«Техника-молодежи» 1999 №4, с.34-35
Леонид СМИРНОВ, профессор Московского государственного университета инженерной экологии |  | «ГРОМ» ПОСЛЕ ПОБЕДЫ СОЗДАВАЛСЯ |
В конце 40-х гг., после речи бывшего английского премьер-министра У.Черчилля в американском городе Фултоне, резко обострились отношения между СССР и недавними союзниками — США и Великобританией. Начался период противостояния, подсчет соотношения сил.
В чем было явное превосходство названных стран? В военно-морском флоте. И задача повышения боевой мощи нашего ВМФ стала одной из важнейших. Во всяком случае, ее взял под контроль лично И.В.Сталин.
На одном из заседаний, посвященных этой проблеме, прозвучал вопрос: можно ли сделать так, чтобы наши корабельные орудия без переделки стреляли бы на большие дистанции, нежели американские? Рассказывают, что Сталин заинтересовался этой возможностью, и спросил:
— Кто у нас может разработать такие снаряды?
Боеприпасы требовались активно-реактивные, и участники совещания вспомнили, что еще в период войны ими начинал заниматься тогдашний начальник НИИ-1 наркомата авиапромышленности (бывшего Реактивного НИИ) А.Г.Костиков.
— А где он? — последовал вопрос. Кто-то дал справку: в 1944 г снят с работы, осужден и отбывает наказание.
— Срочно разобраться!
Дальнейшие события развивались быстро. Вышло специальное Постановление ЦК ВКП(б) и Совета Министров СССР. Костиков был освобожден, и при НИИ-24 Министерства сельскохозяйственного машиностроения (тогда — головной институт по разработке артиллерийских снарядов в министерстве, занимавшемся, вопреки названию, преимущественно взрывчатыми веществами) было организовано специальное конструкторское бюро, которое он возглавил.
Требовалось создать снаряды, летевшие на 5—15 км дальше американских, для 152-мм пушек — главного калибра легких крейсеров проектов 68, 68К, бЗбис. Системе в целом и снаряду было присвоено открытое название «Гром».
Активно-реактивный снаряд (АРС) предстояло сделать впервые в стране. Устроен и работает он следующим образом. В корпусе обычного снаряда, за счет некоторого уменьшения веса взрывчатого вещества (что было и остается главным аргументом противников боеприпасов этого типа), нужно разместить ракетный двигатель твердого топлива (РДТТ). Из пушки АРС выстреливается как обычно, а РДТТ должен включиться на заданном участке траектории, через десяток секунд, резко увеличив скорость, следовательно — и дальность его полета. Двигатель, как положено, включает в себя пороховой заряд, сопловой блок и замедлительное воспламенительное устройство, определяющее время его включения.
Параллельно с конструкторскими работами учеными Артиллерийской академии им.Ф.Э.Дзержинского был проведен ряд теоретических исследований по баллистике снарядов такого типа. Расчеты показывали, что дальность может быть увеличена на 25—100% без каких-либо переделок орудия — что и требовалось.
Создание порохового заряда к ракетному двигателю АРСа тем же Постановлением возлагалось на НИИ-6 Минсельхозмаша — головной институт по порохам. где тогда работал и я.
Как-то утром меня вызвал заместитель директора по научной части, инженер-полковник А. К. Вострухин и объявил:
— Институту дано новое срочное и важное задание: разработать к системе «Гром» ракетный заряд из пороха с особо высокой прочностью. Поскольку ты уже ведешь тему по прочным порохам, решили назначить тебя главным конструктором. Тему из НИР (научно-исследовательская работа. — Ред.) переведем в ОКР (опытно-конструкторская работа. — Ред.).
— Но у нас таких порохов нет пока, мы же только начали исследования...
— Тем хуже. Нужен снаряд, и в определенные сроки. Систему «Гром» разрабатывает А. Г Костиков, знаешь его?
— Раньше с ним никогда не встречался, но слышал, что он автор «Катюши».
Вскоре я снова был вызван к Вострухину. Напротив него сидел стройный, интеллигентного вида человек с волевым лицом, в форме авиационного генерала. Замдиректора представил меня и сказал:
— Вот исполнитель вашей темы, все вопросы решайте с ним, а мы будем помогать.
После краткого обсуждения тактико-технического задания (ТТЗ) Костиков сообщил, что от НИИ-24 основным исполнителем будет крупный специалист по снарядам и ракетным системам М.С.Меркулов. А когда он ушел, Вострухин предупредил меня:
Так устроен активно-реактивный снаряд. Цифрами обозначены: 1 — взрывчатое вещество; 2 — твердотопливный ракетный двигатель; 3 — сопловой блок с воспламенительным устройством. |
— Учти, обстановка сложная. Сроки очень жесткие, работа на контроле у ВПК (здесь: Военно-промышленная комиссия ЦК ВКП(б). — Ред.). Не все морское и наше министерское руководство поддерживает эту работу. А с Костиковым, Леня, будь осторожен.
Смысл последней фразы я понял значительно позже. В 1961 г, на полигоне Капустин Яр, я ехал на 10-ю площадку в машине с С.П.Королевым и Ю.А.Победоносцевым, и по ходу беседы упомянул фамилию Костикова. Реакция Сергея Павловича была резкой:
— Если я еще раз только услышу эту фамилию, то остановлю машину, высажу тебя, и топай по степи до площадки пешком!
Вечером Победоносцев очень неохотно пояснил мне. что некоторые считают, будто Костиков имел какое-то отношение к репрессиям 1936-1938 гг в РНИИ. в том числе к аресту Королева и Глушко.
Много лет спустя созданная ЦК КПСС специальная комиссия, возглавляемая Ю.ГДемянко, сняла все обвинения в адрес А. Г Костикова и подтвердила его авторство (наряду с И.И.Гваем и В.В.Аборенковым) в создании легендарных «катюш».
Вернемся к «Грому». Заряд ракетного двигателя делать, собственно, было не из чего. В стране не существовало пороха, пригодного для горения в РДТТ, и при этом выдерживавшего выстрел из пушки. Его нам предстояло создать, причем быстро. Опыт разработки самих по себе фугасных зарядов, как и воспламеняющих и замедляющих составов для взрывателей и дистанционных трубок, не годился. Во-первых, там не было таких массивных шашек. Во-вторых, в этих элементах порох был в виде прессованного порошка, а не полимера, как требовалось для двигателя.
Поиски, с активным участием Артакадемии им.Дзержинского, Московского института химического машиностроения (МИХМ, сегодня — Московский государственный университет инженерной экологии), НИИ-6 Минсельхозмаша и других организаций, велись в разных направлениях. Определялись допустимые напряжения в пороховом заряде, выявлялись прочностные характеристики баллиститных порохов существующих рецептур — а методы таких измерений только еще разрабатывались. Искали новые компоненты и создавали технологии, позволяющие повысить прочность зарядов, методы оценки качества получаемых изделий.
Тщательные теоретические исследования показали, что применяемые составы на основе нитроглицерина действующих на АРС нагрузок не выдерживают.
При выстреле пороховая шашка снарядного двигателя под действием силы инерции сжимается. Мы провели очень много испытаний порохов штатных и опытных рецептур. Прочность на сжатие и растяжение определяли на прессе Амслера, ударную вязкость — на копре Шарпи. Динамические испытания образцов проводили стрельбой из пушки ЗИС-3.
Впервые было обнаружено резкое изменение механических (ударных, при выстреле) характеристик порохов в зависимости от температуры — а задавалась эксплуатация новых боеприпасов от -40 до +40 град.С. Оказалось, что предел прочности на разрыв и сжатие с охлаждением растет, но ударная вязкость имеет максимум при некотором (определенном, для каждой рецептуры — своем) значении температуры, а с ее изменением (в любую сторону) резко падает. На морозе заряд терял пластичность, становился более хрупким. Это стало открытием, позволило по новому вести прочностные расчеты, но... ничего не говорило о том, как же сделать порох прочнее.
Большую роль тогда сыграли сотрудники кафедры «Сопротивление материалов» МИХМа, руководимой профессором Н.Г.Щаповым. Сам Костиков следил за результатами их исследований, приезжал на кафедру, часто корректируя планы на ближайшие испытания.
Сроки истекали, а данные многочисленных лабораторных экспериментов, проводимых в НИИ-6 на малогабаритных образцах, не позволяли сделать конкретных рекомендаций. Тогда мы приняли решение вести все испытания стрельбой на натурных образцах, замораживая их до 40 град.С (в холодильнике): делать снаряды требуемых размеров, вставлять в них двигатель, вместо ВВ снаряжать инертной массой и стрелять. Ракетный двигатель в полете пока не включать, а после падения снаряда пороховой заряд извлекать и осматривать. Сразу получим ответ: разрушился он или нет.
Костиков такое предложение одобрил, но сказал, что испытания целесообразно продолжить не на подмосковном полигоне, а непосредственно у заказчиков — моряков, на их полигоне под Ленинградом, начальником которого был генерал Вульба.
— Хотя это и встретит у флотских большое сопротивление, всю организационную часть беру на себя. Пусть участвуют в работе, а не наблюдают со стороны.
Надо еще было решить, из чего и куда стрелять. Снаряд при падении не взрывался, зато в грунт уходил глубоко. Засечь точку падения, а потом извлечь его — оказалось далеко не простым делом. Тем не менее, осенью 1949 г были сделаны первые 7 выстрелов из 152-мм морской пушки АРСами с зарядами ракетных двигателей из баллиститных порохов разных рецептур. После осмотра выкопанных снарядов (чем занимался целый взвод) выяснилось, что все образцы разрушились, но неизвестно, когда — при выстреле или при ударе о грунт.
До зимы успели сделать несколько десятков выстрелов с зарядами различных составов со всевозможными «упрочняющими» добавками, в том числе и рекомендованными МИХМом. Пробовались соли органических и неорганических кислот, наполнители, отдельные виды нитроклетчатки с более высокими механическими характеристиками, изготовленные по разным технологическим схемам, на различном пресс-инструменте. Результаты — отрицательные.
Костиков нервничал — срывалось особо важное задание правительства. От моряков стали поступать жалобы на затягивание работ Кроме того, особого рвения выкапывать опытные снаряды из промерзшей земли никто не проявлял.
Ну, с этой-то проблемой справились просто: по аналогии с земляным валом, на полигоне был сооружен деревянный короб, набитый песком, паклей и ватой, в который и стреляли. Извлекать оттуда опытные образцы было неизмеримо легче, но результаты испытаний не улучшились. Повысить до определенных ТТЗ величин прочность применяемых в СССР для ракетных двигателей нитроглицериновых порохов так и не удалось.
Тогда взялись за все потенциальные нитроэфиры, способные заменить нитроглицерин: нитроксилитан, нитроэтиленгликоль, динитродиэтиленгликоль и другие. Крупнейшие специалисты по порохам — начальник лаборатории нашего НИИ Б.Н.Фомин и старший научный сотрудник Е.И.Бокова — рекомендовали особое внимание обратить на дигликоль. Лабораторными испытаниями было показано, что дигликолевый порох остается пластичным при требуемых низких температурах.
И отстрел очередной партии дал сенсационный результат: замороженный до -40 град.С дигликолевый заряд — единственный из всех — остался цел! Тут же сделали 5 снарядов с этим порохом, испытали — образцы целы. Еще 10 выстрелов — результат подтвержден.
Костиков был бесконечно рад, руководство министерства и ВПК — тоже: активно-реактивный снаряд системы «Гром» возможен!
Но сроки поджимали, а предстояло еще отладить технологию производства нового пороха, внедрить ее на серийном заводе и завершить процедуру принятия состава на вооружение.
 Графики изменения прочности (σр и σ сжатия), ударной вязкости Ак и модуля упругости ε порохов от температуры. |
И этот этап был уже близок к завершению. Другие элементы АРСа, например — 15-секундный замедлитель и воспламенитель, отрабатываемый в Загорске, тогда уже действовали нормально (в чем велика заслуга известного пиротехника, профессора А.А.Шидловского). Предстояли заводские и сдаточные испытания, которые предполагалось проводить на Морском полигоне под Ленинградом.
Я с бригадами сотрудников НИИ-6 и НИИ-24 должен был выехать в Ленинград для их подготовки. Но вечером в четверг, 2 декабря 1950 г, Костиков срочно собрал исполнителей и сказал:
— Появились осложнения на уровне командования BМC. Вам их не решить. Сдайте билеты и ждите моего звонка. На полигон я выеду сам, а вам позвоню. Будьте готовы.
К сожалению, судьба распорядилась иначе.
В воскресенье, 5 декабря, он собирался на дневной спектакль в Большой театр. Утром у него случился сердечный приступ. Приехала «неотложка», сделали укол. Стало лучше, хотя в театр, конечно, он не пошел. Вечером приступ повторился, вызвали «скорую», которая помочь уже ничем не смогла.
В понедельник утром — звонок Вострухина:
— Костиков скончался, ты включен в комиссию по организации похорон от НИИ-6.
Работы возглавил М.С.Меркулов. Со смертью Костикова их ход затормозился, так как во многом поддерживался его авторитетом, энергией и уверенностью в создаваемой конструкции.
Были проведены, хотя и с запозданием, заводские и государственные испытания, в которых я принимал малое участие, ибо занимал уже другую должность — главного инженера НИИ-6. Сдаточные испытания прошли нормально, и отечественный флот получил новое мощное оружие — артиллерийскую активно-реактивную систему «Гром». Ряду исполнителей, в том числе и мне, за нее в 1951 г была присуждена Сталинская премия.
В морских сражениях в послевоенные годы советские крейсеры не участвовали, и по реальным целям «Гром» не прогремел.
Накопленный опыт позволил в дальнейшем, уже в 70-х гг., отработать 152-мм АРС для дивизионной пушки, находившейся на вооружении Сухопутных войск. Пороховой заряд разрабатывал В.Г.Раздрогин, затем — ТФ.Беляев.
Позднее в нашей стране были созданы и активно-реактивные управляемые снаряды для артсистем разных калибров.
ОБ АВТОРЕ. Доктор технических наук, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, дважды лауреат Государственной премии Л.А.СМИРНОВ окончил Ленинградский заочный индустриальный институт, работал в Гипрохим и организации Лесхимпроект, где занимался созданием топлива для дальних самолетов. В начале Великой Отечественной войны участвовал в развертывании в Москве массового выпуска снарядов для «катюш», и с этого момента всю жизнь связан с производством порохов и пороховых зарядов для ракетных систем различного назначения.
После войны он — старший научный сотрудник, потом — главный инженер НИИ-6, а в 1953-1956 гг. — директор, затем — заместитель директора по науке вновь организованного НИИ-125, который создает твердые топлива для баллистических ракет большой дальности.
С 1956 г. Леонид Алексеевич — директор, а с 1969 г. — Главный конструктор Центрального научно-конструкторского бюро. Эта организация проектировала гибкие автоматизированные производства пороховых зарядов и смесевых твердых топлив.
В 1976 г. Л.А.Смирнов перешел на преподавательскую работу, возглавив кафедру в Московском институте химического машиностроения (сейчас — Московский государственный университет инженерной экологии).