«Техника-молодежи» 2002 г №8, с.36-39
| Георгий СУШАН | ТАКИЕ РАЗНЫЕ «КАТЮШИ» |
| П |
рямой наводкой по танкам. Сейчас уже не установить, кто первым применил боевые машины БМ-13, прозванные «катюшами», для борьбы с немецкими танками. Слишком уж часто, особенно в начальный период войны, обстановка заставляла принимать подобные отчаянные решения. Так, 7 октября 1941 г., первая «экспериментальная», батарея капитана И.А. Флерова пыталась последним залпом прямой наводкой пробить дорогу из окружения, хотя сами установки для такого способа стрельбы не предназначались из-за большого угла возвышения направляющих.
Планомерное же использование БМ-13 для поражения танков связано с именем командира 14-го отдельного гвардейского минометного дивизиона капитан-лейтенанта А.П. Москвина. Это подразделение было оснащено морскими пушками и открыло огонь по врагу в октябре 1941 г. на Минском шоссе близ Вязьмы. Немцы, попав под обстрел, не стали атаковать батареи, а обошли их, и комендорам пришлось взорвать орудия.
Осенью и зимой 1941 г. дивизион перевооружили «катюшами», и он участвовал в разгроме немцев в Подмосковье, а потом его перебросили на юг. В конце мая — начале июня 1942 г., в период относительного затишья, Москвин подытожил опыт борьбы с вражеской бронетехникой и нашел новый способ ее уничтожения. Его поддержал инспектор гвардейских минометных частей (ГМЧ) полковник А.И. Нестеренко. Устроили проверочные стрельбы. Для придания направляющим минимального угла возвышения «катюши» заезжали передними колесами в вырытые углубления, и снаряды, уходя параллельно земле, разносили фанерные макеты танков. «Ну и что из того, что вы разбиваете фанеру? — сомневались скептики. — Настоящие танки вам все равно не одолеть!»
Доля истины в этих сомнениях присутствовала, ведь боевая часть снарядов М-13 была осколочно-фугасной, а не бронебойной. Однако оказалось, что при попадании их осколков в моторную часть или бензобаки возникает пожар, перебиваются гусеницы, заклинивает башни, а удар снаряда в лобовую броню выводит из строя экипаж из-за сильнейшей контузии.
22 июля 1942 г. в бою севернее Новочеркасска дивизион Москвина двумя залпами прямой наводкой уничтожил 11 танков, по одному на установку, тогда как хорошим считалось поражение двух-трех.
Иногда гвардейцы-минометчики оставались единственной силой, способной оказать врагу организованное сопротивление. Это заставило командующего фронтом Р.Я. Малиновского создать на базе таких частей Подвижную механизированную группу (ПМГ) во главе с командующим ГМЧ А.И. Нестеренко. В нее вошли три полка и дивизион БМ-13, посаженная на автомобили 176-я стрелковая дивизия, сводный танковый батальон, зенитный и противотанковый артиллерийские дивизионы. Подобных подразделений ни до, ни после того больше не было.
Отлично сражались и мотострелки, и танкисты, а зенитчики при господстве немецкой авиации сумели обеспечить чистое небо над ПМГ. (Дело в том, что у летчиков «люфтваффе» возник так называемый «синдром последнего дня войны» (проще говоря, никто не хотел умирать), и, когда 30 июля один за другим сбили два «юнкерса», немецкие пилоты перестали летать в зону зенитного огня или сбрасывали бомбы не прицельно с больших высот.)
| Командный пункт А.П. Москвина на поднятых на максимальный угол возвышения направляющих. Размещение БМ-13 для стрельбы прямой наводкой по танкам: а — цель, б — установка, в — углубление под передними колесами. |  |
 | |
Главная же нагрузка легла на огневиков. В конце июля у станицы Мечетинская ПМГ столкнулась с главными силами 1-й танковой армии вермахта. «Разведка донесла, что движется колонна танков и мотопехоты, — докладывал Москвин. — Мы выбрали позицию у дороги так, чтобы батареи могли одновременно вести огонь. Появились мотоциклисты, за ними машины и танки. Батарейными залпами колонна была накрыта на всю глубину, подбитые и дымящиеся машины останавливались, на них, как слепые, налетали танки и сами загорались. Продвижение противника по этой дороге приостановилось».
Несколько таких ударов вынудили немцев изменить тактику. Они оставляли запасы горючего и боеприпасов в тылу и двигались малыми группами: впереди 15 — 20 танков, за ними грузовики с пехотой. Это снижало темп наступления, но создавало угрозу обхода ПМГ с флангов. В ответ ее командование применило свои малые группы, в каждую из которых входил дивизион «катюш», рота мотострелков, зенитная и противотанковая батареи. Такая группа майора Пузика, используя метод Москвина, за два дня уничтожила 15 вражеских танков и 35 автомашин. А что сам Москвин?
Степь к югу становилась холмистой, и немецкие танки и мотопехота стали накапливаться в складках местности, ложной атакой провоцировали залп БМ-13, и, пока те 5 — 6 мин перезаряжались, совершали бросок. Как же обнаружить противника?
«Однажды, подъезжая к огневой позиции 14-го дивизиона, увидел, что у левофланговой машины направляющие подняты до отказа, а на них, подложив чехол, сидит Москвин, — вспоминал генерал Нестеренко. — Комиссар дивизиона Юровский объяснил, что командир наблюдает за неприятелем и корректирует стрельбу». А Москвин сообщил, что залпом накрыто скопление врага, горят четыре танка и пять машин.
Если дивизион не реагировал на ложную атаку или вел огонь одной установкой, немцы не покидали укрытий, ожидая, когда «катюши» израсходуют боекомплект. Показательна перемена в психологии гитлеровцев. Раньше они катили громадными колоннами по степи, а теперь, как пехота под пулеметным огнем, таились, использовали отвлекающие действия, выжидали время для атаки. Инициатива уплывала из рук 1-й танковой армии...
Предложенный Москвиным способ корректировки рекомендовали другим частям, и вскоре график немецкого наступления на Кавказ был сорван. Еще несколько дней боев — и из названия 1-й танковой армии можно было бы убирать слово «танковая», а потери гвардейцев-минометчиков были минимальными — Нестеренко в мемуарах поименно перечислил убитых и раненых.
Варианты стрельбы из БМ-13 в горах: а — при нормальном положении направляющих снаряды попадают только в передний склон горы, б — при наибольшем происходит их рассеивание, в — при ведении огня с подкопанными задними колесами установки только часть М-13 падает на обратный склон. |
В начале августа движение группы армий А замедлилось, что создавало угрозу правому флангу группы армий Б, шедшей на Сталинград. Поэтому в Берлине на Кавказ перенацелили 40-й танковый корпус группы Б, которому следовало ворваться в Сталинград с юга. Он повернул на Кубань, совершил рейд по Сальским степям (в обход зоны действия ПМГ) и оказался на подступах к Армавиру и Ставрополю.
Это вынудило командование Северо-Кавказского фронта разделить ПМГ: одну часть ее бросили на армавиро-ставропольское направление, другая прикрывала Краснодар и Майкоп. За бои под Майкопом (но не за победы в степях) Москвина наградили орденом Ленина. Год спустя он будет смертельно ранен под станицей Крымской...
После войны немецкие генералы потратили немало бумаги и чернил, чтобы объяснить, почему летом 1942 г. они не овладели ни Сталинградом, ни Кавказом. Одной из причин называли внезапный поворот на юг 40-го танкового корпуса по «безумному» приказу Гитлера. С Кавказом вышло сложнее, ведь там не было, как под Москвой, ни осенней слякоти, ни ранних морозов. «Генералы от мемуаров» выкрутились — оказывается, всему виной обилие немецкой техники, заполнившей все дороги! Не верите — прочитайте мемуары фельдмаршала Клейста. Не признавать же ему, что причиной неудач было стойкое сопротивление РККА, в том числе ПМГ Нестеренко...
«КАТЮШИ» В ГОРАХ. К середине августа 1942 г. военные действия велись уже в районе Большого Кавказа. На стороне немцев были господство в воздухе и подавляющий перевес в минометах и горной артиллерии. А РККА за два месяца непрерывного отступления потеряла большую часть орудий, сравнительно хорошо сохранились лишь ГМЧ Черноморской группы войск Северо-Кавказского фронта. В нее входили семь дивизионов и отдельная батарея БМ-13, два (позже четыре) дивизиона БМ-8. Сила грозная — примерно с такой Нестеренко остановил в Сальских степях немецкие танки. Однако БМ-13 монтировали на обычных грузовиках, а часть БМ-8 на шасси легких танков, что обеспечивало частям маневренность и подвижность на дорогах. Но в горах — больше тропы. Они-то и остались без прикрытия. Даже там, где автодороги проходили близко к передовой, не обошлось без сложностей. При нормальном положении направляющих удавалось поражать лишь «лицевые» склоны гор, при максимальном (45°) — рассеивание снарядов получалось чрезмерным, а немцы, закрепившиеся на обратных склонах, оставались вне обстрела. Попробовали углублять задние колеса установок, увеличивая углы возвышения направляющих, но часть снарядов попадала в кроны деревьев на вершинах. Решить проблему можно было, перейдя на стрельбу по мортирному, с углами возвышения более 45°, но БМ-13 и БМ-8 не предназначались для этого.
Тогда-то начальник передвижных ремонтных мастерских Алферов предложил Нестеренко создать горные установки под снаряды М-8 калибром 82 мм. Работали над ними в мастерских санатория «Кавказская Ривьера» в Сочи, вообще-то предназначенных для починки автомобилей и лифтов. Любопытно, что большую часть первой установки сделали из водопроводных труб. Она весила 68 кг, как станковый пулемет, и легко разбиралась на составляющие: пакет из восьми направляющих от БМ-8, ферма с поворотным кругом и станок, представлявший собой опорный круг с четырьмя откидными «паучьими» ногами. После того случая, когда на испытаниях установка опрокинулась, в «лапах» проделали отверстия, в которые для сцепления с грунтом вставляли штыри. Каждый элемент весил 22 — 23 кг — меньше, чем составные части тяжелого миномета, что позволяло перемещать установку во вьюках или силами расчета. В «катюшах» выстрел производился электроимпульсом от аккумулятора автомобиля-носителя. И тут попробовали применить аккумуляторы, но их не хватило даже для одной батареи.
Алферов предложил запускать снаряды выстрелом холостого винтовочного патрона. Придумали особые патронники с ударниками, их спускали, выдергивая чеку. Чтобы не ставить их на каждый снаряд, применили схему «огневой связи» — воспламеняли один патрон на нижних или верхних направляющих, а пороховые газы по дугообразным трубкам воздействовали на остальные. Для надежности бездымный порох заменили черным охотничьим.
Первые стрельбы устроили из санаторного парка в сторону моря, причем сочинские зенитчики сочли их за налет немецкой авиации. Следующие провели в ущелье Георгиевское близ Туапсе. На них присутствовал командующий Северо-Кавказским фронтом маршал С.М. Буденный. Увиденное произвело на него сильное впечатление, и он обещал помочь изобретателям. А в бою горные «катюши» побывали у Гойтхского перевала, стрельбой руководил сам Нестеренко.
В мастерских «Кавказской Ривьеры» сделали 58 установок, из них 48 (12 батарей) отправили на фронт, и былое превосходство немцев в минометах и горной артиллерии сошло на нет. Остальными вооружили дрезины, курсировавшие по железной дороге между Туапсе и Сочи. Восемь поставили на тральщик «Скумбрия», ставший первым в мире кораблем-ракетоносцем — один залп состоял из 96 снарядов М-8. «Скумбрия» оказывала поддержку десантникам на «Малой земле». В боях на плацдарме под Новороссийском отличились и чисто горные установки. К тому времени из них сформировали три дивизиона. 2-й и 3-й сражались на «Малой земле», а из 1-го выделили батарею, которую по воздуху перебросили в Крым, к партизанам, находившимся в Зуйских лесах. Под ее ударами оказались немецкие коммуникации, и, после разгрома нескольких автоколонн, противник бросил на батарейцев карателей. На горе Колан-Биар близ Симферополя бойцы старшего лейтенанта П.П. Авдюкова приняли последний бой. Это единственный достоверный случай участия «катюш» в партизанской войне.
 Пуск реактивного снаряда М-31 из окна жилого дома. |
После битвы за Кавказ 2-й и 3-й дивизионы воевали на Керченском плацдарме, под Севастополем. Перед боями в Карпатах их смонтировали на легковых вездеходах «Виллис», что позволило сочетать высокую маневренность с возможностью применять снятые установки в качестве горно-вьючных. После операций 2-й дивизион был удостоен ордена Богдана Хмельницкого, 3-й — благодарности командования 1-го Чехословацкого армейского корпуса, оба получили почетное наименование «Карпатских».
...Когда полк моего отца продвигался от Дебрецена на Братиславу через район отгремевшего Словацкого восстания, участвовавшие в нем русские партизаны обстреливали немцев из «катюш». Так рассказывали местные жители. По логике вещей, этими «катюшами» могли быть только горные. Но более достоверных сведений об этом ни моему отцу, ни мне найти не удалось, нет ничего о таких эпизодах и в воспоминаниях генерала Асмолова, руководившего советскими партизанами, пришедшими на помощь словакам. Однако этим история горных «катюш» не ограничилась.
В описаниях сражения под Дьенбьенфу в 1954 г. во Вьетнаме фигурирует наводивший ужас на французов и солдат Иностранного легиона (особенно немцев) «сталинский орган». Ими могли быть только горные «катюши»...
«САРАЯМИ СТРЕЛЯЕШЬ». О реактивных снарядах М-30 и М-31 написано до обидного мало, даже забыты их фронтовые прозвища «андрюша» и «ванюша» — все остальные БМ гуртом именовали «катюшами».
— Вы первым опознали эту систему, — сказала моему отцу смотрительница одного из провинциальных музеев Великой Отечественной. — Обычно одиночный снаряд принимают за гигантский «фаустпатрон», а модель установки — за «катюшу»...
Сходство с «фаустпатроном» объяснялось расширенной до 305 мм, как главный калибр линкора, боевой частью снаряда М-30, содержавшей 30 кг взрывчатки. Первое время для них не было самоходных боевых машин, и снаряды запускали из ящиков, размещенных на сборных рамах.
О том, как ему довелось познакомиться с М-30, отец поведал смотрительнице музея. Летом 1942 г., перед вторым штурмом Ржева, в войсках не было частей, вооруженных М-30, и их распределяли по дивизионам, оснащенным БМ-13. Вот и отец доставил в свой полк три грузовика новых снарядов и пусковых рам для них, а также инструкции по боевому применению. Последние солдаты тут же пустили на самокрутки. Счастье отца, что особист пребывал в «состоянии особой секретности».
— Костя, ты не представляешь, что может быть, когда такой вдруг протрезвеет! — сказал отцу командир полка.
При первом же пуске не обошлось без сюрприза: у одного зарядного ящика забыли снять распорки, удерживающие снаряд, и при выстреле его подняло, раму скрутило, вся конструкция взлетела и, упав на «нейтральную полосу», со страшным грохотом взорвалась. Немного погодя с той стороны раздался ехидный выкрик:
— Рус! Сараями стреляешь?
Вскоре немцам стало не до шуток — прямое попадание М-30 разрушало любые полевые укрепления, даже многонакатные блиндажи и ДЗОТы; железобетонные сооружения выдерживали, но землей забивало щели и амбразуры, а гарнизон тяжело контузило.
Правда, дальность стрельбы М-30 не превышала 2,8 км, кучность была хуже, чем не только у ствольной артиллерии, но и у БМ-13, много времени уходило на подготовку к стрельбе.
Дальность стрельбы увеличили до 4,2 км у усовершенствованных М-31 с улучшенной аэродинамикой и большим метательным зарядом. Попытки умельцев с 1-го Прибалтийского фронта еще повысить ее за счет дополнительных стабилизаторов успехом не увенчалась: «крылатые» снаряды летели куда угодно, только не в цель.
Кучность в шесть раз повысили у модификации М-31УК, внедрив Г-образные штуцеры, в которых создавался боковой отток пороховых газов и вращающий момент, как у артиллерийских снарядов при движении по нарезам ствола.
 | |
| Инициатор новых способов применения БМ-13 А.П. Москвин. Уже с погонами подполковника. | Начальник артснабжения 40-го гвардейского минометного Таллинского, ордена Богдана Хмельницкого полка капитан К. И. Сушан. |
Для новых боеприпасов создали специальные рамы: усиленные — для восьми снарядов и облегченные — для четырех, а также боевую машину БМ-31-12 на базе мощных грузовиков «студебекер» (именно такую модель посетители музея приняли за обычную «катюшу»). Тяжелые гвардейские минометные бригады БМ-31-12 сопровождали танковые и механизированные части, прокладывая им дорогу через укрепления противника.
А как же запускаемые с рам «сараи»? Там, где подъехать к передовой было трудно, по лесным и болотным тропам, вручную, переносили рамы и снаряды весом по 100 кг и ящики для их запуска. Поскольку тащить ящик с четырьмя снарядами было невозможно, «составляющие» доставлялись по очереди.
Именно залпы М-30 и М-31 обеспечили успех Брянской, Невельской, Городокской, Белорусской операций. Но «звездный час» М-30 пришелся на последние месяцы войны, когда они, подобно немецким «фаустпатронам», стали грозным оружием боя в городах.
Своеобразным полигоном оказалась Познань. Старинный польский город был уже полностью онемечен, и фольксштурм-ополчение из вооруженных горожан разного пола и возраста — усилило 80-тысячный гарнизон не мощью, а знанием местности. Сам город превратили в сплошной укрепрайон — улицы перегородили баррикадами, капитальные здания в центре стали крепостями. Даже для бойцов 8-й гвардейской армии генерала В.И. Чуйкова, со времен Сталинграда специализировавшихся на уличных боях, штурм Познани представлялся весьма трудным делом.
 Так выглядела пусковая рамная установка для М-30. |
И именно М-30 и М-31 прокладывали путь красноармейцам. Пусковые рамы и снаряды затаскивали в окна домов в 150 — 200, а то и в 20 — 30 м от цели, налаживали электропроводку пускового устройства, убирали все, что могло гореть, расчеты укрывали за капитальной стеной и замыкали цепь. Попадание снаряда в баррикаду вело к ее уничтожению со всеми защитниками, в толстых стенах возникали огромные бреши, либо они рушились.
— Была домина — стала руина! — шутили солдаты.
Потом поляки возмущались разрушениями Познани, но как иначе вести бои в городе-крепости, к тому же насыщенном фаустниками и снайперами?!
Опыт штурма Познани пригодился в Берлине, причем там, наряду с М-30 и М-31, использовали и снаряды М-13. У них была меньше масса боевого заряда (5 кг), но больше дальность стрельбы, их было легче поднимать на этажи. Правда, для них не предусмотрели специальных пусковых рам, так что основная нагрузка ложилась на М-31.
Вот так «сараи» добрались из Ржева до Берлина...
Рисунки Михаила ШМИТОВА,
фото из архива автора