«Техника-молодежи» 2006 г №11, с.57-58
УСЛОВНЫЙ РЕФЛЕКСАндрей СИЛЕНГИНСКИЙ
Вячеслав Сергеевич Бубнов презирал тот способ, которым зарабатывал себе на жизнь. Чистым, горьким и немного высокомерным презрением подлинно интеллигентного человека, Больше того, во время своих поездок он презирал самого себя. Так как поездок было много, свободных от презрения моментов почти не оставалось. Нельзя сказать, что это слишком тревожило Вячеслава Сергеевича, ибо, вне всяких сомнений, истинным виновником сложившегося положения дел был не он, а те люди, которые не оставляют образованному человеку иного способа достойно заработать. «Те люди» были достаточно абстрактным понятием, настоящий интеллигент никогда не станет лезть в политику.
Отчеством Вячеслав Сергеевич обзавелся совсем недавно. То есть, разумеется, он имел его с самого момента рождения, но лишь несколько лет назад легковесное «Славик» как-то незаметно сменилось более солидным обращением.
Вообще говоря, действия Вячеслава Сергеевича преследовались по закону, но именно «вообще говоря». Кто сможет проследить за всеми туристами, везущими на малоцивилизованные планеты пару килограммчиков стеклянных бус? Нет, конечно, иногда прослеживали, устраивали облавы и показательные процессы, но человек неглупый и достаточно осторожный избегал всего этого, не прилагая особых усилий. А Вячеслав Сергеевич обладал такими качествами.
Немного купленной информации тут, немного «смазанных» рук там — и вот уже скромный (не стоит выделяться!) звездолет туриста-дикаря B.C. Бубнова покинул пределы Солнечной системы. Правильно обработанные таможенники не обратили внимания на то, что часть его багажа несколько необычна для любителей дикого отдыха на отдаленных планетах. Не обратят они внимания и на совсем уж любопытную поклажу по возвращении господина Бубнова на Землю.
Чаще всего Вячеслав Сергеевич летал в те миры, где уже бывал неоднократно. Так надежнее для коммерции. Но, черт побери, он ведь все-таки был образованный, всесторонне развитый человек и вдобавок незаурядная личность, тянущаяся ко всему новому, неизведанному. Поэтому один-два раза в год отправлялся на какое-нибудь новое место. Посмотреть на планету, которой никогда раньше не видел, сорвать травинку, которую не встретишь больше нигде, полюбоваться закатом... Закаты! Они везде разные! Хоть немного, хоть самую малость. Но эта малость стоит неизмеримо выше возможной потери прибыли. К тому же, прямо скажем, маловероятной потери — информацию Вячеслав Сергеевич подбирал весьма тщательно. Серьезных проколов не случалось. Никогда.
Сейчас, лежа в постели на борту своего небольшого, с виду неброского, но уютного корабля, он испытывал смешанные чувства. Легкая неприязнь к самому себе отошла на второй план, уступив место щемящей радости от предвкушения знакомства с новым миром. Разумеется, его изображения уже были просмотрены со всем возможным вниманием, но разве видеозапись, пусть и наилучшего качества, может сравниться с непосредственным восприятием? Пустой вопрос...
Когда корабль вышел на орбиту, Вячеслав Сергеевич буквально впился в экран.
Едва ли эта планета могла участвовать в конкурсе на звание туристического рая. Пригодный для дыхания (хотя и несколько разряженный) воздух, теплый климат — вот почти полный список притягательных для туриста качеств. Унылый однообразный пейзаж, скудная растительность, почти полное отсутствие животного мира и практически никаких достопримечательностей — на другой чаше весов.
Однако Вячеслав Сергеевич не был туристом, и весы у него были иные. Здесь обитали примитивные, полудикие туземцы, а у них водились алмазы, причем в немалом количестве. Алмазы — первоклассной чистоты, туземцы — неагрессивные и склонные к товарообмену. Подобные сведения стоили весьма недешево, да и купить их мог далеко не первый встречный. Оставалось на практике убедиться в их достоверности.
Рисковать с выбором места посадки не стоило — это железное правило. Флегматичные и покладистые здесь, туземцы могли оказаться дикими и воинственными в другой, пусть даже близкой точке планеты. У инопланетян, посети они в незапамятные времена одну из провинций Срединного государства и расположенное чуть севернее кочевье степняков, сложилось бы очень противоречивое представление о землянах.
Вячеслав Сергеевич сел точно там, где предписывала карта, на знакомой по описанию круглой поляне посреди негустого бледно-зеленого леса. Почти сразу же из-за деревьев показались двое аборигенов. Они не выказали страха или беспокойства при виде звездолета — то ли, видели их раньше, то ли по природе своей были не склоны к проявлению сильных эмоций.
Типичный туземец выглядел как шар светло-серого меха, с выступающими из него короткими ногами, чуть более длинными руками и покатой головой, растущей, казалось, прямо из широких плеч. Если проводить сравнение с земными животными, то наиболее близким аналогом была бы горилла, хотя она, вероятно, протестовала бы против такого заключения. Аборигенов сопровождало сильно суетящееся существо размером с кошку, а по виду — помесь ящерицы с лошадью. Бубнов предположил, что это какое-то местное домашнее животное, и был, между нами, совершенно прав.
Он вышел из корабля, стараясь, по обыкновению, не делать резких движений. Как всегда в подобных ситуациях, пульс заметно участился, хотя Вячеслав Сергеевич был вооружен достаточно полным словарем местного языка и лучевым пистолетом.
Поприветствовав туземцев и услышав адекватный ответ, Бубнов немного успокоился. После обмена несколькими фразами он убедился, что представители двух рас вполне понимают друг друга и успокоился практически полностью.
В общем, все прошло на удивление гладко. Если возможна идеальная торговая сделка с инопланетянами, то это была именно она. Аборигены не только с удовольствием согласились провести взаимовыгодный товарообмен, но и буквально смели все имеющиеся у землянина безделушки, расплатившись чудесными алмазами — ровно по тому курсу, который он назначил. В конце торга у нашего удачливого коммерсанта возникло даже смутное ощущение недовольства от того, что не заломил цены еще круче. Впрочем, это чувство быстро прошло. От добра добра не ищут, а сделка и так вышла самая выгодная из всех без исключения его рейсов.
Домой Бубнов возвращался весьма довольный собой.
— Совсем молодой, да? — полуспросил Пао, провожая взглядом исчезающий из вида летательный аппарат.
Разумеется, это приблизительный перевод. Точнее перевести едва ли возможно, ведь между собой друзья говорили на языке, неизмеримо более сложном, нежели тот, при помощи которого общались с пришельцем.
— По всей видимости, — Леун признал очевидный факт, — от девяти до восемнадцати поколений после первого выхода в космос,
— Я бы сказал, от двенадцати до пятнадцати, — полувозразил-полусогласился Пао.
Леун изобразил жест, примерно соответствующий человеческому пожатию плечами. О чем тут спорить? Все дело в доверительной вероятности.
Пао с улыбкой указал на кучу барахла у ног.
— И это все заберешь?
— Конечно! — Леун высказал удивление вопросом-с-очевидным-ответом. — Это станет отличным дополнением к диссертации. Чем больше материала, тем лучше.
— Не знаю, — проявил Пао сдержанный скепсис, одновременно признавая, что собеседник лучше разбирается в вопросе. — Я совсем не уверен, что подобный хлам что-либо говорит о психологии представителей молодых цивилизаций.
Леун жестом дал понять, что ответ на это выражение сомнения слишком сложен для того, чтобы приводить его здесь и сейчас. Пао жестом же выразил согласие и снял свой полувопрос.
— Ты считаешь, он еще прилетит сюда? — спросил Пао.
— Почти наверняка, — Леун дал точную оценку вероятности этого события.
— И анализ его поведения, насколько я могу судить, важная составная часть твоей диссертации?
— Да, — подтвердил Леун. — Я бы даже сказал, основа ее.
— Он прилетит... — задумчиво сказал Пао. — С этим я готов согласиться. Но называть это условным рефлексом... На мой взгляд, чересчур смело.
— Буду рад видеть тебя в числе своих оппонентов.
— Вот посмотри, — Пао сорвал с растущего рядом деревца грушеобразный плод ярко синего цвета и поднял его над головой.
Вертящийся поодаль зверек весело подпрыгнул на всех четырех лапах и стремглав понесся к хозяину. Пао аккуратно вложил угощение ему в пасть.
— Чеонж видит в моей руке пищу и бежит ко мне. Вполне естественная реакция. Но разве можно назвать ее условным рефлексом?
— Разумеется, нет! — Леун согласился с очевидным. — Но тот, что только что улетел, не видит в моей руке алмазы. Однако он будет прилетать снова и снова.
— Довольно спорно, друг мой. Можно сказать, что он-таки видит камни. У тебя они есть, и разум дает ему возможность понять это со всей очевидностью.
— Разум! — Леун издал звук, аналогичный фырканью землянина. — Через несколько прилетов сюда воспоминания о нашей планете будут совершенно однозначно ассоциироваться в его мозгу с алмазами. Смотри!
Леун поднял пустую руку и подозвал чеонжа. Тот подбежал, однако далеко не так поспешно, как к Пао. Леун сорвал с ветки еще одну «грушу» и скормил животному, выразившему свое одобрение чем-то вроде восторженного хрюканья. Все знают, как прожорливы чеонжы...
— Всего лишь несколько подобных опытов, и он будет нестись ко мне во весь опор при виде поднятой руки. А во рту у него будет выделяться слюна. Вот это уже рефлекс.
— Ты полагаешь, ситуации равнозначны? — Пао обозначил постепенно исчезающее сомнение.
— Я в этом уверен. — В голосе Леуна сомнений не было.
Рисунки Виктора ДУНЬКО