«Техника-молодежи» 2010 г №9, с.57-60
Гул голосов в конференц-зале стих, когда космонавты и ведущий в костюме с галстуком-бабочкой вошли в боковую дверь и сели на длинный стол. Перед каждым из двух космонавтов стоял микрофон, на лацкане пиджака у каждого бейджик с именем: «Иван Татарский», «Данила Берш».
— Добрый день! — приветствовал собравшихся тонкий, как жердь, Татарский.
— Здравствуйте, — прогудел здоровяк Данила. Он скользнул взглядом по белоснежной скатерти, которой был убран стол, бутылкам с искрящейся пузырьками газа минеральной водой. Данила облизал пересохшие губы и наполнил свой стакан. Ему пресс-конференции никогда не нравились, как впрочем, интервью и журналисты вообще. В отличие от Ваньки Татарского, тот всегда общался с ними легко, с удовольствием.
— Итак, господа, — начал ведущий конференции, сидевший слева от Татарского. — Первый вопрос!
В зале передали микрофон худому журналисту с блестящей в свете ламп лысиной.
— Семён Катков, «Вести сегодня». Иван и Данила, через несколько часов вам предстоит совершить полёт на корабле, который может развивать скорость, превышающую скорость света. Вы будете первыми. Что вы чувствуете перед таким эпохальным полётом?
Татарский наклонился к микрофону:
— Возбуждение и адреналин. Это будет незабываемо!
Ведущий кивнул:
— Следующий вопрос.
Поднялся чисто выбритый толстяк с обвисшими щеками.
— Пётр Третьяков, «Свободная газета», — представился он, — всем известно, что скорость света является пределом всякой скорости и разогнаться до неё невозможно, потому что тогда масса корабля достигнет бесконечности. Можно пару слов о принципе работы двигателя, которым оснащён ваш корабль? Как вы собираетесь этого избежать? Известно, что беспилотным кораблям уже удавалось преодолеть световой барьер, но связь с ними так и не была восстановлена.
— Что будет, если двигатели «Резака» в критический момент откажут? — выкрикнула девушка в очках и сиреневой блузке.
Космонавты переглянулись, Данила равнодушно махнул ладонью, мол, валяй, мне это радости не доставляет. Он отпил минералки. На его массивном лице отразились вспышки фотоаппаратов.
— Могу сказать одно, — ответил Татарский, — если двигатели откажут, нас объявят героями посмертно. — Он улыбнулся, показав ровные белые зубы. В зале повисла тишина.
— Принцип работы двигателя не объяснишь на пальцах, — сказал он примирительно, увидев, что его шутка не возымела действия, — мы тут до ночи не разберёмся. — Он вновь одарил зал белоснежной улыбкой. — Могу сказать только, что корабль будет очень маленьким. Двухместным.
— Почему корабль назвали «Резак»? — вновь спросил журналист из «Вестей сегодня».
— Мы же будем резать гиперпространство, — пояснил Татарский, улыбнувшись собственной шутке.
В заче нарастал гул, каждый выкрикивал вопросы. Видя, что конференция грозит превратиться в базар, ведущий взял со стола увесистый колокольчик. По залу прокатился громкий, пронзительный звон.
— Господа, соблюдайте порядок!
На режущий уши звон колокольчика среди журналистов замелькали фигуры охранников.
— Вопрос Даниле Вершу. — Журналист выдержал паузу. — Вы боитесь?
Берш задумался.
— Нет, — ответил он нехотя. — Ведь Бог — это пилот, а наш мир — звездолёт, которым он управляет. Корабль всегда будет идти нужным курсом.
Ведущий взял бутылку и наклонил, в стакан с шипением хлынула струя минералки. Он поднял глаза на журналистов.
— Следующий вопрос, господа.
* * *
Покинув поле притяжения Земли, небольшой, похожий на истребитель корабль устремился от неё прочь. Через некоторое время выходящая из дюз плазма ярко вспыхнула. Корабль на миг окутало полупрозрачное поле, а затем «Резак» исчез. Пропал он и с мониторов радаров.
Облачённые в скафандры Татарский и Берш сидели рядом, перегрузка вдавила их в кресла. Однако через несколько минут она отпустила, Данила первым убрал прозрачный щиток шлема и громко, с облегчением выдохнул.
— Фу ты, чёрт. Пронесло.
— Ага, — Иван тоже убрал щиток и лучезарно улыбнулся, — летим со скоростью света. Мы, брат, с тобой войдём в историю!
— Мне бы просто потом на Землю вернуться, — буркнул Данила.
— И желательно застать Машку с сыном в том же возрасте, что они сейчас. А то знаешь, как пишут в фантастике, — возвращаются космонавты домой, а там лет двести прошло, родные состарились. И это в лучшем случае.
— А в худшем?
— А в худшем — на Земле разумные обезьяны с фанатами.
— Да их и сейчас хватает, — заржал Татарский. — Недаром же говорят, что фантастика описывает современность через кривое зеркало.
Данила недовольно промолчал. Шутки Ивана его раздражали.
— Да к тому же, — продолжил Иван, — свою жену надо любить даже, если она вдруг превратится в обезьяну. Разумную. Разве не в этом ты клялся на брачной церемонии? Любовь пройдёт, и ты станешь для неё автоматом для получения комплиментов и денег.
— Закрой пасть, — процедил Берш, с усилием сдерживая себя.
— Не будь таким брюзгой. Мы летим со скоростью света. Расслабься и получай удовольствие.
Терпение Данилы иссякло. Он высвободил из скафандра туловище, руки и потянулся к напарнику с намерением дать ему по физиономии, как вдруг корабль сотряс мощный удар. Берша откинуло на ближайшую стенку.
— Что такое?
Татарский встревоженно смотрел на приборы:
— А я знаю?!
Данила чувствован странное давление изнутри во всём теле.
— Какого чёрта? — крикнул он, в ту же секунду его тело выгнулось от страшной боли. — Меня как будто... распирает!.. Татарский в соседнем кресле сидел бледнее смерти. Его вырвано.
— Что-то не так с двигате... — Берш не успел закончить фразу, как изнутри его рвануло в разные стороны. Голова ударилась о твёрдое, перед глазами один за другим вспыхивали разноцветные круги. Данила чувствован себя неимоверно тяжёлым, каждая клетка тела будто весила несколько тонн. Вокруг — кромешная тьма. Но он всё ещё был жив.
— Данила! — крик прозвучал прямо в голове.
— Иван! — ответил Берш мысленно, — Живой?
— Вроде. Где ты?
— Где-то здесь. Я не вижу своего тела, даже рук не чувствую!
— Я тоже. — Татарский помолчал. — Думаешь, мы умерли? -Голос звучал непривычно, задумчиво и хмуро.
— Нет. «Я мыслю, следовательно, существую».
— Сейчас не до философии! Что будем делать? Что вообще произошло,., если мы не умерли?
— Ещё не догадался?
— Я просто не могу в это поверить...
— Ну так поверь! Мы приплыли, дальше некуда.
— Неужели мы и наш «Резак»?..
— Ага. Расширились до бесконечности. Видимо, двигатели дани сбой, и массы наших тел и корабля вместе с объёмом вытеснили к чертям всю Вселенную.
— Я даже не знай, что такое возможно... Думал, нас бы просто разорвано.— Даже смерть познаётся на личном опыте.
— Но мы ж разговариваем. Мыслим, как ты сказал. Значит, не умерли!
— Считай, что уже умерли. Мой палец весит, я даже не знаю сколько. К тому же мне негде им шевелить. Теперь нам с тобой коротать вечность за разговорами.
Прошло некоторое время, прежде чем Берш снова услышал голос товарища.
— Дань, ты не поверишь!
— Что ещё? — Данила погрузился в воспоминания о своей потерянной жизни на Земле, жене и сыне-второкласснике.
— Я вижу космос! Берш встрепенулся:
— Как? Где?!
— Ты не поверишь. Он — внутри меня. У Данилы вырвался мысленный стон.
— Ты не думай, — затараторил Татарский, — я не сдвинулся. Ты вспомни физику. Из чего состоят живые клетки?
— Из молекул и атомов.
— Точно. Но внутри самих атомов электроны вращаются вокруг атомных ядер, между ними — пустота электрического поля.
— Что за бред ты несёшь? Лучше подремли, как я...
— Я не хочу сидеть здесь, пока у меня кры ша поедет! Говорю тебе — всё то же самое: электроны вращаются вокруг ядер, как планеты вокруг звёзд. Пустота электрического поля — пустота космоса! Вспомни, чёрт тебя подери, чем нас долбили в университете: «Микрокосм равен макрокосму»! «Человек — крохотное отражение вселенной». Только теперь — всё наоборот. Я — вижу звёзды и галактики, и это не бред! Я даже смогу найти Землю.
При упоминании Земли Данила Берш почувствовал тоску.
— Как мне всё это увидеть?
— Просто сосредоточься.
Данила принялся думать о яркой сверкающей галактиками и скоплениями звёзд Вселенной. Он представил себе сияющий красным и синим Млечный Путь, похожий на два сложенных вместе и вытянутых блюда. Огненно-жёлтое, подвешенное в пустоте Солнце в его крайнем спиральном рукаве и неподвижная для внешнего наблюдателя голубая планета казались издалека не больше, чем крохотными искрами. Данила понёсся им навстречу. Перед глазами пронёсся бледно-серый шар Меркурия, позади осталась Венера. Перед взором Берша разрасталась Земля. Родная настолько, что он ощутил сладкую дрожь.
— Иван! Ты здесь?
— Ага!
Краем глаза Данила заметил рядом комету с сияющим хвостом белого пламени.
— Это потрясающе...
— Главное, что мы вырвались из той сводящей с ума темноты. Мыс тобой теперь —
Вселенная. Помнишь, ты говорил, что Бог — это пилот, а мир — корабль?
— Чего только не брякнешь журналистам, чтобы отвязались.
— Данька, мы теперь с тобой — эти два пилота! Ты ещё не понял? Смотри!
С Солнца сорвался гигантский протуберанец, похожий на огненный хлыст. Берш почувствовал летящую на него волну жара. «Для жителей Земли такой выброс огня будет катастрофическим», — подумал он. И мысленно приказал солнечному излучению повернуть вспять.
Огненное щупальце словно нехотя перестало тянуться к бело-голубой планете и метнулось в противоположном направлении.
— Видел? Видел?! — ликовал Иван. — Я его вызвал, а ты — остановил! Мы теперь — вроде богов! Два божества — «Иван и Данила. Вот идут Иван и Данила... Мне скажут: «Как это мило!» Я скажу: «Иван и Данила».
— Лично мне больше нравилось человеком. У меня на Земле семья. Они ещё не знают, что я не вернусь.
— А меня ждут девочки и поклонники. Я даже не успел обкатать новый «феррари».
Комета исчезла, на её месте возник камень размером с двухэтажный дом. Два метеора бок о бок мчались к Земле. Они вошли в верхние слои атмосферы и вспыхнули вишнёвым пламенем, оставляя позади яркие огненные хвосты.
— Как думаешь? — закричал Данила, перекрикивая рёв ветра.
— Насколько велика теперь сила наших мыслей? Что ещё мы можем?
— Мы — боги, Даня! — донеслось в ответ. — Мы можем всё! Сотворим за шесть дней вторую Землю, а для людей пройдёт шесть миллионов лет. Мы можем зажигать и гасить звёзды! Нам подвластно абсолютно всё. — Но последняя фраза Ивана прозвучала безрадостно. Он подумал о своей прошлой жизни на Земле. В человеческом теле. В хрупком воздушном океане планеты, наполненном бессчётными проявлениями жизни, в отличие от мира, в котором они оказались, чёрного, пусть и бескрайнего, но холодного и пустого, озарённого сиянием звёзд.
— К чёрту эту божественность! — крикнул Данила. — Отдадим кесареву кесарево! А себе оставим своё. Давай попробуем снова стать людьми!
Соседний метеор вспыхнул ярче, хвост окрасился радостным пурпуром.
— Давай!
И они — попробовали.
* * *
Тьму перед глазами Данилы рассеяла туманная дымка. В открытые глаза просочился свет. Взгляд стал чётче. Берш увидел окружённую частоколом, поросшую травой землю. Перед самым его лицом вился дымок, он чувствовал запах едва горящих дров и горьких трав. Дымок вызывал щекотку в носу и резал глаза. Данила попробовал моргнуть, но не смог. Чихнуть у него тоже не получилось.
Тут же стоял высокий старик в белом балахоне. Двое бородатых мужчин в таких же белых, но уже давно не стираных одеждах держали под руки бледного от ужаса паренька. По знаку старика его подвели ближе, так что Данила рассмотрел пушок у несчастного под носом. В руке у старика блеснул нож. Но одновременно он видел и нечто совсем другое...
— Вань! — крикнул он мысленно. — Иван!
— Данила, ты где?
— Не знаю. Вроде в святилище. Я вижу сразу два разных места, Тут какие-то люди в белых балахонах. И частокол.
— Ты — деревянный идол на холме, — сказал Татарский устало.
— А эти в балахонах, очевидно, волхвы. Ты что, в детстве книжки не читал?
— Брось ты! Мне тут собираются принести жертву и окропить меня его кровью!
— Да ну. У меня хуже.
— Ас другой стороны ко мне приближается толпа с топорами. С ними — вроде священник. Только он одет как-то чудно. И весь чёрный, с орлиным носом — грек, что ли? Я вижу их мысли -
меня собираются выкорчевать и бросить с холма в Днепр... Боже, да что случилось?! Где сила, о которой ты говорил?
— А у меня, — Татарский его не слышал, — Москва. Кремль как на ладони. Вокруг машины со стенобитными грузами. Они собираются снести меня и построить бассейн. Мы так и остались богами, Даня. Только теперь в другом качестве.
— Да кончай ты, бедолаге уже перерезали горло! Бог мой, мы же хотели всё исправить!
— Похоже, мы так легко не отделаемся... Пробуем ещё раз! Данила, чёрт, слышишь меня?! Сосредоточься!
— Хорошо...
— Раз. Два. Три. Давай!