Российская наука понесла тяжелую утрату. 27 марта 2001 г. ушел из жизни выдающийся ученый, один из пионеров освоения космоса, академик, профессор Московского физико-технического института, действительный член Международной академии астронавтики, лауреат Ленинской премии и премии Демидовых, Герой Социалистического Труда Борис Викторович Раушенбах.

Б.В. Раушенбах родился 18 января 1915 г. в Петрограде. После окончания школы до поступления в 1932 г. в Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота работал на заводе. В школьные и студенческие годы увлекался авиацией. Изучая устойчивость полета планеров, занялся их конструированием. На 9-11-х Всесоюзных планерных состязаниях в Крыму (1933-35 гг.) продемонстрировал созданные при его участии экспериментальные бесхвостые планеры. Там же познакомился с С.П. Королёвым, встреча с которым предопределила его дальнейший жизненный путь. После студенческой практики в ЦАГИ и окончания института в 1937 г. устроился работать в Реактивный научно-исследовательский институт (НИИ-3) Наркомата боеприпасов, к С.П. Королёву. С тех пор вся научная и практическая деятельность Б.В. Раушенбаха была в основном связана с ракетной техникой и космонавтикой. Б.В. Раушенбах исследовал проблему устойчивости полета и работал над созданием автомата стабилизации крылатой ракеты 212 конструкции С.П. Королёва. После ареста С.П. Королёва в 1938 г. Борис Викторович, ведущий инженер НИИ-3, не только стал заниматься баллистикой полета реактивных снарядов для боевых машин реактивной артиллерии БМ-8 и БМ-13, но и порой как сварщик участвовал в сборке направляющих для их запуска. Грозное оружие, знаменитая "Катюша", впервые опробовано в 1939 г. на Халхин-Голе, а затем применялось в годы Великой Отечественной войны.

В начале войны Бориса Викторовича, немца по национальности, арестовали. Трудные военные годы он провел в лагере под Нижним Тагилом, где по просьбе руководства НИИ-3 вел научную работу, выполняя заказ Наркомата авиационной промышленности. В 1946 г. лагерь был заменен ссылкой. Борис Викторович, оставаясь в Нижнем Тагиле, делал теоретические расчеты для своего института. В том же году его переводят в НИИ-1, которым руководил М.В. Келдыш (Земля и Вселенная, 2001, № 2). В 1948 г. М.В.Келдыш добился освобождения Б.В. Раушенбаха из ссылки и восстановления на работе в Москве.

В 1949 г. Борис Викторович успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, в 1958 г. стал доктором технических наук, в 1959 г. — профессором.

До 1954 г. Б.В. Раушенбах с сотрудниками НИИ-1 занимался исследованием устойчивости газового течения при наличии теплоотвода — актуальной проблемы, связанной с возникновением опасных режимов вибрационного горения в реактивных двигателях. Результаты изысканий обобщены в монографии "Вибрационное горение" (М., 1961).

В 1954 г. Бориса Викторовича назначают начальником отдела НИИ-1 и научным руководителем по динамике полета и управлению межконтинентальных ракет "Буран" и "Буря". С этого времени он посвящает себя новой тогда теории управления космическими аппаратами. Хотя самих космических аппаратов еще не было и тема не соответствовала научному направлению НИИ-1, М.В. Келдыш поддержал исследования, т.к. уже готовилось постановление Правительства о развертывании в ОКБ-1 (ныне РКК "Энергия" им. СП. Королёва) космической научной и производственной базы. В 1959 г. отделом Б.В. Раушенбаха создана первая в мире бортовая система ориентации космических аппаратов для АМС "Луна-3", позволившая сделать фотографию обратной стороны Луны. В конце 1950-х гг. объем работ настолько увеличился, что проводить их на базе НИИ-1 стало невозможно. Поэтому, по согласованию с М.В. Келдышем, коллектив Б.В. Раушенбаха в 1960 г. переходит в ОКБ-1. С этого времени под руководством Б.В. Раушенбаха разработаны системы ориентации ИСЗ, АМС, беспилотных и пилотируемых КК, орбитальных станций, решивших приоритетные задачи. Борис Викторович работал в ОКБ-1 до 1978 г., и большинство достижений нашей космонавтики за эти годы получены при его участии. С 1956 г. он публикует основополагающие научные исследования по управлению движением космических аппаратов в космосе. Основные результаты вошли в монографию "Управление ориентацией космических аппаратов" (М„ 1974).

Проектно-конструкторскую работу Б.В. Раушенбах совмещает с педагогической, к которой привлечен М.В. Келдышем еще на этапе становления Московского физико-технического института (МФТИ). Борис Викторович организовал в 1954 г. кафедру "Управление движением летательных аппаратов" на факультете "Аэрокосмические исследования", читал курсы по теории устойчивости и управлению специальными объектами. В 1978 г. перешел в МФТИ заведующим кафедрой теоретической механики и более 20 лет руководил ею. С 1960 г. возглавлял выпускающую кафедру при ОКБ-1. Не прерывая связь с космической тематикой, продолжал научную работу и подготовку кадров для этой отрасли, читал лекции в Международной академии астронавтики.

Кроме научно-педагогической деятельности Б.В. Раушенбах вел исследовательскую и литературную работу. Разрабатывая системы ручного управления полетом КК "Союз" и ОС "Салют", столкнулся с проблемой отображения пространственной картины на плоском экране пульта управления. Не обнаружив точного решения этой задачи, он пришел к выводу, что и в изобразительном искусстве нет "правильного" представления пространства на плоском холсте. Разработанная Борисом Викторовичем теория перспективы позволила обосновать как параллельную, так и обратную перспективу и развеяла миф об эпохе Возрождения как периоде наивысших достижений метода перспективы в изображении пространства. В 1975 г. им написана книга по теории перспективы "Пространственные построения в древнерусской живописи". В книге "Пространственные построения в живописи" (М., 1980) он привел примеры подтверждения своей теории перспективы не только в древнерусской, но и в мировой живописи. В книге "Системы перспективы в изобразительном искусстве. Общая теория перспективы" (1986 г.) приведен строгий математический анализ и окончательно обоснована невозможность адекватного отображения геометрических характеристик пространства на плоскости картины без "искажений" и "условностей". Борис Викторович изучал участие мозга в зрительном восприятии картин и проблему создания нужных зрительных пространственных иллюзий. Блестящие результаты этих исследований изложены в монографии "Геометрия картины и зрительное восприятие" (1994 г.).

В 1994 г. Б.В. Раушенбах опубликовал биографию немецкого ученого Германа Оберта (Земля и Вселенная, 1995, № 5). Среди пионеров космонавтики Г. Оберт, учитель Вернера фон Брауна, занимает особое положение, т.к. прошел все этапы развития ракетной техники: теоретические исследования, первые эксперименты, создание баллистических ракет, запуск первых спутников и космических кораблей, полет человека на Луну. Автор также касается важных вопросов бытия, соотношения духа и материи, смысла жизни и оптимальной организации человеческого общества. Это произошло потому, что Б.В. Раушенбах не прерывал своей работы в области искусства и религии, побуждаемый интересом к обратной перспективе на иконах.

Исследуя картины средневековья, особенно иконы, с точки зрения перспективы, Борис Викторович не мог не обратить внимание на их философско-мировоззренческое содержание и стал изучать богословие. Поражаясь глубинному религиозному и эстетическому смыслу иконы Андрея Рублева "Троица", он задумался над непонятным богословским догматом триединства и нашел ему математическое объяснение, логически непротиворечивое. Это вектор с его тремя ортогональными составляющими. Оказалось, с математической точки зрения совершенно разумна формулировка догмата о Троице: "Лица Троицы составляют единое Божество, в котором каждое Лицо в свою очередь является Богом". Борис Викторович подчеркнул величие отцов церкви, интуитивно безупречно сформулировавших логику триединства и считавших любые отклонения от нее ересью. Будучи человеком исключительной честности и смелости, Б.В. Раушенбах признавал осмысленность мироздания и считал это вежливой формой религиозности. Он глубоко переживал рост рационализма и падение нравственности в современном мире, всегда считал, что только из нравственных поступков нужно выбирать рациональное.

Борис Викторович, прекрасный пропагандист достижений отечественной науки и крупный общественный деятель, возглавлял оргкомитет научных чтений по космонавтике и комиссию РАН по изучению научного наследия СП. Королева и других пионеров освоения космоса, готовил к печати очерки по истории развития космонавтики. Б.В. Раушенбах был председателем научного совета РАН по комплексной проблеме "История мировой культуры", российско-германского общества помощи немцам Поволжья и сопредседателем российско-американского фонда "Культурная инициатива", работал в Комитете советских ученых в защиту мира, против ядерной угрозы и Лиге защиты культуры.

Во всех областях науки, техники и искусства, которыми Борис Викторович занимался, он достиг блестящих успехов потому, что не терпел дилетантизма, вникал в проблему "мыслью и сердцем". Его научная, педагогическая и воспитательная деятельность по праву получила высокую оценку и признание.

В 1966 г. Б.В. Раушенбах избран членом-корреспондентом АН СССР по специальности "Автоматическое управление", а в 1986 г. — действительным членом АН СССР по специальности "Процессы управления". За выполнение важнейших государственных заданий был удостоен Ленинской премии (1960 г.), награжден орденами Ленина (1961 г.) и "Знак почета" (1975 г.) В 1986 г. ему присуждена премия имени академика Б.Н. Петрова, а в 1994 г. — премия имени промышленников Демидовых.

За выдающийся вклад в развитие советской космонавтики и подготовку высококвалифицированных специалистов в 1990 г. Б.В. Раушенбаху присвоено звание "Герой Социалистического Труда". Его именем названа одна из малых планет.

Ушел из жизни Борис Викторович Раушенбах, но с нами остается его образ. Великий ученый, мыслитель, общественный деятель и необыкновенно добрый, обаятельный и интеллигентный человек.

Борису Викторовичу Раушенбаху приходилось неоднократно давать интервью, отвечая на самые разнообразные вопросы. Ниже публикуется интервью, которое Б.В. Раушенбах дал ведущему научному сотруднику ЦНИИмаш кандидату технических наук А.Д. Брусиловскому (весна-лето 1996 г.).

Б.В. Раушенбах дома за рабочим столом. 1996 г. Фото И.И. Чинаева.

— Риск... Борис Викторович, какую роль он сыграл в Вашей жизни?

— Я отношусь к риску философски и стараюсь никогда не рисковать. Но иногда это получается само собой. Взять хотя бы историю с первой системой ориентации для аппарата (АМС) "Луна-3". Когда я брался за нее, я, безусловно, рисковал, поскольку за моей спиной ничего не было — ни коллектива сотрудников, ни производственных возможностей. Вполне вероятно, что из этого вообще могло ничего не получиться.

— И все же Вы вышли победителем?

— В 1956 г. (за год до официального начала космической эры) мы с группой молодых энтузиастов (в НИИ-1 у академика М.В. Келдыша) выпустили весьма необычный отчет по системам ориентации спутников, который фактически представлял собой развернутый проект первой системы ориентации ИСЗ — ее подробное техническое обоснование (с чертежами, расчетом габаритов) и описание. Жизнь показала, что мы избрали единственно правильный путь. Вскоре пришла пора первого в мире ориентированного космического объекта — автоматической межпланетной станции "Луна-3". Для фотографирования обратной стороны Луны было необходимо очень точно сориентировать АМС, наведя ее "космическую морду" (вместе с объективами) на Луну. Ситуация осложнялась тем, что НИИ-1 не принадлежал к числу промышленных организаций, представляя собой научное подразделение. В 1957 г. начались переговоры с Главным конструктором, и я вынужден был нещадно блефовать, очевидно, во многом напоминая известный литературный персонаж — Остапа Бендера. Но цель оправдывала средства — безумно хотелось увидеть эту техническую систему во плоти. Припоминаю, как настороженно смотрели на меня работники ОКБ-1: "Врет же, стервец, -ничего у него за душой нет!"

Трудно переоценить в этой ситуации помощь, оказанную М.В. Келдышем. Именно его авторитету я обязан тем, что не только в НИИ-1 и его малоподходящем для таких работ производстве немедленно выполнялся каждый мой "писк", но нам удалось организовать кооперацию со смежниками — привлечь специализированное Научно-производственное объединение "Геофизика" в оборонной промышленности, которое выполняло для нас заказы, связанные с оптическими устройствами, а на предприятиях Министерства авиационной промышленности нам делали датчики угловых скоростей (ДУС) и маленькие двигатели на сжатом воздухе. И все это по доброй воле, во имя чистой идеи — ведь не было ни одного директивного документа ЦК КПСС и Совета Министров. А год-то был 1957-й! Но людей увлекала конечная цель — Луна, да еще и ее обратная сторона, о чем человечество мечтало на протяжении всей истории цивилизации. И на таком словесно-уговорном уровне деловых отношений нам удалось получить и аппарат, и испытательные стенды. Наземные испытания с удивлением посещал и С.П. Королёв. К нашему счастью, из-за неполадок с носителем пуск откладывался, и нам хватило времени, чтобы "довести" систему. Первоначальный блеф, соединенный со страстным желанием и неиссякаемым энтузиазмом, увенчался победой — АМС "Луна-3" стартовала 4 октября 1959 г., в течение 40 мин фотографировала обратную сторону Луны и благополучно передала ее изображение на Землю с помощью телевизионного устройства.

Б.В. Раушенбах в гостях у немецкого пионера космонавтики Г. Оберта с подарком — скафандром космонавта А.Я. Соловьева. ФРГ, 1989г. (из книги "Постскриптум").

— Что позволило выиграть соревнование с американцами и обеспечить успешные полет и посадку на Землю первого космонавта?

— Жизнь заставила в условиях отсутствия предшествующего опыта для обеспечения первого полета человека выбрать абсолютно надежную систему ориентации и управления. А время, отпущенное на ее разработку, вновь сводилось к минимуму. Становилось очевидным: система должна быть "дурацки" простой. Тут уж не до классической системы, опирающейся на использование инфракрасного излучения Земли (американцы же делали хорошо и как полагается, но "без живинки в деле", и... оказались позади!). Мы выбрали решение, которое избалованным техническим богатством "сытым" американцам не могло прийти в голову и которое впоследствии просто вызвало у них шок. Самый яркий ориентир, конечно, Солнце, и если сообщить аппарату в определенных условиях посадочный импульс с помощью сопла тормозной двигательной установки, направленного на Солнце, то задача надежно решается с использованием предельно простой оптической аппаратуры. На Солнце может навести и слепой! Мы отдавали себе отчет, что ориентация с использованием солнечных датчиков — временная, но зато это будет абсолютно надежная система. Так и произошло, и эта система послужила нам на совесть при первых запусках кораблей "Восток". Для надежности мы разработали две системы — ручной и автоматической посадки, причем последнюю с дублированием систем — параллельно работали три системы. Все посадки благополучно осуществляла автоматика, и только уже на КК "Восход-2", после первого выхода в открытый космос А.А. Леонова, командиру корабля П.И. Беляеву пришлось прибегнуть к ручному управлению.

Очень удачно была решена система ориентации и управления и для первого отечественного спутника связи "Молния-1". Через год-два в них могли отказать радиопередатчики, но система ориентации ни разу не отказала, и даже "замолкавший" спутник продолжал оставаться в ориентированном положении. А динамическая схема ориентации такого спутника, когда она стала достоянием гласности, просто вызвала восторг и зависть американцев!

— Наверное, не все было так гладко?

— Без драматизма творить историю вряд ли кому удавалось! Самая впечатляющая история с нашей системой связана с полетом первой женщины-космонавта на корабле "Восток-6". В ходе предстартовых проверок — "прокачек" с некоторой угловой скоростью свободно подвешенного корабля в монтажно-испытательном комплексе на космодроме (а мне с громадным трудом, поскольку тормозился временной график, удалось сделать их плановыми) — обнаружился сбой в системе ориентации: корабль упорно разворачивался "не туда". Сразу же удалось установить, что ДУСы установлены, что называется, "задом наперед" — блок датчиков в заводских условиях сборки развернут на 180° от правильного положения. Моя "дурацкая" настойчивость спасла Валентине Терешковой жизнь!

— Ваша профессиональная деятельность в течение многих лет была связана с С.П. Королёвым. Каким сохранился в Вашей памяти этот человек? Вам удавалось противостоять его неудержимым эмоциональным порывам?

— С Сергеем Павловичем у меня были особые отношения, не такие как у него с другими сотрудниками, для которых он являлся благодетелем. Награды, научные степени и звания и прочие материальные блага за работу в области ракетной техники сыпались на большинство наших работников из ОКБ-1, в первую очередь, благодаря ему. Я пришел в ОКБ-1 на постоянную работу уже будучи доктором и профессором, он никакого отношения к этому не имел, и я ему ничем не был обязан. Но, с другой стороны, и это более важно, я работал у С.П. Королёва до войны, нас, подчиненных инженеров, было всего лишь четверо, и установилась та степень близости, которая не может возникнуть в крупных коллективах. Повторяю, у нас с С.П. Королёвым особые отношения. Он на меня редко повышал голос, а когда это происходило, я просто не реагировал, стоял, слушал... — на нервную систему я никогда не жаловался.

Убежден, что Сергей Павлович был самым честным человеком из тройки ведущих главных ракетных конструкторов (С.П. Королёв, В.П. Глушко и В.Н. Челомей — А.Б.). Человеком, для которого принципы были дороже приятельских отношений, хотя в 60-е гг. мне и довелось слышать брошенное им в сердцах парадоксальное высказывание: "Я понял, что Главный конструктор должен быть сволочью!".

Все наши проекты находили воплощение в ракетной технике, в первую очередь, благодаря С.П. Королёву, которого никто и ничто не могло остановить, если что-то было ему нужно для дела. К Сергею Павловичу, на мой взгляд, никак не подходит формулировка "выдающийся инженер (ученый)", которых, кстати, на свете немало. С.П. Королёв же был явлением уникальным. И эта его уникальность связана с тем, что ему приходилось открывать новую эпоху в истории человечества — космическую. Я бы причислил его к великим полководцам, с которыми его сближают многие качества: крупные организаторские способности, умение работать на перспективу и брать всю ответственность на себя, воодушевлять своих соратников и вселять в них уверенность в конечной победе, твердость в проведении принятых решений, огромная сила воли, умение проводить обходные маневры и принимать правильные решения в условиях недостатка информации. Сергей Павлович виртуозно владел богатым набором средств воздействия. Вспоминаю такой эпизод.

Заседает комиссия, человек двадцать-все из разных ведомств. Спорят. И вдруг С.П. Королёв показывает на меня пальцем и грозным, злым тоном говорит: "Вот человек, который всегда нам мешает. Критикует наши решения. Предсказывает всякие неприятности: это, мол, не получится, это откажет. Просто никаких сил нет с ним работать!" Я сижу, не знаю, куда деваться. Все смотрят с осуждением: вот негодяй какой — мешает Королёву работать!.. А Сергей Павлович выдерживает паузу, снимает с лица гневное выражение и совсем другим, почти нежным голосом добавляет: "И, представьте, всегда оказывается прав. Если уж сказал, что не будет работать, обязательно это устройство отказывает..." Ну, а я на этом совещании нечто в подобном роде и утверждал. И согласились в конце концов со мной, наверное, под влиянием не столько моих аргументов, сколько разыгранного С.П. Королёвым спектакля — был он великий мастер и на такие номера...

— Не так давно вышла Ваша книга о Германе Оберте (Земля и Вселенная, 1995, № 5). Что предопределило выбор главного героя и темы?

— Написать биографию Г. Оберта попросила меня его дочь: с ним я был лично знаком. Г. Оберт входит в шестерку тех ученых и инженеров, в чьих работах впервые и наиболее полно были определены пути осуществления древнейшей мечты человечества — выхода человека в космическое пространство. Но он единственный дожил до появления больших околоземных орбитальных станций и полетов людей на Луну, а его ученик, Вернер фон Браун, создал "настоящую" ракету, которая 3 октября 1942 г. впервые вышла за пределы атмосферы и явилась прототипом всех будущих космических ракет-носителей, что было заслугой и Г. Оберта. Последние годы его жизни были связаны с размышлениями над вечными вопросами соотношения духа и материи, смысла жизни, оптимальной организации человеческого общества и аналогичными вопросами. Некоторые наиболее интересные мысли Г. Оберта я постарался отразить в книге. Биография Г. Оберта предоставила редкую возможность увидеть историю становления космонавтики как единое целое и позволила мне написать о деятельности фон Брауна и С.П. Королёва, а также о событиях, непосредственного отношения к жизни и работе Г. Оберта не имевших...

— Что особенно занимает Вас сегодня?

— Сегодня меня привлекло средневековое богословие, ибо, не зная представлений о Боге, невозможно понять историю и культуру того же Древнего Египта, средневековья или других эпох. Мои интересы по-прежнему ограничены математикой. Мне удалось математически доказать абсолютную безупречность понятия триединства, которое лежит в основе Троицы (с одной стороны, три бога — Отец, Сын и Святой Дух, с другой — они являются одним Богом, ведь христианство говорит о единобожии). Действительно, кажется, что это логический абсурд: с одной стороны, три Бога, с другой — один! Обсуждению этой абсурдной ситуации (в ее абсурдности никто не сомневался) посвящены многие страницы религиозно-философской литературы, начиная от ее адептов IV в. и кончая П.А. Флоренским. Я математически доказал, что это нормальная логическая вещь: о Боге там и слова нет — Бога постичь невозможно. Мне пришлось использовать математический метод изоморфизма (изоморфизм в переводе с греческого — схожесть по форме — А.Б.) и удалось найти триединый объект в математике (вектор — А.Б.), обладающий всеми свойствами Троицы. Более подробное обсуждение выходит далеко за рамки нашей беседы. Полученные мною результаты все признают: и математики, и богословы, — потому что "крыть нечем", но не знают, что с ними делать дальше. Из Духовной академии богословы мне сообщили, что им нужно переосмысливать свои лекции — ну что ж, пусть переосмысливают! В Мюнхенском университете богословы сейчас издают мою работу на немецком языке, на русском она опубликована в журнале "Вопросы философии". Кроме этого, меня волнует вопрос происхождения религии. Тривиальное утверждение, доминирующее и сегодня, о том, что люди испугались грома и молнии и, не зная, как это объяснить, создали религию, не выдерживает никакой критики.

Что касается фигуры Христа — сам факт его реального существования сегодня не оспаривается в серьезной науке (указание на это, кстати, есть у римских историков). Другое дело, что существует много трактовок: евреи утверждают, что это обычный еврей, проповедовавший идеи, отклоняющиеся от иудаизма, христиане настаивают, что это Сын Божий и с него началось христианство. Тут можно спорить и придерживаться разных точек зрения.

— В чем суть Ваших открытий в изобразительном искусстве?

— Мне удалось показать, что во все эпохи, начиная с Древнего Египта и кончая XX в., изображали мир правильно. Обычное представление, что этого не умели делать в Древнем Египте, потом кое-чему научились в Древней Греции, или что в средние века рисовали неумело, и только Рафаэль и Рубенс рисовали как надо, — глубоко ошибочное, против чего я и выступил. Мне удалось математически показать, что учение о перспективе, которым так гордятся апологеты эпохи Ренессанса, — не исчерпывает проблемы, реабилитировать Древний Египет, античность, средневековье и новое время. Разница состоит в том, что перед художниками разных эпох стояли разные задачи, и в то же время в каждую из эпох эти задачи решались оптимальным образом. А по уровню мастерства в любую эпоху гениальный художник оставался гениальным, ремесленник — ремесленником. Если бы сегодня собрать самых умных художников и поставить перед ними задачу, которая стояла перед живописцами древности, они нарисовали бы точно так же, как это мы видим, например, в древнеегипетской живописи. По-другому — невозможно. Задачи меняются, а не художники. Поэтому икона стоит в своем ряду не как примитивное народное искусство, как раньше думали. Ренессанс — вовсе не вершина творчества. Конечно, он многое дал искусству, но Древние Египет и Греция, а также средневековье ничуть не хуже. Просто древнеегипетские художники изображали мир, который есть на самом деле, а не тот, который люди видели! Они выпускали, по-нашему, чертежи (правда, художественные), которые по-другому выполнить нельзя. И если их сравнить с современными ГОСТами, то перед нами предстанет поразительная картина — стандарты абсолютно точно выполняются! От античности и до Сезанна художники пытались передать мир таким, каким они его видят, а в разные эпохи важными считались разные вещи. Разработанный мной метод анализа позволяет объяснить приемы пространственных построений, используемые художниками в разные эпохи, с точки зрения выполнения стоящих перед художниками задач, зрительного восприятия и соблюдения законов математики. Естественно, в авангардистских течениях XX в., где все основательно трансформировано, мой подход мало что может объяснить: наука бессильна перед безудержной фантазией и эпатажем! Хотя и то, и другое вполне допустимо.

P.S. Незадолго до кончины Бориса Викторовича увидела свет замечательная книга его мемуаров (Б.В. Раушенбах. "Постскриптум". М., "Пашков дом", 1999) — широкая панорама событий ушедшего XX в., сопровождаемая философскими размышлениями о нашем обществе и мироустройстве. "В своем «Постскриптуме» я пишу о себе и своей жизни то, чего до сих пор не касался или касался мимоходом..."

Прощаясь с читателем, выдающийся академик завершает книгу грустным прогнозом-предостережением (не дай Бог, чтобы он оказался пророческим): ".. .я далеко не уверен, что человечество вообще сохранится еще сто лет. Оно упрямо идет к той грани, где возможность самоуничтожения становится реальной и вероятна даже по ошибке. И я не очень верю в то, что человечество еще может спохватиться и отыграть назад..."