В. СЛАВЯНЦЕВ

30 лет назад солнечным апрельским днем Москва встречала Юрия Гагарина, вернувшегося после космического путешествия. Волнующееся праздничное море людей заполнило Ленинский проспект, по которому двигался кортеж машин с первым космонавтом. Нескончаемым потоком шли колонны демонстрантов к Красной площади. Каждый хотел своими глазами увидеть того, пока еще единственного на Земле человека, который побывал там, в неизведанном мире космического пространства.

Пожалуй, большинство из встречающих не сознавали до конца всей глубины и важности этого исторического события. Мы знали, что произошло нечто грандиозное, никогда прежде небывалое. Мы гордились, что первым в космос поднялся советский человек. Мы чувствовали, что это начало нового этапа, и может быть, не только в науке и технике. Но какого именно — тогда трудно было представить.

Реальные перспективы пилотируемой космонавтики, перспективы ее практического применения для нужд народного хозяйства тогда еще только зарождались в проектах ученых и многим казались фантастическими. На повестке дня тогда главным образом стоял один вопрос — сможет ли человек жить и работать в искусственном мире космического аппарата? И полеты первых космонавтов были своего рода экспериментом на выживание. А Гагарин был первым среди первых...

О Юрии Гагарине написано уже много. Если же взять его подготовку к космическому полету и сам полет, то здесь буквально каждый шаг стал достоянием общественности. Рассказы очевидцев, непосредственно участвовавших в обеспечении того исторического полета. Воспоминания друзей-космонавтов, постигавших вместе с ним азы новой профессии и провожавших его до самого корабля... Слишком много свидетелей, чтобы допустить хоть какое-то сомнение в реальности этого события. Нисколько не сомневается в первенстве Гагарина и «независимая экспертиза» — американские разведывательные службы.

В прошлом на фоне глухой секретности, окружавшей наши космические программы, еще можно было объяснить появление каких-то слухов и домыслов. И закономерен тот процесс, что с обнародованием все большего количества информации об истинных делах советской космонавтики исчезали различного рода «космические утки».

Но говорят, из всякого правила бывают исключения. Например, не так уж давно в Венгрии вышла книга И. Немере «Гагарин — космическая ложь?». Автор вытаскивает на свет божий изрядно потрепанную «утку». Якобы за несколько дней до 12 апреля 1961 г. в космическом корабле Землю облетел летчик-испытатель Владимир Ильюшин, сын известного авиаконструктора С. В. Ильюшина. Но после неудачного приземления состояние пилота не соответствовало образу национального героя. На эту роль срочно подобрали обаятельного русского парня с безупречной рабочей биографией. Отсюда напрашивается вывод, что человек с такой страшной тайной не мог долго прожить...

Я не могу похвалиться своим личным знакомством с Юрием Гагариным, хотя встречаться с ним приходилось неоднократно. Мы были в одной из рабочих подкомиссий, которые занимались разбором полета корабля «Союз-1», окончившегося гибелью космонавта Владимира Комарова. В том, что следующий полет нового пилотируемого корабля будет успешным, пожалуй, никто не сомневался. Гагарин, как дублер Комарова, имел все основания стать командиром очередного «Союза». Но за семь месяцев до этого старта оборвалась жизнь первого космонавта...

Если и есть в жизни Юрия Гагарина белые пятна — так это самые последние ее минуты, когда он после выполнения полетного задания вместе с летчиком-инструктором Владимиром Серегиным возвращался на аэродром.

Долгие годы гибель двух Героев Советского Союза в обычном тренировочном полете оставалась нежелательной темой для нашей официальной прессы. Это породило массу слухов — от правдоподобных до самых невероятных, как мимолетных, так и достаточно живучих. Даже потом, когда стали появляться в печати высказывания участников расследования причин катастрофы (космонавтов, летчиков-испытателей, ученых, инженеров), кое-кто упорно продолжает отстаивать прежние «версии», кто-то выдвигает новые, еще более фантастические...

Можно ли воссоздать достоверную картину трагедии, разыгравшейся 23 года назад?..

— Я буду говорить только о том, что видел сам, — сразу же предупредил меня Петр Колодин.

Биографическая справка. Колодин Петр Иванович, 1930 г. рождения, полковник запаса. Окончил 2-е Ленинградское артиллерийское училище в 1952 г. и Харьковскую артиллерийскую радиотехническую академию в 1959 г. Служил в ракетных войсках, в том числе на космодромах Байконур и Плесецк. В отряде космонавтов состоял с 1963 по 1982 г. Готовился к непосредственной .работе на орбитальных станциях «Салют» и «Салют-6». дважды был в составе первых экипажей (1971 и 1977 гг.), но каждый раз по независящим от него обстоятельствам оставался на Земле, а в космос уходили другие.

— 27 марта 1968 г., — рассказывает Колодин, — у нас был день полетов. Мы приехали на аэродром на одном автобусе. Первым должен был лететь Гагарин на самолете УТИ МиГ-15, за ним на такой же спарке — я. В тот день инструктором Гагарина был командир полка Серегин Владимир Сергеевич, моим — Шаталов Владимир Александрович, нынешний начальник Центра подготовки космонавтов. Инструкторов в полку тогда было мало, и при необходимости к этой работе привлекались космонавты, имеющие достаточную летную подготовку, Шаталов ко времени зачисления в отряд был уже опытным летчиком. В качестве инспектора воздушной армии он участвовал в расследовании различных летных происшествий.

Гагарин занял место в передней кабине своего самолета, сзади сел Серегин. Самолет Колодина и Шаталова стоял рядом.

— Слушая их переговоры и наблюдая за действиями, — продолжает рассказывать Колодин, — я обратил внимание, что Гагарин до мельчайших подробностей соблюдает все требования инструкции при запуске и опробовании работы двигателя. Я даже сравнил его тогда со школяром, хорошо выучившим урок. «У него сейчас последний контрольный полет с инструктором, — ответил мне на это Шаталов. — Следующим будет уже самостоятельный полет на МиГ-17».

625-й (это позывной Гагарина и Серегина) улетел, скрывшись в сплошных облаках... Время шло, приближался черед взлетать и Колодину. Он завершил подготовительные операции и запросил разрешение на запуск двигателя. Но получил запрет. Через некоторое время повторил запрос: «Я — 627-й, разрешите запуск?» И снова запрет.

— Тут появляется техник с бортовой радиостанцией, — рассказывая, Колодин старается акцентировать внимание на событиях, избегая эмоций. — Шаталов спрашивает техника, что случилось? Тот отвечает, что на 625-м связь отказала, приказано, как вернется, заменить радиостанцию. Шаталов говорит мне: «Переключи на третий канал». По этому каналу шла радиосвязь с самолетами, находящимися в воздухе. Переключаю, и слышим: «Всем, кто в воздухе, запросите 625-й». Но 625-й не отвечал... Нам последовала команда оставить самолет. «Сегодня полетов больше не будет», — сказал Шаталов. Мы вылезли из кабины, спустились на бетонку. Он посмотрел на часы: «Все — Гагарина нет!..»

По найденным обломкам техническая экспертиза установила, что все системы самолета оставались исправными до самого столкновения с землей. До последнего мгновения работал двигатель на номинальных оборотах... А когда техника исправна, виновного обычно ищут среди тех, кто ею управлял. И поползли слухи: два Героя, могли, мол, себе позволить...

Степан Сухинин решительно не согласен с этим.

Биографическая справка. Сухинин Степан Максимович, 1923 г. рождения, полковник запаса. Окончил Военно-морское авиационное училище имени С. А. Леваневского в 1944 г. Воевал на пикирующем бомбардировщике Пе-2 в составе авиации Балтийского флота. Длительное время находился на испытательной работе. Военный летчик первого класса. Летчик-испытатель первого класса. В 1967—1976 гг. был заместителем командира полка, который ныне носит имя В. С. Серегина, по летной подготовке.

— Гагарина я знал в основном по службе, — говорит Сухинин, — и могу сказать, что его отношение к служебным обязанностям было исключительно добросовестным. Никаких поблажек у нас в полку ни первому космонавту, ни другим не делалось. А Гагарин никогда и не требовал привилегий. Помню, как он однажды пришел ко мне отпрашиваться уйти на 15 минут (!) пораньше. Валя, его жена, была в больнице, и маленькие дети оставались одни...

— Гагарин, — добавляет Колодин, — был в первую очередь требовательным к себе, поэтому мог требовать и от нас. В тот день, 27 марта, он забыл дома пропуск на аэродром. «Ну и что, — сказал тогда Георгий Добровольский, — кто не знает Гагарина — и так пропустят». «Может быть, и пропустят, — ответил Гагарин, — но я все-таки вернусь за пропуском, чтобы и вам было неповадно злоупотреблять этим».

— Нет, Гагарин не мог нарушить служебную дисциплину, — продолжает Сухинин. — А Серегин!.. Это был строгий и, на мой взгляд, чересчур пунктуальный человек. Он никогда не выделял космонавтов в особую категорию людей. У нас в полку, считал Серегин, они — летчики, и спрос с них был как и со всех летчиков... Участник войны, летчик-испытатель первого класса. Моту привести пример его действий, как сейчас принято говорить, в экстремальной ситуации. Это происходило на моих глазах. За пару дней до гибели Серегина в воздухе были два наших самолета: МиГ-17 и УТИ МиГ-15, когда внезапно налетел снежный заряд. МиГ-15 сразу же направили на запасной аэродром в Кубинку, а Серегин, пилотировавший МиГ-17, попросил разрешения на посадку. Если не получится, сказал он, тоже уйду на другой аэродром. Ему дали «Добро». При отсутствии видимости он точно вышел на полосу, только скорость, самолета немного превышала посадочную. Но это была не случайность. Запас скорости позволял ему в случае необходимости снова набрать высоту. Посадочная полоса тогда у нас была короткая, и ее не хватило для пробега самолета после такого приземления. Машину остановила специальная сеть, имеющаяся в конце полосы. Никаких повреждений ни самолет, ни летчик не получили. Для Серегина этот эпизод — не летное происшествие, не предпосылка к аварийной ситуации, а нормальная работа... Зная Серегина н Гагарина, я исключаю версию о неправильных действиях экипажа. И совсем абсурдным считаю слухи, что они могли сесть в самолет после употребления накануне спиртного. Кроме того, перед полетами обязателен медицинский контроль, а Гагарин прошел его дважды: у врача Центра подготовки космонавтов и у нашего полкового врача.

Я перебираю другие версии, которые когда-либо слышал. Может быть, по какой-то причине взрыв в воздухе?.. Но это противоречит заключению технической экспертизы. А если столкновение с птицей или шаром-зондом, разбивается фонарь кабины?..

— Разгерметизация кабины на такой высоте, а она была у них 4000 метров, не страшна, — отвечает Сухинин. — Кроме того, экипаж имел кислородные маски. Конечно, из-за набегающего воздушного потока они бы чувствовали себя некомфортно, но полет продолжать смогли бы. Такие случаи бывали. И у меня однажды сорвало фонарь на такой же машине. Пришлось вернуться на аэродром. Только и всего.

Ну а если при столкновении посторонний предмет попадает в воздухозаборники?

— Тогда бы заклинило двигатель, — объясняет Сухинин, а он нормально работал до самой земли... Наиболее вероятная версия, что самолет попал в штопор. Этим можно объяснить и резкую потерю высоты, и работающий до конца двигатель (ведь иначе самолет из штопора не выведешь). Штопор возникает из-за потери скорости, а чтобы ее набрать, нужен двигатель. Самолет переводится в пикирование, набирает скорость и приобретает управляемость... Но вот выйти из пикирования 625-му не удалось, не хватило высоты. А если по времени, то каких-нибудь полторы секунды. Можно представить, как они штопорили в многослойной облачности. При резкой потере высоты показания приборов запаздывали, так что ориентироваться по ним было трудно. Но экипаж знал, что, по данным метеоразведки, высота нижней кромки облаков 900 метров. Вполне достаточно для маневра. Если бы это было так, а не на 500 метров меньше, как оказалось в действительности!.. Они не успели даже испугаться. Так свидетельствуют результаты медицинской экспертизы на содержание адреналина в крови.

Но каковыми могут быть причины штопора?..

— МиГ-15 даже с подвесными баками (а 625-й был с ними) свалить в штопор не так-то просто. Кроме того, у него перед штопором появляется предупредительная тряска. МиГ-15 — это машина простая в управлении и очень надежная.

Напоминаю, что вскоре после взлета 625-го в воздух поднялись два МиГ-21, а в соседней зоне летал МиГ-15. Может быть, струя от работающего двигателя одной из этих машин?.. А может быть, порыв ветра? Такое предположение мне тоже приходилось слышать...

— «Двадцать первые» обогнали 625-й еще при наборе высоты и больше к нему не приближались. В принципе не исключена возможность сближения с МиГ-15. Но его вихревой след слишком слаб, чтобы свалить такую машину в штопор. МиГ-21 — тоже недостаточно. А порыв ветра — это же несерьезно. Тут нужен такой порыв, что его нельзя было бы не заметить на земле.

Так, может быть, причина все-таки кроется в сближении с МиГ-15? Тот неожиданно выскакивает из облаков. Гагарин, чтобы избежать столкновения, резко берет ручку на себя. Самолет задирает нос, теряет скорость и сваливается в штопор...

— Такая ситуация вполне возможна. Но был ли это тот МиГ-15, другой самолет или шар-зонд?.. На этот счет существуют разные мнения.

Если самолет до последнего мгновения оставался исправным, то как можно объяснить прекращение радиосвязи с ним?

— Когда внезапно возникает непредвиденная ситуация, летчик сосредоточивается на ней, старается быстрее найти выход. А ведение радиосвязи при этом отвлекает внимание. Так что здесь нет ничего необычного.

Итак, что же нам достоверно известно о тех трагических событиях?.. Гагарин и Серегин после выполнения задания возвращались на аэродром. Внезапно их самолет попадает в штопор...

— Штопор, — поправляет Петр Колодин, — это версия. Пусть наиболее вероятная, но все же версия.

— Однозначно установить причины гибели уже не удастся, — такой вывод делает Степан Сухинин. — Прошло много времени, и много его потеряно. Меня еще тогда удивило, что опрос свидетелей в районе происшествия начали не сразу, а только через несколько дней, когда волна слухов успела захлестнуть всю округу. В желающих дать показания недостатка не было, но при этом их рассказы настолько противоречили друг другу, что порой доходило до скандалов. При мне два лесника схватились — разнимать пришлось.

Так можно ли воссоздать достоверную картину трагедии, произошедшей близ подмосковной деревни Новоселово?.. Теперь уже вряд ли, хотя каждый новый штрих в чем-то и пополняет ее, склоняя чашу весов в пользу определенной версии. А ведь любая версия имеет право на существование, пока ее нельзя опровергнуть. И если сейчас невозможно установить истинные события в последние минуты жизни Гагарина, то надо по крайней мере постараться избавить их от шелухи необоснованных фантазий или попросту — вымыслов.

Юрий Гагарин — это наша история, которой мы вправе гордиться. А его подвиг, совершенный 30 лет назад, по праву стал достоянием всего человечества.