"Знание - сила" №4 1986 год

Юрий Гагарин. 1965 год. Космонавтика еще не успела привыкнуть к круглым датам. И четверть века, что минула со дня первого шага землянина за пределы своей планеты, выглядит сегодня солидным сроком. Однако истинную цену этого исчезающе малого отрезка человеческой истории определяет не сумма прошедших лет, а тот мощный рывок, который совершили за это время наука и техника. Сделано же действительно немало. От «Востока» Юрия Гагарина и кораблей первых космонавтов, совершавших считанные витки вокруг Земли, космонавтика шагнула к многолетним полетам орбитальных научных лабораторий, человек не раз выходил и работал в открытом космосе, созданы принципиально новые виды техники, национальные программы все чаще становятся частью международных. Коренным образом изменилась за эти двадцать пять лет и психология участников космических полетов — от космонавтов до специалистов многочисленных наземных служб. Из рискованных, требующих незаурядного мужества предприятий эти полеты постепенно превращаются в работу, сопряженную, как и всякая трудовая деятельность, с радостями и огорчениями, достижениями и ошибками, состоящую из размеренных будней и минут, насыщенных драматическими событиями. Сохраняя приоритет за такими высокими человеческими качествами, как благородство и ум, честность, и порядочность, спокойствие и выдержка, длительное пребывание на орбите все больше требует от космонавтов трудолюбия, разносторонних знаний, профессиональных навыков и умений. Сегодня мы рассказываем об одной из последних космических экспедиций, потребовавшей от ее участников крайнего напряжения сил и воли, терпения, огромного чувства ответственности. В этом нелегком испытании два советских человека проявили себя достойными наследниками первого космонавта планеты Земля. 12 апреля 1961 года. Продолжительность полета 108 минут.

Владимир Джанибеков и Виктор Савиных вели свой корабль к орбитальной станции. «Союз Т-13» подлетал к ней боком, чтобы экипаж мог наблюдать за «Салютом-7» через бортовой иллюминатор. В бинокль станция выглядела сияющей звездочкой, разгоравшейся по мере сближения все ярче, до ослепительного блеска. «Салют-7» увеличивался в размерах, вот уже стали видны очертания, а потом и отдельные детали сложной конструкции. На средней части трехступенчатого цилиндрического корпуса отчетливо вырисовывались три плоских панели солнечных батарей.

...Это был уже третий полет Владимира Джанибекова к «Салюту-7». И каждый раз солнечная электростанция орбитальной лаборатории представала перед ним в новом обличье. В июне 1982 года он, Александр Иванченков и французский космонавт Жан-Лу Кретьен увидели солнечные батареи в первозданном виде, такими, какими их установили в заводском цехе. Потом, в июле 1984, вместе со Светланой Савицкой и Игорем Волком он мог оценить результаты работы Владимира Ляхова с Александром Александровым и Леонида Кизима с Владимиром Соловьевым, нарастившими батареи во время выходов в открытый космос.

Космонавты В. Джанибеков и В. Савиных докладывают председателю Государственной комиссии о готовности к старту. Фото ТАСС и АПН

Прошел еще год, и вот теперь солнечные панели «Салюта-7» опять выглядели по-иному. Нет, внешне они не изменились. По-прежнему два «крыла» намного шире третьего за счет укрепленных на них дополнительных секций. Но если во всех прошлых полетах батареи встречали космонавтов живыми, чутко следящими за Солнцем, беспрерывно подставляющими себя под его ускользающие лучи, то теперь они тревожили прибывающий экипаж застылой оцепенелостью.

Впрочем, к чему-то подобному космонавты были готовы. Законсервированная после окончания последней экспедиции, станция уже более двух месяцев не реагировала на команды Земли, игнорировала посылаемые к ней запросы, отвечая на них полным молчанием. Было ясно, что столь же безразлично отнесется она и к радиосигналам корабля, направленного к ней на выручку. Давно освоенный и хорошо зарекомендовавший себя метод автоматической стыковки в этом случае не годился. Подвести корабль к безучастной станции могли только космонавты. Они же должны были осмотреть свой будущий дом, понять причину возникших в нем неполадок и, устранив их, вернуть «Салют-7» к жизни.

Сложность предстоящего полета определила выбор его участников. Владимир Джанибеков отправлялся в космос в пятый раз. До этого в каждом полете он успешно приводил свой корабль к цели. Командир четырех экипажей, из них двух международных — советско-монгольского и советско-французского, он обладал самым большим опытом стыковок.

Бортинженер нового экипажа Виктор Савиных участвовал до этого всего лишь в одном космическом полете. Но вместе с Владимиром Коваленком проработал на орбите два с половиной месяца. За это время хорошо прочувствовал особенности поведения систем и оборудования станции в условиях реального полета, а с их устройством был прекрасно знаком еще по работе в конструкторском бюро, где занимался разработкой приборов для космических аппаратов. Такой опыт для предстоящих работ на «Салюте» тоже нельзя было переоценить.

30 секунд: полёт проходит нормально

10 9 8 7 6 5 4 3 2 1 Пуск!

Беспрецедентная операция требовала особого подхода не только к подготовке экипажа. Баллистики разработали новую схему сближения, корабль оснастили дополнительным оборудованием для облегчения стыковки, необычную ситуацию промоделировали на ЭВМ и наземных аналогах космической техники, персонал Центра управления полетом прошел специальные тренировки.

На первом этапе сближения предусматривалось максимально использовать большие возможности автоматики транспортного корабля. Правда, на этот раз бортовой вычислительной машине «Союза-Т» приходилось обходиться без данных радиотехнических измерений взаимного положения корабля и станции. Ведь связи с «Салютом-7» по-прежнему не было.

Баллистики сдержали свое обещание — подвели корабль к «Салюту» на расстояние прямой видимости. Отсюда, с дистанции около десяти километров, «Союз Т-13» повела автоматика, в работу которой включились и космонавты. С помощью оптических приборов они измеряли расстояние до яркой звездочки станции, определяли скорость сближения, вводили эти данные в ЭВМ. Пользуясь засечками космонавтов, машина рассчитывала необходимую траекторию сближения и сама выдавала команды двигателям, ведущим корабль. Когда до станции оставалось менее трех километров, экипаж перешел на ручное управление. О последних, самых решающих минутах стыковки, минутах, вызвавших наибольшее напряжение в Центре управления полетом, командир «Союза Т-13» рассказывал более чем спокойно: «На расстоянии в двести метров сделали зависание, сократили скорость сближения до нуля, чтобы можно было «кувыркаться» и маневрировать рядом, не опасаясь столкновения. Тут я пересел в свое штатное кресло и, уже наблюдая через визир космонавта, сделал облет, подбираясь к стыковочному узлу. Остальное прошло штатно, как на многих тренировках».

15 секунд: полёт проходит нормально

«Нештатным» был, пожалуй, только взрыв аплодисментов, раздавшийся на балконе главного зала Центра управления в момент, когда изображение станции на экранах вздрогнуло и качнулось от удара стыковочного узла прибывшего корабля. С мест поднялись все: космонавты, которых собралось здесь как никогда много, конструкторы станции, разработчики различных систем — все, так или иначе причастные к происходящему на орбите. И, наверное, мало кто из присутствующих, восхищенных удивительным мастерством и хладнокровием Владимира Джанибекова и Виктора Савиных, думал тогда, что это только начало.

Станция встретила экипаж тишиной. Привычный мир звуков включенной аппаратуры, разгоняющих воздух вентиляторов остался там, в корабле. А здесь полное отсутствие шума давило и угнетало. И неотступно напоминало: станция не работает.

Представьте себе город, отключенный от линий электроснабжения. Погрузившиеся в темноту улицы, застывшие без света и воды здания, немые радиоприемники, потухшие телевизионные экраны... Холод космонавты почувствовали уже через несколько минут после открытия входного люка. Заиндевевшие стекла иллюминаторов, ледяной столбик, торчащий из трубки «Родника», напомнили Виктору зимнюю деревню. Впрочем, предаваться лирическим воспоминаниям было некогда. Одно дело, когда вышедший из станции В. Лебедев записал потом в дневнике: «Ощущение как в деревне — присел на обрез люка, как на ступеньку крыльца», и совсем другое — когда космический дом в беде.

Космонавты внимательно осмотрели помещения станции. Сердце согрели оставленные на столе сухарики с солевыми таблетками — «хлеб-соль» от проживших здесь около восьми месяцев «Маяков» — Леонида Кизима, Владимира Соловьева и Олега Атькова. Везде порядок, все на своих местах, пульты словно зовут: включи, нажми кнопку... Но в ответ не загорается ни одна лампочка, ни один транспарант.

Нерадостное сообщение принял Центр управления полетом. После обсуждения принято совместное решение — попробовать станцию оживить. С полной нагрузкой заработали линии связи Земля — орбита. В Центре анализировали ситуацию, специалисты советовались с экипажем, выдавали рекомендации, выслушивали информацию о результатах работ на борту. Все спешили. Понимали: без электроэнергии в станции долго не продержаться.

Скоро стало ясно: солнечные батареи по какой-то причине отключены от химических источников тока, часть из которых неисправна. Космонавты изъяли их из общей схемы, а оставшиеся химические источники напрямую соединили с солнечными батареями. Следующие несколько часов были решающими. Пойдет ли теперь заряд? Сомнений на этот счет высказывалось немало.

Когда мы поняли, что станция оживает, что работа пойдет? — переспросил Джанибеков. — Очень просто — когда нажали кнопку и в рабочем отсеке зажегся свет. Появилось электропитание, а с ним и жизнь всех приборов». Потом было еще очень много хлопот, но главное было сделано.

«Ледниковый период» на станции отступал неохотно. Постепенно поднималась температура, одна за другой входили в строй бортовые системы, оттаивала вода в «Роднике», появилась возможность греть пищу. Надолго запомнились репортажи тех дней. Оставалось только удивляться, как космонавты умудряются проплывать в этом хаосе колеблющихся кабелей, жгутов, проводов, как не теряются в путанице снятых со своих мест панелей и приборов, безошибочно находят нужные инструменты. Владимир Джанибеков и Виктор Савиных работали спокойно, не торопясь и, казалось, даже не очень утомлялись. Хотя все понимали, что делать так много и не уставать невозможно.

1961—1986 Ю. А. Гагарин Г. С. Титов А. Г. Николаев П. Р. Попович В. Ф. Быковский В. В. Терешкова В. М. Комаров К. П. Феоктистов Б. Б. Егоров П. И. Беляев А. А. Леонов Г. Т. Береговой В. А.Шаталов Б. В.Волынов А. С.Елисеев Е. В.Хрунов Г. С.Шонин В. Н.Кубасов А. В.Филиппенко В. И.Волков В. В.Горбатко В. И. Севастьянов И. Н. Рукавишников Г. Т. Добровольский В. И. Пацаев В. Г. Лазарев О. Г. Макаров П. И. Климук В. В. Лебедев Ю. П. Артюхин Г. В. Сарафанов Л. С. Демин А. А. Губарев Г. М. Гречко В. М. Жолобов В. В. Аксенов В. Д. Зудов В. И. Рождественский Ю. И. Глазков В. В. Коваленок В. В. Рюмин Ю. В. Романенко В. А. Джанибеков А. С. Иванченков В. А. Ляхов Л. И. Попов Ю. В. Малышев Л. Д. Кизим Г. М. Стрекалов В. П. Савиных А. Н. Березовой А. А. Серебров С. Е. Савицкая В. Г. Титов А. П. Александров В. А. Соловьев О. Ю. Атьков И. П. Волк В. В. Васютин А. А. Волков

Центр подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина. Экипаж «Союза Т-13» В. Джанибеков и В. Савиных в тренажере станции «Салют».

Прошло немногим более десяти дней, трудных и напряженных, и хотя до полного восстановления станции было еще далеко, экипаж приступил к научным исследованиям. Космонавты приняли участие в международном эксперименте «Курск-85».

Засеянные поля выглядят из космоса скучновато. Серое, расчерченное мелкими прямоугольниками пространство заполняет всю площадь снимка. Как мало похожа эта поблескивающая фотографическим глянцем чересполосица на нивы волнующейся под ветром пшеницы, цветущего подсолнечника, густо-зеленых зарослей кукурузы. Сотни километров разделяют фотоаппарат и землю во время съемки. Попробуй пойми, что там внизу, — какие культуры, как развиваются, не страдают ли от вредителей и сорняков, нуждаются ли в обработке, поливе, удобрениях...

Глаз человека пасует перед расстоянием. И обычный фотоаппарат тоже. А вот специальным камерам это под силу. Шесть объективов созданного специалистами СССР и ГДР многозонального космического фотоаппарата МКФ-6М снабжены светофильтрами, пропускающими лучи лишь одного цвета, или, как говорят, зоны спектра. Щелчок автоматического затвора, и на шести пленках фиксируются шесть изображений одного и того же участка земной поверхности, в каждом из которых отражены определенные черты или состояния объекта съемки. На земле серию черно-белых негативов помещают в оптический синтезатор, и прибор создает из них яркую многоцветную картину, объединяющую в себе информацию, одновременно увиденную с орбиты разными «глазами» аппарата. И хотя полученная расцветка земной поверхности далеко не всегда совпадает с естественной, природной, в разноцветье синтезированных красок, оттенков, полутонов, как в раскрашенной условными цветами карте, заключены многие сведения, так необходимые земледельцу. Однако без комментариев эта пестрая мозаика мало что говорит агрономам. Для того чтобы безошибочно распознавать, что здесь изображено, нужно уметь расшифровывать этот цветной код. Для этого ученые и придумали «этажерку».

Члены экипажа космического корабля «Союз Т-12» С. Савицкая и В. Джанибеков в учебно-тренировочном макете станции «Салют».

Образ этого немудреного предмета домашней обстановки как нельзя лучше отражает схему эксперимента. В качестве эталонного полигона были выбраны курские поля пшеницы, ячменя, сахарной свеклы, многолетних трав. Их синхронно снимали с разных высот аналогичной аппаратурой. На земле работали обычные экспедиции, над ними висели вертолеты, выше пролетали самолеты, а самой верхней «полкой» циклопической «этажерки» служили орбитальная станция и спутники «Метеор». Совместная обработка всей информации, полученной с разных уровней в один и тот же момент времени, и дает ключ к прочтению космических снимков.

Они привлекают специалистов сельского хозяйства широтой охвата и одновременно возможностью регулярно следить за быстротекущими процессами на каждом поле. Длительные пилотируемые полеты позволяют оперативно следить за развитием растений: одни и те же угодья попадают в поле зрения экипажа с интервалом всего в несколько суток. В то же время с орбитальной станции можно наблюдать за посевами и в течение ряда сезонов.

...Прошла еще неделя, и станция смогла принять грузовой корабль. Стыковка «Прогресса-24» прошла как обычно, в автоматическом режиме. Теперь к ремонту и наблюдениям Земли добавились «такелажные работы».

Месяц простоял у причала «Салюта-7» «Прогресс-24». Заправил баки станции топливом и водой, снабдил ее необходимыми сменными блоками. А через пять дней после его ухода освободившееся у космического причала место занял новый грузовой корабль — спутник «Космос-1669».

Что такое разгрузить и загрузить два корабля? Как говорил В. Джанибеков, «...Это не ящики сложить: надо разместить прибывшее оборудование, подготовить к удалению ненужное, отобрать то, что необходимо вернуть специалистам для изучения и анализа. В одно время, например, у нас скопилось пять выходных скафандров, они занимали огромный объем в тесном отсеке. Лишние следовало не просто сложить в грузовик, по просьбе специалистов надлежало снять с них некоторые элементы, чтобы вернуть на Землю. Фрагмент оболочки или какой-либо важный прибор. Это требует и времени, и поиска подходящего инструмента, и просто тщательного обдумывания. Таких блоков не один, не два, а каждый раз осмотр, разбор, извлечение нужного на Земле элемента. И еще десятки просьб в день: посмотреть такой-то прибор или такую-то деталь, решить, следует ли высылать ему с грузовиком замену». Большую часть доставленных спутником «Космос-1669» грузов составили научные приборы и оборудование для предстоящего выхода в открытый космос. 2 августа В. Джанибеков и В. Савиных открыли выходной люк и вынесли наружу дополнительные секции для третьей панели солнечной батареи.

Пять часов пробыли космонавты вне станции, выполняя намеченную программу и одновременно испытывая скафандры улучшенной конструкции, модифицированные с учетом опыта предыдущих работ в открытом космосе. Кроме монтажных операций с солнечными батареями, они выполнили за это время и другие работы. Заменили установленное на внешней поверхности станции научное оборудование, в том числе кассеты с подвергавшимися длительному воздействию космических излучений и вакуума конструкционными материалами и образцами биополимеров.

Набор пробирок с биополимерами экспонировался в открытом космосе не первый раз. Такой эксперимент проводился на «Салюте-6», и тогда из сравнительно простых молекул образовались более сложные структуры, аналогичный опыт поставили и первые хозяева «Салюта-7». Как рассказывал участник того полета В. Лебедев, в эксперименте «... изучалась эволюция первичного строительного материала клетки — белка, а он построен из биополимеров. Так вот, задача эксперимента — понять, как, при каких условиях и из каких материалов возникло начало из начал жизни на Земле — первая живая клетка. Сам строительный материал клетки генетики-биологи уже достаточно хорошо изучили, а вот как и на каком этапе эволюции, при каких условиях окружающей среды, что вдохнуло в нее жизнь, чтобы она стала живой клеткой, это пока загадка и еще раз загадка».

А. Волков, В. Васютин, Г. Гречко. Последние минуты перед стартом.

Во время работы в открытом космосе космонавты установили и доставленную спутником «Космос-1669» новую аппаратуру для сбора метеоритного вещества. Коллектор метеорной пыли, созданный учеными Института геохимии и аналитической химии имени В. И. Вернадского АН СССР совместно с французскими специалистами, предназначался для сбора вещества, связанного прежде всего с приближающимися к Солнцу и Земле кометами. В октябре Земля должна была пройти через хвост кометы Джакобини - Циннера, и следовало использовать эту редкую возможность получить внеземное вещество в первозданном виде до того, как оно попадет в атмосферу Земли и смешается с нею.

Кстати, об атмосфере. Известно, что газовым окружением могут похвастаться не только планеты, но и другие небесные тела, в том числе и искусственные. Обладают собственной атмосферой и орбитальные станции. Ее образуют газы, выделяющиеся в окружающее космическое пространство из материалов корпуса и обшивки, а также продукты сгорания двигателей. В. Джанибеков и В. Савиных изучали распределение этой атмосферы вокруг своего космического жилища с целью понять, как влияет она на работу имеющейся на станции оптической аппаратуры.

Тренажер станции «Салют».

Около двух месяцев космонавты вели ремонтно-профилактические работы. Зато теперь, когда работоспособность «Салюта-7» была полностью восстановлена, они с удовольствием переключились на научные занятия. Начались дополнительные съемки в рамках международного эксперимента «Курск-85». На этот раз они охватили и биосферный заповедник.

Сейчас на нашей планете уже более двухсот таких заповедников. Есть они и в Советском Союзе. Один из них — Центрально-Черноземный государственный заповедник близ Курска. Как и другие, он состоит из нескольких зон, различающихся по степени охраны, регулирования и использования. Строже всего охраняется центральная зона, или ядро заповедника. Вмешательство в природные процессы здесь категорически запрещается. Ядра заповедников окружают буферные зоны, открытые для посещений и экскурсий. Здесь также проводятся научные эксперименты, во время которых допускается ограниченное воздействие на природную среду — бурение, закладка шурфов, взятие образцов почв и растительности. В следующей зоне «строгости» еще меньше. В ней можно косить траву, пасти скот, проводить туристические походы. А последняя зона практически мало чем отличается от обычных населенных и промышленных районов.

Биосферные заповедники бывают разных размеров. Самые крупные из них занимают площадь около 30 тысяч квадратных километров, и целиком их можно наблюдать только из космоса. Космонавт А. Александров как-то сравнил ядро одного из заповедников с «зеленой каплей», ярко выделяющейся на фоне измененного человеком ландшафта. Собственно говоря, биосферные заповедники и создаются для такого сопоставления. Изучая состав, структуру, развитие заповедных зон, можно судить о степени воздействия человека на природу, прогнозировать последствия, учиться управлять этими взаимоотношениями.

Такие наблюдения называют сейчас мониторингом. По определению комиссии ООН, мониторинг — это «система повторных наблюдений элементов окружающей среды в пространстве и во времени с определенными целями и в соответствии с заранее заданными программами». Однако гораздо лучше о содержании этого термина говорит прямой перевод. «Мониторинг» — производное от латинского «monitor», что может быть переведено как «предостерегающий». Когда-то так называли матроса, несущего вахту на носу корабля и предупреждающего о возможных столкновениях со встречными судами, мелями, рифами. Космический мониторинг выходит в наши дни на передовой край борьбы за охрану окружающей среды, предостерегая человека от излишне резких столкновений с природой, подсказывая ему безопасные пути среди возводимых им же самим «мелей и рифов».

Наблюдения и съемка Земли составляли лишь часть научных интересов экипажа. Космонавты продолжили серию технологических экспериментов по выращиванию кристаллов в невесомости, высадили семена на небольшую центрифугу «Биогравистат» и следили за их прорастанием в условиях искусственной тяжести, пытались возместить растениям недостаток гравитации, воздействуя на них магнитным полем, изучали механизмы генерации частиц высоких энергий в радиационных поясах Земли и околоземном космическом пространстве.

Пошел уже четвертый месяц пребывания на орбите. И вскоре космическому дуэту предстояло распасться. В соответствии с намеченной программой В. Джанибеков должен был вернуться на Землю, а В. Савиных — продолжить полет с новыми товарищами. 17 сентября к станции стартовал корабль «Союз Т-14». На следующий день вместе с ветераном космоса Г. Гречко на борт «Салюта-7» ступили два новичка — В. Васютин и А. Волков. И работа на орбите закипела с новой силой.