Рейтинг с комментариями. Часть 023

582 г. до н.э. — Семь мудрецов (Древняя Греция) (окончание)

582 г. до н.э. — Семь мудрецов (Древняя Греция) (окончание)


Биант Приенский
Биант Приенский
Родился ок. 625 до н. э. (др. данные — 590, 642 г. до н.э) в Приене, небольшом ионийском городе в Малой Азии. Сын Тевтама; занимался общественной деятельностью, славился мудростью своих судебных решений и афоризмов. Самая известная, пришедшая к нам из латыни "Omnia mea mecum porto" — стала крылатой. «Всё своё ношу с собой» — девиз мудрецов. Сказал он её по такому случаю. Персы осадили слабо защищённую Приену и жители спешно бежали, навьючив своё добро на повозки и на плечи и только Биант ушёл вместе со всеми, не взяв ничего. На вопросы сограждан хлопал себя по голове и произносил фразу, ставшую знаменитой.
Почти у всех народов есть легенда, как осаждённые, умирая от голода, демонстративно показывали осаждающим изобилие еды, чтобы те поняли, что зря теряют время. Одна из самых древних — о хитрости Бианта. Город осадил царь Лидии Алиатт, отец Креза. Биант якобы случайно загнал во вражеский лагерь двух откормленных мулов и лидийский царь смекнул, что раз скотину так неплохо кормят, то голода в городе не ощущается. И послал послов на переговоры. А за воротами была насыпана огромная куча песка, покрытая слоем зерна. Лидийский посол удостоверился, что голод жителям не грозит и Алиатт снял осаду.
Во время Второй Мессенской войны Биант выкупил из спартанского плена нескольких девушек, воспитал как дочерей и помог им вернуться на родину к их отцам. Через некоторое время рыбаки выловили в море бронзовый треножник с надписью «Мудрому». Народное собрание решило, что треножник был послан Бианту, но Биант дар принять не согласился, сказал, что мудрым является бог Аполлон. Согласно другим авторам, Биант посвятил его Гераклу в Фивах (Приену основали фивяне).
Умер Биант в глубокой старости в родном городе. По легенде, произнеся на суде защитную речь, он положил голову на грудь своему внуку. Когда закончилась речь защитника противоположной стороны, и судья принял решение в пользу Бианта, то обнаружилось, что Биант уже мёртв. Год его смерти точно неизвестен, называют и 540 и 577 и 530 до н.э, возраст, соответственно, 60, 85 или 65 лет
Он был непревзойдён в спорах, неотразимо выступал в суде, но мощью своего слова пользовался лишь с благою целью.
Как сказал один древнегреческий поэт:
Если надобно судиться — на приенский лад судись!
Древнегреческий поэт Гиппонакт упоминает даже поговорку: «Сильнее, чем приенянин Биант в споре».
И Гераклит, который о всех мудрецах отзывался с крайним презрением, о Бианте сказал: «Был в Приене Биант, сын Тевтама, в котором больше толку, чем в других».
Многим мудрецам (Эзопу, например) приписывалась такая увёртка, которую, похоже, тоже придумал Биант. Она повторялась много веков, персонажи менялись, а оригинал был таким: эфиопский и египетский цари о чём-то поспорили и нынешнее выражение "Чтоб мне провалиться!", "Не сойти мне с этого места, если вру!" звучало тогда как-то так: "Чтоб мне выпить море!" Якобы сказавшему такое и проспорившему египетскому царю Биант подсказал выход: «пусть сначала запрёт все реки, впадающие в море, пока царь будет его пить, — потому что речь ведь шла о том море, которое есть, а не о том, которое прибудет».
Прекрасны его афоризмы, попавшие в золотой фонд мудрости:
"Лучше разбирать спор между своими врагами, чем между друзьями, — ибо заведомо после этого один из друзей станет твоим врагом, а один из врагов — другом".
"Не спеши браться за дело, а взявшись, будь твёрд".
"О богах говори, что они есть".
"Худших везде большинство"
Однажды он плыл на корабле среди "нечестивых людей"; разразилась буря, и они стали взывать к богам. "Тише! — крикнул Биант, — а то они услышат, что вы здесь!" Замечательный предшественник Диогена Синопского!
Приена — ионийский город на западном берегу Карии, на мысе Микале, при устье реки Геза, в 10 км к северу от Меандра и в 16 км на восток от Эгейского моря.
Была основана в XI в. до н. э. Эпитом, сыном Нелея, и принадлежала к союзу 12 ионийских городов. Жители Приены принимали самое видное участие в панионийских делах и в восстании против персов. Имел две гавани, где стоял небольшой флот; позднее (во времена Страбона) вследствие отложений соседней реки Меандра берег вдался дальше в море, и город оказался от линии воды на 40 стадий. Город был застроен по системе Гипподама и поделён шестью улицами на 80 мини-кварталов. В 334 г. до н. э. Александр Македонский освятил там новый храм Афины Паллады, спроектированный Пифеем. Это святилище, вместе с агорой, театром и стоей, находилось в самом центре античного города. Ок. 298 г. до н. э. городом правил тиран Гиерон. Приена продолжала существовать как маленький город до XIII века, когда пришли турки.
Панионийский союз мог бы превратиться в мощное федеративное государство, и "наши мудрецы" этому всячески способствовали. Предложение Фалеса (скорее всего, инспирировано Фрасибулом) превратить союз в единое федеративное государство с административном центром в Теосе не было поддержано членами объединения. Инициативу Бианта учредить столицу встретили откровенно враждебно. В конце концов, разобщённость привела к тому, что все города, которые входили в Ионийский союз, оказались под властью Ахеменидов.



Питтак Митиленский
(651 — 569 гг. до н.э.)
«Город на Лесбосе есть — Митилена, большой и красивый. Прорезан каналами он, — в них тихо вливается море, — и мостами украшен из белого гладкого камня. Можно подумать, что видишь не город, а остров». (Лонг «Дафнис и Хлоя», II век)
А вот значительно позже другой поэт мог бы сказать: "Есть на Митилене — город Лесбос..." и тоже был бы прав. Город и остров, меняющиеся названиями. Изменчивые, как все поэты, прославленные поэтами. Самый древний из известных жителей Лесбоса — поэт и музыкант Терпандр (VII век до н. э.), уроженец лесбосского города Антиссы*. Самые известные жители Лесбоса и Митилены — Алкей, Сапфо и Питтак. Все трое — современники, соучастники, тесно связанные историей и, конечно, поэты. Сапфо, думаю, знают многие. Именно от её поэзии произошёл термин "лесбийская любовь". Трудноискоренимое понятие, известное всем, хотя уже многократно доказано, что поэзия — это одно, а жизнь нечто иное, что любовь поэтессы к девушкам была чисто платонической (ещё Плутарх об этом писал), от мужчин она не бегала, поклонников было много, она вышла замуж за богатого андрийца Керкила; у неё родилась дочь (названная по имени матери Сапфо, Клейс, или Клеида), которой Сапфо посвятила цикл стихов. И муж, и ребёнок Сапфо прожили недолго. Социальный статус женщины на Лесбосе (и вообще в Эолиде) отличался большей свободой, чем в прочих областях греческого мира. Женщины в социальной активности здесь не имели почти никаких ограничений; тут сохранялись фиасы, содружества женщин, аналогичные мужским гетериям. Сапфо возглавляла такой фиас — культовое объединение, посвящённое Артемиде, а также Афродите. Одной из задач этого фиаса было приготовление к замужеству знатных девушек, предсвадебное служение Артемиде, которое должно было обеспечить девушке впоследствии успешные роды. Алкей буквально утомил свою музу в посвящениях Сапфо. Сведений о происхождении Алкея, родителях, жене или детях не сохранилось. Известно лишь, что у него было два брата — Кикис и Антименид. А поэтом Алкей был не рядовым. И он и Сапфо входили в рейтинг "Девяти лириков", составленный в Александрийской библиотеке столетиями позже. Более того, современные исследователи всё чаще утверждают, что именно Алкей был величайший поэт всех времён и народов. Не Гомер, не Шекспир, не Пушкин, а именно Алкей, созидающий новые стили, темы, размеры, жанры, писавший лёгкие стихи, полные красоты и смысла, которые дошли до нас лишь малой частью. В стихах Сапфо угадывается Алкеева строфа, а великий римский поэт Гораций, похоже, был лишь переводчик Алкея. Но к тому же Алкей был и политиком. Как и мудрец Питтак.
*Терпандр считается рождённым в лесбосском городе Антисса (по другим сведениям это Кум или Арн), это легендарный основатель греческой классической музыки и лирической поэзии, эолийской и дорийской. О, сколь о нём можно было бы тут рассказать, в связи с его умением поэзией усмирять войны. Но он уплыл с острова поэтов и творил в Спарте.
Питтак из Митилены родился ок.651 до н. э. в Митиленах на Лесбосе.
В середине VII в. до н. э. в Митиленах происходит упразднение царской власти, место которой заняла олигархия царского рода Пенфилидов. Вскоре власть Пенфелидов пала в результате заговора, и между ведущими аристократическими семействами разгорелась борьба за первенство. В 618 до н. э. власть в городе захватил некий Меланхр (по свидетельствам древних авторов, первый тиран Митилен).
В это же время обостряется давний конфликт между Митиленами и афинскими колониями Ахиллеем и Сигеем на Геллеспонте. В битве за Сигей сражение начал поединок военачальников. От афинян выступал Фрион — олимпийский чемпион в пятиборье, а от митиленцев — ещё не мудрец Питтак. Он спрятал за щитом сеть, удачно набросил на противника и убил чемпиона. Афиняне огорчились, но и без командующего разгромили митиленцев. Алкею, который принимал участие в битве, пришлось спасать жизнь бегством, он даже бросил оружие, хотя сражался он храбро и умело. Брошенный им щит попал в руки афинян, которые повесили его в храме Афины в Сигее, как большой трофей. Позже Алкей воспел это событие в песне и послал её на Лесбос, адресовав своему другу Меланиппу.



Сапфо и Алкей (Лоуренс Альма-Тадема, 1881)

Вскоре Меланхр, объединенными усилиями Алкея, его братьев и Питтака, был свержен и убит (между 612 и 608 до н. э.) После смерти Меланхра тираном Митилен стал Мирсил. И тут Питтак выступил на стороне тирана и некоторое время был его соправителем. Его друг и соратник Алкей напал на Питтака, вооружившись оружием, которым владел в совершенстве. Поэзией. В стихах он не давал пощады мудрецу, называя его "плосконогом", потому что тот страдал плоскостопием и подволакивал ногу; "лапоногом", потому что на ногах у него были трещины, называемые "разлапинами"; "пыщом" — за его тщеславие; "пузаном" и "брюханом" — за его полноту; "темноедом", потому что он обходился без светильника; "распустехой", потому что он ходил распоясанный и грязный.
Мирсил и Питтак выступили против представителей старой митиленской знати, и многие аристократы, в том числе род Алкея и Сапфо, были вынуждены бежать из города. Алкей находился в изгнании как минимум до смерти Мирсила (между 595 и 579 до н. э.) когда смог вернуться на родину. К этому периоду следует отнести большинство стихотворений его т. н. «Стасиотики» (бунтарских песен), в частности известнейшую оду-аллегорию о корабле-государстве и не менее известную «оружейную оду».
После смерти Мирсила многие аристократы-изгнанники вернулись и продолжили борьбу за власть. Когда точно умер Мирсил, и умер своей смертью или насильственной — неизвестно; сохранился фрагмент стихотворения Алкея, в котором о смерти Мирсила поэт сообщает с искренней радостью.
Столкновения, однако, привели ко второму изгнанию аристократов; и Алкей вновь покинул Лесбос. Алкей и Антименид отправились в длительное изгнание. Страбон сообщает, что Алкей побывал в Египте и в одном из стихотворений описал дельту Нила. Также возможно, что Алкей побывал во Фракии и Беотии.
Аристократы продолжали интриговать против городского правления и наконец, партия аристократов приобрела такую силу, что угроза их возвращения на Лесбос в виде военного вторжения стала реальной. Митилены поддались страху; в 589 (или 590 до н. э.) в городе был избран эсимнет (тиран), которым стал Питтак. Он получил срок полномочий в 10 лет и должен был укрепить город и возглавить демократов в вероятном конфликте с аристократами, лидером которых стал Алкей. Так судьба развела бывших соратников.
Получив в свои руки власть, Питтак подавил беспорядки и для предупреждения их на будущее время пересмотрел законы, особенно уголовные. Именно он издал закон: с пьяного за проступок — двойная пеня, чтобы не напивались пьяными оттого, что на острове много вина (лесбосское вино считалось одним из лучших в Греции). И ему же принадлежит бессмертное изречение, любимое всеми пьяницами "истина — в вине".
По свидетельству Диогена Лаэртского, правление его продолжалось с 579 по 569 год до н. э.
Около 585 до н. э. Алкей, ставший во главе своей партии, вернулся на остров, вспыхнула было гражданская война, но аристократов побили и поэт Алкей оказался в тюрьме с большими шансами быть казнённым. Питтак освободил Алкея, сказав знаменитую фразу «лучше простить, чем мстить». По другой версии его сына Тиррея убил топором один кузнец, когда тот был в Киме и сидел у цирюльника. Граждане Кимы отослали убийцу к Питтаку, но тот отпустил его со словами: "Лучше простить, чем раскаяться".
Ровно через 10 лет Питтак сложил с себя полномочия и жил простой жизнью ещё 10 лет. Умер он примерно в 82 года. Алкей тоже дожил до старости.
Как мудрец и законодатель, Питтак почитался у греков наравне с Солоном и Ликургом. Его слова Платон упоминает в «Протагоре»: «С неизбежностью и боги не спорят».
К деньгам относился равнодушно. Большой участок земли, что ему дало государство, передал в дар богам, оставив себе малую часть. Когда любитель беседовать с мудрецами Крез предложил ему денег, отказался: "у меня их вдвое больше чем хотелось бы". (Он получил наследство от умершего брата и такое удвоение его не радовало)
Когда Крез спросил его, какая власть сильнее, ответил: "Та, что резана на дереве" (т.е. законы)
Он говорил: дело умных — предвидеть беду, пока она не пришла, дело храбрых — управляться с бедой, когда она пришла. Задумав дело, не говори о нем: не удастся — засмеют. Неудачей не кори — бойся себе того же. Доверенное возвращай. Не злословь ни о друге, ни даже о враге. В благочестии упражняйся. Умеренность люби. Храни правду, верность, опытность, ловкость, товарищество, усердие.
И конечно, он был поэтом. Сочинил он и элегические стихи в 600 строк, и книгу прозою "О законах" для своих сограждан.
С луком в руках и с полным стрелами колчаном
Пойдем на злого недруга:
Нет у него на устах ни слова верного -
Двойная мысль в душе его.
Знаменитый поэт Каллимах в эпиграммах приводит такой пример "житейской мудрости" Питтака.
Из Атарнея пришел в Митилену неведомый странник.
Сыну Гиррадия он задал Питтаку вопрос:
"Старче премудрый, скажи: двух невест я держу на примете,
Родом своим и добром первая выше меня,
Вровень вторая со мной; которой отдать предпочтенье?
Мудрец указал своей клюкой на мальчишек, гоняющих кубари*: они скажут. Путник через некоторое время услышал: "Не за своё не берись!" и осознал, что жениться лучше на незнатной. Эх, не попался самому Питтаку такой мудрец в молодости! Питтак имел жену знатнее себя — сестру самого Драконта, она высокомерно презирала его со всей его мудростью.
*очень распространённая игра во всех странах и во всех веках, включая даже Россию начала XX века — волчки запускались и дети стегали их прутиками, поддерживая вращение
В античности Митилены имели две гавани (военную и торговую) и обладали сильными укреплениями (со времен Пелопоннесской войны). Митилены славились высокой образованностью и покровительством искусству и литературе. В 493 год до н. э. Лесбос был подчинен персам и должен был принимать участие в походах персов на Грецию. При персах тираном был Коес, сын Эвандра (убит в ходе восстания против персов ок. 493 г. до н. э.). Когда же персы потерпели поражение, то Лесбос примкнул к Делосскому союзу. С течением времени, однако, жители Лесбоса стали тяготиться зависимостью от Афин, и Митилены стали главным пунктом освободительного движения; афинское войско после долгой осады 428-427 гг. до н. э. заставило город сдаться. Побеждённых обязали разобрать все укрепления и отдать корабли, навсегда лишив их морского могущества. Земли вокруг Митилены были розданы афинским поселенцам-клерухам. Около 333 — 332 до н. э. Диоген, а затем Аристоник — тираны, зависимые от персов. Аристотель жил в Митиленах, которые были в то время в упадке, в течение двух лет с 337 по 335 до н. э. со своим другом и преемником Теофрастом. Римляне, среди которых был Юлий Цезарь, захватили город в 80 до н. э. Её правителю удалось убедить Рим в своей поддержке и город процветал в римское время. Тиберий и Нерва в особенности покровительствовали Митиленам.



Клеобул из Линда
Клеобул — Солону. "Друзей у тебя много, и дом — повсюду; но истинно говорю: лучше всего Солону приехать в Линд, где правительствует народ. Это остров среди моря, и живущему там не страшен Писистрат. А друзья к тебе будут отовсюду". Клеобул по одной из версий происходил из города Линда, что на Родосе, а по второй — из Карии в Малой Азии. Его отцом был Евагор, который считался потомком самого Геракла. Население на Родосе, как и на большинстве островов Эгейского моря, появилось ещё до 3000 года до н. э., то есть во времена неолита. Сами названия — Линд, Атабирий, Камир, Ялис — явно не греческие.
Около 1550 года до н. э., то есть во времена микенского преобладания в Эгейском море, на острове утвердились переселенцы с Крита, которые основали торговое поселение на северо-западном побережье у селения Трианда. Когда минойская цивилизация стала клониться к упадку, место господствовавших в бассейне Средиземного моря минойцев заняли микенцы, которые, заимствовав многие элементы минойской культуры, основали свои торговые поселения на Сицилии, Крите, Кипре, в Малой Азии, и на Родосе (ок. 1450 года до н. э.), где был основан Ялис. Впоследствии были созданы и другие небольшие поселения, и в течение непродолжительного времени ахейцы (микенцы), заняли весь остров. В этот период Родос достиг значительного расцвета. Согласно мифу Зевс весьма полюбил родосцев и пролил на них золотой дождь.
Ахейцев сменили около 1100 года до н. э. дорийцы, которые, отправившись из Арголиды, утвердились на Родосе. Дорийские поселенцы в юго-восточной части Эгейского моря поначалу были разделены на шесть самостоятельных государств, два из которых находились на побережье Малой Азии со столицами в Книде и Галикарнассе, одно — на Косе и три — на Родосе. Родос оказался разделён на три области — Камириду в западной, Линдию и Ялисию соответственно в южной и восточной частях острова. Эти области составляли три независимых города-государства — Камир, Линд и Ялис. В 700 году до н. э. шесть дорийских государств образовали амфиктионию (религиозно-политическую федерацию) — Дорийское шестиградье, центром которого стало святилище Аполлона Триопия, которое находилось в районе Книда (совр. Каво Криос напротив города Кос). После образования союза три города-государства Родоса мирно сосуществовали друг с другом в качестве федерации.
В VIII веке до н. э. родосцам удалось выйти в экономическом отношении за пределы острова, развивая торговые отношения с некоторыми районами Малой Азии (Милет) и Крита и основав колонии в городах Тарсе (800 до н. э.) и Аль-Мина (725 до н. э.) на побережье Малой Азии, а во второй половине VIII века до н. э. они заимствовали финикийский алфавит. Однако три города Родоса продолжали развиваться каждый собственным путём. В Камире и Ялисе основу составляло земледелие, а экономика Линда, лежащего на восточном побережье в почти бесплодной, но стратегически важной местности, которая позволяла осуществлять контроль за судами, плывущими на восток, была связана с мореходным делом. Линд обладал мощным флотом и в VIII-VI веках до н. э. превратился в морскую державу и крупный торговый центр.
В VII веке до н. э. родосцы установили интенсивные торговые контакты с Кипром, портами Восточного Средиземноморья, Коринфом, Самосом и Кикладами. В 688 году до н. э. они основали колонию Фаселу на побережье Памфилии для обслуживания родосских кораблей, плававших вдоль берегов Малой Азии. Одновременно с Фаселой они основали совместно с критянами Гелу на Сицилии, а в конце VII века до н. э. — колонии на Балеарских островах и в Испании.
В VI веке до н. э. в Камире и Ялисе преобладало аристократическое государственное устройство, а в Линде была установлена тирания Клеобула.
Клеобул, сын Эвагра, был гражданином города Линд. Годами его жизни можно условно считать промежуток от 642 до 556 гг. до н.э.
Клеобул был довольно знатным человеком, так как по отцу он относился к Гераклидам, потомкам самого Геракла, да и его мать принадлежала к одному из самых знатных родов в Карии.
Клеобул получил очень достойное по тем временам образование. Вначале он учился на Родосе, а потом его послали для продолжения образования в город Навкратис, что в дельте Нила. В Египте Клеобул прожил 12 лет, усваивая знания древней цивилизации и занимаясь торговыми делами. За эти годы он посетил большинство священных мест Египта, получил возможность ознакомиться с мудростью египетских жрецов, и даже был посвящен в некие египетские таинства. Он был принят при дворе фараона Псамметиха I.
В возрасте около тридцати лет Клеобул вернулся в свой родной Линд, быстро завоевал уважение сограждан своей мудростью и справедливостью.
Около 610 г. до н.э. Клеобул был провозглашен тираном Линда, и оставался в этой должности около пятидесяти лет, примерно до 560 г. до н.э. Это был на редкость умный и порядочный тиран. При нем на острове не было внутренних распрей, экономика расцвела, а торговые обороты островитян достигли невиданных прежде размеров.
Конечно, он был и поэт. Он сочинил около трех тысяч элегических стихов и множество песен, загадок и поучений.
«Малую долю уделяют люди Музам,
Многую — празднословью; но всему найдется мера.
Помышляй о добре и не будь неблагодарен».
Прославился Клеобул и тем, что восстановил храм Афины, построенный по преданию еще Данаем.
Клеобул утверждал, что обучение необходимо не только юношам, но и девицам, и рекомендовал согражданам выдавать дочерей замуж по возрасту девицами, а по разуму — женщинами. Он утверждал, что нужно угождать и друзьям, чтобы укрепить их дружбу, и врагам, чтобы приобрести их дружбу, ибо следует остерегаться поношения от друзей и злоумышления от врагов. "кто выходит из дома, должен сперва себя спросить, зачем; а кто возвращается домой — спросить с чем".
больше слушать, чем говорить;
больше любить знание, чем незнание;
язык держать в благоречии;
добродетели быть своим, а пороку — чужим;
неправды убегать;
государству давать наилучшие советы;
наслаждением властвовать;
силой ничего не вершить;
детей воспитывать;
с враждой не связываться.
с женой на людях не следует ни ласкаться, ни ссориться; ибо первое — знак глупости, а второе — бешенства.
Жену бери ровню, а возьмешь выше себя — родня ее будет над тобой хозяйничать.
В счастье не возносись, в несчастье не унижайся.
Превратности судьбы умей выносить с благородством.
Умер Клеобул в очень преклонном возрасте, и на его могиле была сделана такая надпись:
«О мудреце Клеобуле скорбит великою скорбью
Линд, отчизна его, в море вознесшийся град».
Никаких советов по управлению государством он не оставил. До нас дошли сведения и о прославленной дочери Клеобула — Клеобулине, — которая прославилась тем, что сочинила множество загадок, написанных гексаметрическими стихами
Кроме подъема торговли, в эту эпоху наблюдается значительное развитие искусства. Родосская керамика была единственной керамикой, способной конкурировать с коринфской. В VII веке до н. э. на острове получило значительное развитие ювелирное искусство.
В 491/90 году до н. э. персидский полководец Датис осадил Линд. Жители города оказали мужественное сопротивление, несмотря на отсутствие воды. В конце концов Датис отступил, так и не добившись успеха. После второго похода персов Родос подчинился захватчикам и в 480 году до н. э. выступил на стороне последних в морской битве при Саламине, послав туда 40 кораблей. После событий греко-персидских войн Линд утратил своё значение и на первый план выдвинулся Ялис, который, будучи аграрным полисом в значительно меньшей степени пострадал от агрессивной политики персов. В эпоху после греко-персидских войн в Ялисе была установлена власть знатного рода Эратидов. Один из его представителей Диагор отличился, одержав победу и Олимпийских играх 464 года до н. э., принеся Родосу всегреческую славу. С образованием Первого Афинского морского союза (478/77 до н.э) три города Родоса стали членами последнего, платя установленный для них налог. В годы Пелопоннесской войны родосцы, будучи членами Афинского морского союза, воевали на стороне афинян.
В 412 году до н. э. после поражения афинян в Сицилии сын Диагора Дорией, который, будучи приговорен к смерти афинянами, бежал в южно-италийский город Фурии, возвратился на родной остров и склонил сограждан к выходу из Афинского морского союза и переходу на сторону Спарты. Год спустя, родосцы по соглашению между тремя городами решили объединиться. Они составили учредительный договор, в соответствии с которым Камир, Ялис и Линд основали новый город с единым управлением, единым Народным Собранием, единым Советом и пятью пританами. Демы (административные городские общины) трех городов сохранялись, однако с того времени они обладали компетенцией решения вопросов только местного значения. Новый город затмил своим блеском старые. Он был основан на северо-восточной окраине острова по Гипподамовой градостроительной системе. Город получил официальное название «город родосцев» и находился под покровительством бога Гелиоса, жрец которого становился на один год архонтом.
В 396 году до н. э. родосцы решили отложиться от Спарты. Поэтому во время похода в Малую Азию они выступили на стороне персов. Город Родос стал местом встречи представителей греческих городов, в которых преобладали антилаконские (антиспартанские) настроения, и представителей персидских сатрапов, которые были уполномочены вести войну против спартанцев. В том же году Дорией прибыл на Пелопоннес с целью поднять восстание против спартанцев, однако вскоре был схвачен и казнен. В 395 году до н. э. на Родосе началось социальное движение, которое привело к падению аристократического правительства. К власти пришли демократы, поддержанные Кононом и другими афинянами из командования персидским флотом на Родосе. Попытка Спарты установить в 391 году до н. э. олигархическое правление потерпела провал. В 377 году до н. э. родосцы вступили в новооснованный Второй Афинский морской союз.
В 364 году до н. э. во время пребывали в Эгейском море беотийского флота во главе с Эпаминондом Родос в течение непродолжительного времени являлся союзником последнего. В 357 году до н. э. поддерживаемый сатрапом Карии Мавсолом Родос вступил в союз с Византием, проводившим враждебную политику по отношению к афинянам. Вместе с Родосом восстали также жители Хиоса, Коса и других городов. Война между афинянами и восставшими союзниками окончилась поражением Афин при Эмбатах в 355 году до н. э. В то же время Мавсолу удалось расширить свои владения и за пределы Карии, установив косвенным образом контроль также и над Родосом. В 351 году до н. э. преемница Мавсола Артемисия подвергла город осаде и разгромила флот родосцев. Афиняне не явились на помощь. Только после смерти Артемисии в 340 году до н. э. удалось окончательно изгнать карийцев.
В 332 году до н. э., когда на политическую и военную авансцену истории вышла Македония, родосцы выступили на стороне Александра Великого. Они согласились на размещение у себя македонского гарнизона и оказали македонянам помощь при осаде Тира. После смерти Александра родосцы изгнали македонский гарнизон и установили союз с египетскими Птолемеями. Один из диадохов (преемников) Александра Антигон обратился к ним за помощью в войне против Птолемеев. Отказ родосцев принимать участие в соперничестве между двумя противниками привел к тому, что сын Антигона Деметрий выступил в 305 году до н. э. против Родоса. Осада города длилась целый год. Силы Деметрия были невиданными для своего времени: 40.000 воинов и 30.000 воинов, специально обученных вести осаду с помощью созданных по последнему слову тогдашней техники осадных машин. Впоследствии родосцы продали эти машины и на приобретенные средства соорудили статую, посвященную своему богу — покровителю Гелиосу — знаменитый «Колосс Родосский». При посредничестве Антигона и Птолемея был подписан договор, условия которого гарантировали родосцам независимость.
Следующие 150 лет стали для Родоса периодом значительного экономического подъема. Остров стал центром транзитной торговли, предоставляя свой порт всем судам, плававшим по Средиземному морю, главным образом из материковой Греции, Понта Эвксинского, Малой Азии, Финикии и Палестины. На кораблях своего мощного флота родосцы экспортировали собственную продукцию во все страны Средиземноморья, вплоть до Карфагена на западе и Сирии на Востоке. В III веке до н. э. торговля уже находилась под их контролем. В этот период благоденствия столицу острова украшало 3000 статуй, а численность её населения достигла 300 000 человек. В 220 году до н. э. после военных действий родосцам удалось воспрепятствовать городу Византию облагать пошлиной торговлю зерном через Геллеспонт.
В 227 году до н. э. — мощное землетрясение, разрушившее часть города и его укрепления и повергшее наземь Колосс. Почти все греческие города прислали тогда материальную помощь. Воспользовавшись этой помощью, родосцы восстановили свой город. Однако они не стали восстанавливать Колосс, предупрежденные неким прорицанием, согласно которому восстановление статуи явилось бы причиной несчастья для острова.
В конце III века до н. э. появляется ещё один македонский царь — Филипп V. Его агрессивная политика в бассейне Эгейского моря угрожала родосцам, которые вступили в союз с Византием, Пергамом, Косом и Римом. В 197 году до н. э. союзники одержали победу над Филиппом при Киноскефалах. В 190 году до н. э. родосцы под предводительством Эвдама приняли участие в битве при Сиде против Ганнибала, который возглавлял тогда морские силы царя Сирии и врага римлян Антиоха Великого. За участие в этой войне римляне отдали родосцам в 188 году до н. э. часть Карии и Ликии. Могущество Родоса продолжалось. Родос вступил в союз с городами Малой Азии и взял под своё покровительство «союз островитян», центром которого был священный остров Делос.
Интересный остров, надо бы съездить.
p.s. Моя дочь там была, а мне похоже, не судьба в связи с обстановкой...

Мисон из Хен (VI в. до н.э.)


Мисон, несмотря на то что его отец был правителем в Хенах или в Итии, для себя избрал тихую и созерцательную жизнь философа, далекую от мирской суеты. Наиболее прославился как автор великих высказываний, некоторые из которых достойны были войти в число 7 изречений мудрецов Древней Греции. Некоторые специалисты считают, что он был включен Платоном в список мудрейших людей по политическим мотивам. В том смысле, что вычеркнул из ранее бытовавшего списка тирана Коринфа Периандра, которого сильно не любил. И вставил малоизвестного Мисона.
Диаген Лаэртский:
Мисон, сын Стримона (как пишет Сосикрат, ссылаясь на Гермиппа), родом из Хен, этейской или лаконской деревушки, тоже причисляется к семи мудрецам; отец его, говорят, был тираном. Рассказывают, будто на вопрос Анахарсиса, есть ли кто его мудрее, пифия изрекла:
Есть, говорю я, Мисон, рожденный в Хене на Эте,
Лучше, нежели ты, снаряженный пронзительной мыслью.
Любопытный Анахарсис отправился в деревню и нашел Мисона средь лета прилаживающим рукоять к плугу. Анахарсис сказал: "А ведь время нынче не пахотное, Мисон!" — "Тем более надобно готовиться к пахоте", — ответил Мисон.
По другим версиям оракул ответил: "...в Хене на Ете", но где эта Ета (хм, каламбур), никто не знал. Парменид говорит, что это округ в Лаконике, откуда был Мисон; Сосикрат писал, что Мисон был по отцу из Еты, по матери из Хена; Евтифрон, сын Гераклида Понтийского, говорил, что он был критянин, а Етея — это город на Крите; Анаксилай же называет его аркадянином.
Вспоминает о нем и Гиппонакт:
...Мисон же, по словам Феба,
Который был разумнейшим из всех смертных...
Аристоксен в "Разрозненных заметках" говорит, что он был схож с Тимоном и Апемантом, то есть был человеконенавистник. Так, в Лакедемоне видели, как он смеялся, оставшись наедине с собой; а когда кто-то неожиданно явился перед ним и спросил, почему он смеется, когда кругом никого нет, он ответил: "Как раз поэтому". И далее Аристоксен говорит, что безвестным Мисон остался оттого, что был не из города, а из деревни, и притом неприметной; а из-за его безвестности иные приписывали его суждения тирану Писистрату. Но философ Платон в этом неповинен — он упоминает о Мисоне в "Протагоре", где называет его вместо Периандра.
Он говорил, что надо исследовать не дела по словам, а слова по делам, ибо не дела совершаются ради слов, а слова — ради дел.
Скончался он от роду девяноста семи лет.

Спарта
Ок. 1200-1100 годов — Троянская война. Падение микенского господства в Лакедемоне. Вторжение на Пелопоннес дорийских племен.
Дорийцы дошли до самых южных берегов Балкан, разрушили микенскую культуру и заняли наиболее плодородные земли. Местное население, (в основном ахейцы), частично покинуло свои земли, основав колонии, частично было порабощено или поставлено в зависимое положение. Дорийцы поселились в трёх районах Пелопоннеса: Арголиде (на северо-востоке), Лаконике (на юго-востоке) и Мессении (на юго-западе). Три названные выше области были поделены между тремя царями, потомками Геракла. В Греции любой уважающий себя царёк являлся дальним родственников богов или героев (полубогов). Дети, внезапно родившиеся у незамужних дочерей, объявлялись прямыми потомками любвеобильного Зевса, просочившимся в девичью кровать, а царские внебрачные сыновья рождались, естественно, от разных нереид, которые предпочитали оставаться в море. Это мало кого удивляло, такой уж народ эти греки.
Это история, а теперь миф пополам с историей.
Главным греческим героем был Геракл. Потомок аргосских царей. Версий его подвигов рассказать невозможно. Важно одно: Аргос — город на Пелопонесе, наследник Микен и Тиринфа. Умирая, Геракл приказал сжечь себя на костре на вершине горы Эты. От этого костра у подножья Эты забили горячие источники: по этим источникам соседний горный проход стал называться «Горячие ворота» — Фермопилы.
Рядом с горой Этой — горная область Дорида. Здесь нашли приют сыновья Геракла; старшим и главным из них был Гилл. Дорида была маленькой, население росло быстро. Сыновья Геракла собрали дружину из дорийских горцев и решили идти на Пелопоннес — отвоёвывать аргосское царство своих предков.
Обратились к оракулу. Получили ответ: «Ждите третьих плодов и ступайте через теснину». Гилл рассудил, что «третьи плоды» — это третий урожай, третье лето; он выждал два года, а на третий год повел дорийцев через «теснину» Коринфского перешейка. Навстречу им вышли ахейцы. Договорились решить спор единоборством вождей. Вожди сошлись — и Гилл был убит. Дорийцы ни с чем вернулись в Дориду.
Перевожу миф в реальность: на Коринфском перешейке были весьма мощные оборонительные укрепления от всяческих северных варваров и дорийский набег окончился неудачей.
Предъявили претензии оракулу. Оракул ответил: «Не поняли вы прорицание! Плоды — не земные, а людские; теснина — не суша, а море». Теперь понятно: победа достанется только третьему поколению после них, и идти к ней нужно вплавь через узкий Коринфский залив, минуя укрепления.
Три поколения, сто лет Гераклиды копили силы, размножались, тренировались. Выросли правнуки Геракла: Аристодем, Темен и Кресфонт. Собрали войско, построили корабли для переправы. Спросили прорицания у оракула: «Что нам сделать, чтобы победить?» Ответ: «Возьмите трехглазого проводника». Сложный вопрос. И тут явился этолийский князь Оксил на одноглазом коне (не был ли он в дружбе с жрецами?). Он был изгнан за убийство, 10 лет скитался и возвращался домой. Он согласился быть проводником, но потребовал лучшую местность Пелопоннеса — Элиду. Вот так, за полуслепого коня — целая страна.
Трое братьев переправились в Пелопоннес, одержали долгожданную победу над ахейцами и стали делить завоеванные места. Середина Пелопоннеса — это дикое лесистое нагорье, но по сторонам его лежат четыре плодородные долины: на востоке — Аргос, на западе — Элида, на юге — Лакония и лучшая из всех — Мессения. Элиду отдали Оксилу, а о трех других областях три брата бросили жребий. В горшок с водой каждый опустил по камню: чей вынется первым, тот будет владеть Аргосом, чей вторым — Лаконией, чей третьим — Мессенией. Аристодем и Темен опустили свои жребии честно, а Кресфонт схитрил. Ему хотелось получить урожайную Мессению и он бросил в воду вместо камня ком земли, который разошелся в воде. Аргос достался Темену, Лакония — Аристодему, Мессения осталась на долю Кресфонта.
Совершив дележ, братья на трех алтарях принесли жертвы Зевсу. А наутро на их алтарях лежали: на аргосском — жаба, на лаконском — змея, на мессенском — лиса. Гадатели, посовещавшись, объяснили: жаба — животное малоповоротливое, так что аргосским дорийцам лучше не воевать; змея — грозное, так что лаконским дорийцам можно воевать; а лиса — хитрое, явно что-то схитрили. И догадались лаконцы и стали врагами мессенцев.
В реальности, конечно, было иначе, но как — никто не знает, делили, воевали, мирились, объединялись.
ок. 800 год до н.э. — политическое объединение четырех обов (территориальных единиц), положившее начало созданию Спарты
Спарта, в Пелопоннесе самое сильное государство — явление уникальное, оставившее след в истории не менее афинского. Но совсем иного рода. Это было государство, устроенное как военный лагерь. На протяжении столетий Спарта и Законы царя Ликурга оставались неразделимыми понятиями. Основной задачей всей внутренней политики спартанского государства было поддержание его традиционных устоев. Законы спартанцев являли собой рациональное, логически выстроенное целое. Казалось, они пришли из глубины веков, но нет! Необычные стороны спартанской жизни были не реликтом седой старины, а результатом целенаправленной и кардинальной перестройки, которую исследователи иногда называют «переворотом VI века». Спарта не всегда была такой: примерно до VI века до н. э. спартанцы, скорее всего, не слишком отличались от остальных греков. Так, в VII и VI веках до н. э. в их обиходе использовались красивые и дорогие вещи, и в целом изделия местного ремесленного производства отличались отменным качеством. А после VI века до н. э. многие ремесла в Спарте исчезают, а уровень материальной культуры стремительно падает. Как могло произойти столь антикультурное, антицивилизованное мероприятие, исказившее характер целого народа? Эксперимент богов, инопланетян, земного гения? Тяга к красивым вещам стала рассматриваться как антиобщественная и неприличная для спартанца. С началом Олимпийских игр спартанцы принимают в них самое активное участие, более того, в VII и первой половине VI века до н. э. больше половины победителей во всех основных видах олимпийских состязаний были выходцами из Лакедемона. Ок. 720 г. до н.э. — XV Олимпийские игры, большинство победителей были спартанцы. И внезапно спартанские атлеты перестают приезжать в Олимпию. "Нужны воины, а не атлеты" — решили в Спарте и законом запретили участие в Олимпиадах. И не только в Олимпийских играх. В Греции их было аж 4: кроме Олимпийских ещё Истмийские, Дельфийские и Никейские, а также еще Малые игры. Вся греческая культура была пронизана соперничеством городов абсолютно во всём. И вот спартанцы решили, что они первые в воинской доблести, а всё прочие добродетели — чепуха. Правда, с 668 г. до н.э. они стали проводить гимнопедии — спартанские праздники в честь Аполлона, где были чисто спартанские состязания.
Происходила некая трансформация спартанского общества, словно из желания стать непохожими на остальную Грецию. Спарта внезапно замкнулась в себе и превратилась в казарменное государство. Один афинянин обозвал спартанцев неучами. «Да, — ответил спартанец, — из всех греков мы одни не научились у вас ничему дурному». Спартанцы гордились, что их законы — самые лучшие и древние. Чужеземцев они презирали. Уезжать за границу спартанцу запрещалось, как запрещается воину покидать лагерь. Чужеземцев, приезжавших в Спарту, раз в несколько лет изгоняли поголовно особым указом — чтобы спартанцы не научились плохому, а иноземцы — хорошему.
В Спарте было три сословия — три класса: спартанцы, периэки, илоты. Спартанцы были потомками дорийцев, они лишь правили и воевали, периэки и илоты — покорённые ахейцы. Илоты — государственные рабы, привязанные к земле и обязанные отдавать часть урожая. Обитавшие в отдалённых районах — периэки, имели собственную автономию, но в вопросах внешней политики подчинялись Спарте. Спартанцев было девять тысяч семейств: вся земля Лаконии была разделена для них на девять тысяч равных наделов. Никто не имел права иметь больше. Илотов, государственных рабов, никто не считал, их было больше примерно в 10 раз, чем спартанцев. Спартанцев они ненавидели. Причём люто, часто восставали, убегали, партизанили. По словам Ксенофонта, илоты были готовы «сожрать спартанцев живьем». Фукидид передает рассказ о том, как однажды спартанцы посулили свободу илотам, считавшим себя наиболее способными в военном деле. Было отобрано около двух тысяч илотов, которые с венками на головах обходили храмы в знак своего освобождения. После этого все они были убиты. Спартанские должностные лица — эфоры ежегодно объявляли илотам войну от имени спартанского государства. Это была формальность, но служила юридическим оправданием криптий (карательные экспедиции против илотов). Участниками криптий были юные спартанцы, которые по ночам охотились на илотов.
Казалось бы — при десятикратном перевесе нельзя устоять, тем более, что и оружие ковали периэки, но спартанцы год за годом, столетие за столетием сохраняли государственный строй незыблемым. Они жили войной с рождения и до смерти, спали и ели с копьём в руке. Все скульптуры богов в Спарте держали в руке копьё. И скульптуры богинь тоже.
Спартанцам было запрещено заниматься чем бы то ни было, кроме военного дела. У соседей войско составляли ополченцы, которых собирали при военном положении. И однажды союзники выразили недовольство спартанцами, что для совместной военной операции они дали слишком мало воинов. Тогда спартанский царь велел всему войску сесть и стал выкрикивать: "Плотники, встаньте! Горшечники! Кузнецы!" Скоро всё войско союзников спартанцев стояло. Среди спартанцев не встал никто. "Те, кто сидят — воины, — сказал спартанец, — считайте сами".
В Спарте не было богатых. Золото и серебро было исключено из обращения. Деньгами служили железные прутья, которые закаливали в уксусе, чтобы железо стало хрупким и его нельзя было ни во что перековать. Ликург изгнал из Спарты все бесполезные, лишние ремесла. Впрочем, если бы даже он не изгонял их, большая часть из них все равно исчезла бы сама собой вместе с введением новой монеты. Ведь железные деньги не имели хождения в других греческих государствах; за них ничего не давали и смеялись над ними, вследствие чего на них нельзя было купить ни заграничных товаров, ни предметов роскоши. По той же причине чужеземные корабли не заходили в спартанские гавани. В Спарту не являлись ни ораторы, ни содержатели гетер, ни мастера золотых и серебряных дел — там не было денег. Таким образом, роскошь исчезла сама собой. Ремесленники, делавшие прежде предметы роскоши, должны были с тех пор употреблять свой талант на изготовление предметов первой необходимости». Даже у царей дом был сделан одним топором. От стремления к уравнительству хозяйственная жизнь Спарты веками пребывала в состоянии глубокого упадка. Законы позволяли спартанцам брать вещи соседей и пользоваться ими как своими собственными («если только они не были нужны хозяевам»). Спартанец мог в любой момент залезть в чужой амбар или погреб и взять, что ему нужно — это не считалось воровством. А среди детей воровство поощрялось. Считалось, что оно развивает смелость и находчивость. Собственно что можно было воровать? Только еду. Кстати, о еде.
В Спарте никто не имел права обедать дома. В центре общественной жизни стояли «обеденные клубы», называвшиеся «сисситии» (буквально — «совместное питание» или «общий стол»). Члены таких «обеденных клубов» сдавали продукты в общий котел, чтобы их можно было съесть за общим обедом. По преданию, сисситии были задуманы самим Ликургом как инструмент поддержания равенства, с помощью которого община могла контролировать образ жизни спартанцев. Расчет был сделан на то, что все находятся на виду у всех. В сисситиях состояло по 15-20 человек, а товарищеские связи на поверку оказывались полицейским надзором каждого за каждым. Общие трапезы не давали человеку почувствовать вкус к роскоши. Было запрещено являться на такие обеды сытым, после домашнего обеда. Строго следили друг за другом, высматривая тех, кто не ест, и того, кому самая грубая пища не лезла в глотку, поднимали на смех. Излюбленным блюдом на сисситиях являлась «черная похлебка» — кровяная похлебка из свинины с чечевицей, уксусом и солью. Она была питательна и невероятно противна на вкус. Якобы персидский царь заставил пленного спартанца сварить ему такую похлебку, попробовал и сказал: «Теперь я понимаю, почему спартанцы так храбро идут на смерть: такая еда страшнее гибели». Но это позднейшая придумка. На самом деле спартанскую пищу пробовал один из понтийских царей, который купил повара-спартанца, в надежде, что тот сварит "богатырскую еду". Он выплюнул, едва попробовав, «Царь, — сказал повар, — прежде чем есть эту похлебку, нужно выкупаться в Эвроте!» (Эврот — река в Спарте).
И говорили они особо: кратко, как военные приказы. Этот стиль дошёл и до нас под именем «лаконизм» — по имени Лаконии.
История сохранила множество примеров шедевров лаконизма. «Говоришь дело, но не к делу (умно, но долго)», «С ним или на нем!» ("Со щитом или на щите!"). Македонский царь послал сказать спартанцам: «Если я вступлю в Пелопоннес, Спарта будет уничтожена». Спартанцы ответили одним словом: «Если!». На Самосе произошла гражданская война и изгнанники приплыли в Спарту просить помощи одолеть тирана Поликрата. Они произнесли длинную и красивую речь. Спартанцы сказали: «Дослушав до конца, мы забыли начало, забыв начало, не поняли конца». Самосцы на следующий день пришли в собрание с хлебной сумой и сказали: "Сума просит хлеба". Спартанцы сказали, что хватило бы и двух слов. И помогли.
Спартанцы первые научились сражаться строем, фалангой, покинуть место в строю, чтобы броситься на врага или от врага, было одинаковым преступлением. Дисциплина — превыше всего. Воин Леоним в бою занес меч над врагом, но услышал сигнал отбоя и опустил меч: «Лучше оставить в живых врага, чем ослушаться команды». Юноша Исад убежал на войну без разрешения и храбро бился — ему дали венок за храбрость и высекли розгами за нарушение дисциплины.
Война для спартанцев была праздником и смыслом жизни. На бой они шли в лучших одеждах, обычно красных (чтобы враги не видели ран), волосы были тщательно смазаны и уложены. Правило: «Заботьтесь о прическе: она делает красивых грозными, а некрасивых страшными».



Эдгар Дега. Спартанские девушки вызывают на состязание юношей (1860-1862 гг)

Нетрудно заметить, что девушки всё же частично одеты. Это неправильно — равноправие соблюдалось неукоснительно. Дега и начал было рисовать, как положено, но посчитал слишком уж смелым и дорисовал передники. А эскизы остались и были такими:

Спартанки занимали гораздо более свободное и почетное положение в обществе. Афинянин Ксенофонт (444-356 гг. до н.э.) слывший поклонником спартанского образа жизни и описавший в деталях обычаи спартанцев, сообщает следующее: «Прочие эллины требуют, чтобы их дочери пряли шерсть и вели сидячий образ жизни. Разве можно ожидать, что женщины воспитанные таким образом, родят прекрасных детей?»
Пленную спартанку продавали в рабство. Ее спросили: "Что ты умеешь?" Она ответила: "Быть свободной".
Ликург считал, что труда рабынь достаточно для того, чтобы снабдить всех одеждой. Он полагал, что наиболее важной функцией свободнорожденной женщины должно быть материнство. Таким образом, физическую тренировку для женщин он считал не менее важной, чем для мужчин; более того, он установил состязания в беге и силе как для мужчин, так и для женщин, полагая, что если оба родителя сильные, они произведут на свет более крепкое потомство.
По словам Плутарха в Спарте «девушки должны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать копья, чтобы их будущие дети были крепки телом в самом чреве их здоровой матери, чтобы их развитие было правильно и, чтобы сами матери могли разрешиться от бремени удачно и легко благодаря крепости своего тела. Он (Ликург) запретил им баловать себя, сидеть дома и вести изнеженный образ жизни. Они как и мальчики, должны были являться во время торжественных процессий без платья и плясать и петь на некоторых праздниках в присутствии на виду у молодых людей». Афиняне, у которых процветали гомосексуализм, проституция, а правило жизни было: "Гетеры для услаждения духа, наложницы для услаждения тела, жёны, чтобы рожать законных детей", где женщины пребывали в женской половине дома, выходя на улицу, закутанными с ног до головы, считали спартанок распутными. По словам Аристотеля, Ликург сумел создать законы только для мужской половины Спарты, с распущенностью и своеволием спартанских женщин великий законодатель якобы не смог ничего поделать. А вот Плутарх имел иное мнение: публичное обнажение и спортивные состязания спартанок способствовали возвышенному образу мыслей и укрепляли в них чувство собственного достоинства: «В наготе девушек не было ничего неприличного. Они были по-прежнему стыдливы и далеки от соблазна, напротив, этим они приучались к простоте, заботам о своем теле. Кроме того, женщинам внушался благородный образ мыслей, сознание, что и она может приобщиться к доблести и почету. Вот почему спартанки могли говорить и думать так, как рассказывают о жене царя Леонида по имени Горго. Одна афинянка сказала ей: «Одни вы, спартанки, делаете что хотите со своими мужьями». — «Да, но ведь одни мы и рожаем мужей», — ответила царица».
Девушки тоже разбивались на отряды и тоже проходили процесс сурового воспитания, хотя и не в столь жестокой форме. Ликург хорошо понимал, что делает: он сознательно роль семьи сводил к минимуму.
Афинянин спросил спартанца: «Какое в Спарте наказание за супружескую измену? — „Никакого", — ответил тот. Афинянин опять: "Но что делают, если случается?" Спартанец сказал: „Нужно принести в жертву такого быка, который, стоя на горе Тайгете, пьет воду из долины Эврота". — „Но разве бывают такие быки?" — „А разве бывают в Спарте супружеские измены?".
Иметь детей спартанцу была святая обязанность. В элитное войско — охрану царя (300 спартанцев) брали лишь тех, у кого были сыновья. Однажды один юноша не встал перед полководцем, у которого не было сына: "У тебя нет сына и он не сможет встать передо мной, когда я буду полководцем". И его не наказали.
Иногда войско уходило воевать на целые годы, гору Итому спартанцы осаждали 10 лет, поклявшись не возвращаться, пока не победят. Но жёны должны рожать детей. И на собрании войска было решено отправлять молодых воинов "в командировки" в Спарту, а также разрешили жёнам иметь детей от кого угодно, даже от илотов. (Потом эти дети выросли, потребовали гражданских прав, им отказали, они едва не подняли восстание и их отправили основать колонию — Тарент). По закону Ликурга, женщина могла с согласия мужа приглашать любого мужчину, понравившегося ей, но только для рождения детей. Ну и мужчина пользовался теми же правами. Обстоятельства (необходимость иметь детей) перевешивали всё прочее. Как изящно выразился Плутарх, Ликург стремился вытравить из умов сограждан «глупую ревность» и предоставлял достойным людям возможность «сообща заводить детей». Детей было много. Новорожденного ребенка спартанец приносил в совет старейшин. Его осматривали. Если ребенок был хилым или больным, ребенка убивали: бросали в расщелину невдалеке от Спарты. В Спарте должны были расти только сильные и здоровые дети. А юношей заставляли вставать на самый край скалы и спрашивали: "Страшно?" Никто никогда не признался в страхе, но лицо выдавало. Тех, кто бледнел, сталкивали в пропасть — в бою такой ненадёжен.
Воспитание сыновей велось с рождения. В 7 лет ребёнок отправлялся жить в казарму и дома уже был гостем. Детей делили на отряды, называвшиеся «агелами» (буквально «стая»). С этого возраста дети жили вместе и приучались играть и проводить время в коллективе. Самый сообразительный и спортивный из них становился во главе детского отряда, прочим же полагалось его слушаться и брать с него пример. Старики присматривали за детьми, при этом стараясь ссорить их и возбуждать соревновательность. Драки поощрялись. Постепенно условия менялись в сторону больших строгостей: их приучали ходить босыми, а с тринадцати лет подростки получали всего по одному плащу в год. Свои постели они должны были делать сами из речного тростника, который им приходилось рвать голыми руками. Ежедневно с утра до вечера юноши проводили в закаливании и изнуряющих тренировках. Ели впроголодь. Раз в году всех подряд секли розгами на алтаре Артемиды, где когда-то приносили человеческие жертвы. Надо было вынести порку без единого стона. Некоторые умирали под розгами.



Луиджи Муссини. Спартанский мальчик наблюдает последствия чрезмерного потребления алкоголя. 1850 г

Чтобы уметь добывать пропитание на войне, подростки учились воровать. Кто приходил ни с чем, того били, кто был пойман с поличным, того тоже били.
Потом юноши сдавали экзамен. Целый год они должны были жить в одиночестве в горах. Из одежды - только плащ. Помощь запрещалась. Еду надо было добывать охотой и воровством. Воровать поощрялось, попадаться — запрещалось, били так, что порой калечили. Хрестоматийный пример, вошедший во все школьные учебники от Спарты до наших дней — юный спартанец украл лисёнка, спрятал под плащ, но был пойман. Лисёнок прогрыз ему внутренности, но мальчик даже виду не подал, так и умер.
Учились презирать и ненавидеть илотов. Чтобы молодежь не приучалась к вину, поили допьяна илота и водили мимо обеденных столов — один вид его вызывал отвращение. Чтобы молодежь приучалась к войне и в мирное время, устраивали походы на беззащитные селения илотов. Убивали при этом вполне реально.



Кристоффер Вильхельм Эккерсберг. 1812 г. Спартанские мальчики

Юные спартанцы учились только писать и читать. «Все же остальные виды образования были изгнаны из страны; не только сами науки, но и люди, ими занимающиеся. Воспитание было направлено к тому, чтобы юноши умели подчиняться и мужественно переносить страдания, а в битвах умирать или добиваться победы». В древней Спарте не было литературы. Характерное исключение составляют стихи поэта Тиртея (см. ниже)
Учились почитать стариков. На Олимпийских играх один старик искал себе свободное места среди зрителей. Он пробирался между скамьями, но места не было. Он дошел до скамей, где сидели спартанские юноши, — все как один вскочили перед ним, уступая место. Старик воскликнул: «Все греки знают, что такое хорошо, но только спартанцы умеют поступать хорошо». И ещё говорили: «Только в Спарте стоит жить до старости».
Спартанцы были единственным народом, которому война казалась отдыхом по сравнению с бесконечными упражнениями мирного времени.
Вся Греция признавала эффективность практики детских батальонов как способа вырастить идеальных солдат, и армия Спарты считалась среди греков самой боеспособной, но перенимать этот опыт нигде не пробовали.
Ради поддержания единства гражданского коллектива и исключения всякого двоемыслия в Спарте активно внедрялась идеология мужского и военного братства. По словам Плутарха, Ликург «приучал сограждан к тому, чтобы они не хотели и не умели жить врозь, но, подобно пчелам, находились в нерасторжимой связи с обществом, все были тесно сплочены вокруг своего руководителя и целиком принадлежали отечеству, почти что вовсе забывая о себе в порыве воодушевления и любви к славе». Всякое покушение на принципы спартанского коллективизма пресекалось «сознательными» спартанцами, активистами, блюстителями чистоты спартанской жизни. Лучшим способом утверждения государственной идеологии представлялось сведения к минимуму частной жизни. Семья и дом должны были отойти для человека на задний план и не входить в противоречие с духом коллективизма.
Спартанка послала в бой пятерых сыновей и ждала вестей у ворот. Появился гонец. «Как дела?» — «Все пятеро убиты», — ответил гонец. «Я не о том спрашиваю: кто победил?» — «Мы». — «Тогда я счастлива, что они погибли», — сказала мать.
Казарменный социализм, который безуспешно пытались построить в России и который ярко изобразили антиутописты — Замятин, Оруэлл...
Что происходило в Спарте, не подлежало разглашению — так пишет Фукидид. Самоизоляция. Железный занавес. Эффект «осажденного лагеря». Всё это есть и сейчас в Северной Корее и мы это проходили и, к сожалению, эти забытые времена, когда кругом враги, а иная культура тлетворна и заразна, понемногу становятся явью.
Всё это неизбежно выливалось в чувство собственного превосходства. "Почему после победы афиняне жертвуют богам быка, а спартанцы — петуха? — У нас столько побед, что быков не хватит".
«С новыми лицами входят, естественно, и новые речи, с новыми речами являются новые понятия, вследствие чего на сцену выступает множество желаний и стремлений, не имеющих ничего общего с установившимся порядком правления. Поэтому Ликург считал нужным строже беречь родной город от заразы дурных нравов, нежели от чумы», — сообщает Плутарх.
Если спартанец умирал от старости, его хоронили в безымянной могиле, по существу, в знак стыда, что он прожил всю жизнь. Единственным способом получить надгробие с именем было умереть в бою. Если спартанец погибал во время сражения, его хоронили на месте, где он погиб, со всеми почестями. Женщины, которые не принимали участие в войнах, также могли бы получить надгробия только при одном обстоятельстве: если мать умирала во время родов. Нигде и никогда более роды не приравнивались к сражению.



Гора Итома. Современность.
Ок. 736-716 гг. до н.э. — Первая Мессенская война.
Спарта объединилась в государство, население росло, земли было мало и последовал ряд войн за полный захват и подчинение окружающих городов и территорий. После полного покорения Лаконики спартанцы перешли к агрессии в отношении соседей, и одной из первых пострадала Мессения. Напомню: до Ликурга и его законов было ещё столетие, роскошь и деньги ещё никто не отменял, но поворот к структуре военного лагеря уже наметился.
События войны подробно описаны Павсанием, однако историческая достоверность его рассказов в некоторых случаях сомнительна. Он писал спустя почти тысячу лет после войны. Тем не менее, события в целом изложены весьма правдоподобно и не противоречат другим свидетельствам. Павсаний рассказывает, что непосредственным поводом для войны послужил конфликт между мессенцем Полихаром и спартиатом Эвафном. Эвафн украл коров Полихара, а затем убил его сына. Полихар в Спарте не добился правосудия, тогда он начал террор против спартанцев, тайно убивая их. Спарта потребовала выдачи Полихара. Вопрос решался на собрании граждан. В это время власть в Мессении принадлежала братьям Андроклу и Антиоху. Мнения жителей разделились, и дело дошло до открытого столкновения. Сторонники Антиоха, выступавшие против выдачи, убили Андрокла, который считал нужным подчиниться Спарте. В итоге мессенцы не выдали Полихара и предложили передать дело в нейтральный суд. Спарта не дала никакого ответа. В это время в Мессении умер царь Антиох, власть перешла к его сыну Эвфаю.
Спартиаты втайне принесли клятву вести войну с Мессенией до полного её захвата. Они поставили во главе войска Алкамена, сына Телекла из рода Агидов. Боевые действия начались с коварного захвата пограничного городка Амфеи, который занимал выгодное положение. Городские ворота были открыты и спартанцы вошли ночью, перебив спящих жителей в домах и на улицах. После этого в столице Мессении Стениклере было общее собрание, на котором Эвфай призвал народ к оружию. Какое-то время после этого активных действий не было, спартанцы ограничивались небольшими вылазками из захваченной Амфеи. На протяжении всей войны этот город оставался основной базой спартиатов.
На четвёртый год Эвфай решил открыто выступить против спартиатов. Войска встретились в местности, разделённой оврагом. Сражение было вялым, ночью мессенцы соорудили частокол, который спартанцы не решились атаковать и отступили в Лаконику. Противники не стали их преследовать. Через год Спарта опять выступила всей армией в поход. Войско вели оба царя — Феопомп из рода Эврипонтидов, сын Никандра, и Полидор из рода Агидов, сын Алкамена. В качестве наёмников они привлекли лучников с Крита. Мессенцы также вышли навстречу всей армией. Произошло ожесточённое сражение, большое личное мужество проявили цари Феопомп и Эвфай. Битва не принесла кому-либо победы. На второй день было объявлено перемирие для погребения убитых.
Но в целом положение мессенцев становилось всё хуже. Они были измотаны войной, которая уже несколько лет шла на их территории, ресурсы их истощались. Их войско постигла какая-то эпидемия. В результате мессенцы решили, что защищать всю страну слишком тяжело. Среди мессенской равнины возвышалась гора Итома, посвященная Зевсу, высокая и неприступная. На ее вершине мессенцы устроили военный лагерь и переселились туда с женами и детьми, бросив все города. Спартанцы осадили Итому. Мессенцы послали гонца в Дельфы, к оракулу Аполлона: как спастись? На обратном пути на гонца напали спартанцы, изранили, чуть не убили; но якобы раздался голос: «Оставь несущего ответ богов!» — и они пропустили гонца к своим. Гонец передал слова оракула, упал и умер от ран.
Веление оракула было необычным. «По жребию или добровольно выберите деву из рода Кресфонта и принесите ее в жертву подземным богам». Бросили жребий между потомками Кресфонта, он пал на дочь вождя по имени Ликиск. Узнав об этом, Ликиск с дочерью бежал в Спарту. Мессенцы были в отчаянии. Тогда к алтарю подошёл полководец из рода Кресфонта — Аристодем и добровольно предложил в жертву собственную дочь. Лишь один человек пытался её защитить, — это был ее жених. Он сказал: «Ты обручил ее со мной — теперь уже не тебе, а мне принадлежит ее жизнь!» Его не послушали. Тогда он, надеясь её спасти, крикнул: «Аристодем, твоя дочь уже не дева: она моя жена, и она беременна!». В ярости от публичного позора Аристодем выхватил меч и убил дочь у самого алтаря. Выяснилось: юноша солгал, чтобы защитить невесту. Жрецы сказали, что боги не принимают этой смерти: девушка пала жертвой ярости отца, а не жертвой подземным богам. Одни рвались растерзать Аристодема как дочереубийцу, другие славили его как спасителя отечества. Потомки Кресфонта с трудом успокоили народ: все они боялись за собственных дочерей и убеждали, что с гибелью дочери Аристодема веление оракула уже исполнено. Народ нехотя согласился. Но сомнения остались.
Спартанцы тоже послали посла в Дельфы. Оракул сказал: «Кресфонт овладел Мессенией хитростью — стало быть, хитрость позволена и вам». Спартанцы этого не умели. Они лишь придумали подослать к мессенцам сотню воинов под видом перебежчиков. Аристодем отослал их обратно со словами: «Хитрость старая, хоть подлость и новая».
Спартанцы, зная о страшной жертве, опасались нападать, но через пять лет новые пророчества оказались в их пользу и они решили продолжить войну. В этот момент у мессенцев уже появились союзники — аркадяне, склонялись к союзу и многие аргосцы. Это объяснялось угрозой, которую видели для себя соседи Спарты. Однако союзники не успели к сражению, битва опять закончилась без решающего результата. В этом сражении был убит мессенский царь Эвфай, новым царём жители выбрали Аристодема. После этого война продолжилась в виде взаимных мелких вылазок, захвата скота и урожая. На пятом году царствования Аристодема обе стороны, устав от партизанской войны, договорились о решающей битве. В сражении участвовали союзники сторон: в поддержку Мессении выступила вся армия аркадян, аргосцы и сикионцы прислали отборные отряды, Спарту же поддержал Коринф. В ходе сражения стоящие в центре фаланги стойко противостояли друг другу, но дело решила лёгкая пехота мессенцев, нападавшая с флангов. В итоге спартанская армия потерпела поражение.
Партизанские действия продолжались, всё более изматывая мессенцев, в стране начался голод. И тут пришла весть, что оракул открыл тайну победы: победит тот, кто раньше поставит сто треножников вокруг жертвенника Зевсу на Итоме. Как-то разом узнали и те и другие. И началось соревнование. Обычно такие треножники делались из меди. Мессенцы решили схитрить: они стали торопливо, всем народом сколачивать треножники из дерева. Тогда спартанцы тоже решили схитрить: один из них сделал из глины сто игрушечных треножников величиною с кулак, положил в мешок, пробрался незаметно на Итому и ночью расставил их вокруг жертвенника. Мессенцы пришли в ужас и немедленно покорились воле богов. Процарствовав шесть лет, Аристодем убил себя на могиле дочери. На общем собрании мессенцев царь не был выбран, но был назначен командующим Дамис. Мессенцы продержались ещё пять месяцев, после чего некоторые покинули Мессению, другие разбрелись с Итомы по своим городкам. Спартанцы вторглись вглубь страны и взяли все мессенские города поодиночке. После завоевания Мессении её жители были обращены в илотов и вынуждены дать присягу победителю. Некоторую автономию сохранили приморские города. Борьба возобновилась через несколько десятилетий в 685 году до н. э., результатом чего стала Вторая Мессенская война.
685-668 годы — Вторая Мессенская война.
Терпандр
Александр Городницкий

Зевс-Громовержец, людей покорай недостойных,
Век свой проведших в покорном и рабском молчаньи.
На площадях, в переулках и даже в застольях
Все друг на друга кидаются нынче с мечами.
Полные прежде театры — пустые бассейны...
Нету спасенья от гнева враждующих партий.
Град покидая, бегут со стенаньями семьи,
Все разбегутся — и кто же останется в Спарте?

Зевс-Громовержец, людей покорай недостойных,
Путь позабывших в твои белоснежнные храмы.
Всюду проклятья, и крики, и хриплые стоны -
Снадобий скоро не хватит, чтоб вылечить раны.
Жадно Афины следят за кровавою дракой
Не избежать поражения нам и полона.
— Что же нам делать, ответствуй, дельфийский оракул?
— Надо Терпандра позвать и почтить Аполлона.

Четверострунную лиру лиру сменив семиструнной
Чуткими пальцами тронет он струны тугие.
Песня начнется — забудутся ссоры и ругань.
Братья вчера — мы сегодня друг другу враги ли?
Кончим раздоры и вспомним о собственном доме,
Брань заглушат музыкальной гармонии звуки.
Бросим мечи, от железа очистим ладони,
Для хоровода сплетем дружелюбные руки.

Кубки наполните пенно-кипящею влагой
Мрачные речи заменим напевом веселым.
Пусть состязаются силой своей и отвагой
Лучники, копьеметатели и дискоболы.
Предотвращая разящие грозно удары
Не иссякает мелодия струн этих тонких.
Слава Терпандру, певцу апполонова дара!
Жаль этих песен — о них позабудут потомки...

4 февраля 1991, Малеевка

Сменилось два поколения, и мессенские илоты восстали против спартанцев. На этот раз они укрепились не на Итоме, а на другой горе — Эйре. Их вождем был Аристомен, народный герой мессенцев, о котором еще много веков спустя слагались сказания. Ему предлагали стать царем, но он предпочел оставаться выборным полководцем.
Первый бой окончился ничем. Аристомен взял щит убитого спартанца и незамеченным прокрался в Спарту. В Спарте был храм Афины Меднодомной. Ночью Аристомен положил у ног Афины этот щит с надписью: «Богине — дар, отбитый у спартанцев». Спартанцы были в ужасе. Остановили войну, послали за советом в Дельфы. Оракул опять поразил ответом: попросить военного советника у афинян. Немыслимое оскорбление! — но — воля богов! Спартанцы попросили презираемых ими афинян прислать военного советника. Афиняне решили поиздеваться: они послали в Спарту хромого мирного школьного учителя — Тиртея. Но случилось по воле оракула! Тиртей оказался поэтом, сочинял марши, которые подняли боевой дух спартанцев лучше, чем советы любого полководца. Другие греки шли на бой под дикий рев труб для воодушевления, спартанцы — под свист свирели и хором пели. Была поговорка: "Хорошая музыка действует на душу не меньше, чем оружие".
Славная доля — в передних рядах с супостатом сражаясь,
В подвигов бранных грозе смерть за отчизну принять!
Биться мы стойко должны за детей и за землю родную,
Грудью удары встречать, в сече души не щадя.
Духом великим и сильным могучую грудь укрепите:
Жизнелюбивой душе в жарком не место бою.
Вот позволю не согласиться с теми, кто этот миф трактует, как некую реальность, в том смысле, что афиняне издевались, а спартанцы так удачно использовали прорицание. Удивительно, но факт — жестокая, безденежная и антикультурная Спарта была первой в области музыки. Своих музыкантов у них не было, но они приглашали их со стороны. В том же веке в Спарте едва не началась гражданская война (а может быть и началась — спартанцы "не выметали сор из избы" и иностранцев там было мало). До нас дошли сведения, что людьми овладело безумие, все хватались за оружие, страна была на грани гибели. Обратились к оракулу. Он дал совет: «Призовите Терпандра и почтите Аполлона». Так и сделали. Терпандр, уроженец лесбосского города Антиссы (по другим сведениям — Кум или Арн), легендарный основатель греческой классической музыки и лирической поэзии, эолийской и дорийской. Именно в Спарте он упорядочил дорийскую музыку, в 676 г. до н. э. Терпандр одержал победу на Карнеях, спартанском религиозном празднике, в программу которого входило состязание кифаредов в честь Аполлона. Эта победа открыла целую эпоху длительного преобладания лесбосской школы в Спарте и плодотворного взаимодействия дорийской и эолийской музыки. Пиндар говорит, что Терпандр изобрел барбитон (вид лиры), после того как он услышал лидийскую арфу с «откликающимся звуком». Вероятно, он ввел в употребление резонаторный ящик для лиры, а не изобрел греческую лиру в собственном смысле слова.
Терпандру приписывается введение особого рода текстомузыкальной формы — нома. Сочинённые им Эолийский, Беотийский, Высокий, Терпандров, Кепионов и др. номы стали общепризнанными у греков мелодическими и композиционными моделями, которые использовались как основа для распева гекзаметрических стихов на музыкально-поэтических состязаниях (играх). Сам Терпандр, по свидетельству древних, победил в четырёх Пифийских играх. Терпандру также приписывается усовершенствование лиры, к четырём струнам которой он прибавил ещё три. В метрике Терпандр предпочитал гекзаметр, хотя в сохранившихся отрывках его стихотворений встречаются и другие размеры.
Но главное — народные волнения были побеждены музыкой! Он играл перед советом и народным собранием — и несогласные приходили к согласию, непримиримые мирились, непонимающие находили общий язык. Он играл в застольях и домах — и в застольях воцарялась дружба. Замечательную песню написал по этому поводу Городницкий. И нам не следует забывать о Терпандре и могуществе музыки в мирных целях.
Кепион — музыкант, ближайший последователь Терпандра — продолжил дело своего учителя.
Так что Тиртей был тоже приглашён как поэт и музыкант, а не как военачальник. Мне могут возразить — оба этих музыканта были ещё до Ликурга, до его суровых законов и Терпандр вряд ли трудился бесплатно и питался одной чечевичной похлёбкой.
Но уже при Ликурге точно так же в Спарте появился Фалет. Плутарх сохранил две версии, почему Фалет прибыл в Спарту. В соответствии с одной из них Ликург убедил его переселиться с Крита в Спарту. Здесь Фалет действовал как один из лучших законодателей. Спартанцы страдали от внутреннего раздора, и Фалетовы песни были необходимы, чтобы успокоить их души, призвать к повиновению и согласию через мелодии и ритмы. В соответствии с другой версией спартанцы пригласили Фалета по совету Дельфийского оракула, чтобы он вылечил их от мора, используя свою музыку. В любом случае надо отметить, что Фалет был приглашен, то есть его авторитет был внешним для спартанской общины и поддерживался Аполлоном.
А затем приехал знаменитый Алкман из Сард Лидийских. Так что Тиртей — вряд ли был послан афинянами в насмешку. Вероятно, он был и военным советником — назначались такие в помощь полководцам, которые долго не могли победить.
Спартанцы стали одерживать победы. Однажды они окружили мессенский отряд, подступивший к самой Спарте. В плен попали пятьдесят человек, среди них — израненный и обессиленный Аристомен. Их решили сбросить в ту самую горную пропасть, куда в Спарте сбрасывали слабых детей* и осужденных преступников. Аристомена сбросили последним, он упал на груду трупов своих товарищей и остался жив. Он лежал, закутанный в плащ, и ждал голодной смерти. Ночью пришла лисица, которая глодала труп. До сих пор лисиц в ущелье не было — стало быть, эта пришла снаружи. Аристомен проследил за ней, разгрёб щель, сквозь которую она пришла и протиснулся на волю. Через несколько дней он уже снова был во главе своего войска. Спартанцы пришли в ужас: Аристомен воскрес из мертвых!
*Недавно оба этих мифа опровергли. Пропасть Кеада (Кеадас) имеет глубину сотни метров. Совершенно невероятно, чтобы кто-то остался в живых. Детских останков не обнаружено. Лишь 1, возрастом примерно 12 лет (возможно, сам упал). А также найдены останки 46 взрослых мужчин, которые были сброшены, вероятно, мёртвыми (наконечники копий в черепах и пр.). Вообще впервые об этом написал Платон (предлагавший учредить такой обычай в Афинах), а развил Плутарх. Более никаких свидетельств. Похоже, Платон создал этот миф в минуты отдыха над мифом об Атлантиде.
На Эйре был спартанский илот-перебежчик, который перебежал к мессенцам из любви к одной мессенской женщине. Он пробрался к ней, когда муж этой женщины нес стражу над обрывом, лил проливной дождь. И вдруг пришёл муж. Перебежчик, как положено в таких случаях, спрятался и услышал, как муж сказал, что в такой дождь спартанцы не нападут, а Аристомен ранен и обход постов делать не будет. Илот побежал к спартанскому лагерю. И спартанцы в ливень полезли на гору. Стражи не было, но были сторожевые собаки. Они подняли вой. Мессенцы бросились в бой полуодетые. Бились во мраке, при ливне. И что ужаснее всего для мессенцев: грохотал гром. Он грохотал справа от спартанцев, слева от мессенцев, это было хорошим знамением для спартанцев, а для мессенцев — дурным. Якобы бой длился три дня. Наконец Аристомен дал сигнал отбоя. Отступать было некуда, поэтому женщин и детей поставили в середину, а воины стали впереди наклонили копья к земле. Это значило, что они признают поражение и просят лишь прохода. Спартанцы расступились, и уцелевшие мессенцы строем покинули Эйру.
Мессения снова была порабощена. Те, кто покинул Эйру с Аристоменом, сели на корабли и отправились в Сицилию. Там они основали город, который называли Мессиной. Сам Аристомен поехал на восток, чтобы поднять против Спарты азиатских царей. Но задержался на Родосе. Родосский царь искал себе жену, оракул сказал ему: «Женись на дочери лучшего из греков». Царь попросил в жены дочь Аристомена. И тот согласился, а вскоре после свадьбы Аристомен умер. Родосцы почитали его как бога.
676 г. до н.э — «Большая Ретра». Самый ранний конституционный документ архаической Греции, гипотетически содержащий запись Законов Ликурга
В Спарте было два царя. Во время войны они могли воевать на два фронта, во время мира они не давали друг другу возвыситься. Два царя выбирались из двух родов, происходивших от двух близнецов, сыновей Аристодема — Прокла и Еврипонта. Умирая, Аристодем не назначил преемника. Спросили оракул — оракул сказал: «Власть — обоим, честь — старшему». Но который старший? Близнецы были еще грудными младенцами. Спросили мать — она отказалась назвать старшего. Тогда начали подсматревать, не кормит ли она одного сына всегда раньше другого. Вычислили. Поэтому с тех пор Еврипонт и его потомки при равных правах всегда почитались больше, чем Прокл и его потомки.
При двух царях собирался совет старейшин: 28 человек, с царями — 30. В старейшины отбирались не младше 60 лет. Выборы в совет старейшин были по крику. Народ сходился на собрание перед запертым домом, кандидатов в совет старейшин выводили к народу по одному, и народ приветствовал каждого криком. В запертом доме сидело несколько человек с писчими табличками: они не видели, кого выводят, но слышали крик. На табличках они отмечали, которому кричали громче. Кому кричали громче всех, тот и провозглашался избранным.
При совете старейшин каждый год выбирались пять «блюстителей» — эфоров. Они следили, чтобы народ исполнял законы, а цари не превышали власти. Раз в восемь лет, в безлунную ночь, эфоры садились рядом и молча смотрели в небо. Если в это время вспыхнет и скатится звезда, то эфоры объявляли, что цари правят незаконно. После этого отправляли послов в Дельфы и успокаивались лишь тогда, когда оракул заступался за царей.
Вступая в должность, эфоры издавали указ: «Брить усы и повиноваться законам». Это делалось для того, чтобы спартанцы одинаково слушались властей и в малом деле, и в большом.
При старейшинах и эфорах собиралось народное собрание. Оно только подтверждало решения старейшин, крича «да» или «нет». Однажды плохой человек подал в собрании хороший совет. Совет от плохих людей неприемлем! Ему приказали сесть, а хорошему человеку — повторить его слова.
Спартанцы гордились своими законами. На вопрос, откуда они, спартанцы отвечали: «От Ликурга». На вопрос, кто такой Ликург, отвечали: «Больше бог, чем человек». В Спарте был храм Ликурга, в храме приносили жертвы. Ликург был братом спартанского царя, прапраправнука Прокла. Он мог бы и сам стать царем, но уступил престол племяннику, царскому сыну. Издать законы побудил его, якобы, бог Аполлон. Образцом законов послужили критские законы, изданные, по преданию, самим Миносом, сыном Зевса.
В храме стояла статуя Ликурга. Он был изображен одноглазым, как изображают богов Солнца. Это объясняли так. Когда Ликург издал свой главный закон — о всеобщем воинском равенстве и простоте, — против него восстали богачи. Его избили палками, их вождь Алкандр выбил ему глаз. Народ выручил Ликурга и выдал ему Алкандра на расправу. Ликург взял его к себе в дом и велел себе прислуживать. Алкандр увидел, как умеренно и мудро живет Ликург, и из врага стал его самым страстным приверженцем. А в народное собрание с тех пор было запрещено ходить с палками. Дав Спарте законы, Ликург позаботился, чтобы они были вечными и неизменными. Он объявил, что едет в Дельфы спросить еще раз волю Аполлона, и взял со спартанцев клятву не менять законов до своего возвращения. Спартанцы поклялись. Тогда Ликург уехал в Дельфы и там, на чужбине, бросился на меч. Даже тело свое он завещал сжечь, а пепел развеять над морем, чтобы его останки не попали в Спарту. Спартанские законы остались неизменными навеки.
556 год — выбран эфором Хилон, ему приписывают фразу «Познай самого себя», выбитую над храмом в Дельфах (см. ниже)
546 год — победа Спарты над Аргосом в «Битве чемпионов».
После Мессении пришла пора воевать с Аркадией. Главный город лесистой Аркадии назывался Тегея. Спартанцы пошли войной на Тегею. Перед походом, как обычно, спросили совета в Дельфах. Оракул сказал:
Слышу, железные цепи звенят на лодыжках у пленных,
Вижу, спартанские люди поля тегейские мерят.
Страшно довольные ответом спартанцы, наделали цепей, чтобы заковывать пленных и пошли в бой. И были разбиты. Тегейцы заковали пленных в их же цепи и провели по своим полям, чтоб померили. А цепи повесили в храме, где они висели ещё много веков.
Опять спартанцы спросили оракул, что же им сделать, чтобы победить. Оракул сказал: «Найдите кости Ореста, сына Агамемнона». И добавил непонятно:
Ветер на ветер летит,
Удар отвечает удару,
Злая беда лежит на беде:
Там — Орестовы кости.
Вдруг один спартанец крикнул, что понял. Он объяснил: «Однажды я был в Тегее, зашел в кузницу, разговорился с кузнецом, и кузнец мне сказал, что двор его заколдован, что там под землею лежит гроб, а в гробу — кости великана ростом в семь локтей: он нашел их, когда копал колодец, и сам измерил. Видимо, это и есть Орест, а описание места говорит о кузнице: „ветер на ветер" — это кузнечные мехи, „удар на удар" — это молот и наковальня, „беда на беде" — это железо под молотом, потому что железо создано на горе роду человеческому». Автора догадки для виду обвинили в преступлении и изгнали. Он отправился в Тегею, поступил в подручные к кузнецу, а потом упросил его сдать ему внаем всю кузницу. Когда он этого добился, то выкопал кости и бежал с ними в Спарту. Воодушевлённые спартанцы снова пошли на Тегею и на этот раз одержали победу.
Справившись с Аркадией, спартанцы двинулись на Арголиду. На границе их встретили аргосские войска. Начались переговоры. Постановили решить дело как бы дуэлью: каждое войско оставило на границе по триста человек и отступило. Оставленные начали битву. Бились день напролет; к ночи в живых осталось только трое: два аргосца и один спартанец по имени Офриад. Все были изранены, ни у кого не было сил сражаться дальше. Два аргосца, поддерживая друг друга, ушли к своим — возвестить о победе. Офриад остался. Опираясь на обломок копья, он прошел по полю, снимая доспехи с убитых врагов, потом развесил их на дереве среди поля и своею кровью написал на щите: «Спартанцы — Зевсу, в дар от своей победы». Такой столб с оружием назывался «трофей» — его ставили победители в знак, что поле боя осталось за ними. Наутро к полю подошли войска спартанцев и аргосцев: и те и другие считали себя победителями. Разгорелся спор, спор перешел в схватку, схватка — в сражение; победа осталась за спартанцами. Офриада прославляли, как героя. Но он считал позором оставаться в живых, когда все его товарищи погибли. И покончил с собой. С этого времени аргосцы стали коротко стричь себе волосы (прежде они отращивали длинные волосы). Они даже ввели закон и изрекли проклятие, чтобы ни один аргосец не смел отращивать себе длинные волосы и ни одна женщина – носить золотых украшений, пока Фирея не будет отвоевана. Спартанцы, наоборот, установили законом носить длинные волосы (до этого они коротко стригли их).
Спартанский царь Клеомен подступил к городу Аргосу. Мужчин, способных носить оружие, в Аргосе больше не было. Тогда на стены вышли женщины. Они были в доспехах, собранных из храмов, и во главе их была поэтесса Телесилла. Клеомен отступил — он посчитал позором биться с женщинами. Когда его в Спарте спросили, почему он не взял Аргос, он ответил: «Чтобы молодежи было с кем учиться воевать». А в Аргосе этот день стал женским праздником: женщины в этот день надевали мужское платье, а мужчины — женское. Поэтессе же Телесилле была поставлена статуя в аргосском храме Афродиты: у ног ее была книга, а в руках — шлем.
Аргос остался свободным, но все остальные города Арголиды подчинились спартанцам. Ни арголидцев, ни аркадцев Спарта не обратила в илотов — их и так было слишком много. Они считались союзниками Спарты — слушались ее распоряжений и помогали ей войсками. Так сложился Пелопоннесский союз — самое сильное государственное объединение Греции. Хозяином в нем была Спарта.
Ок. 505 г. до н.э. — развитие Пелопоннесского союза во главе со Спартой.
Что оставила нам Спарта в наследство? Я ненавижу военные казармы, не уважаю жестокость и не люблю государство в любой его форме, особенно если оно похоже на муравейник. Но когда кто-то часами висит на телефоне или несёт словесную пургу на интернет-форумах, вспоминается лаконизм спартанцев.
Они же стали родоначальниками армейского юмора, ценимого многими. «Мой клинок короток», — сказал спартанец. «Подступи к врагу на шаг ближе», — ответил ему начальник. "Персов так много, что их стрелы заслонят солнце" — сказал разведчик-фессалиец. — "Спасибо за хорошую весть, друг, — ответил царь Леонид, — в тени сражаться приятнее!"
Греки воспевали хитрость и, откровенно говоря, слыли первыми среди лжецов и фантазёров. Спартанцы являли собой пример неподкупности и честности. Пленного спартанца продавали в рабство. Покупатель спросил: "Будешь честным, если я тебя куплю?" Спартанец ответил: "Даже если не купишь".
По-спартански — синоним неприхотливости. Полезно порой задумываться — а так ли нужно тебе это?
Мужество и стойкость спартанцев были примером для многих народов. Врагов у них было много, но стен вокруг городов не было — они тоже были запрещены. Царя Феопомпа спросили, почему у города Спарты нет стен. Он ответил: «Стены Спарты — наши копья, границы — их острия». А царь Агид говорил: «Спартанец спрашивает не сколько врагов, а где они». И сами они ценили у врагов мужество и умели быть великодушными — не преследовали разбитого неприятеля.


Хилон из Спарты (VI в. до н.э.)
Хилон — знаменитый спартанский поэт и законодатель. Появился на свет он примерно в 596 г. до н. э. В 55-ю олимпиаду (556/5 год до н. э.) стал эфором. Эфорат — правительственная коллегия. Якобы, именно Хилон был первым эфором, однако время получения этого поста в разных источниках разнится. Писательница Памфила говорит о 56-й Олимпиаде; Сосикрат утверждал, что Хилон стал эфором в пору правления Евфидема, и что именно этот архонт был учредителем данной должности (другие убеждены, что эфорат создал Ликург). Хилон, возглавив эфорат, добился того, что, по выражению Диогена Лаэртского, коллегия из пяти человек по своему могуществу и влиянию была равна царю. Считают, что именно ему принадлежат многие нормы жизненного устройства Спарты, приписываемые Ликургу. Речь Хилона, по свидетельству современников, была полна глубокого смысла, но отличалась лаконичностью.
Диоген Лаэртский приводит несколько мудрых его изречений: «Сдерживай язык, особенно в застолье», «О мёртвых либо хорошо, либо ничего», «Брак справляй без пышности», «Когда говоришь, руками не размахивай, это знак безумства», ну и знаменитое, которое цитировали все кому ни лень — «Познай самого себя». Простые житейские мудрости, годные и сейчас: "Дорожи временем. Добродетель заключается в том, чтобы с помощью рассуждений предвидеть будущее. За порукой — расплата. Законам покорствуй. К друзьям спеши проворнее в несчастье, чем в счастье. Когда брат Хилона рассердился на него за то, что Хилон стал эфором, тот сказал: «Это оттого, что я умею выносить несправедливости, а ты нет». Кто силен, тот будь и добр, чтобы тебя уважали, а не боялись. Лучше потеря, чем дурная прибыль: от одной горе на раз, от другой — навсегда. Лучше то государство, где больше слушают законы, меньше — ораторов. Старость чти. Береги себя сам. На непосильное не посягай. На пробном камне испытывают золото — нет надежней пробы. А золотом испытывают разницу меж добрым и недобрым. Не злословь о ближнем, чтобы не услышать такого, чему сам не порадуешься. Не спеши в пути. Хорошо начальствовать учись в своем доме. Человеку, который советовал ввести в государстве народовластие, Хилон сказал: «Сперва установи народовластие в своем доме». Чужой беде не смейся. Языком не опережай мысль".
Его изречения были записаны в Дельфийском храме.
Ещё более он прославился после смерти. Якобы он видел вещий сон (а надо думать, просто мыслил, как военный стратег), что остров Кифера, расположенном рядом с берегами Лаконии, будет крайне опасен. Разведав его, Хилон воскликнул: «Лучше бы ему не возникнуть или возникнув, утонуть!». Позднее, в Пелопоннесскую войну, Никий захватил этот остров и поставил там афинский гарнизон. С этого острова афиняне нанесли спартанцам большой урон.
Хилону принадлежат элегические стихи в двести строк.
Умер глубоким старцем, смерть настигла его в момент наивысшей радости: сын победил в кулачном бою на Олимпийском состязании. Присутствовавший на празднествах в Писе Хилон настолько был впечатлен этой победой, что слабый от старости организм этого не выдержал. Воздав почести, граждане, также присутствовавшие на этом мероприятии, похоронили Хилона. Это было примерно в 528 г. до н.э., следовательно, ему было 68 лет.

Список Диогена Лаэртского
Великий библиограф действительно говорит о семи мудрецах: Фалес, Солон, Периандр, Клеобул, Хилон, Биант, Питтак. Однако тут же добавляет, что к этим семи мудрецам причисляли также и Анахарсиса Скифского, Мисона Хенейского, Ферекида Сирского, Эпименида Критского и даже афинского тирана Писистрата. Однако мало и этого. Так, по Диогену, Дикеарх сообщает, что нет разногласий только о четырех мудрецах: Фалесе, Бианте, Питтаке, Солоне. Относительно же трех остальных существуют, по Диогену, самые разнообразные мнения. Дикеарх называет здесь Аристодема, Памфила, Хилона Лакедемонского, Клеобула, Анахарсиса, Периандра. Кое-кто, по Диогену, добавляет еще Акусилая Аргосского; что же касается Гермиппа, то он перечисляет целых 17 имен, из которых "разные по-разному выбирают семерых". Гиппобот перечисляет 12 мудрецов, в том числе и Пифагора.
Таким образом, поскольку своего мнения о семи исконных мудрецах Диоген Лаэрций не высказывает, необходимо думать, что сам он и не имел такого твердого представления о том, кого же, собственно говоря, нужно считать семью древнейшими мудрецами.
Кроме того, среди тех, кого записывали в мудрецы Древней Греции, можно назвать имена Форекида, Лина, Эфора, Ласа, Эпименида, Леофанта, Памфила, Эпихарма, Писистрата и Орфея.

Периандр — чаще всего называется в числе 7 мудрецов "неплатоновского списка". Помимо мудрых изречений и больших дел локального характера он прославился как "настоящий тиран". Но необходимо сказать о его городе.
Коринф.


Современность. Улица Древнего Коринфа



Периандр
Современный Коринф находится в Греции на западной оконечности Коринфского канала, в 5 км от античного города, именуемого теперь Старым Коринфом. Небольшой. Античный Коринф был гораздо больше. Когда-то какое-то племя укрепилось здесь, хорошо просчитав выгодное положение. Лишь узкий перешеек соединял основную часть Греции с Пелопоннесом. К востоку было Эгейское море, к западу — Адриатическое, их разделяло лишь несколько километров. Здесь легко было поставить стену, отрезав путь на юг варварам с севера, здесь можно было волоком протащить корабли из моря в море буквально за день, а плавание вокруг Пелопонесса занимало порой месяц. Здесь возвышалась природная крепость — холм Акрокоринф, у подножия которого был построен город, он обеспечивал жителям надежное убежище в случае войны. Здесь имелись обильные водные источники, была плодородная земля.
Считается, что первые поселения тут возникли 4000 до н.э. народом, пришедшим из Азии через море. Столь же давно был построен храм Аполлона.
Через тысячу лет тут вполне освоили металлургию, что не помогло — опять с востока явился новый народ, похоже, что более культурно продвинутый. Появились предметы роскоши. Микенская культура. Укрепления не устояли (если они тогда были) перед нашествием с севера. Катострофа бронзового века уничтожила Коринф, варварские племена прошлись по всей Греции и на 600 лет цивилизация тут прекратилась, нищие посёлки скотоводов и рыболовов — и это всё.
Но место было чудесное и к 1400 до н.э. очередной народ укрепился на перешейке и лет через 200 вновь построил города. На заре письменной истории Коринф стал знаменитым и очень богатым городом. Население так росло, что едва успевали основывать колонии. Самой знаменитой стали Сиракузы на Сицилии. Особенно прославили Коринф местные гетеры, а также служительницы при храме Афродиты, занимавшиеся тем же.
Около 1000 г. до н.э. город успешно отразил нашествие дорийцев с севера, когда те хотели прорваться через перешеек в Пелопонесс. Через столетие дорийцы переправились через узкие заливы, не вступая в бой и завоевали весь Пелопонесс, а потом и Коринф. Так что коринфяне — это такие же дорийцы, как и спартанцы, но образ жизни их был разительно несхож. Богатство и роскошь коринфян вошли в поговорки так же, как аскетизм спартанцев.
В 779 году до н. э. царь Коринфа Телест был убит родственниками. После этого Коринфом начали править не цари, а пританы (вероятно, избираемые на год правители). В 747 году до н. э. (традиционная дата) в результате переворота род Бакхиадов монополизировал власть. Род Бакхиадов насчитывал более 200 человек. По словам Геродота, они правили городом совместно, вступая в брак лишь с представителями своего рода. Все Бакхиады вели своё происхождение от семи сыновей легендарного правителя Бакхида — одного из потомков Геракла, правившего Коринфом в 958—923 годы до н. э. По мнению ряда исследователей, кланом управляли потомки царя Телеста.
Ок. середины VII в. до н.э. аристократов сверг местный вождь Кипсел. В то время простонародье повсеместно избирали себе тиранов. Геродот подробно рассказывет мифотворческую версию этого события.
Отец Кипсела Ээтион (сын Эхекрата), жил в селении Петра, был выходцем из ахейского рода, возводившего себя к Кенею (вполне мифологический герой, бессмертный, сражался с кентаврами). Его мать Лабда (вероятно, это прозвище — Хромоножка) была дочерью Амфиона, представителя правившего в Коринфе аристократического рода Бакхиадов. По Геродоту, Лабда была хромой, ни один Бакхиад не захотел взять её замуж и выдали её мужику не из своего рода. В переводе это означает, что аристократы-олигархи почуяли опасность потери власти и сняли запрет на породнение с иными родами.
Естественно, первым делом Ээтион поспешил к оракулу, который устами бога предрёк, что эта Лабда родит такой камень, что тот сокрушит Коринф и знать Коринфа. Бакхиады, конечно, узнали и решили ребёнка убить. Мифы всегда так построены, что люди, веря богам, от имени которых вещает пифия, пытаются наперекор им изменить судьбу и ничего у них не получается, но они не унывают и не устают наступать на те же грабли. Для верности Бакхиады послали для этого аж десять человек. По дороге к дому Ээтиона они договорились, что первый, взявший на руки ребёнка должен был разбить его о камень. Лабда, думая, что родственники решили посмотреть на ребёнка из самых дружеских чувств, дала ребёнка одному из десяти. Но ребёнок начал так улыбаться, что он не смог его убить, передал другому и они начали передавать ребёнка из рук в руки, убивать не решились, отдали матери, которая ушла в дом, потом все перессорились, обвиняя друг друга в излишнем человеколюбии, но решили довести дело до конца и вошли в дом. Однако Лабда подслушала (а отца дома не было) и спрятала ребёнка в какой-то ларец. Убийцы вошли в дом, всё обыскали, ребёнка не нашли (уже смешно). Не найдя ребёнка, посланные сообщили о выполнении задания. После покушения Ээтион тайно отправил сына сначала в Олимпию, а потом в Клеоны. Всё это придумано, но показывает местные нравы. "Кипсел" — это "ларец". Вероятно, так звался ребёнок изначально, а семейство (это точно) передало в дар в Олимпию ларец художественной работы. Потом был придуман миф.
Кипсел, желая вернуться в Коринф, обратился к дельфийскому оракулу и получил предсказание о том, что он и дети его будут удачливы, но не внуки. Ах, как интересно было бы узнать о прорицании не от Геродота, а от современников этих предсказаний! Ей-богу, поверил бы в богов-олимпийцев! Однако про удачные предсказания мы узнаём от людей, живших минимум полвека позже — и это не случайно.
Кипсел, прибыв в Коринф, сначала был избран на должность полемарха, снискал популярность в народе. И лишь после этого он совершил переворот. Захватил власть и установил тиранию, изгнав Бакхиадов в 657 до н. э.
Кипсел, придя к власти как народный вождь, стремился улучшить положение народа. Возможно именно Кипсел, а не легендарный Алет увеличил количество фил с 4 до 8. Изгнав Бакхиадов, Кипсел конфисковал их имущество и раздал сельским жителям. Это не до конца решило земельный вопрос и он начал вывод колоний. В его правление колонисты из Коринфа основали несколько колоний, в том числе Левкас, Анакторию и Амбракию, где соответственно стали править его внебрачные сыновья: Пилад, Эхиад и Горг. Лишь Эпидамн, основанный в 627 году до н. э. совместно Коринфом и Керкирой, находился под влиянием Гераклидов (Бакхиадов) и был настроен враждебно к нему.
Кипсел беспощадно преследовал знать, но пользовался большой популярностью у народа и не нуждался в телохранителях. Правил он 30 лет, и после его смерти в 627 до н. э. власть в Коринфе унаследовал его сын Периандр от жены Кратеи.
Кипсел от своего имени создал сокровищницу в Дельфах, посвященную Аполлону. В течение десяти лет коринфяне платили налог на имущество. Возможно, на эти деньги была создана золотая статуя Зевсу, которую Кипсел со своей эпиграммой пожертвовал в Олимпию.
Периандр был жестокий тиран, но именно при нем Коринф достиг вершины власти и богатства. Вероятно, Периандр правил с 625 по 585 до н.э. (или с 627 до н. э. до 587 г. до н.э.)
Периандра причисляли к семи мудрецам, ему приписывается изречение: «размышление — все». Но Геродот описывает Периандра как "настоящего" тирана. По его рассказу, его посол отправился в Милет спрашивать местного тирана о правильном управлении государства. Тиран Милета Фрасибул повёл посла смотреть на хлебное поле, где начал обрывать самые высокие, самые тучные колоски. Ничего не объяснял, только снова и снова переспрашивал о причине прибытия его из Коринфа. И ничего не сказал. Посол, вернувшись в Коринф, объявил, что не привез никакого ответа и удивляется, как это Периандр мог послать его за советом к такому безумному человеку, который опустошает собственную землю. Периандр понял правильно — все выдающиеся жители города должны планомерно уничтожаться. И усилил террор. Геродот рассказывает, что Периандр, случайно (в гневе) убил свою жену Мелиссу, которую очень любил. Геродот: "Он отправил ведь послов в Феспротию на реке Ахеронте вопросить оракул мертвых о вверенном ему в заклад имуществе какого-то гостеприимца. Тогда явилась тень Мелиссы и сказала, что ни знаками, ни словами она не укажет места, где лежит добро. Она ведь совершенно нагая и мерзнет, так как ее погребальные одежды не были сожжены вместе с ней и потому она не может ими пользоваться. В доказательство правдивости своих слов она напомнила Периандру, что он положил хлебы в холодную печь. Когда послы сообщили об этом Периандру (для него ответ Мелиссы был достоверным доказательством, так как он совокупился с ней уже бездыханной)".
Периандр решил переслать ей погребальные одеяния; с этой целью он велел всем коринфским женщинам собраться в храме Геры в праздничных нарядах, после чего их окружили телохранители и раздели догола, как свободных, так и рабынь, а одежду сожгли. Вообще и тут особого человеколюбия не наблюдается, а лишь корысть: "После этого Периандр вновь отправил послов в Феспротию, и тогда тень Мелиссы указала место, куда она спрятала вверенное ему сокровище гостеприимца".
В отличие от отца Периандр окружил себя телохранителями, их было 200; он запрещал собираться группами на площади, боясь заговоров; с той же целью — воспрепятствовать скоплению народа — запретил общественные праздники и частные пиршества, Истмийские игры и т. д.; он запретил приобретать рабов, предметы роскоши и заниматься беспорядочным сексом — меры, направленные прежде всего против аристократии.
Впрочем, историки считают, что Геродот сильно сгустил краски, очерняя тиранию, а также спартанцев и коринфян. Об этом ему пеняли уже современники и позднейшие историки Плутарх и другие.
Сын Периандра Эвагор основал колонию Потидея. Ещё одного сына — Николая — Периандр посадил править в покорённой Керкире. Тот был там убит. Периандр пошёл войной на керикирян, победил их и, отобрав 300 сыновей знатнейших людей острова, послал их в Лидию для оскопления (их спасли от этого на Самосе). На Керкире он посадил своего племянника Псамметиха, от сводного брата Горга, которого он затем и сделал своим наследником в Коринфе.
В то же время он начал чеканить монету, организовал территориальные филы вместо прежних родовых, ввёл таможенные пошлины, завоевал Эгину и Эпидавр, основал колонию Потидею (в Македонии) и Аполлония (на Черном море, в нынешней Болгарии), а также Амбракию (где некоторое время правил его племянник — Периандр). Он известен модернизацией и усовершенствованием Диолка, древнего корабельного волока через Коринфский перешеек — было создано что-то вроде рельсовой дороги из каменных плит с желобками, по которой корабли перевозили на повозках. Его строительство принесло огромные деньги, что позволило полностью отменить налоги в самом Коринфе. По обеим сторонам волока он построил гавани: Кенхреи в Сароническом заливе и Лехей в Коринфском. А потом он приказал копать канал, но бросил эту затею: древнегреческие инженеры убедили его, что полуостров затопит из-за разности уровня морей. Как видно, до Архимеда греки в гидростатике были полными профанами.



А может быть они были более чем знающими и это была просто отговорка?
Современный Коринфский канал — под силу ли было создать такой 25 веков назад?

Периандр покровительствовал искусствам, в частности знаменитому поэту и певцу Ариону. (Про него тоже бы надо рассказать, да времени нет). При помощи Ариона Периандр ввёл в Коринфе как государственный культ Диониса. При Периандре Коринф украсился прекрасными зданиями
Он был женат на Мелиссе, дочери тирана Прокла из Эпидавра, внучке аркадского царя Аристократа II. Мелисса родила ему дочь и двух сыновей Кипсела и Ликофрона. От других женщин у Периандра было ещё три сына: Эвагор, Горг и Николай. Он пережил их всех и некому было отдать власть в прекрасном городе.
Геродот рассказывает, что тиран в гневе убил свою супругу Мелиссу, но не сказал сыновьям. Кипселу и младшему Ликофрону было 18 и 17 лет и их дед Прокл из Эпидавра сказал им о причине смерти матери. Кипсел был слабоумный и не придал этому никакого значения. Ликофрон же перестал разговаривать с отцом. Периандр сына изгнал из дома.
Он запретил любым гражданам Коринфа принимать юношу и тот бомжевал и питался объедками. Но был несгибаем и с отцом не разговаривал. Тогда Периандр повелел объявить через глашатая: всякий, кто примет [в дом] его сына или будет говорить с ним, должен уплатить священную пеню (определенную сумму денег) в святилище Аполлона. Послушные коринфяне перестали с изгнанником и говорить, но тот терпеливо выносил свою участь, скитаясь под портиками Коринфа. На четвертый день [после этого] Периандр увидел сына, немытого и голодного, и сжалился над ним. Подавив свой гнев, тиран подошел к Ликофрону и сказал: "Сын мой! Что тебе милее: твое нынешнее положение или власть и богатства, которые теперь мои, но будут твоими, если ты подчинишься отцовской воле? ... вернись в отчий дом!". А Ликофрон ответил отцу: заплати священную пеню богу за то, что разговаривал с отверженным. Периандр понял, что уговаривать бесполезно и отослал Ликофрона на корабле с глаз своих в подвластную ему Керкиру, которая тогда также была ему подвластна. А отправив сына, Периандр пошел войной на своего тестя Прокла. Он завоевал Эпидавр и самого Прокла захватил в плен.
Периандр правил 40 лет, вконец состарился и власть выпадала из рук. Старшего слабоумного сына он считал неспособным к управлению и послал на Керкиру за Ликофроном, чтобы передать ему власть. Ликофрон даже не удостоил ответом отцовского посланца. Периандр вторично послал за ним свою дочь, сестру юноши. Та уговаривала его, не без основания считая, что отцовские богатства мигом окажутся в чужих руках. Но Ликофрон отвечал отцу: «Ноги моей не будет в городе, где ты живешь!». Периандр в третий раз послал вестника объявить, что сам готов жить на Керкире, Ликофрон же должен приехать в Коринф и наследовать царскую власть. Сын согласился на это. Тогда Периандр стал готовиться к отплытию на Керкиру, а сын его — в Коринф. Однако керкиряне (по Геродоту), от одной мысли иметь своим правителем Периандра пришли в ужас. Они убили Ликофрона, а Периандру написали, что сын его умер и что Периандру нет никакой нужды перебираться на Керкиру. Вот за это-то, пишет Геродот, описывая заварушку на Самосе, Периандр и хотел отомстить керкирянам. И отомстил, невзирая на старость, разгромив город и 300 мальчиков самых знатных горожан отправив в Лидию для оскопления и продажи в рабство.
По одной из версий, Периандр скончался в одиночестве и печали. По Геродоту, тиран выбрал себе смерть сам. И очень занятным способом. Он боялся, что, когда умрет, граждане разроют могилу и осквернят его прах. И он решил умереть так, чтобы никто никогда не узнал, где его могила. Он вызвал к себе двух воинов и отдал им тайный приказ: в полночь выйти из дворца по Сикионской дороге, первого встречного путника убить и похоронить тайно. Потом он вызвал четверых воинов и отдал приказ: через час после полуночи выйти на Сикионскую дорогу, настичь двух воинов и умертвить их. Потом вызвал восьмерых воинов и приказал: через два часа после полуночи выйти вслед четверым и умертвить их. А в полночь, Периандр закутался в плащ, вышел из дворца и пошел по Сикионской дороге навстречу своей смерти. Приказы были исполнены. Так исполнилось последнее желание Периандра: никто никому не мог указать место его погребения.
Ему приписывается целый ряд изречений, пополнивших копилку мудрости человечества:
Ничего не делай за деньги: пусть нажива печётся о наживе.
Кто хочет править спокойно, пусть охраняет себя не копьями, а общей любовью.
На вопрос, почему он остаётся тираном, он ответил: «Потому что отречение и низложение опасны одинаково».
Прекрасен покой, опасна опрометчивость, мерзостна корысть.
Власть народная крепче тирании.
Наслаждение бренно — честь бессмертна.
В счастье будь умерен, в несчастье разумен.
К друзьям и в несчастье будь неизменен.
Сговора держись.
Тайн не выдавай.
Наказывай не только за проступок, но и за намерение.
В старании — всё.
Главное в жизни — конец.
Тиран передал власть своему племяннику Псамметиху, сыну своего сводного брата Горга; он принял её, вернувшись с Керкиры. Однако Псамметих не отличался сильными личными качествами и был убит в результате заговора спустя 3 года (по другой версии — спустя несколько дней), после чего власть тиранов была навсегда свергнута, пришла свобода и наступил упадок.
К VI в. до н.э. экономическому и морскому могуществу Коринфа угрожали Афины. Гончарное производство пришло в упадок, торговля с Востоком и Западом ослабела. В результате Коринф стал заклятым врагом Афин. В войнах с Персией Коринф играл незначительную роль, и на всем протяжении V в. до н.э. он был союзником Спарты, оставаясь противником Афин. А в конце V в. до н.э., Коринф объединился с недавними врагами, в том числе с Афинами, стремясь сокрушить могущество Спарты (т.н. Коринфская война 395–387 до н.э.).
После разгрома сопротивлявшихся македонской экспансии греческих государств при Херонее (338 до н.э.) Коринф стал как бы центром нового общегреческого союза во главе с Македонией. В 337 до н.э. было объявлено о принципах нового устройства и подготовке похода против Персии. При македонянах для Коринфа начался новый период процветания. В течение двух десятилетий (243–224 до н.э.) коринфяне, вырвавшиеся из-под господства Македонии, состояли членами Ахейского союза, но вскоре Македония вновь завладела городом, и на этот раз ее власть продержалась до начала II в. до н.э. В 196 до н.э. Рим провозгласил независимость Греции, поставив Коринф во главе нового Ахейского союза. 50 лет спустя (в 146 г. до н.э.) этот процветающий город восстал против римского господства и был беспощадно наказан. Римский полководец Луций Муммий предал смерти коринфских мужчин, а женщин и детей продал в рабство. Цветущий город погиб. Часть его территории досталась Сикиону, а остальная земля отошла римскому государству.
В 44 до н.э. Юлий Цезарь восстановил Коринф как римскую колонию, назвав ее в свою честь Laus Julia Corinthus, т.е. «Коринф, Юлиева слава». Некоторые поселенцы были италийцами, большинство – греками.
В I в. н.э. Коринф представлял собой полностью романизированный город, он стал столицей Ахайи, римской провинции, охватывавшей южную Грецию, и в эту эпоху Коринф вновь выдвинулся вперед, затмевая все прочие города Эллады, в том числе Афины.
В 50 г. тут был и апостол Павел, который прибыл с севера Греции, посетив несколько городов Македонии и Афины. В Коринфе Павел начал миссионерскую деятельность среди евреев, которые вскоре обратились к римским властям с жалобой на него; именно здесь апостол решил впредь обращаться с проповедью не к своему народу, а стать апостолом язычников.
Во II в. Коринф, как и вся Греция, процветал при правлении императора Адриана. Потом начался упадок, землетрясения разушали город, затем пришли варвары с севера. Герулы грабили город в 267 г., а готы Алариха — в 395-м. В 375 — сильнейшее землетрясение. В VI в. император Юстиниан восстановил часть города, но напрасно — три столетия о городе нет и упоминаний.

далее к файлу 024

назад к файлу 022