ВОПРОСЫ ПОЛИТИКИ


В мире интересуются

российским космосом


В.Давыдова. «Новости космонавтики»

На пороге нового тысячелетия космос прочно вошел в жизнь человека, стал важным компонентом в решении политических и социально-экономических вопросов, народно-хозяйственных задач. Он также определяет направления и в международном сотрудничестве. Российское космическое агентство, которое управляет всей космической деятельностью в нашей стране, завоевало известность и авторитет во всем мире. Об этом свидетельствует почта, поступающая из разных уголков земного шара.

У меня в руках — письма, присланные в РКА в последние месяцы прошлого года. В то время как в нашей стране в силу ряда причин внимание к космонавтике ослабло, в других странах, даже «некосмических», этот интерес не снижается. В основном, пишут дети, студенты, учителя из США, Англии, Португалии, Германии, Чехии, Польши, Греции, Италии, Индии, Чили, Шри-Ланка. Дети интересуются русским космосом, его историей, запусками КА, исследованиями, составами экипажей. Они спрашивают, где и как тренируются космонавты, просят прислать их фотографии. Судя по письмам, многие состоят в различных обществах и клубах, деятельность которых связана с изучением астрономии и космонавтики. Так, польский школьник Роберт является членом общества любителей астрономии. Он готовит работу по теме «Русская деятельность в космосе» и очень просит прислать ему брошюры, буклеты, эмблемы по этой теме и материалы по истории и деятельности РКА. Студенты из Индии выражают восхищение нашими достижениями в космосе и просят прислать любые сведения о Российском космическом агентстве. Многие хотят посвятить свою будущую профессию космической науке, мечтают стать космонавтами или астронавтами. 14-летний школьник из Греции спрашивает, что нужно сделать, чтобы стать астронавтом и полететь на Луну; девочка из штата Висконсин (США), мечтая стать астронавтом, просит прислать сведения о подготовке космонавтов, фотографии космодрома, станции «Мир»; 13-летний мальчик из Шри-Ланка тоже хочет стать космонавтом и просит совета у Юрия Коптева, что нужно для этого сделать. А есть совсем наивные письма, но в них присутствует искренний интерес к космонавтике. Например, 14-летняя американка решила обратиться в РКА, потому что ей нравится, как русские одеваются и танцуют, и ее интересует: а как они летают в космос? Она просит прислать фотографии космических аппаратов, которые они смогут рассматривать всем классом.

Многих волнует судьба орбитальной станции «Мир», и они хотят побольше узнать о работе экипажей на ее борту. Школьник из Индии в письме, адресованном в московский Кремль, предлагает не ликвидировать станцию «Мир», а передвинуть ее на лунную орбиту, тогда мы будем иметь две космические станции: земную и лунную.

Такой объем писем за небольшой период времени позволяет судить о международном интересе к космическим достижениям нашей страны и непосредственно к функциям РКА. Однако чувствуется, что информации явно не хватает. Освещение деятельности РКА и его роли в осуществлении космических проектов, в том числе развитии пилотируемой космонавтики, не находится на должном уровне, в отличие от NASA, сведения о деятельности которого доступны любителям космонавтики во всем мире. В законе о создании NASA есть пункт, предусматривающий максимальное распространение сведений о его деятельности широкой публике. В США действует специальный канал телевидения, который транслирует последние новости о космосе, информация доступна также по Интернет, печатный вариант выпуска распространяется через фирму Кodak, существует ряд периодических изданий, целиком посвященных освоению космоса. Как результат этой политики NASA имеет поддержку своей деятельности со стороны общественности.

К сожалению, в нашей стране земные проблемы оттеснили космические на второй план. Но мир помнит, что именно Россия открыла эру космоса для человечества. Очевидно, что необходимо шире информировать общественность о нашей работе в космосе, а не только сообщать в коротких телевизионных репортажах о каких-либо ЧП на орбите. Следует развивать интерес детей к космосу. Возможно, одним из путей предотвращения развала отечественной космонавтики является поддержка одаренной талантливой молодежи. Пора задуматься о том, какой будет смена нынешнего поколения специалистов, работающих на космос.

В Положении об РКА от 15 мая 1995 г. одной из функций агентства названо информирование общественности путем организации выставок ракетно-космической техники, подготовка и издание научно-технической литературы по космонавтике. Но, к сожалению, эти мероприятия проходят только для узкого круга специалистов. У нас есть Всероссийское молодежное аэрокосмическое общество «Союз», но из-за нехватки средств оно работает далеко не в полную силу. Учитывая экономические трудности, которые сегодня переживает страна, можно пожелать Российскому космическому агентству как можно шире освещать свою деятельность в Интернет. Тогда фотографии космонавтов, снимки Земли из космоса, сведения об экипажах и исследованиях на борту орбитальной станции, запусках космических аппаратов и задачах будущих космических проектов будут доступны многим. Необходимо поддерживать общественный интерес к космосу, ведь он служит людям и с ним связано будущее человечества.

Вступило в силу Соглашение по СПРН

Е.Девятьяров. «Новости космонавтики»

9 февраля Президент России Борис Ельцин подписал Федеральный закон «О ратификации Соглашения между Правительством РФ и Правительством Украины о средствах систем предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства».

Данное соглашение было подписано в Киеве еще 28 февраля 1997 г. и через шесть месяцев, 28 августа уже одобрено и вынесено на ратификацию Постановлением Правительства РФ №1074. К документу прилагаются два приложения. Первое — это Протокол о порядке взаимодействия Сторон при обеспечении функционирования средств СПРН и СККП, организации и несении боевого дежурства на них. Второе — это Протокол о порядке взаимодействия Сторон при поддержании технического ресурса, обеспечении эксплуатации, модернизации, создании новых средств СПРН и СККП, проведении научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ.

В Соглашении определяются общие принципы использования средств СПРН и СККП, расположенных на территории Украины, и российских центров СПРН и СККП,

порядок функционирования узлов предупреждения о ракетном нападении, размещенных в районе городов Мукачево и Севастополь, порядок их обеспечения, финансирования, модернизации и реконструкции, а также сотрудничества в военной и научно-технической областях для поддержания функционирования и развития этих систем. В целях обеспечения нормального функционирования средств СПРН и СККП, размещенных на территориях России и Украины, украинская Сторона, согласно документу, должна:

а) поддерживать постоянную готовность радиолокационных средств, средств связи и передачи данных, размещенных на территории Украины, а также подготавливать боевые расчеты для этих средств к выполнению задач разведки космического пространства;

б) выдавать информацию о ракетной и космической обстановке с узлов Мукачево и Севастополь на командный пункт (КП) или запасной командный пункт (ЗКП) СПРН в объеме, предусмотренном действующим комплексным боевым алгоритмом.

Основными задачами дежурства узлов Мукачево и Севастополь являются:

• непрерывное ведение разведки космического пространства в зонах действия РЛС;

• своевременное обнаружение находящихся на траекториях полета баллистических ракет и космических объектов;

• выдача на КП (ЗКП) СПРН в автоматическом режиме информации об обнаружении баллистических ракет, космических объектов и о радиоэлектронном противодействии средствам СПРН;

• поддержание средств в постоянной боевой готовности путем проведения технического обслуживания и ремонтно-восстановительных работ;

• контроль за радиоэлектронной обстановкой.

Финансирование работ по обеспечению функционирования узлов Мукачево и Севастополь, их развитию и совершенствованию Стороны будут осуществлять совместно.

Головным разработчиком СПРН и СККП, в том числе узлов Мукачево и Севастополь, является Корпорация «Вымпел». Головным разработчиком, изготовителем и исполнителем работ по модернизируемым и вновь создаваемым средствам СПРН на территории Украины является ПО «Днепровский машиностроительный завод».

«Спасибо за вашу технику»

О.Шинькович.

«Новости космонавтики»

10 февраля.

Что связывает две такие отрасли как космическая промышленность и производство персональных компьютеров? Оба этих направления человеческой деятельности находятся на передовых позициях как по технологии, так и по философии. Освоение космоса и компьютеризация жизни человека — две перспективы, ожидающие нас в XXI веке.

Трудно себе представить космическую технику будущего без мощных вычислительных машин.

И хотя наша космическая промышленность переживает сейчас не самые лучшие времена, положительные сдвиги в этом направлении все же есть.

Крупнейший производитель персональных компьютеров в России — компания R.&K. 10 февраля подвела итоги своей работы в 1998 году и представила результаты ведущим журналистам.

Здесь, в гостинице «Балчуг», пресс-секретарь Российского космического агентства Сергей Горбунов вручил генеральному директору компании R.&K. Николаю Можину Диплом РКА «За обеспечение Российского космического агентства высококачественной вычислительной техникой».

Сергей Горбунов вручил Диплом РКА генеральному директору компании R.&K. Николаю Можину

О космических проектах R.&K. «Новости космонавтики» писали уже не раз. Итог 1998 года — компьютеры (кстати, самые продаваемые в России — свыше 10% рынка) установлены во многих отделах Российского космического агентства, в классе внекорабельной подготовки космонавтов ЦПК имени Ю.А.Гагарина, различных предприятиях отрасли, в частности РКК «Энергия». Портативный компьютер производства R.&K. стал первым ноутбуком российского производства, работающим на орбитальном комплексе «Мир».

Последним проектом стала поставка 66 новейших компьютеров Spring Star в Главный центр использования и управления космическими средствами РВСН. Примечательна такая деталь — для работы на режимном военном объекте, каковым является Центр в Голицыно-2, техника успешно прошла специальную сертификацию.

В заключение Николай Можин сказал: «Для нас большая честь поддерживать ту отрасль, которая является флагманом России на международной арене и подчеркивает статус нашей страны как высокотехнологической державы».



КОСМОДРОМЫ


Жизнь и смерть стартового комплекса

На фотографиях: первый стартовый комплекс 41-й площадки космодрома Плесецк

К.Ивлев. «Новости космонавтики»

Фото автора

Один из старейших в Европе космический стартовый комплекс (СК) прекратил свое существование. Закончен демонтаж наружных металлоконструкций СК на 41-й площадке космодрома «Плесецк».

Этот старт был построен в 1959 г. и стал первым поставленным на боевое дежурство в РВСН. До 1963 г. СК входил в первое в СССР соединение МБР — объект «Ангара». Именно факт наличия этого соединения позволил Хрущеву пугать империалистов в ООН. Ждали здесь и самого Никиту Сергеевича, даже приезжала его обслуга. Приезд отменили, опасаясь шпионов, но местные поварихи, по их воспоминаниям, остались не в восторге от кулинарных навыков некоего кремлевского кондитера, упорно стремившегося обучить их печь сдобные булочки.

В 1962 г. с 11 сентября по 21 ноября войсковые части соединения, в т.ч. и 41-я площадка («Лесобаза»), стояли в повышенной боевой готовности в связи с Карибским кризисом.

С принятием на вооружение более совершенных ракет Р-16У, Р-9А использование Р-7 как наступательного оружия потеряло смысл: время подготовки к запуску составляло 12 часов, для сравнения: Р-16У — 3 часа. К 1968 г. все четыре СК ракет Р-7 под Плесецком были сняты с боевого дежурства. (Часто этот факт связывают с деятельностью полковника Генштаба ВС СССР Пеньковского, сотрудничавшего с разведкой Великобритании и США.)

В связи с утратой Плесецком значения ракетной базы, перепрофилированием объекта «Ангара» в ракетный полигон МО, было принято решение о конверсии стартовых комплексов типа Р-7. После реконструкции с первого стартового комплекса (СК-1) 41-й площадки 17.03.1966г. был запущен первый ИСЗ.

Куда уходят деньги?

Е.Девятьяров.

«Новости космонавтики»

20 января Государственная Дума приняла Постановление, в котором она дает поручение Счетной палате РФ провести проверку целевого использования средств федерального бюджета, выделенных в 1997-1998 гг. администрации города Байконур. Результаты проверки должны быть представлены до 10 апреля 1999 г. Такие меры представляются вполне оправданными, так как, по информации, которой располагает корреспондент НК, некоторая часть государственных средств явна была использована не по назначению. Вот только один из известных фактов. В 1997 г. администрация Байконура получила под строительство жилья на территории России для военнослужащих, уволенных в запас или в отставку, 200 млрд рублей («старых»), что признала и заместитель главы администрации Лапицкая. Однако в то же время другой заместитель и председатель комиссии по распределению жилья Петренко заявляет, что к марту 1998 г. было распределено только 408 квартир. Если произвести арифметические действия, то выяснится, что стоимость одной квартиры должна составлять порядка 80 тысяч долларов. Это совершенно немыслимая цена для квартиры военнослужащего. Где же тогда остальные деньги?

В 1976–78 гг. СК-1 подвергся модернизации и обрел силуэт, известный сегодня любому телезрителю. С этого старта до окончания его эксплуатации в 1989 г. запущено две МБР Р-7А и 308 РН на базе МБР Р-7А разных модификаций. И вот теперь он демонтируется. Его собратья еще раньше подвергались демонтажу. СК-2 на 16-й площадке был разобран в конце 60-х годов — оборудование отправлено на сгоревший старт Байконура. Восстановлен в 1979–81 гг. (первый пуск — 19.02.1981). На СК-3 (левый 43-й площадки) при запуске 18.06.87 г. упала ракета, и он был разрушен (восстановлен к декабрю 1988 г.). СК-4 (правый 43-й площадки) сгорел с боевым расчетом при подготовке к запуску КА «Икар» 18 марта 1980 г. (восстановлен к апрелю 1983 г.).

Последним КА, ушедшим в космос с «единицы», был «Бион» (запуск 15.09.89) с макаками Жаконей и Забиякой. В тот год не стали дразнить судьбу и по окончании ресурса просто вывели СК-1 из эксплуатации, предполагая начать его реконструкцию под РН «Союз-2». Формально старт стал учебно-тренировочным для Военной школы младших специалистов, а фактически вплоть до 1997 г. был «заморожен». В подобном состоянии пребывал СК РН Н-1 на Байконуре после закрытия программы Н-1 — Л-3 в 1974 г. до разворачивания работ по «Энергии» в начале 80-х годов.

Новые хозяева космических стартовых комплексов в северной тайге — РВСН — поспешили избавиться от лишней обузы и в 1998 г. продали комплекс «со всеми потрохами» каким-то коммерсантам.

«Второе дыхание» Плесецка связывают с РН «Ангара». Дай-то Бог! Пусть новое поколение техники на 1-м ГИКи своим названием напоминает о былой грозной славе первой советской ракетной дивизии.

Источники:

1. Первый космодром России, М. Согласие, 1996;

2. Полигон особой важности, М. Согласие, 1997.

3. Информационный бюллетень пресс-центра космодрома Плесецк №41, 01.01.95

Космодром на острове Кодьяк: «зеленые» против

Ракеты редко когда стартуют из новых мест. Поэтому каждый такой пуск — событие. Вечером 5 ноября 1998 г. с Кодьякского пускового комплекса KLC (Kodiak Launch Cite) в юго-восточном направлении была запущена суборбитальная ракета AIT корпорации Orbital Sciences. Это был пуск в интересах программы ВВС по демонстрации метода перехвата боеголовок на атмосферном участке полета (atmospheric interceptor technology).

Так, остров Кодьяк вблизи тихоокеанского побережья южной части штата Аляска, известный прежде медведями гризли, королевскими крабами и ветрами williwaw, занял место в ракетно-космической истории как первая национальная стартовая площадка, не находящаяся в собственности правительства США.

И.Черный. «Новости космонавтики»

101-й полет суборбитальной ракеты корпорации OSC стал первым запуском с нового коммерческого космодрома KLC. Во время 16-минутного полета аппарат достиг высоты 735 км и пролетел более 1600 км, приводнившись в западной части Тихого океана вблизи Сиэтла, шт.Вашингтон.

Носитель AIT был создан на базе второй и третьей ступеней снятой с дежурства ракеты Minuteman II. Orbital Sciences поставила системы наведения и управления, телеметрии, электроснабжения ракеты, а также систему безопасности полигона.

Полет AIT имитировал траекторию ракеты, пущенной по Западному побережью США. Целью миссии являлось испытание РЛС раннего обнаружения и системы управления ПРО. Проверялась способность радиолокационных станций обнаружить ракетный удар из Азии. Траектория полета AIT более реалистично имитировала запуск ракет противника, чем при прежних пусках с базы Ванденберг, Калифорния.

Строительство стартовой площадки на Кодьяке началось в 1991 г., для чего государственное собрание штата создало компанию Alaska Aerospace Development Corp. (AADC). Кодьяк был выбран, прежде всего, из-за благоприятного местоположения, позволяющего осуществлять пуски в южном направлении. Это идеальное место для старта на низкие приполярные орбиты, куда запускаются необходимые всему миру КА дистанционного наблюдения и связи. Мыс Канаверал и другие космодромы в более низких широтах оптимальны для запуска спутников на высокие геостационарные орбиты. Траектория полета проходит вдали от густонаселенных мест. Большой порт рыболовных судов может принимать корабли снабжения полигона.

Комплекс мог бы использоваться для запуска коммерческих и правительственных полезных грузов (ПГ). В проект закладывались принципы полной подготовки носителя и ПГ на предприятиях комплекса. Отсюда могут стартовать ракеты на базе РДТТ Castor 120, причем газоотражатель выдерживает поток пламени двигателя тягой 500–600 тс. Башня обслуживания позволяет наращивать носитель за счет установки дополнительных верхних ступеней, а подводимые гидромагистрали могут обеспечить впоследствии заправку перспективными компонентами ракет, работающих на жидком топливе.

Власти острова с энтузиазмом встретили начало строительства. Предполагалось, что полигон вдохнет жизнь в этот безлюдный край (общее население острова в конце 1998 г. составляло чуть более 14 тыс человек, из них 6749 человек проживали в городе Кодьяк). Несмотря на удаленность, здешние места вполне цивилизованны — есть аэродром, гостиницы, ресторанчики и кафе, медицинский центр и отделение Университета шт.Аляска. Самым крупным недостатком острова власти считали большую безработицу местного населения, вызванную отсутствием предприятий промышленности. KLC сулил создать дополнительные рабочие места. Строительству была обещана полная поддержка со стороны сообщества острова и властей штата.

Однако у полигона есть и недоброжелатели. Первые недовольны, что у полигона нет реального коммерческого заказчика. Компания AADC считает риск приемлемым. «Это похоже на постройку стадиона с последующей попыткой привлечь команду Национальной футбольной лиги, — сказал Рич Колкер (Rich Kolker), аналитик группы космической стратегии из Клир-Лейк. — Иногда это работает, а чаще — нет». Кодьяку приходится конкурировать со знаменитыми, более доступными космодромами Ванденберг (Калифорния) и «Мыс Канаверал» (Флорида).

По мнению некоторых специалистов, разработка более перспективной технологии — многоразовых носителей — может уменьшить потребность в испытательных полигонах, таких как Кодьяк, с которых только время от времени запускаются одноразовые ракеты. Возможно, это «…станет реальным препятствием для обустройства Кодьяка», как сказал Колкер.

Сенатор-республиканец от шт.Аляска Тед Стивенс (Ted Stevens) помог получить на строительство 18 млн $ из фонда ракетных оборонных исследований. NASA выделило 5 млн $, а фонд развития науки и техники шт. Аляска (Alaska Science and Technology Foundation) — еще 5 млн $. 13 января 1998 г. начались работы.

Несмотря на то что недорогой современный космодром — это прибыли от пусковых услуг, новые рабочие места и капиталовложения в экономику штата, вторые противники проекта рассматривают его как признак давления со стороны Конгресса, буквально как «гигантское бельмо в центре древнего девственно чистого пространства».

Делегация конгрессменов от шт.Аляска, тем не менее, одержала верх над защитниками природы, одобрив планы финансирования строительства без указания, кто же будет частным заказчиком.

«Аляска имеет хороший деловой потенциал, — сказал Марко Касерес (Marco Caceres), старший космический аналитик Teal Group, консультационной фирмы из Фэрфакса, Вирджиния. — Все зависит от перспектив рынка и той части пусков на полярные орбиты, которую удастся «сманить» из Калифорнии».

«Зеленые» — стеной против космодрома на Кодьяке. В частности, Комитет сената по рыбной ловле и экологии подал заявление о воздействии проекта на окружающую среду, где критиковалось менее строгая экологическая оценка, представляемая AADC. Однако под давлением сторонников Стивенса комитет согласился с мнением Alaska Aerospace. Федеральная авиационная администрация, дающая разрешение на коммерческие космические полеты, и группа консультантов, нанятых AADC, заключили, что комплекс не представляет угрозы для природы.

А как быть живому миру Аляски? В двух милях от старта на берег Кодьяка выходят тюлени. «Нас пугает то, что игнорируются последствия…», — сказала Кейт Винн (Kate Wynne), специалист Университета шт. Аляска по морским млекопитающим, уже несколько лет выступающая против космодрома. Винн не думает, что запуски ракет воздействуют на популяцию тюленей, но хочет утвердить более жесткие экологические стандарты.

«Надо думать о кумулятивном эффекте от запусков, — сказал Майк Сирофчук (Mike Sirofchuck), преподаватель средней школы в Кодьяке. — В этом крае никогда не было никаких промышленных выбросов.»

Возможно, эти страхи беспочвенны. Никаких пусков после ноября 1998 г. не планировалось, хотя ожидаются другие испытания в интересах ВВС и, возможно, коммерческих заказчиков.

Со своей стороны, Стивенс сказал, что полигон на Кодьяке — лучшее место моделирования ракетного удара корейцев, китайцев или русских: «Я боролся за это, веря в национальную систему обороны от ракетного нападения».

По материалам Orbital Science Corp и Alaska Aerospace Development Corp.


МЕЖДУНАРОДНАЯ КОСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ


И.Черный.

«Новости космонавтики»

6 февраля, в 08:18 PST (16:18 UTC) Х-38 — прототип «шлюпки» для аварийного спасения экипажа международной космической станции — был сброшен из-под крыла самолета-носителя В-52 над авиабазой ВВС Эдвардс в Калифорнии на высоте 6700 м. Над аппаратом развернулся тормозной парашют диаметром 18.3 м, с помощью которого был раскрыт «парафойл» — прямоугольный управляемый парашют. Беспилотный аппарат совершил 15-минутный управляемый спуск и плавно приземлился в пустыне на дне высохшего соленого озера Роджерс (Rogers Dry Lakebed). Кроме поворота после развертывания «парафойла», большая часть полета проходила в автоматическом программном режиме.

Прототип предназначен для испытания технологий, используемых при постройке аппарата CRV для возврата экипажа МКС. Если шаттлом невозможно будет воспользоваться, космонавты перейдут в семиместную «шлюпку», оборудованную креслами, поглощающими удар. Конфигурация «несущего корпуса» для CRV взята из концепции, разработанной ВВС в середине 70-х годов для аппарата X-24A. Внешне X-38 напоминает скоростной катер с большими самолетными стабилизаторами в хвостовой части. После отстрела тормозной двигательной установки CRV будет снижаться с орбиты подобно «шаттлу», а затем использует «парафойл» — новую технологию, применяющуюся сухопутными войсками для десантирования. «Парафойлом» управляет экипаж, хотя посадка может выполняться полностью автоматически. Посадка выполняется на лыжное шасси.

«Нынешний полет — уже второе испытание Х-38. В ходе первого сброса в марте 1998 г. в «парафойле» имели место разрывы. Мы исследовали дефекты и усилили парашют. Сегодняшние испытания полностью успешны», — сказал Фред Браун (Fred Brown), представитель NASA.

После полета X-38 был эвакуирован с территории озера Роджерс. Примерно два часа ушло на осмотр аппарата, подъем и возвращение в ангар. Отмечается, что вертикальная скорость при посадке уменьшилась с 5.2 м/с (12 марта 1998 г.) до 4.3 м/с (6 февраля 1999 г.). Приземление совершено всего в 366 м от намеченной точки, что является хорошим результатом: успешной считается посадка CRV после возвращения из космоса внутри круга диаметром 16 км.

X-38 до (вверху) и после своего второго атмосферного полета. Фото NASA

Скорость ветра при снижении составляла от 69 км/ч на высоте до 20 км/ч при посадке; посадочная дистанция Х-38 на земле не превышала 2 м. И парафойл, и аппарат невредимы.

«Это был выдающийся успех, — сказал Боб Бэрон (Bob Baron), менеджер проекта X-38 в Центре Драйдена. Летчик-испытатель Центра Драйдена Эд Шнейдер (Ed Schneider), управлявший историческим B-52, с которого в прошлом сбрасывались X-15 и аппараты с несущим корпусом, сказал, что операция завершилась за сутки, как только погода стала благоприятной для полета.

В этом году ожидаются еще по крайней мере пять полетов прототипа Х-38, сказал Джон Мьюрейтор (John Muratore), организатор проекта в Космическом центре им.Джонсона. В каждом испытании прототип будет сбрасываться с большей высоты, чтобы аппарат больше времени находился в воздухе и можно было проверить систему управления полетом и подвижные аэродинамические поверхности. В конечном счете, полет аппарата будет имитировать часть траектории снижения CRV из космоса.

Аппарат №131, который совершил полет 6 февраля, возвращен в компанию Scaled Composites в Мохаве для переделки в вариант №131R. Отремонтированный прототип будет ближе напоминать по аэродинамике форму CRV. Тем временем, ЛА №132, который имеет подвижные управляющие поверхности и более насыщен приборами, чем аппарат №131, как ожидается, совершит полет без сброса с самолета-носителя в конце февраля–начале марта. Следующий сброс X-38, как ожидается, будет проведен с высоты 9760 м, для того чтобы учесть 17 сек свободного полета до раскрытия тормозного парашюта, сказал Бэрон. Аппарат №133 будет иметь ту же конфигурацию, что и CRV, и будет построен в масштабе 100%, по сравнению с 80% у аппаратов ранних серий. Центр Джонсона предполагает построить полноразмерный алюминиевый прототип №201, который будет развернут в космосе из грузового отсека корабля Columbia. NASA разрабатывает «спасательную шлюпку» для МКС в кооперации с Европейским космическим агентством. КА во многом напоминает уменьшенную копию шаттла, но парашютная система приземления ставит его ближе к платформам для сброса грузов с самолета. Хотя Х-38 похож также на нелепый автомобиль, изготовленный любителями, — это прототип реального корабля, создаваемый в NASA впервые после системы Space Shuttle.

Сначала аппарат будет применяться только для эвакуации экипажа с борта станции, однако разработчики надеются, что в будущем он послужит и для доставки космонавтов на орбиту с использованием французской РН Ariane 5. Многие технологии Х-38 никогда прежде не применялись на пилотируемых кораблях. По мнению NASA, эффективное использование имеющегося оборудования и технологий позволит значительно уменьшить издержки. «Мы пытаемся доказать, что можем создать универсальный пилотируемый КА за значительно меньшие деньги, чем когда-либо прежде», — сказал Джон Мьюрейтор. Стоимость ранее предлагавшейся для этого баллистической капсулы составляла более 2 млрд $. NASA думает разработать и построить четыре рабочих X-38 за часть этой суммы.

«Эти реальные эксперименты был кульминацией нескольких лет интенсивной работы группы из Центра Джонсона и Центра Драйдена, — сказал Муратор. — Мы сделали все, что могли, чтобы понизить риск. Но реальным доказательством жизнеспособности концепции явится только успешный полет.» До 2003 г. для возвращения экипажа МКС на землю будет использоваться российский «Союз ТМА». После этого, по мере увеличения экипажа станции, будет необходим аппарат типа Х-38.

По материалам Центра им.Джонсона и Центра им.Драйдена

Полет

МКС



В.Агапов. «Новости космонавтики»

16 января — 12 февраля

Полет МКС протекает спокойно и без каких-либо существенных замечаний. Между тем как-то незаметно станция налетала уже первую тысячу витков. 23 февраля на витке 1000 параметры орбиты комплекса составляли:

— наклонение орбиты — 51.614°

— минимальное расстояние от поверхности Земли — 394.2 км

— максимальное расстояние от поверхности Земли — 416.7 км

— период обращения — 92.434 мин

Каждые сутки проводится контроль бортовых систем и включается режим индикации угловых скоростей. Напомню, что по полученным фактическим значениям угловых скоростей вращения модуля относительно осей Y и Z принимается решение о восстановлении гравитационной ориентации (ГО), которая является штатной для МКС до следующего прилета шаттла в мае этого года.

В качестве критерия используется значение «модуля» суммарной угловой скорости относительно осей Y и Z, которое не должно превышать 0.13°/с. После восстановления ГО, проведенного 11 января, угловая скорость вращения МКС относительно продольной оси медленно росла и ко 2 февраля достигла величины 0.42°/с. 2 февраля было проведено включение ДТС №30 и №32 длительностью по 4.7 секунд каждое, в результате которого угловая скорость относительно оси X была уменьшена до 0.32°/с. Расход топлива при этих включениях составил всего 48 грамм.

Для контроля ориентации на одном-двух витках в сутки включается телевизионная камера №2. Обычно в поле зрения камеры попадает только некоторая часть диска Земли, однако 1 февраля на витке 1139 в начале сеанса (08:21 ДМВ) на картинке была видна часть МКС, а также Луна и некая светящаяся точка, предположительно представлявшая собой какой-то космический объект на околоземной орбите! 5 февраля на витке 1200 в поле зрения камеры снова попал некий объект.

28 января на витках 1073–1075 был проведен тест системы ECS. Цель теста — проверка прохождения массивов цифровой информации в ФГБ через интерфейсный компьютер MDM по тракту ECS из ЦУП-М через ЦУП-Х. В течение последующих недель будут проведены подобные тесты с передачей командно-программной информации. Еще одна цель подобных тестов — подготовка личного состава дежурных смен в ЦУП-М и ЦУП-Х для работы в ситуациях, когда возникнет необходимость задействования тракта ECS в условиях отсутствия возможности непосредственной связи станций НКУ с ФГБ.

Еще одной типовой и регулярно проводимой операцией является циклирование буферных батарей для поддержания их номинальных характеристик. 8 января из-за разряда и заряда ББ большими токами в режиме циклирования температура на выходе из приборной зоны резко повысилась до 37°C. Для предотвращения дальнейшего повышения температуры был включен НГК1.

10 февраля по результатам проведенного режима индикации угловых скоростей было принято решение о восстановлении ГО связки «Заря»-Unity. 11 февраля на витке 1290 (ЗРВ 00:53-01:13) была построена базовая система координат (БСК), а на следующем витке — заново построена ГО. После построения ГО угловая скорость закрутки МКС относительно продольной оси X составила 0.24°/с. На построение БСК было затрачено 4.83 кг топлива (2.56 при работе ДПС и 2.27 при работе ДТС), на построение ГО — 1.13 кг (0.63 при работе ДПС и 0.5 при работе ДТС), а на закрутку МКС вокруг продольной оси двигателями ДТС — 0.12 кг.


Вопросы космонавтики –

это вопросы национальной безопасности государства

Е.Девятьяров. «Новости космонавтики»

С 26 по 29 января в Москве под эгидой Российского космического агентства и Российской академии наук прошли 23-и научные чтения по космонавтике, посвященные памяти академика С.П.Королева и других выдающихся отечественных ученых — пионеров освоения космического пространства.

Открытие чтений состоялось в Большом зале Дома ученых РАН. Первым слово было предоставлено академику В.П.Мишину, который выступил с докладом о научно-конструкторском творчестве В.Ф.Болховитинова (в связи со столетием со дня рождения). Далее выступил начальник и генеральный конструктор КБ общего машиностроения И.В.Бармин. Его выступление было посвящено жизни и деятельности его отца — академика В.П.Бармина, которому в этом году исполнилось бы 90 лет. С докладом о вкладе М.В.Мельникова в развитие научной школы ракетного двигателестроения в ОКБ-1 (к 80-летию со дня рождения) выступил представитель РКК «Энергия» Б.А.Соколов. Генеральный конструктор АО НПО «Молния» Г.Е.Лозино-Лозинский сделал выступление, приуроченное к 10-летию полета системы «Энергия-Буран».

В следующие два дня в помещениях первого корпуса Гуманитарных факультетов МГУ были организованы секционные заседания по различным направлениям. Программа научных чтений, помимо исследования научного творчества пионеров освоения космического пространства и истории ракетно-космической науки и техники, включала рассмотрение вопросов проектирования конструкций летательных аппаратов, проблем теории и конструкций ракетных двигателей, ключевых технологий космической энергетики; прикладной небесной механики и управления движением; фундаментальных проблем газодинамики, горения и теплообмена, а также путей развития космонавтики.

Как одну из наиболее интересных автор может отметить секцию №8 «Экономика космической деятельности», в организации которой участвовала, в частности, «космонавт-депутат» Светлана Савицкая. На заседании этой секции о проблемах интеграции российской космонавтики в международный космический рынок сообщил Владимир Умников, заместитель начальника Управления формирования государственных космических программ РКА. С продолжительным докладом о путях снижения стоимости реализации проектов освоения Луны выступил Н.Е.Третьяков. Кроме того, было представлено интересное сообщение по проблемам снижения рисков инноваций и инвестиций при разработке и реализации стратегий развития космической деятельности. Когда Россия станет инвестиционно привлекательной страной, предлагаемая методика расчета рисков окажется очень полезной.

В рамках чтений 28 января в МГУ состоялся Круглый стол на тему: «Проблемы национальной безопасности и роль космической деятельности в ее обеспечении». На нем, в частности, старший научный сотрудник 4 ЦНИИ МО РФ В.И. Великоиваненко сделал сообщение о концепции закона «Об обеспечении безопасности космической деятельности», подготовленного в Государственной Думе к первому чтению. Если сделать резюме, то общим мнением всех выступающих было следующее: нельзя рассматривать вопросы обеспечения национальной безопасности страны в отрыве от состояния российской космической отрасли…

На заключительном пленарном заседании, состоявшемся на следующий день, в пятницу 29 января, директор НИИ КС (филиал ГКНПЦ имени М.В.Хруничева) В.А.Меньшиков рассказал о перспективах развития космонавтики в XXI веке.


СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ


Судьба «Космоса-2344»

Ю.Журавин. «Новости космонавтики»

Продолжение. Начало в №2, 1999

3. Устройство

В комментарии в [1], посвященном запуску «Космоса-2344», было сказано, что «данных о конструкции аппарата 11Ф664 пока нет». Но в юбилейном буклете НПО им. С.А.Лавочкина [2], распространявшемся на салоне МАКС˝97 в августе 1997 г., на странице 21 был помещен рисунок спутника «Космос-2044», запущенного в 1997 г. (Конечно, «2044» было опечаткой, т.к. «Космос-2044» был очередным «Бионом» с обезьянами. Правильно — «2344».)

Первой реакцией автора, увидевшего рисунок, были слова: «Ба! Так это же ”Ломоносов”!» Действительно, рисунок в буклете был за исключением некоторых деталей похож на известный проект НПО им. С. А. Лавочкина начала 90-х годов. Тут же из архива на свет была извлечена книга «Космический астрометрический эксперимент ´Ломоносов´» [3], изданная тиражом 750 экземпляров в 1992 г. издательством МГУ. В ней во всех подробностях был описан проект «Ломоносов», естественно, без ссылки на его прототип. Дальнейший материал этого раздела, в основном, подготовлен на основании этой книги.

Закономерен вопрос: «Насколько «Ломоносов» идентичен спутнику 11Ф664?». Надо сказать, что в российских космических фирмах очень часто военные разработки использовались затем для гражданских целей. НПО им. С.А.Лавочкина не было исключением. Во второй половине 80-х и в 90-е годы в Объединении на основе спутников СПРН, работающих на эллиптических орбитах, был разработан проект КА связи «Норд», на базе спутников-ретрансляторов «Гейзер» — КА связи К95К «Купон», а аппараты СПРН второго поколения послужили базой астрофизическим обсерваториям «Спектр-РГ (Рентген-Гамма)», «Спектр-Р (Радиоастрономия)», «Спектр-УФТ (УльтраФиолетовый Телескоп)». Такая конверсия была выгодна по двум причинам. Во-первых, при использовании уже готовых военных проектов ускорялись сроки разработки. Во-вторых, сокращались расходы на создание проекта и наземную отработку служебных систем.

Не стал исключением и аппарат 11Ф664. Однако этот спутник был достаточно специфичным аппаратом: все-таки он разрабатывался под конкретную телескопическую систему. Поэтому «конверсирование» аппарата можно было провести для ограниченного числа проектов, прежде всего требующих такую же телескопическую систему. Тем самым 11Ф664 послужил прототипом только астрометрическому спутнику «Ломоносов» и аппарату «Аркон» для дистанционного зондирования Земли с высоким разрешением. Последний был, судя по всему, точной копией 11Ф664, только с несколько загрубленными характеристиками спецаппаратуры. Ведь использовать аппарат вроде 11Ф664 в качестве космического телескопа можно было практически без переделок. Даже США пошли именно по этому же пути со своим Crystal'ом.

Исходя из всех этих соображений можно с достаточно высокой степенью достоверности сказать, что «Ломоносов» и 11Ф664 идентичны за исключением отдельных систем целевой аппаратуры.

Чисто внешне изображение «Ломоносова» в книге МГУ отличается от изображения 11Ф664 в проспекте, посвященном 60-летию НПО им. С.А. Лавочкина, только более короткой и скошенной блендой телескопа, иной формой радиатора системы терморегулирования и наличием опорного канала телескопа. Первые два отличия вполне могли возникнуть в ходе доработки проекта за прошедшие между выходом книги и буклета годы. Дополнительный же канал телескопа — чисто специфическая вещь для точной астрометрии. На рисунке 11Ф664 в буклете вместо дополнительного канала телескопа стоит, судя по всему, звездный датчик.

Масса «Ломоносова» при отделении от разгонного блока составляла 5880 кг, масса на рабочей орбите (после подъема перигея с помощью собственной двигательной установки импульсом 55 м/с) — 5750 кг, длина — около 9 м, размах панелей солнечных батарей — более 12 м, их площадь — 50 м2. Длина 11Ф664, судя по различиям в их картинках (более длинная и нескошенная бленда телескопа), составляет порядка 10 м. Срок жизни КА «Ломоносов» с учетом выполнения астрометрической программы и ресурсов бортовых систем составлял 2–3 года. Видимо, на такой же срок был рассчитан и 11Ф664.

На борту «Ломоносова» установлен оптико-электронный комплекс на базе зеркального телескопа системы Кассегрена. Диаметр его главного зеркала составлял 1.05 м, вторичного зеркала — 0.16 м, фокусное расстояние ~50 м, расстояние между главным и вторичным зеркалом — 3.2 м, расстояние между вторичным зеркалом и фокальной поверхностью — 7.0 м, эффективное поле зрения телескопа ~6˝. В качестве приемной регистрирующей аппаратуры используются матрицы ПЗС, состоящие из 800х800 элементов размером 15х15 мкм. Размер такого элемента соответствует 0.06´. То есть с таким угловым разрешением аппарат мог получать изображения.

Более реальное представление о характеристиках КА 11Ф664, по-видимому, дает доклад НПО ЭЛАС и НПЦ ОПТЭКС, представленный на конференции по спутниковой связи ICSC˝94 и кратко изложенный в [3]. В докладе был описан КА «Аркон-1», запускаемый на орбиту с наклонением 63° и высотой 1500x2800 км, что полностью совпадает с параметрами орбиты «Космоса-2344». Согласно этому источнику, «Аркон-1» предназначен для проведения высокопериодической съемки поверхности Земли в восьми полосах видимого и ближнего ИК диапазонов (0.4–1.1 мкм) и имеет разрешение 2–5 м, фокусное расстояние зеркальной телескопической системы 27 м и ширину полосы захвата 30 км.

Возвращаясь к «Ломоносову», следует отметить, что допустимый перепад температуры по поверхности главного зеркала не должен был превышать 0.01°. Для создания зеркал телескопа предполагается использовать новейшие бериллиевые технологии, разработанные ГОИ им. С.И.Вавилова.

Точность фокусировки телескопа, по оценкам, должна была составлять 0.1 мм. Предполагалось использование бортовой системы автоматической фокусировки и юстировки объектива. Система управления космического аппарата «Ломоносов» была в состоянии обеспечить при стабилизации остаточные угловые скорости на уровне 0.0001°/с, но для проведения измерений требовалась еще более высокая точность. Для решения этой задачи предполагалось использование в составе астрометрического комплекса контура прецизионной стабилизации, удерживающего изображение опорной звезды в центре ПЗС-матрицы с помощью управляемого плоского зеркала.

Необходимый тепловой режим фотоприемных устройств (температура на уровне минус 30°С) обеспечивалась бы специальной системой из состава базового модуля — газоциркуляционной активной системой терморегулирования с радиатором площадью 0.8 м2.

Оптическая схема телескопа «Ломоносов» и его общий вид. Рисунок из книги «Soviet Year in Space»

Измерительный канал оптико-электронного комплекса оснащался бы противофоновой блендой и управляемой крышкой для защиты от случайной засветки Солнцем в нештатных ситуациях. Масса оптико-электронного комплекса, включая радиолинию передачи информации (т.е. масса полезной нагрузки в эксперименте «Ломоносов»), составляла около 1000 кг. При этом имелся некоторый резерв массы для размещения на космическом аппарате дополнительной аппаратуры.

Оптико-электронный комплекс устанавливался на борту многоцелевого высокоорбитального модуля (МВМ), разработанного НПО им. С.А.Лавочкина. МВМ был тогда космическим аппаратом нового поколения, предназначенным для «решения задач, требующих высокоорбитального баллистического построения, прецизионного наведения космического аппарата, высокоточной стабилизации программного движения и быстрого перенацеливания».

МВМ предназначался для функционирования на высоких эллиптических и круговых орбитах на дальностях от 2000 до 120000 км, куда он выводился бы ракетой-носителем «Протон-К» с разгонным блоком. Масса модуля МВМ без полезной нагрузки составляла около 4.5 т. Конструкция МВМ позволяла размещать на нем крупноапертурные оптические системы.

Основой конструкции МВМ был торовый герметичный приборный контейнер. В нем размещалась аппаратура служебных систем и целевой аппаратуры. Внутри этого тора крепилась двигательная установка аппарата. Снаружи приборного отсека крепились датчики ориентации (судя по всему, как солнечные, так и звездные). Для установки на приборном отсеке МВМ главного зеркала оптико-электронного комплекса и противофоновой бленды служила коническая проставка. На конце противофоновой бленды устанавливалась крышка с приводом для ее открытия и закрытия. Чтобы установить остальные служебные и целевые системы, на КА имелась рама внешних приборов. На этой раме монтировались панели неповоротной солнечной батареи (8 складывающихся секций), передающие и телеметрические антенны, радиатор системы терморегулирования.

Температурный режим приемной аппаратуры полезной нагрузки мог быть обеспечен штатной системой модуля. Система терморегулирования в состоянии была обеспечить температуру фотоприемников до -50°С при тепловых потоках до 50 Вт. МВМ оснащался системой электроснабжения, которая обеспечивала бы полезную нагрузку средней мощностью до 0.7 кВт стабилизированным напряжением постоянного тока 27 В. Электронная аппаратура полезной нагрузки могла быть размещена в герметичном торовом приборном отсеке, оснащенном активной газоциркуляционной системой с газообразным азотом в качестве теплоносителя.

Отличительной особенностью МВМ являлось оснащение его прецизионной системой управления ориентацией и стабилизации, обеспечивающей:

Космический аппарат «Ломоносов»:
1 — солнечные батареи; 2 — телескоп; 3 — антенна телеметрии; 4 — измерительный канал телескопа; 5 — передающая антенна; 6 — радиаторы системы терморегулирования; 7 — опорный канал телескопа; 8 — приборный контейнер; 9 — датчики ориентации; 10 — двигательная установка.

— наведение КА на исследуемые объекты в космическом пространстве с точностью до 1-2˝;

КА «Аркон-1» [4]

— стабилизацию программной угловой скорости КА при развороте вокруг трех осей с точностью до 0.0001 °/с;

— быстрые перенацеливания КА при переходе от одного наблюдаемого объекта к другому.

В системе управления использовались высокоточные звездные приборы, а в качестве исполнительных органов — силовые гироскопы и электромаховичные двигатели. Сброс накопленного кинетического момента мог производиться как с помощью двигательной установки, так и системы магнитной разгрузки.

Управление бортовыми системами и полезной нагрузкой осуществлял бортовой вычислительный комплекс, позволяющий реализовать сложные и длительные программы исследований. Возможности бортового компьютера «Ломоносова» позволяли запоминать за один рабочий сеанс до 200 Мбит информации от телескопа и от бортовых систем. Передача этой информации на наземный пункт должна была осуществляться со скоростью 100 кбит/сек.

На участке полета от отделения КА от разгонного блока и до апогея на «Ломоносове» должно было пройти раскрытие сложенных конструктивных элементов (панелей солнечных батарей, бленд телескопа, приборов ориентации и пр.). Остаточные угловые скорости, приобретаемые КА при отделении от разгонного блока и раскрытии конструктивных элементов, должны были гаситься исполнительными органами системы управления — микродвигателями и силовыми гироскопами. Эти же исполнительные органы должны были потом провести построение начальной трехосной ориентации КА. Для поддержания высоты орбиты КА «Ломоносов» в течение 2–3 лет планировалось израсходовать суммарный корректирующий импульс 30 м/с. Если к нему прибавить импульс 55 м/с, выдаваемый двигательной установкой КА в первом апогее для поднятия перигея, то запас характеристической скорости КА составит не менее 85 м/с.

Приборный состав системы управления ориентацией и стабилизации (СУОС) МВМ включал: измерительные средства (гироприбор (ГП), датчики Солнца, звездные датчики), исполнительные органы (силовые гироскопические приборы (СГП), электромаховичные двигатели) и бортовой цифровой вычислительный комплекс (БЦВК).

Для управления ориентацией КА в СУОС также использовалась координатная информация гидирующей камеры оптико-электронного комплекса. По принципу действия СУОС была астроинерциальной системой. Вычислительные и логические операции СУОС реализовывались в бортовом вычислительном комплексе, а необходимая командно-программная информация передавалась в СУОС из управляющего вычислительного комплекса с тактом в одну секунду.

Для реализации программных разворотов КА с большими (более 0.1°/с) угловыми скоростями в качестве исполнительных органов должны были использоваться силовые гироскопы, для прецизионной стабилизации — электромаховичные двигатели.

При запуске «Космоса-2344» впервые использовался разгонный блок новой модификации. Эта модификация блока носит обозначение 17С40 [5].

Источники:

1. Новости космонавтики, №12/153, 1997, с.22

2. «60 лет Научно-производственному объединению имени С.А. Лавочкина», проспект, 1997

3. «Космический астрометрический эксперимент "Ломоносов"». Сборник научных трудов под редакцией В.В.Нестерова, А.М.Черепащука, Е.К.Шеффера, МГУ, 1992

4. News Bulletin of The Astronautical Society of Western Australia, vol. 23, no. 3, December 1997.

5. «Ракетно-космическая корпорация "Энергия" имени С.П.Королева. 1946-1996»

Окончание следует


ЮБИЛЕИ



С.Шамсутдинов.

«Новости космонавтики»

30 лет назад, 16 января 1969 г. впервые в мире на околоземной орбите была осуществлена стыковка двух пилотируемых кораблей «Союз-4» и «Союз-5» и, тем самым, как тогда сообщали, была создана первая в мире «экспериментальная пилотируемая орбитальная станция».

«Союз-4» пилотировал подполковник Владимир Александрович Шаталов. Экипаж «Союза-5» состоял из трех космонавтов: командир подполковник Борис Валентинович Волынов, инженер-исследователь подполковник Евгений Васильевич Хрунов и бортинженер Алексей Станиславович Елисеев. После стыковки кораблей Хрунов и Елисеев, облачившись в скафандры, через открытый космос перешли из «Союза-5» в «Союз-4». Космонавты успешно справились с программой полета, в полном объеме выполнив все запланированные работы. Это был значительный успех советской космонавтики, тем более что последние годы (после смерти С.П.Королева в январе 1966 г.) нас преследовали неудачи.

Освоение операции стыковки имело огромное значение для дальнейшего развития пилотируемой космонавтики. Это необходимо для доставки экипажей на орбитальные станции, выполнения лунных экспедиций, сборки на орбите крупногабаритных аппаратов, в том числе межпланетных кораблей. К настоящему времени в космосе уже проведены сотни стыковок, и мы, постоянно живущие на Земле, давно привыкли к этому понятию — «стыковка».

Переход космонавтов из корабля в корабль по внешней поверхности, само по себе эффектное зрелище, тоже имел важное практическое значение. Во-первых, такой переход (из лунного орбитального корабля в лунный корабль и обратно) предстояло выполнять советским космонавтам по программе «Н1-Л3». Во-вторых, подобная операция могла понадобиться на случай спасения экипажа терпящего бедствие космического корабля или орбитальной станции.

Успешный полет «Союза-4» и «Союза-5» положил конец двухлетней полосе неудач. Трехместный космический корабль «Союз» (конструкторское обозначение 7К-ОК, индекс 11Ф615) создавался для отработки сближения, стыковки и маневрирования в орбитальном полете. Он оснащался радиотехнической системой сближения и стыковки «Игла», разработанной в НИИ-648 (ныне московский НИИ точных приборов) под руководством А.С.Мнацаканяна. Стыковка могла осуществляться как в автоматическом, так и в ручном режимах, но основным режимом являлся первый. Часть кораблей (с четными заводскими номерами) оснащалась активным (типа «штырь») стыковочным агрегатом. Корабли с нечетными номерами имели пассивный (типа «конус») агрегат стыковки.

Корабль «Союз» оказался с «трудным, своенравным характером» и поначалу никак не желал нормально летать. Первая пилотируемая стыковка должна была состояться еще в 1966 г. В середине 1966 г. планировалось, что первые два беспилотных «Союза» должны стартовать в октябре-ноябре для первой автоматической стыковки, а в декабре 1966 г. стыковку должны были выполнить два следующих корабля (№3 и №4) с космонавтами на борту. Но все пошло совсем не так, как предполагалось.

28 ноября 1966 г. с 31-й площадки космодрома Байконур на орбиту был выведен активный 7К-ОК(А) №2, получивший название «Космос-133». До этого все пуски по пилотируемой программе (кроме корабля 3КВ №5 — «Космос-110») проводились с 1-й (гагаринской) площадки. На следующий день планировался пуск пассивного 7К-ОК(П) №1. Но на активном корабле на первом же витке израсходовалось все топливо двигателей ориентации. Вследствие неисправности системы ориентации дальнейший управляемый полет и стыковка стали невозможны, и поэтому старт второго корабля был отменен, а «Космос-133» на 33-м витке пошел на досрочную посадку. Однако корабль снижался по нерасчетной траектории и был подорван бортовой системой АПО (аварийный подрыв объекта). Десятикилограммовый заряд тротила вдребезги разнес корабль. Спускаемые аппараты всех советских КА оснащались системой АПО и в случае нештатной посадки вне территории СССР подлежали уничтожению, с тем чтобы они не попали в руки «вражьих» разведок.

После этого было решено запустить 7К-ОК(П) №1 в одиночный полет без стыковки. Старт был намечен на 14 декабря 1966 г., но не состоялся... После прохождения команды «Зажигание» отказал двигатель одного из боковых блоков первой ступени носителя, и автоматика выдала команду на отбой пуска. А далее произошло совершенно неожиданное для всех и очень опасное событие. Самопроизвольно включилась система аварийного спасения (САС) корабля, в результате чего возник пожар на заправленной ракете, которая взорвалась и разрушила старт.

Конечно же, это была очень неприятная авария, которая лишь по счастливой случайности обошлась без многочисленных жертв (однако погиб человек — майор из стартовой команды), но сама САС подтвердила свою надежность — спускаемый аппарат благополучно приземлился в трехстах метрах от горевшей стартовой площадки. Следующий корабль №3 Госкомиссия решила запускать вновь в одиночку, а после него пустить парой два пилотируемых «Союза» — №4 и №5.

В сентябре 1965 г. по приказу руководителя подготовки космонавтов генерала Н.П.Каманина в ЦПК начала подготовку по «Союзу» группа космонавтов: Юрий Гагарин, Владимир Комаров, Андриян Николаев, Валерий Быковский, Евгений Хрунов, Виктор Горбатко, Анатолий Воронов и Петр Колодин. Первые четверо готовились в качестве командиров кораблей, а остальные — в качестве членов экипажей, выходящих в открытый космос для перехода из корабля в корабль. Однако с середины 1966 г. подготовка этой группы была осложнена тем, что главный конструктор ЦКБЭМ В.П.Мишин (преемник С.П.Королева) вступил в острую конфронтацию с генералом Н.П.Каманиным по вопросу формирования экипажей.

Мишин настаивал на включении в экипажи кандидатов в космонавты со своей фирмы, а Каманин упрямо сопротивлялся. Споры и дебаты были долгими и жаркими, практически все руководители космической отрасли так или иначе участвовали в этой полемике. В итоге было принято компромиссное решение: командиры кораблей (активного и пассивного) — военные летчики из отряда ЦПК ВВС, а выходящие в открытый космос — один космонавт из ЦПК, а один из ЦКБЭМ. Космонавты активного и пассивного кораблей считались одним экипажем.

16 ноября 1966 г. были окончательно сформированы и начали тренировки два экипажа: Комаров, Быковский, Хрунов, Елисеев и Гагарин, Николаев, Горбатко, Кубасов. В январе 1967 г. подготовку начал третий экипаж — Береговой, Шаталов, Колодин, Волков.

7 февраля 1967 г. с 1-й площадки в одиночный полет отправился 7К-ОК(П) №3 — «Космос-140». Сразу начались неприятности: быстро расходовалось топливо ДПО, барахлила звездная система ориентации. Из-за этого корабль не удалось сориентировать на Солнце и, как следствие, отсутствовал заряд аккумуляторных батарей. Руководители полета решили провести досрочную посадку. Но «норовистый» корабль, снижаясь по более крутой траектории, не долетел до расчетной точки посадки около 500 км, произведя посадку в Аральском море в трех километрах от берега. Разогретый СА протопил лед и затонул. Только спустя четверо суток его удалось вытянуть за стропы парашюта. Обследование показало, что во время снижения спускаемый аппарат разгерметизировался из-за прогара технологической заглушки в днище корабля.

«Союз-5» в МИКе космодрома Байконур

Несмотря на то, что зачетный полет корабля №3 прошел с серьезными отказами и замечаниями, Мишин, Каманин и другие руководители программы решили перейти к пилотируемым полетам. Это решение мотивировалось тем, что по обнаруженным отказам проведена доработка систем корабля, а наличие на борту космонавтов только повысит надежность, так как экипаж в любой момент сможет взять управление на себя. Необходимо также заметить, что на принятие решения о запуске пилотируемых «Союзов» повлияли настойчивые требования руководителей партии и правительства о скорейшем выполнении полетов советских космонавтов в год 50-летия Октябрьской революции (к тому же в СССР уже два года не было пилотируемых полетов, в то время как американцы 10 раз слетали на Gemini).

Как и ожидалось, Госкомиссия, по предложению Н.П.Каманина, назначила в полет экипаж Комарова, а экипаж Гагарина — дублирующим.

23 апреля 1967 г. на корабле «Союз-1» (7К-ОК(А) №4) в космос стартовал Владимир Комаров. 24 апреля должен был состояться запуск «Союза-2» (7К-ОК(П) №5) с Быковским, Хруновым и Елисеевым. Сразу же после выведения на «Союзе-1» пошли отказ за отказом. Не раскрылась левая панель солнечной батареи, быстро разряжались аккумуляторные батареи и не работала звездная система ориентации (датчик был закрыт нераскрывшейся панелью), не работала КВ-связь, не прошла закрутка корабля на Солнце, упало давление в баках двигателей ориентации. Ни о какой стыковке не могло быть и речи, и пуск корабля №5 был отменен. Теперь все усилия были направлены на спасение «Союза-1». После нескольких попыток Владимиру Комарову все-таки удалось пойти на посадку, которая, как известно, закончилась катастрофой. Основной парашют не вышел из контейнера. Купол запасного не раскрылся, так как ему помешал не отстрелившийся тормозной парашют. В итоге корабль разбился и сгорел, а космонавт погиб.

Комиссия, расследовавшая катастрофу, пришла к выводу, что причиной невыхода основного парашюта явилась деформация парашютного контейнера из-за значительного перепада давления между кабиной СА и контейнером. Были и другие версии, но в любом случае было установлено, что основная и запасная парашютные системы оказались недостаточно отработанными и надежными.

Командиры кораблей «Союза-5» и «Союза-4» Борис Волынов и Владимир Шаталов

Только теперь всем стало ясно, что мы стояли на грани еще более страшной катастрофы. Если бы стартовал «Союз-2» и состыковался с «Союзом-1», то Хрунов и Елисеев перешли бы из корабля в корабль и тогда на «Союзе-1» погибли бы сразу трое космонавтов. А через сутки при посадке «Союза-2» с большой долей вероятности мог погибнуть и Быковский.

На доработку и дополнительные испытания парашютных и некоторых других систем корабля ушло почти полгода. 27 октября 1967 г. с восстановленной 31-й площадки стартовал 7К-ОК(А) №6 (Космос-186). 30 октября с 1-й площадки был запущен 7К-ОК(П) №5 («Союз-2», не улетевший в апреле 1967 г.), который стал «Космосом-188». Пассивный корабль был выведен на заданную орбиту и оказался всего в 24 км от активного. Сразу была выдана команда на сближение. И наконец-то долгожданная удача — корабли состыковались! Причем это произошло вне зоны видимости средств командно-измерительного комплекса.

Однако детальный анализ телеметрии показал, что стыковка прошла только со второй попытки. При первом сближении из-за радиопомех активный корабль пролетел мимо пассивного на расстоянии около 900 метров. Вторая попытка завершилась механическим захватом, но причаливание произошло при большом боковом сносе одного корабля относительно другого. По этой причине направляющий штырь активного корабля погнулся и не смог полностью войти в приемное устройство пассивного. Полной стыковки не было. Корабли выполнили жесткий механический захват, без полного стягивания и электрической стыковки. К тому же обнаружился перерасход топлива в процессе сближения.


На тренировке по ведению связи. Слева направо: Б.Волынов, В.Шаталов, А.Елисеев и Е.Хрунов

Теперь предстояло посадить «Союзы». 31 октября первым на посадку пошел активный корабль. Из-за сбоя звездной системы ориентации он вместо управляемого спуска выполнил баллистический, но все же совершил мягкую посадку. Пассивный корабль решили сажать с помощью ионной системы ориентации, но она тоже сбойнула, и корабль пошел по нерасчетной пологой траектории. После пролета Иркутска АПО уничтожила его. Теперь Госкомиссия, наученная горьким опытом, не спешила с пилотируемыми полетами и решила, что необходимо выполнить еще один беспилотный испытательный полет двух «Союзов».

Что касается экипажей, то после гибели Комарова от подготовки к полету был отстранен Гагарин (ему также запретили летную и парашютную подготовку) по вполне понятной причине. Многие вообще предлагали посадить Гагарина «под колпак», чтобы, не дай бог, с ним что-нибудь не случилось. 23 мая 1967 г. в экипажи были введены новые космонавты на замену выбывшим, и они приняли следующий состав. Первый экипаж — Береговой, Быковский, Хрунов, Елисеев. Второй — Волынов, Николаев, Горбатко, Кубасов. Третий — Шонин, Шаталов, Колодин, Волков. Подготовка этих экипажей началась в июне 1967 г., но приостановилась осенью, так как до января 1968 г. Быковский, Хрунов, Волынов, Николаев, Горбатко и Шонин сдавали последнюю экзаменационную сессию и защищали дипломные работы в академии имени Жуковского.

Еще в мае 1967 г. сразу после гибели Комарова в Госкомиссию поступило заявление Феоктистова с просьбой назначить его командиром «Союза». Его активно поддерживал Мишин и некоторые другие руководители. Каманин же был настроен резко отрицательно в отношении повторного полета Феоктистова (тем более в должности командира корабля), считая его не годным по состоянию здоровья. В июне 1967 г. Феоктистов начал готовиться к полету на базе ЦКБЭМ. В феврале 1968 г. Каманин под нажимом со стороны различных руководителей (МОМ, ВПК) вынужден был отступить и согласиться на подготовку Феоктистова в ЦПК.

В результате с февраля 1968 г. экипажи «Союзов» начали подготовку опять в новых составах. Быковский был переведен на программу облета Луны. Теперь в первом экипаже стали готовиться Береговой, Феоктистов, Волынов, Хрунов и Елисеев; во втором — Шонин, Николаев, Горбатко и Кубасов; в третьем — Шаталов, Филипченко, Колодин и Волков.

Тем временем к апрелю 1968 г. к испытательным полетам были подготовлены два очередных беспилотных «Союза». 14 апреля 1968 г. стартовал активный корабль 7К-ОК(А) №8 («Космос-212»). На следующий день на орбиту был выведен пассивный 7К-ОК(П) №7 ( «Космос-213»). В этот раз сближение и причаливание было выполнено безукоризненно и «Союзы» впервые успешно состыковались в автоматическом режиме.

19 и 20 апреля «Союзы» совершили посадку. Система ориентации работала без замечаний и вход в атмосферу обоих кораблей впервые прошел с использованием системы управления спуском (СУС) с перегрузкой не более 3–4 g (при баллистическом спуске перегрузка достигала 7–8 g и более). Оба СА совершили мягкую посадку. Но и здесь не обошлось без осложнений. На обоих СА были отключены автоматы отстрела стренг парашютов (они требовали доработки). В это время, как назло, в районе посадки свирепствовали сильные ветры, и оба СА протащило несколько километров по степи. Были бы на борту космонавты, они бы могли отстрелить парашюты вручную. В целом полеты кораблей №7 и №8 Госкомиссия признала успешными.

Встал вопрос — что делать дальше? Запускать еще раз беспилотные корабли или перейти к пилотируемым полетам? После катастрофы «Союза-1» большинство руководителей стали осторожничать и перестраховываться. Весь май прошел в обсуждениях дальнейшей программы полетов. Предлагалось разное: ранее утвержденный вариант «1+3» (один космонавт на активном корабле и три на пассивном с переходом двух из них в активный); более осторожные «1+2» (с переходом одного космонавта) и «2+2» (без перехода), а также очень осторожный вариант «0+1» (просто стыковка пилотируемого корабля с беспилотным).

В итоге долгих споров Совет главных конструкторов 29 мая 1968 г. одобрил следующую программу: сначала зачетный полет одного беспилотного корабля, затем полет по программе «0+1» и только после этого полет «1+3». 10 июня 1968 г. Госкомиссия утвердила эту программу.

После гибели Комарова и Гагарина члены Госкомиссии, чтобы больше не искушать судьбу, посчитали нежелательным участие летчиков-космонавтов СССР в первых испытательных полетах «Союзов». А вдруг опять что-нибудь случится? В связи с этим Николаев и Феоктистов были выведены из экипажей, последнего к тому же не пускали в полет военные медики. Каманин предложил готовить к полету «0+1» трех космонавтов (основного и двух дублеров) — Берегового, Волынова и Шаталова, а для полета «1+3» — Волынова, Шонина, Хрунова, Елисеева (основной экипаж) и Шаталова, Филипченко, Горбатко, Кубасова (дублирующий экипаж). Таким образом, в экипажах оказались только нелетавшие космонавты.

22 июля 1968 г. эти экипажи были утверждены решением Военно-промышленной комиссии при Совете министров СССР, и с августа они приступили к подготовке (в июне-июле космонавты были в отпусках).

С 28 августа по 1 сентября 1968 г. без замечаний прошел зачетный полет беспилотного 7К-ОК(П) №9 («Космос-238»). Теперь можно было переходить к пилотируемым полетам.

25 октября 1968 г. в космос стартовал беспилотный «Союз-2» (7К-ОК(П) №11), а 26 октября — «Союз-3» (7К-ОК(А) №10) с космонавтом Г.Т.Береговым. И снова досадная неудача — Береговой не смог состыковать корабли (см. НК №23/24, стр.64-66).

Серьезных замечаний к работе систем кораблей не было, и поэтому сразу началась подготовка к полету по программе «1+3». Чтобы избежать повторного срыва стыковки, Госкомиссия решила назначить в полет самых подготовленных космонавтов, и экипажи были вновь переформированы. В состав основного экипажа вошли Шаталов, Волынов, Хрунов, Елисеев. В дублирующий были назначены Шонин, Филипченко, Горбатко, Кубасов. Их подготовка началась в начале ноября 1968 г. 14 декабря в ЦПК экипажи сдали экзаменационные тренировки, а 23 декабря были утверждены на заседании ВПК. На следующий день космонавты вылетели на Байконур для предстартовой подготовки.

Тринадцатый советский космонавт В.А.Шаталов должен был стартовать 13 января в понедельник. Как потом шутил Владимир Александрович, по законам мистики его старт не мог состояться в этот день. Так и случилось. Всего за 9 минут до команды «Пуск» обнаружился отказ одного из гироскопических приборов на ракете. Старт перенесли на сутки. Шаталов стал первым советским космонавтом, которому пришлось покидать космический корабль из-за отмены старта. В 1963 г. была трехчасовая задержка старта «Востока-5» с Валерием Быковским, но он все это время находился в корабле и улетел в тот же день.

Старт «Союза-4» (7К-ОК(А) №12) был произведен с 31-й площадки 14 января 1969 г., и «Амур» (позывной Шаталова) вышел на орбиту. 15 января навстречу ему на «Союзе-5» (7К-ОК(П) №13) с 1-й площадки стартовали «Байкалы». Их корабль вышел на расчетную орбиту, и космонавты стали готовиться к стыковке. В отличие от предыдущего пилотируемого полета, стыковка планировалась не на первом витке, а через сутки после старта пассивного корабля. Благодаря этому Шаталов, в отличие от Берегового, имел почти двое суток для адаптации. Автоматическое сближение кораблей началось 16 января в 10 час 37 мин по московскому времени (на 34-м витке «Союза-4» и 18-м витке «Союза-5»). На расстоянии 100 метров Шаталов перешел на ручное управление и четко, как на тренажере, выполнил причаливание и стыковку кораблей. Это произошло в 11 час 20 мин. «Связку» в советской печати сразу «окрестили» «первой экспериментальной космической станцией» массой около 13 тонн.

Сразу после стыковки космонавты стали готовиться к переходу. Хрунов и Елисеев в бытовом отсеке облачились в скафандры «Ястреб», а Волынов снимал этот процесс на кинокамеру. Затем он перешел в спускаемый аппарат и задраил люк (Волынов и Шаталов не имели скафандров). Переход осуществлялся на 35-м витке «Союза-4». Первым переходил Евгений Хрунов, а затем Алексей Елисеев. Космонавты мастерски справились с этой задачей, но все же у них были две заминки.

Во-первых, во время выхода из бытового отсека у Хрунова запутался фал и случайно выключился тумблер вентилятора в скафандре. С этим космонавты быстро разобрались, а вот Елисеева ждала более серьезная неудача. Он должен был положить в диван бытового отсека кинокамеру, которой снималось облачение в скафандры и переход Хрунова. Елисеев, положив камеру в диван, но смог закрыть крышку дивана на замки. Вслед за Елисеевым, вышедшим из бытового отсека, вылетела наружу и злополучная камера. Уникальную кинопленку об историческом переходе космонавтов из одного корабля в другой не удалось сохранить. Остались только телекадры низкого качества. Общее время пребывания Хрунова и Елисеева в безвоздушном пространстве составило примерно 1 час.

Корабли летали в состыкованном состоянии 4 час 35 мин, затем расстыковались и космонавты начали готовиться к посадке. 17 января на Землю благополучно вернулся экипаж «Союза-4», приземлившись в сорока километрах северо-западнее Караганды. Полет Шаталова продолжался 2 сут 23 час 20 мин 47 сек, Хрунова и Елисеева — 1 сут 23 час 45 мин 50 сек.

18 января на посадку пошел «Союз-5» с Борисом Волыновым. И вот здесь 13-й корабль в полной мере показал свой «дьявольский» характер. После выдачи тормозного импульса и команды на разделение отсеков, по какой-то непонятной причине, приборно-агрегатный отсек (ПАО) не отделился от спускаемого аппарата. ПАО как прицеп тащился сзади, не позволяя спускаемому аппарату развернуться по-посадочному — днищем вперед к набегающему потоку.

Спуск «Союза-5» был не просто нештатным, а аварийным. Волынов сразу оценил всю сложность и опасность ситуации, в которую он попал, но предпринять ничего не мог. Корабль шел люком вперед. С каждой минутой нарастала перегрузка, и Борис Валентинович все сильнее повисал на привязных ремнях вместо того, чтобы вжиматься в кресло (из-за перевернутости СА перегрузки действовали в обратном направлении). Вскоре в кабине сильно запахло гарью — горела герметичная резиновая прокладка люка (сам люк имел небольшое теплозащитное покрытие). В любой момент резина могла не выдержать, и тогда раскаленные газы, ворвавшись в кабину, сожгли бы все внутри в один миг. Этим мигом могла стать каждая следующая секунда...
18 января 1999 г. в ЦПК имени Ю.А.Гагарина состоялась встреча коллектива Центра с экипажем космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5». Просторная аудитория не могла вместить всех желающих на нее попасть. Ветераны-космонавты на этой встрече вспомнили события 30-летней давности и свою молодость, а их молодые коллеги из рассказа космонавтов почерпнули для себя много познавательного, нового, а порой и весьма неожиданного. — Б.Е.

То, что пережил Волынов, знает только он сам. Он остался жив лишь чудом, да еще благодаря конструкторам, создавшим мощный и крепкий титановый шпангоут, на котором крепился люк и который выдержал натиск плазмы до тех пор, пока ПАО не оторвался от СА. После этого корабль повернулся днищем вперед и пошел по баллистической траектории (максимальная перегрузка составила 9 g). Хотя СА вращался, парашютная система сработала отлично, и «Союз-5» приземлился в двухстах километрах юго-западнее Кустаная. Полет Бориса Волынова длился 3 суток 54 мин 15 сек.

Казалось, все волнения и тревоги были позади, но уже на Земле космонавтов поджидало неприятное происшествие, свидетелями которого они стали. Это случилось 22 января, когда Москва торжественно встречала новых героев космоса. На въезде в Боровицкие ворота Кремля почетный кортеж автомашин был обстрелян человеком, который готовил покушение на Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. Пропустив головную машину, в которой ехали Шаталов, Волынов, Елисеев и Хрунов, он стал стрелять в следующую за ней, полагая, что, как обычно, именно во второй машине находится Брежнев. Он не знал, что машина с членами правительства еще во время движения с аэродрома к Москве обогнала кортеж и гораздо раньше въехала в Кремль.

Второй машиной в кортеже оказалась та, в которой ехали Береговой, Леонов и Николаев с Терешковой. Их-то и обстрелял террорист. Он вел огонь сразу из двух пистолетов и успел выстрелить восемь раз, прежде чем его скрутили сотрудники КГБ и милиции. К счастью, никто из космонавтов не пострадал. Был смертельно ранен водитель машины. Террористом оказался молодой офицер из Ленинграда. Он был признан психически больным, просидел в «спецтюрьме» почти 20 лет и был отпущен как не представляющий угрозы для общества.

Торжественное заседание в Кремле прошло так, как будто ничего не произошло.

Итак, программа «стыковка и переход» была осуществлена. Для этого понадобилось 13 кораблей вместо четырех запланированных. Первый этап программы «Союз» завершился и стал принадлежать истории.

Источники:

1. Интервью В.А.Шаталова и Б.В.Волынова.

2. Космические дневники генерала Н.П.Каманина (1966-1969 гг.).

3. Б.Е.Черток. «Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны». — М.: Машиностроение, 1997.

4. М.Ф.Ребров. «Космические катастрофы». — М.: ЭксПринт НВ, 1996.

5. А.С.Елисеев. «Жизнь — капля в море». — М.: Издательский дом «Авиация и космонавтика», 1998.

Первый пуск

«Носителя-1»

А.Борисов. «Новости космонавтики»

Фото РКК «Энергия»

30 лет назад, 21 февраля 1969 г. состоялся первый пуск сверхтяжелой ракеты-носителя Н-1 ракетно-космического комплекса Н-1 — Л-3С.

Трагическая судьба первой советской сверхтяжелой ракеты Н-1, о существовании которой общественность узнала только десять лет назад, до сих пор волнует как специалистов, так и любителей истории техники. Сегодня мы не собираемся оценивать ее достоинства и недостатки и обсуждать вопросы технической политики, сопровождавшие ее с момента рождения проекта до самого закрытия. Расскажем только о некоторых моментах, тенью скользнувших по границе воспоминаний очевидцев и комментаторов тех далеких событий.

9 февраля 1969 г. Госкомиссия под председательством Министра общего машиностроения С.А.Афанасьева принимает решение о первом пуске новой ракеты-носителя Н-1, разработанной для полета на Луну в соответствии с Постановлением Правительства от 3 августа 1964 г. На заседании Комиссии присутствовали министр авиапрома П.В.Деменьев, министр радиопрома В.Д.Калмыков и некоторые другие «высокие лица».

К моменту начала летно-конструкторских испытаний Н-1 были проведены стендовые огневые испытания всех двигателей, а также двигательных установок второй (блок «Б») и третьей (блок «В») ступеней ракеты и полный объем электрических испытаний бортовых систем носителя. Система управления (СУ) при стендовых испытаниях блоков и при работе с макетным изделием участвовала не в полном объеме. Поэтому перед первым полетом был предусмотрен цикл испытаний ракеты на стартовой позиции с проверкой и отработкой режимов предстартовой подготовки СУ при взаимодействии со стартовым комплексом и службами полигона с имитацией управления полетом.

На макетном образце ракеты было отработано ее сопряжение с наземным установочным, заправочным и стартовым оборудованием. К сожалению, из-за господствовавшей в первой половине 1960-х гг. доктрины о проверке систем в полете и из-за отсутствия необходимых средств не был создан стенд и не проводились огневые испытания первой ступени (блок «А») в целом, а именно она и оказалась самым трудным орешком в отработке ракеты Н-1. Возникли и другие трудности.

Корабль 7К-Л1А (изделие 11Ф92) в сборочном цехе

На прочностных испытаниях разрушился главный шпангоут блока «А» (кольцо диаметром 14 м), изготовленный из нового алюминиевого сплава, оказавшегося не только более хрупким, но и чувствительным к острым углам и кромкам конструкции. Обнаружились также трещины под заклепками на деталях, полученных с использованием метода ударной клепки. Пришлось заменить весь крепеж из стали новой марки. Из-за неготовности БЦВМ была применена аналоговая система управления ракеты-носителя.

Головной блок лунного комплекса для первого пуска выполнили в упрощенном варианте. Вместо лунного орбитального корабля (изделие 11Ф93) и лунного корабля (изделие 11Ф94) был применен беспилотный корабль 7К-Л1А (изделие 11Ф92), разработанный на базе корабля для облета Луны 7К-Л1 (изделие 11Ф91) комплекса УР-500К — 7К-Л1 и оснащенный специальным блоком двигателей ориентации комплекса. Ракетно-космический комплекс в этом варианте получил обозначение Н-1 — Л-3С и включал в себя ракету Н-1 (изделие 11А52 №3Л), оснащенную 30 двигателями НК-15 на блоке «А», 8 двигателями НК-15В (пока без высотных сопел) на блоке «Б» и 4 двигателями НК-19 на блоке «В», а также головной блок лунного комплекса.

Масса заправленного ракетно-космического комплекса достигала 2762 т, при стартовой массе приблизительно 2756 т. За 597 сек ракета-носитель должна была вывести на орбиту ИСЗ высотой 304х287 км и наклонением 50°40’ полезный груз, равный 70.56 т. В состав ПГ входил беспилотный корабль 7К-Л1А массой 6900 кг, переходной отсек и штатные разгонные блоки «Г» и «Д». В состав головного блока РН лунного комплекса, помимо полезного груза, входил сбрасываемый головной обтекатель с ДУ системы аварийного спасения.

Планировалось выполнить старт с околоземной орбиты и полет к Луне продолжительностью 3.5 сут., выход на окололунную орбиту, двухсуточный полет на ней, разгон и возвращение к Земле (3.5 сут.). Коррекции траектории полета, выход на окололунную орбиту и старт с нее предполагалось выполнить за счет трех включений блока «Д».

Первоначально пуск был намечен на 18 февраля. Потом дата пуска была перенесена на 20 февраля, а из-за низкой облачности — на 21 февраля. Вывоз ракетно-космического комплекса на стартовую позицию состоялся в торжественной обстановке. Это было событие! И вот здесь были допущены две «стратегические ошибки»: ведущий конструктор по изделию А.С.Кашо и представитель завода «Прогресс», мастер сборочного участка блока «А», подражая морской традиции, перед началом движения установщика с ракетой на старт разбили бутылку шампанского… но не о шпангоут ракеты, а об установщик! (Кстати, при спуске корабля на флоте эту бутылку должна разбить женщина.) Установщик благополучно выжил, и после доработок еще поработал с комплексом «Энергия-Буран», а вот ракете Н-1 выпала далеко не счастливая судьба. Однако вернемся к старту 21 февраля.

Ракетно-космический комплекс Н-1 — Л-3С
ХарактеристикиВеличина
Стартовая масса РКС, т2756
Массы полезного груза:

— на орбите ИСЗ, т

— на траектории полета к Луне, т

— на траектории возвращения к Земле, т


70.56
19.95
7.80
Масса головного обтекателя, т21.00
Температура заправки компонентов топлива, °С

— окислителя (жидкий кислород)

— горючего (керосин)


-191°
-15°
Двигательная установка блока «А» (30хНК-15)

— тяга на земле, тс

— тяга в вакууме, тс

— удельный импульс на земле, с

— удельный импульс в вакууме, с

— время работы, с


4590
5115
297
330
113
Двигательная установка блока «Б» (8хНК-15В)

— тяга в вакууме, тс

— удельный импульс в вакууме, с

— время работы, с


1364
330
108
Двигательная установка блока «В» (4хНК-19)

— тяга в вакууме, тс

— удельный импульс в вакууме, с

— время работы, с


163.2
350
375
Двигательная установка блока «Г» (1хНК-19)

— тяга в вакууме, тс

— удельный импульс в вакууме, с

— время работы, с


40.8
350
365
Двигательная установка блока «Д» (11Д58)

— тяга в вакууме, тс

— удельный импульс в вакууме, с


8.5
349
Геометрические характеристики комплекса Н-1 — Л3С

— длина максимальная, м

— длина ракеты без головного блока, м

— диаметр максимальный, м


105.286
60.28
16.875
Геометрические характеристики блока «А»

— длина, м

— максимальный диаметр, м


30.09
16.875
Геометрические характеристики блока «Б»

— длина, м

— максимальный диаметр, м


20.461
10.3
Геометрические характеристики блока «В»

— длина, м

— максимальный диаметр, м


11.51
7.6
Длина космической головной части43.225

Места у перископа в бункере заняли: начальник 6-го управления полигона полковник Е.Г.Моисеев, заместитель начальника полигона А.С.Кириллов и заместитель главного конструктора Б.А.Дорофеев. Здесь же находились министр С.А.Афанасьев и технический руководитель работ главный конструктор ЦКБЭМ В.П.Мишин. Проходят команды: «Ключ на старт! Пуск! Продувка! Зажигание!». Кнопка «Пуск» была нажата в 12 час 17 мин 55 сек. Далее последовали команды «Запуск ТНА! Выключение продувки. Предварительная! Главная! Подъем! Московское время 12 час 18 мин 06 сек!».

Первые секунды полета. Телеметрия зафиксировала выключение двух двигателей (№ 12 и № 24) из тридцати. На 69-й секунде факел за носителем исчез, т.е. прошло выключение всех двигателей блока «А». Через 183 сек после пуска ракета упала в 52 км от места старта.

По воспоминаниям одного из ведущих проектантов Н-1 Р.Д.Долгопятова, «ракета не взорвалась, не рассыпалась в воздухе. Она просто упала в степи и сгорела чуть не дотла…».

Схема ракетно-космического комплекса Н-1 — Л-3С (ракета 11А52 №3Л)

Сначала возникло предположение, что в выключении всех двигателей виноваты турбогенераторы системы электропитания. Однако все оказалось не так. На ракете впервые была применена система контроля работы двигателей (КОРД), выключающая неисправные двигатели до их разрушения, которая контролировала давление в камерах сгорания, уровень пульсаций в газогенераторах ТНА, обороты ТНА и температуру в газогенераторах. Как свидетельствует заместитель главного конструктора Б.Е.Черток, основной разработчик системы управления и председатель комиссии по анализу работы системы КОРД, после прохождения команды «Главная» система КОРД сразу выдала ложную команду на выключение двигателя №12 якобы из-за резкого возрастания оборотов ТНА этого двигателя. Причиной этого была сформировавшаяся помеха в цепях БКС системы КОРД, проложенных в зоне этого двигателя в момент подрыва пиропатронов, открывающих клапаны подачи компонентов топлива в двигатели. По логике работы системы КОРД прошло отключение и противоположного двигателя (№24). Ракета могла лететь даже при четырех отключенных двигателях.

Однако из-за повышенных вибраций на 6-й секунде произошел обрыв трубки к датчику замера давления газа после турбины ТНА двигателя №2, а на 25-й секунде оборвалась трубка забора давления горючего перед газогенератором. Горячий газ смешался с керосином, и на 55-й секунде возник пожар в блоке «А». Прогорела изоляция силовых кабелей электропитания, которые были проложены в одном жгуте с кабелями системы КОРД. Высокая частота (приблизительно 1000 Гц) в цепи электропитания прошла на входы в приборы системы КОРД, что было воспринято ею как недопустимые пульсации в газогенераторах ТНА двигателей. В итоге прошло выключение оставшихся 28 двигателей. Далее полет продолжался по инерции.

Авария не была воспринята разработчиками как трагедия — просто начало испытаний. На следующей ракете ввели теплоизоляцию БКС в зоне двигателей, кабельные жгуты разнесли, в системе КОРД ввели схемную защиту по цепям электропитания, канал замера пульсации сделали лишь телеметрическим. Было принято решение после доработок готовить вторую ракету Н-1 (11А52 №5Л) к пуску в июне-июле 1969 г.

Как известно, было проведено еще три пуска ракеты Н-1 (3 июля 1969 г., 27 июня 1971 г. и 23 ноября 1972 г.), причем последний пуск чуть-чуть не дотянул до нормального (всего 7 сек по блоку «А»). А дальше пошла серия существенно более надежных многоразовых двигателей: НК-33, НК-43, НК-39. Однако участь ракеты уже была решена…

к началу

назад