Лунный модуль стремительно шел вниз. Чувства, которые испытывали пилоты, описал впоследствии Алан Бин: «Я думал, когда вернусь (и если вернусь), буду жить только так, как хочу –жизнь коротка!.. Все-таки мы сильно рисковали, уходя к Луне». Большинство садившихся на Селену так или иначе проговаривались, что вид за окном лунного модуля «несколько пугал»...

В августе, когда целью второй экспедици стал «Сервейор-3», точку посадки выбрали в 150 м к северу и в 300 м к востоку от него. За четыре дня до старта Конрад попросил, чтобы его наводили непосредственно на АМС. Перед сходом с орбиты выяснилось, что «Интрепид» идет на 8 км правее, чем нужно, и во время торможения навигационная система слегка «тянула» LM влево. На второй минуте торможения капком Джерри Карр передал поправку по дальности на 1280 м, и Бин ввел ее в компьютер.

В T+110:29:10 на высоте 2100 м программу торможения P63 сменила программа захода на посадку P64. «Неустрашимый» развернулся стойками вниз, окнами вперед – и астронавты впились взглядами в надвигающуюся поверхность Луны. Где там главный ориентир – группа кратеров под смешным названием «Снеговик»? И буквально через несколько секунд Конрад закричал во весь голос: «Ага, вот он, вот он! Сукин сын! Прямо посередине дороги». – «Потрясающе! 42 градуса, Пит!» – «Э, да он целится прямо в середину кратера!» И еще несколько секунд Пит и Ал обменивались восхищенными репликами.

Конрад решил уйти немного вперед, за кратер Сервейора, и коротким движением ручки сместил точку прицеливания. На высоте около 200 м он перешел на ручное управление. Компьютер выполнял посадочную программу Р66 – уравновешивал тягой двигателя ПС вес лунного модуля и стабилизировал его, оставляя боковые маневры командиру.

LM имел топлива на 144 секунды маневров. За 20 секунд до того, как оно кончится, в шлемофонах зазвучит «зумм» (пилоты назвали этот сигнал «Бинго!»). Или садись немедленно, или жми полный газ; тогда двигатель ПС за 6 секунд подбросит тебя на такую высоту, что уже в падении можно успеть расстыковать ступени и запустить взлетный двигатель. Армстронг подошел к сигналу «Бинго!» очень близко, но ни он, ни Конрад не имели ни малейшего желания проверять, правильно ли инженеры рассчитали режим аварийного взлета.

Наклоняя «Интрепид» словно машину на вираже, Конрад обошел кратер Сервейора по северному краю, притормозил и стал спускаться – вслепую, потому что уже на высоте 40 метров двигатель поднял плотную пелену темной пыли. Бин зачитывал высоту и скорость: «15 метров, снижаемся. Смотри за пылью... 11, 10, вниз 0.6. Пит, у тебя много горючего...»

Карр: «30 секунд».

Бин (T+110:32:35): «Сигнал контакта!»

Карр: «Принято, контакт».

Увидев синюю лампочку, означающую касание грунта щупом, Конрад инстинктивно выключил двигатель, и «Интрепид» осел с высоты полутора-двух метров.

Наблюдая на экране ЦУПа снижение «Неустрашимого» в черный туман, шеф астронавтов Дик Слейтон не выдержал: «Посадка на Луну – работа не для новичков». И когда к Питу вернулась его обычная манера речи, он заговорил о том же: «Да, ребята... Вот что я скажу. Наше место куда более пыльное, чем у Нейла. Хорошо, что у нас был тренажер, потому что это была посадка по приборам».

«Интрепид» сел между Головой* и «туловищем» «Снеговика». От него до станции по прямой было всего 163 метра. Но пилоты этого еще не знали - они замерли в затихшем модуле…

* Иногда это название пишут по-английски: Хед, хотя Голова Снеговика – название смысловое и должно переводиться. Телом Снеговика является кратер Сервейора.

ЦУП настоятельно рекомендовал астронавтам осмотреться перед сходом в кратер и при необходимости использовать страховочный трос. «Да не волнуйтесь, Хьюстон! – успокаивал всех Конрад. – Я от него в 60 метрах, на том же уровне. Грунт твердый, я могу без проблем выйти назад по следам». – «Только не подходите к нему снизу, – настаивал Гибсон, – заходите с одного бока или с другого. Или с севера, или с юга». При прилунении станция подпрыгнула и немного сползла вниз по склону. Не хватало еще, чтобы она опрокинулась на астронавта.

Конрад и Бин с ходу спустились по 10-градусному склону с южного вала и шли по плоскому и твердому дну. «Знаете, а я бы смог посадить LM на дно этого кратера, – заметил Конрад. – Хотя я и боялся бы до смерти...»

Даже издалека вид станции озадачил астронавтов. «А вы знаете, она коричневая, – удивленно произнес Бин. Они работали с макетом аппарата и помнили, что он должен быть белым. – Какого цвета она была, Хьюстон, когда улетела – белого?» Гибсону потребовалась минута, чтобы найти человека, готового поклясться, что «Сервейор» первоначально был белый. Почему же он стал коричневым, когда все кругом серое? Оказалось, что в тонком слое лунная пыль – коричневая. И счищалась она довольно трудно. Вблизи Бин заметил, что даже зеркало телекамеры казалось слегка коричневым.

Они тщательно сфотографировали «Сервейор-3» со всех сторон и в деталях, сняли траншею, которую он выкопал своим совком. На Земле любая вертикальная стенка за два с половиной года разрушилась бы – но не здесь...

У них было одно тайное дело, время которого пришло. Перед «раздеванием» «Сервейора-3» Конрад и Бин хотели сделать свой коллективный автопортрет.

«У нас была идея тайно провезти на Луну таймер автоспуска, – вспоминал Конрад. – Эту идею я и Ал собирались воплотить у «Сервейора». Мы установили бы камеру на штативе и приняли бы наилучшие позы... Служба по связям с общественностью напечатала бы этот снимок раньше любого другого. Эта «картинка» обошла бы весь мир, а потом кто-нибудь спросил бы: так, а кто же это снимал?»

И Конрад купил таймер на 30 секунд, и пронес его на борт, и взял с собой в LM, и не забыл перед выходом положить его в сумку для инструментов. И вот перед «Сервейором» Ал отчаянно рылся в пропыленной сумке – и не мог найти таймера! Отдал сумку Питу – и тот тоже найти не смог...

Алан Бин. Вот так БЫ это выглядело

Они сфотографировались поодиночке и начали «курочить» бедный «Сервейор». Астронавтам категорически запрещалось касаться узлов, относящихся к двигателю и системе питания АМС; кроме того, они могли снять только то, что было выше их пояса, потому что в скафандрах нельзя было нагнуться. А выше были: телекамера, электронный блок управления, антенна, ударное устройство на штоке и ковш. Последний до самого момента встречи в списке демонтажа не значился, так как специалисты не были уверены, был ли он поднят в момент потери связи с АМС.

Демонтаж начался с проблемы: «Сервейор-3» оказался не только «перекрашенным», но и «подмененным» – не таким, на каком тренировались в Хьюстоне. Кабели и трубы лежали совсем по-другому. А не имея телевизионной «картинки», ЦУП помочь не мог.

Стали распутывать кабель телекамеры, гадать – где отрезать? Отрезали, показалось – не то, отрезали еще. Долго искали подходящую полированную алюминиевую трубку: «Все какие-то толстые». Большим резаком Конрад отделил саму камеру, перекусив пять креплений и участок окрашенной трубки. А ковш Пит просто отломил, качая и вращая вилку шарнира.

Электронный блок управления – ну, тут ничего не выцарапаешь... Не удалось взять и образец стекла, оно рассыпалось в прах. Зато набрали «шелуху» – пылевой налет и хлопья краски. И больше – ничего! Все остальное только отсняли и устно описали специалистам. Добычу сложили в герметичный мешок и привесили к ранцу Конрада, да еще прихватили несколько камушков, которые после посадки заснял «Сервейор».

В 100 метрах от стоянки «Сервейора» на склоне кратера был маленький свежий кратер «второго порядка» по имени Блок. Метеорит – видимо, размером с баскетбольный мяч, – пробил слой пыли до скального основания, и вокруг торчали острые камни до метра в поперечнике. Пит и Ал взяли скальные образцы, оглянулись на «Сервейор-3», сняли две панорамы и – бегом к «Неустрашимому», чтобы не сломать график. Последний керн (№2013) заколачивали у посадочной стойки. Убрали ловушку солнечного ветра (лист фольги стал жестким, еле сворачивался и не влезал в футляр, в результате – Ал обжал сверток руками и впихнул силой).

И вот здесь, перед LM, упаковывая образцы, Конрад вытряхнул сумку с инструментом – и злосчастный таймер из нее выпал. Тут-то и надо было ставить камеру и сниматься на фоне модуля, но Пит был зол и знал, что времени нет. «Я бросил его вверх, – рассказал он много лет спустя. – На Луне все летит гораздо дальше, чем на Земле, так что он «просвистел» куда-то далеко... Через два миллиона лет археологи и историки, которые будут исследовать первые участки прилунений, найдут эту вещь и не смогут понять, что это за штука…»

Эксперимент Маркуса Лэнгсета явно не задался, превысил лимит отведенного на него времени, и по-хорошему его следовало бы прекратить. Но руководители полета специально сократили программу второй поездки к Хэдли-Дельта, чтобы его завершить! Скотт чувствовал: добром это не кончится... Но он был «лунным солдатом», и приказ есть приказ: «О’кей, Джо. Этот план кажется нам разумным».

...

Скотт настроился добурить вторую скважину, установить датчик и на этом закончить, но Аллен вдруг проговорился, что потребуются контейнеры для глубокой колонки грунта. Дейв был в шоке: «Это первый раз, когда кто-то об этом сказал!» Для того, чтобы взять трехметровую колонку, нужно было пробурить третью скважину – а Скотт считал, что это будет только завтра!

Расчетное время исполнения «трехметровки» – 30 минут. Так вот зачем их так настойчиво гнали с горы! Скотт не стал спорить, надеясь, что повезет. Не повезло...

Джим копался в грунте, а Дейв взялся за бур. Не идет! Бур «завяз» в материале, пришлось дергать «перфоратор» вверх-вниз. Но одно дело на Земле (с хорошей опорой, в удобной позе и спецодежде), а на Луне? В какой-то момент нижняя секция бура оторвалась, а вторая прошла мимо неё и вкось. Скважина оказалась на полметра мельче, чем они думали...

Разбив пальцы в кровь, Скотт смог полностью загнать в грунт трехметровую трубуколонку, но вынуть ее сил уже не было. Ирвин видел, как мучается Дейв, как каждую минуту трясёт руками от боли, но его так загрузили параллельными заданиями по исследованию механики грунтов, что он не мог помочь командиру.

Аллен распорядился отложить извлечение колонки на третий выход. Астронавты были предельно раздосадованы: неужели из-за этого чертова бура придется сократить и третью поездку?!

Наскоро установили флаг, сфотографировались у него и взобрались в модуль. Дейв снял перчатки, и Джим увидел пальцы его рук, сплошь синие, с кровоподтеками под ногтями… ...

Едва Скотт и Ирвин проснулись, как Аллен «обрадовал» их: все научные задачи полета уже выполнены, только вот колонку надо вытащить. Третий выход будет всего на 4–5 часов, заезд к Северному комплексу, скорее всего, не состоится. Скотт возразил, ЦУП отступил: «Ну, посмотрим, как получится по времени…»

Было такое впечатление, что на Земле включился «синдром 2-го дня» – «достигнутого достаточно!». И еще раз доверять лунному роверу жизни уставших астронавтов уже не хотели...

Солнце поднялось до 45°, и его жар чувствовался сквозь скафандры. Дэвид Скотт – в отряде у него была кличка «Американский лось» из-за удивительной выносливости и стальной выдержки в разборках с начальством – и Джеймс Ирвин, человек физически крепкий и упорный, выдирали застрявший бур вдвоем 10 минут! На «раз! два! три!!!» удавалось продвинуться на один-два сантиметра. Ирвин предложил упираться в ручки плечами (снабдить их домкратом Земля не подумала), и это помогло.

Выдернутую трехметровую трубу с колонкой грунта внутри требовалось еще разобрать, чтобы всунуть в LM, но тиски для ее разборки оказались собраны «наоборот» – вместо того, чтобы зажимать деталь, они расходились. Терпение Скотта кончалось: «Сколько часов вы хотите потратить на этот бур, Джо?» – спросил он с горькой усмешкой.

На помощь пришла инженерная смекалка: на ровере были тиски для разборки ручных «трубок-кернов» – слабенькие, но справились! За 11 минут сумели разобрать две секции трубы из шести. Итог – вывихнутая рука Ирвина и поврежденное плечо Скотта.