Виктор сказал правду: я люблю! Встретил ее сегодня, и так неожиданно, что растерялся. Проклятие! Откуда у меня эта стеснительность? Снова я не мог поговорить с нею, только успел поклониться. Заметил вывеску на доме, куда она вошла: «Радиолокация неба». Должно быть, девушка там работает. Неужели я трус? Говорят, в любви нужно быть тоже бойцом. Я не ошибся в тот день — она очень красивая! Какая гордая походка! Девушка на этот раз была в черном шелковом платье, в лакированных туфлях. Я видел ее улыбку. Нет, она не была гордой, насмешливой. Это была улыбка друга, который искренне рад встрече. Но так ли это? Может, я ошибся. Обидно за себя. И в самом деле, я такой нерешительный, неповоротливый. Можно было сказать слово, остановить ее. Не повернулся язык.

Может, это смешно? Я полюбил ее с первого взгляда — ее лицо, голос, фигуру, даже ее девичью неприступность. Чувствую: она не просто встречная, она моя спутница. Я постараюсь обратить на себя внимание, заслужить доверие, дружбу, добиться права на первое свидание. Если для этого нужен будет подвиг — совершу его, если понадобится большее — и тогда не остановлюсь.

23 мая.

Поздно вечером возвратился Виктор, злой, встревоженный. Я спросил: «Что с тобой?» Ничего не ответив, не раздеваясь, он лег в костюме на постель, зарылся головой в подушку. Я долго стоял у его кровати, стараясь понять, что случилось с приятелем. Заболел? Не похоже. Скорее всего виною тут любовь. Это меня удивило. Он же так легко и просто относится к -девчатам, «слабому полу», как он говорит.

24 мая.

Виктор проснулся раньше меня, что очень редко случалось. Я посмотрел на него. Ничего особенного не заметил, только глаза — круглые, голубые, — казалось, потеряли блеск. Видимо, всю ночь не спал. Выдержит ли Виктор сегодня тренировку? Уже дважды его не допускали в центрифугу. Если сорвется и сегодня, он не пройдет комиссии. Так ему и нужно! Космонавт — это прежде всего человек воли, выдержки.

Я умылся и, возвратясь в комнату, спросил: «Виктор, ты на себя не похож. Что с тобой случилось, чего ты раскис?»

Он махнул рукой и с отчаянием сказал: «Знаешь, приехала Наташа». — «Так чего же ты повесил нос радоваться нужно!» — говорю ему.

Он подошел ко мне, схватил за плечи и зло спросил: «Признайся, ты приворожил Наташу?» Я удивленно уставился на него. Одурел парень? О чем он говорит?

Виктор объяснил: «Я встретил ее вчера. Она не захотела со мной разговаривать, притворилась, что не узнала. Она же меня спасла от смерти. Я ее полюбил, у нас такая была переписка...»

Я встревожился. Неужели Викторова Наташа и моя незнакомка — одна и та же девушка? Не может быть! Я не хотел верить этому. А Виктору сказал: «Ты глупости говоришь, приятель. Подумай сам, могла ли девушка, встретив случайно даже красивого парня, сразу же отдать свои чувства ему, забыть того, с кем дружила».

Он подумал, согласился со мной и как будто немного успокоился. Когда мы пошли в столовую, он все время расспрашивал у меня о той девушке, которую я встретил у озера во время грозы, интересовался ее ростом, цветом волос, одеждой. Я, признаться, умышленно говорил не то. Думал: кто знает, может, это и в самом деле была Наташа, пусть человек успокоится, перестанет волноваться.

Скоро мы отправимся в космос. Нехоженные, неизведанные дороги, метеориты, космические лучи... Немного страшновато. И хочется, чтобы отправление нашего корабля затянулось. Очень уж интересные события разворачиваются на Земле!

27 мая.

Сегодня суббота. День прошел незаметно. Мы тренировались в надевании и сбрасывании космического костюма. Возвратясь с тренировочной станции, начали готовиться к вечеру. Решили пойти на танцевальную веранду нашего парка. Мне нужно было зайти в парикмахерскую. Возвратился, вижу: . наша комната на замке. Где же Виктор? Было еще только семь часов вечера. Соседи сказали, что за Виктором зашли какие-то парни и они вместе куда-то отправились. Виктор передал, чтобы я не ждал его и шел в парк.

Что было делать? Пошел. Смех, песни, музыка. Над головой зеленая крыша — деревья сплелись ветвями. Невольно подошел к танцевальной веранде. Здесь было много молодежи. Протиснулся сквозь стену шелковых платьев, бостоновых костюмов. Кружились пары. Оркестр играл краковяк. Когда танец окончился, мимо меня прошли две девушки. Одна из них была моя незнакомка.

Сердце мое дрогнуло — она здесь! Я могу ее видеть, любоваться ею. Уже одно присутствие этой девушки наполнило меня радостью. Я смотрел на нее, но она, видно, меня не замечала.

Не скрою, я хотел хоть немного нравиться этой девушке. Я искал с нею встречи, старался обратить на себя внимание. Неужели я не стою ее? В этот вечер надеялся осуществить свое намерение — познакомиться с нею.

Мне дорого стоило заставить себя близко подойти к девушке. Она разговаривала с подругой, тихо смеялась. Подойти, заговорить? Нет, нет! Это будет похоже на нахальство.

Оркестр заиграл «Амурские волны». Этот старинный вальс всегда вызывал у меня сложное чувство какой-то светлой грусти и радостного порыва. Не знаю, как это подучилось, но я вдруг подошел к незнакомке и довольно непринужденно пригласил ее на танец.

— А я вас едва узнала, — сказала девушка, доверчиво положив руку мне на плечо.

Мы закружились в танце. Нет, это был не сон. Я чувствовал ее близость, дыхание, взгляды наши часто встречались.

Я не знаю, догадывалась ли девушка о моих чувствах, но если и не догадывалась, она могла в это время слышать, как сильно, взволнованно бьется мое сердце.

Я спросил:

— Вы помните тот день, когда вы сидели у озера и нас застала врасплох гроза?

— Конечно, помню, — ответила она.

— Вы смелая... — проговорил я, но окончить начатой мысли не мог и вдруг замолчал.

— Откуда вы знаете?

— Одна в лесу, гроза — и вам не страшно!

— Ну, это еще не доказательство... — возразила она.

Неожиданно звуки оркестра оборвались: танец окончен. Я укоризненно посмотрел на музыкантов. Какие недогадливые люди! Прервали танец как раз тогда, когда мы разговорились.

Я проводил девушку к ее подружке и отошел в сторону. Мне было жарко. Достал платочек, помахал перед лицом. Вдруг как из-под земли вырос Виктор. Он смотрел на меня зло, вызывающе.

— Олег, — начал он, и я заметил, что Виктор едва сдерживает злость. — Я хочу знать, на каком основании ты отбиваешь у друга девушку?

Я пожал плечами, спросил:

— Какую?

— Ты танцевал с Наташей! Я запрещаю подходить к ней? Слышишь?

— Виктор, чего ты кричишь? Я же не знал, что это твоя девушка.

От Виктора попахивало вином. Я боялся, что он начнет скандалить, и, взяв его под руку, отвел в сторону.

— Ты мне зубы не заговаривай, -не мог успокоиться Виктор. — Тебе придется рассчитываться за подлость. Так не поступают честные люди...

— Я поступил подло? Виктор, о чем ты говоришь! Мы с ней встретились случайно, я не знаю даже ее имени.

— Предупреждаю, не приставай к ней. Если я встречу вас вместе — не сносить тебе головы?

— Виктор, хватит! А носить мне голову или нет, не от тебя зависит. Ты очень много берешь на себя,не на шутку разозлился я.

Он сердито фыркнул, отошел в тень.

До чего же неприятная история! Я задумался: как мне быть? Конечно, если Наташа — подруга Виктора, о близком знакомстве с ней не может быть и речи.

На душе у меня было неприятно и горько, глаза искали в толпе Наташу. Где она? Ах, вон, и возле нее Виктор: он раскланивается, приглашает танцевать. И что такое — Наташа отказывает ему?

Нет, брат, что ни говори, не я виноват в капризах твоей бывшей возлюбленной. Ты, верно, сам хорош, насолил, а теперь прощения просишь. И правильно Наташа делает — не прощает! Что же между ними будет дальше? Я видел, как Виктор схватил Наташу за руку, грубо потянул к ограде площадки. Она стукнула его кулаком по руке, возмущенно заговорила. Что-то подталкивало меня: подойти к ним, защитить девушку! Но я сдержался.

«Они дружили, — рассуждал я, — и пусть разбираются сами...» Я пошел прочь с танцевальной площадки. Долго один блуждал по аллеям парка и возвратился домой только в полночь.

28 мая.

Виктор сердится, не разговаривает со мной. Чудак! Я желаю ему всего самого лучшего. О Наташе — ни слова. Мне о ней тоже хочется забыть, но это, кажется, выше моих сил. Она пробудила в моей душе какое-то неведомое мне до сих пор чувство. Я даже сержусь на себя. Неужели я такой безвольный? Имею ли я право на ее внимание? К тому же, я дал слово Виктору, что не буду мешать ему...

Но, даже хорошо понимая это, я несколько раз ловил себя на том, что думаю о Наташе. Больше того, среди прохожих я невольно ищу ее знакомую фигуру...

Я остро ощущаю ее отсутствие. Мне хочется куда-то идти, чего-то искать, бороться и побеждать. А события разворачиваются очень интересные.

Сегодня в Институте межпланетных сообщений на лекции «Материальная часть ракет» нам сообщили, что мы в своей ракете будем иметь дополнительный двигатель, работающий на фотонной энергии. ,Мы бесконечно обрадовались. Ура! Слова Денисова и Рендола. осуществляются.

Я не только штурман, мне нужно овладевать профессиями радиста, картографа, метеоролога, кроме того — кинооператора. Виктор — второй штурман корабля, к тому же он должен будет вести физические и химические опыты, собирать минералогические и петрографические коллекции на Луне.

Состава экипажа мы еще не знаем. Теперь от нас требуют одного — учебы, тренировок, знаний.

Сегодня мы не занимались. Утром вся школа отправилась на ракетодром. В центре поля увидели огромную металлическую башню, в середине которой стояла хвостом вниз ракета. Возле башни ходили люди, сновали автомашины, тягачи. Нам сообщили: это автоматическая ракета «Алмаз». Она направится сегодня к Луне, станет ее искусственным спутником.

Сотни аппаратов и приспособлений, установленных на ракете, дадут возможность лучше изучить Луну, выбрать надежную площадку для посадки пассажирского космического корабля. Как это верно, умно! Мы не имеем права рисковать жизнью человека. Каждый шаг в неизведанное должен быть продуман, надежен. Ракета «Алмаз» проложит окончательную трассу к Луне, произведет последнюю разведку.

Приближалось время старта. Огромная башня разделилась на две части, далеко раздвинувшиеся в стороны. На поле, на сером бетонном постаменте, застыла ракета. У нее тонкое изящное тело, она похожа на огромное сказочное копье.

Над ракетодромом взлетела зеленая сигнальная ракета, и мы один за другим вошли в бетонные укрытия. Теперь мы наблюдали за ракетодромом через толстое кварцевое стекло и специальные подзорные трубы.

И вот — что это: обвал, землетрясение? — бетонный дот пошатнулся, как будто попал в огромную упругую волну. Заныло в висках. Гул, громовой, раскатистый, заполнил пространство. Мелькнули и тотчас исчезли в клубах дыма снопы багряного бешеного пламени. Мы обернулись к радиолокатору. На мягком беловатом экране его стремительно неслась ввысь черная стрела.

В добрый час! Теперь можно готовить настоящий штурм безбрежного шестого океана и его цитадели Луны. Мы— капитаны космических крейсеров — по следам Юрия Гагарина поведем их вперед. Звезды будут нашими маяками, сердца — заветным компасом.

Ракета «Алмаз» трехступенчатая. Первые две ступени отпали в первые минуты полета. Мы видим, как они опускаются на землю на парашютах. Теперь в ракете работает атомный реактор. Скорость полета увеличивается. Три... четыре... пять километров в секунду. А вот и проектная — 11,2 километра!

Как точно, строго работают автоматы! Радиоимпульсы локаторов будут сопровождать ракету на всем ее пути. Если понадобится изменить курс полета, он будет изменен. И это сделает человек с Земли, находясь далеко от космического корабля...

Трудно передать чувство, охватившее нас. Мы кричали «ура!», обнимались, поздравляли друг друга с победой. И как было не волноваться! Вслед за этой ракетой полетит другая, наша...

13 июня.

«Алмаз» достиг Луны. Полет продолжался немногим больше 33 часов. Получены первые телевизионные передачи. Строго по заданной программе корабль начал облет Луны на расстоянии нескольких сот километров от ее поверхности. Горы, кратеры, расщелины видны отчетливее, чем с борта обычного винтового самолета. Удивительное, сказочное зрелище! Тобой, Луна, могли любоваться влюбленные и поэты, но ходить по твоим просторам будут только храбрые, с дерзкими сердцами люди.

Да! Едва не забыл записать. Поздно вечером был дан небывалый в истории человечества салют. С борта ракеты «Алмаз» ровно в 22 часа по московскому времени на неосвещенную часть Луны были посланы несколько снарядов, начиненных специальной горючей смесью. Со всей европейской части Земли, в Азии и Африке люди наблюдали за удивительными фиолетово-синими вспышками. Казалось, на Луне началась гроза. Огненные взрывы и сполохи напоминали удары молний.

Я был так взволнован, что долго не мог уснуть. Мне вдруг пришло в голову: видела ли вспышки на Луне Наташа? Хотелось знать, с кем в этот вечер она наблюдала космический фейерверк, какие говорила слова? Хотя на душе радость, даже ликование, где-то под сердцем — чувствую это отчетливо и остро — живет тоска. Раньше я никогда этого не зная. Как от нее избавиться? Видимо, сделать этого я не смогу. Она так привязана ко мне, как наша ракета к Луне. Значит, тоска станет моим спутником! Как же все-таки избавиться от нее?

15 июня.

Мы до мельчайших деталей изучили трассу полета к Луне. Каждый день расчеты, задачи, таблицы. Самостоятельно составляем небесные карты. Знаем график рейса наизусть. Если бы меня разбудили ночью и спросили, с какой скоростью будем лететь на расстоянии 120 тысяч километров от Земли, я сразу дал бы безошибочный ответ. Кстати, нам дано право в полете опробовать фотонный двигатель. Но вряд ли мы будем его включать, направляясь к Луне. Вот когда побродим по ее ландшафту, когда выполним главное задание, тогда, на обратном пути, можно будет заняться и экспериментами. К тому же для разгона ракеты с включенным реактором аннигилирующих частиц потребуется трасса в миллионы километров. Что ж, мы сделаем бросок к орбите Марса или Венеры — пространства во Вселенной хватит.

В последние дни часто брожу по лесу. Я люблю лес, люблю слушать его протяжный величавый шум. Мне кажется, лесным шумом, таинственной дремучей прохладой можно исцелять любые раны.

Несколько раз приходил к лесному озеру. Искал глазами Наташу. Ее не было. А я так хотел бы хоть издали увидеть ее.

Сегодня у меня особенно радостный день. Нам сообщили, кто летит первым рейсом на Луну. Я лечу! Нет, не каждый может понять, что это значит для меня. Счастье? Нечто большее! Триумф? Одним словом: лечу к звездам! Вместе со мной готовится в рейс Виктор. Начальником экспедиции назначен Иван Иванович Денисов.

За несколько минут до старта «Алмаза» мне довелось увидеть Денисова. Невольно вспомнил минувшие годы, первый свой полет на Малую Луну. Какой у меня тогда был вид! Меня, как безбилетного зайца, вытащили из ракеты. Я не знал, что делать. Но настойчивость не оставила меня. Это заметил Иван Иванович и на свой риск разрешил мне лететь. Таких счастливых случайностей очень мало бывает на Земле.

Сердце бьется ровно, горячо. В груди — радостное ожидание встречи с неизвестным, немного загадочным грядущим днем. Я полностью предаюсь мечтам. Обхожу лесные тропинки, луга, пробираюсь сквозь густые заросли бузины.

Я скоро покину тебя, лес, буду грустить о тебе! Слышишь?

Не заметил; как подошел к озеру. Шум леса и шум волн — как много в них разного. Но они рождены одним дыханием, одним взглядом великого творца жизни — лучистого неугасимого Солнца.

Я осмотрелся. Над кручей — высокая белоногая березка, невдалеке серый растрескавшийся пень. Знакомое сердцу место! Я невольно присел на камень. Шумели, выкатываясь на желтый берег, волны. Над головой, под едва заметной радугой, двигались облака. Я люблю наблюдать за тихими, спокойными небесами. Их простор, холодноватые глыбы белоснежных облаков чаруют сердце и как бы охлаждают чувства.

Но особенно прекрасным становится небо, когда оно вдруг загрохочет, заговорит могучим властным голосом. Тучи, кажется, в эту пору делаются гулкими, как колокола. И хотя их рассекают острые клинки молний, тучи не расползаются, а плывут дружно, угрожающе, и целые водопады обрушиваются на поля, луга, леса...

Сколько я сидел у озера, не знаю. Неожиданно почувствовал легкое освежающее дуновение ветра. Нет, он доносил до меня не влагу озера, — это я отчетливо заметил, — а пахучую влагу далеких лугов, душистый настой цветов.

Я глянул на небо. О! Скоро гроза. Хотя ветер не был сильным, но тучи в вышине неспокойно передвигались, свертываясь в черный, огромный узел. Тучи ползли не со стороны озера, а из-за леса. И не успел я вскочить на ноги, как по листьям деревьев, по траве, по моей фуражке забарабанил дождь.

В эту минуту послышались девичьи голоса. Я вздрогнул. Из молодого ельника выбежали несколько девушек. Они суетились, искали под деревьями укрытия. Наконец подбежали к старому, с пышной кроной вязу, но одна из девушек отделилась от подружек, заторопилась к одинокой густой ели — к той самой ели...

Вот так неожиданность. Это же Наташа! Ноги сами понесли меня к знакомому дереву. Наташа услышала шаги, оглянулась, в мою сторону и радостно закричала: «Скорее! Скорее!»

Мокрый, запыхавшийся, я остановился, поздоровался кивком головы.

— Как вы сюда попали? — спросил я девушку.

Она ответила:

— Дождь пригнал. И удивительно — снова мы с вами вместе...

— Благодаря грозе..

— Да, — подтвердила Наташа, потом, помолчав немного, добавила: — А знаете, это хорошая примета. Слушайте, как вас зовут?

— Олег.

— Красивое имя...

— А я и не замечал, — пошутил я.

Она немного печально и укоризненно ответила:

— Стремление не замечать — плохая черта у людей. Постепенно они свыкаются с этим и становятся черствыми, сухими.

— Вы меня в чем-то обвиняете? — почему-то испуганно спросил я и посмотрел прямо в ее карие, с золотой искринкой глаза.

— Да! — отрезала девушка. — Почему вы убежали с танцев? Помните?

Я опустил долу очи.

— Голова заболела, — наконец нашелся я, чтобы хоть что-нибудь ответить. — И мне стало грустно...

— Я тоже загрустила... А вы, верно, по своей всегдашней привычке не заметили? — с иронией спросила девушка.

— С вами был Виктор... А я друзьям не мешаю.

— Ах, вот вы какой! Заботитесь о Викторе, а обо мне даже и не подумали? — и, своенравно крутнув плечами, она убежала под вяз к подругам.

Девушки весело смеялись.

Я тоже вышел из-под сосны и медленно побрел по берегу озера. Наташа смотрела мне вслед, — это я инстинктивно чувствовал, — смотрела с печалью и упреком. Мне хотелось остановиться, позвать ее с собой, чтобы пройтись рядом под этим густым, душистым, освежающим дождем. Но я даже не обернулся. Сзади звенел девичий смех, вздыхало под кручей озеро.

Нет, я не был в отчаяньи. Я понимал, что случилось чудо — любимая, чего уж таиться, девушка обратила на меня внимание. Теперь не было никаких сомнений... Мне хотелось идти на край света, прыгать и петь, целовать всех встречных, крепко жать им руки.

Шумела гроза. Не только в небе, но и в моей душе.

И вот на западе опять, как тогда, раздвинулись тучи, в их просвете по-молодому живо и весело засияла синева. Она была мягкой, свежей, цвета морской воды.

Издалека донеслась песня. Она рассказывала о встречах, больших, нерастраченных чувствах.

В столичном пресс-клубе было полно народа. Здесь — место рождения сенсаций и самых невероятных вымыслов, которые с такой охотой подхватывает вся пресса Штатов. Сюда собрались корреспонденты сотен газет со всех концов мира.

На пресс-конференции ожидалось выступление Поля Арноля. Он расскажет о цели полета ракеты «Анаконда» на Луну и ответит на вопросы. Так задолго до полета имя жениха Элси стало известно газетам. А газеты — реклама. А реклама — доллары. Славно начато!

В зале стоял невероятный шум: между корреспондентами шел оживленный обмен новостями. На столиках трещали пишущие машинки, вертелись диски магнитофонов, шелестела бумага. Не хватало мест. Были заняты все проходы и верхние балконы.

И вот на возвышение, украшенное двумя флагами — звездно-полосатым, национальным, и синим главного города Штатов, — вышел президент пресс-клуба мистер Дэвид в сопровождении Поля Арноля, Макса Велла и Роба Питерса. В зале послышался свист, редкие аплодисменты, топот каблуков.

Мистер Дэвид, сутуловатый, с морщинистым лицом завсегдатая ночных клубов, поставил на стол традиционную серебряную кошку с круглыми большими глазами. Это означало: все, о чем здесь будет сегодня рассказано, не составляет секрета и может открыто комментироваться в печати. Вступительная речь мистера Дэвида была краткой и строго официальной. Настал черед Поля Арноля. Он взошел на трибуну медленно, уверенно, с самодовольной усмешкой.

— Господин председатель! Леди и джентльмены! Я понимаю интерес, проявляемый во всем мире к нашему необычайному путешествию, — начал он. — Колумб открыл когда-то новый мир — Америку. Мы взяли на себя более трудное обязательство — открыть для Штатов Луну. Завтрашний день — исключительный день в моем календаре. Я со своими коллегами покидаю нашу старушку — Землю. 380 тысяч километров — небывалый путь. Он еще не проложен никем из людей, но усеян золотом, лавровыми венками славы. Мы доставим эти венки сюда, в наш достопочтенный город. Я простой человек. Мой отец — владелец небольшого консервного завода. Мой друг Макс по профессии — рыбак, Роб — грузчик. Мы — верные сыны Штатов и Бога... Нам лестно прославить в веках наши Штаты, наш большой город. У нас — самая счастливая страна. Нашими президентами избираются такие же сыны Штатов, как мы. У нас можно лечь спать бедняком и назавтра проснуться богачом. Сто часов полета ракеты дадут нам пять миллионов долларов. В наших Штатах — все для человека дела. Мы делаем свое счастье и счастье свободной державы...

Совсем другие порядки у коммунистов. Вы знаете, леди и джентльмены, что Советы послали ракету на Луну. Там она — увы! — и осталась. Вы хотите знать — почему? Пожалуйста: ракета не могла захватить с собой на обратный путь топлива. Не от хорошей жизни, леди и джентльмены, швыряются они ракетами...

Нам известно, что в скором времени русские пошлют на Луну вторую ракету, на этот раз с пассажирами. Но заметьте, экипажу не обещано ни цента вознаграждения. Они будут покорно исполнять свои обычные служебные обязанности. Это, я скажу, бесчеловечно, жестоко! Так могут поступать только в стране, где человек приравнен к обыкновенным бездушным механизмам. Они хвастают своими идеями. А что такое идея? Ее не положишь в карман и из нее не поджаришь бифштекс.

В наших Штатах деловая жизнь питается не идеями, а долларами. Как известно, человек от рождения ненасытен. Доллары — будь это бумажки или золотые монеты, — множество долларов, овладев душами людей, становятся непременно материальной силой. Она все может сделать — превратить планету в цветущий сад или разбить ее вдребезги. Вы знаете, это не секрет: чтобы стать богатым, нужно быть сообразительным, прозорливым и таким трудолюбивым, как Бог в первый день творения Вселенной...

Мы летим в далекий путь с большой человеческой миссией. Миллионы лет Луна была привязана к колеснице Земли, являлась ее рабыней и слугой. Теперь наступает конец этой несправедливости: ее мертвая пустыня будет превращена в один из красивейших оазисов нашей скучной пока что Галактики.

Это — не декларация, а серьезное и обоснованное предвидение. Мы не демагоги, мы люди дела. Можете сообщить в своих газетах, — подчеркнул Поль Арноль, -что ровно через трое суток флаг Штатов будет развеваться на Луне. После этого пусть летят русские. В день создания Вселенной Бог завещал Луну Штатам. Мы исполним свой долг, возьмем себе то, что нам по праву принадлежит.

Да здравствуют Штаты! Да здравствует президент!

Речь Поля Арноля не оставила собравшихся равнодушными. Они довольно охотно и долго аплодировали ему, выкрикивали приветствия, энергичными жестами выражали свое одобрение. В пресс-клубе стало сразу шумно, оживленно. Некоторые журналисты, покинув зал, спешно направились в рабочие комнаты, чтобы передать по телеграфу, телетайпам и телефонам в своп газеты первые вести о сенсационном выступлении.

Стол, за которым сидели космические путешественники, был окружен толпой фоторепортеров. Щелкали фотоаппараты, ослепительно вспыхивали «блицы».

По традиции пресс-клуба вскоре открылся форум. На стол посыпались карточки с вопросами. Журналисты, как известно, пронырливые, изобретательные и резкие в своей прямоте люди. Они задали немало сложных вопросов, над которыми Полю Арнолю пришлось немало поломать голову.

Поль наконец выбился из сил. Его выпуклый лоб покрылся испариной. Он усталым взглядом обвел зал, взял очередную карточку, пробежал глазами по строчкам. Сразу исчезло чувство усталости. В карточке было написано: «Брат, сегодня вечером тебя ждет Горный Барс. Приходи! Не забывай, ты дал клятву своею кровью».

Поль заволновался. Возникло опасение, что вожаки легиона могут помешать ему осуществить заветную мечту. «О великий боже! Пронеси беду стороной!» прошептал Арноль и спрятал карточку в карман.

Заключительная часть пресс-конференции прошла менее интересно. Поль Арноль был не в настроении, не старался больше отвечать метко, шутливо.

Все же, когда президент пресс-клуба стукнул молотком, объявив окончание форума, Поля окружила тесным кольцом возбужденная толпа журналистов, репортеров, которые торжественно вынесли его из пресс-клуба на руках. На шею Арнолю был повешен огромный венок с надписью: «Великому национальному герою Штатов, который оставит первый след человека на Луне».

Сам президент пресс-клуба Дэвид проводил Поля домой.

Ровно в двенадцать часов ночи Поль Арноль с душевным трепетом остановился у подъезда знакомого трехэтажного здания.

Казалось, в зале, куда вошел молодой легионер, никого не было. Но вот в одном углу кто-то пошевелился. Поль присмотрелся. Жестом руки его звал к себе владыка Легиона. Поль покорно подошел, поклонился и сделал левой рукой знак приветствия.

— Брат! — сказал длинный, сухой человек в черном плаще и капюшоне. — Я твой судья и владыка Горный Барс. Ты наш верный и надежный легионер. Тебе хорошо известно: Штаты в опасности. Нужно уничтожить черных и красных дьяволов на Земле. Ты один из тех, кто готов это делать денно и нощно. Если бы все легионеры были такими, как ты, ровно через три месяца мы управляли бы Штатами. Хорошие слова сказаны тобой нашему народу в пресс-клубе. Брат, черный человек пошевелился, взял в руки неоновый крест, — мы желаем тебе успехов, удачи. Но, не обижайся на наше слово, ты можешь погибнуть, и пять миллионов долларов останутся в сейфах сенатора Уолтера. Подумай, брат, как сделать лучше.

— Я заключил контракт, — ответил в отчаянии Арноль и почувствовал, что его плохо держат ноги. — В случае... — Он замялся, потом добавил: — Деньги получит отец.

— Брат! — воскликнул черный человек, и в щелях маски по-кошачьи засветились глаза. — Ты совершил промах. Мы все знаем! Завтра ты оставишь Землю и, может быть, навсегда. Твои братья легионеры будут прославлять твое имя, будут помнить твой подвиг. Ты должен завещать пять миллионов нам!

Поль Арноль едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Он отступил шаг назад, пошатнулся и упал бы, если бы не схватился за ореховую подставку, на которой стоял магнитофон.

Длинная черная рука подняла багряный крест, поднесла к лицу молодого джентльмена.

— Спокойно, брат, спокойно! Не забывай, ты — наш сын. Мы приняли твою кровь, твое тело.

Поль Арноль увидел, как откуда-то из темноты выплыл белый лист бумаги, лег перед ним на круглом маленьком столике.

— Подпиши, брат! Мы — не твой отец, мы вытянем из Уолтера или эти деньги, или его жилы!

Полю показалось, что ему приснился какой-то тяжелый, кошмарный сон, что пройдет минута — все это исчезнет, развеется и он облегченно вздохнет.

Но это был не сон. Перед ним в скупо освещенной полутьме белела зловещая маска, за которой пряталось жестокое лицо Горного Барса.

О, Поль знает о его подвигах. Ему самому нравились холодная -рассудительность, бесцеремонность и жестокость Барса.

Что оставалось делать? Поль склонился над столиком и, не читая, подписал бумагу.

— Брат! Будь готов бороться за свою честь, за свой дом, за Легион! Иди!.. — каркнул старчески-надтреснутым голосом Горный Барс и поставил неоновый крест в левый угол зала.

Полю почудилось, что кто-то дал ему сзади хорошего пинка. Он согнулся и выбежал из ужасного здания. Было такое ощущение, словно кто-то нагло, на глазах людей, средь бела дня залез в его карман, забрал все деньги.

Но свежий воздух, яркие огни города, перед которыми, казалось, бледнели даже звезды в небе, постепенно возвратили Полю способность рассуждать. Почему он обязательно должен погибнуть? Нет, все расчеты сделаны точно, риск невелик.

«Я получу все пять миллионов, — думал он. — Из них, правда, придется выделить немного Максу, Робу и, конечно, в кассу Легиона. Однако я не буду в убытке. Нет, нужно сделать так, чтобы Робу и Максу не понадобилось вознаграждения. Тогда их долю получит Легион и я стану богатым, черт побери!..»

Поль зашагал быстрее. На площади стояли сияющие лаком и золотом роскошные лимузины. Тысяча чертей! Не все пропало, есть верные гарантии, что и Элси, и доллары будут принадлежать ему.

Город еще не спал. Из баров и ресторанов доносились песни, крики, звон хрусталя. Но он ничего не замечал. Перед глазами Поля стояли лица Макса, Роба, Элси и багряный неоновый крест.

Виктор по-прежнему почти со мной не разговаривает, держится подчеркнуто строго, сдержанно. Потому я чаще, чем когда-либо, обращаюсь к дневнику — моему верному другу.

В нашей Галактике ничего примечательного не произошло. Но в мире много интересного. Нынче газеты сообщили, что на Луну отправлена первая космическая ракета Штатов. Командир корабля Поль Арноль произнес довольно воинственную речь. Чудаки! Мало того, что они уже раскупили по частям Луну, они собираются установить пошлины для кораблей других стран, которые будут туда прилетать.

Во Франции, Болгарии, Польше общественность заявляет против этого решительный протест. Претензия Штатов на Луну — беспрецедентный случай в истории.

И чего они так стараются? Конечно, их генералы мечтают построить на Луне атомные военные базы, чтобы держать всю Землю под постоянной угрозой космической войны. Владельцы компаний и монополий уже наметили участки для своих рудников! Злые, бездарные маньяки! Я верю — они при такой политике обзаведутся только шишками на лбу.

Пресса Штатов подняла бешеный вой, клевещет на советскую науку, дает восхищенные отзывы о качествах ракеты «Анаконда». Правда ли это? Почему-то не верится. Боюсь, чтобы их стремление к первенству в завоевании Луны не таило в себе какой-нибудь авантюры.

Кто такой Поль Арноль? Говорят, он вовсе не профессиональный космонавт. Никто ничего не слышал о Максе и Робе. Я считаю, что хотя управление ракетой почти полностью осуществляется с Земли, на борту нужно иметь опытных, умелых, закаленных людей.

20 июня.

Был в ракетопорту. Заокеанская ракета как раз проходила 170-ю тысячу километров. Специально назначенные инженеры и ученые, следившие за ее полетом, сказали, что график движения ракеты выдерживается точно. Там был также Иван Иванович Денисов, он больше других интересовался полетом заокеанских коллег. Оно и понятно. Нелегко сознавать, что не он и его друзья первыми ступят на Луну.

Неожиданно я заметил, как опечалились его глаза. В чем дело? Что такое с Денисовым? Другие тоже заметили неожиданную перемену в настроении ученого. К нему подошел главный инженер ракетопорта.

— Что с вами, Иван Иванович? — поинтересовался он.

— Присмотритесь, пожалуйста, к ракете. Мне кажется, ее размеры недостаточно велики, — сказал он задумчиво и тихо. — Прошу вас, проверьте...

Главный инженер направился к вычислительной машине, нажал на какие-то кнопки и застыл в ожидании. Вскоре крайний из аппаратов щелкнул, выбросив на стол бумажку. Инженер некоторое время рассматривал ее, потом быстро подошел к Ивану Ивановичу.

— Смотрите!

Денисов поднес бумажку к маленькой синей лампочке. Вдруг он резко поднял голову, обернулся к служащим телевизионной станции и ученым.

— Друзья! Одно из двух: или наши соперники применили для двигателя ракеты какое-то неизвестное нам интенсивное топливо, или... — Он вдруг умолк и, опустив голову, добавил: — Вы сами должны догадаться...

— Не хватит, чтобы возвратиться обратно? — спросил Вилли Рендол, который тоже находился здесь.. Иван Иванович посмотрел в глаза Вилли.

— Да, — выдохнул он.

— Но в ракете же зять Уолтера! — воскликнул Рендол. — Не может быть, чтобы сенатор рисковал его жизнью...

— Э, милый, подожди, — остановил его Денисов. — Здесь может быть определенный расчет. Вы не помните, как однажды там, в их Атланте, один джентльмен, желая разбогатеть, застраховал свою мать на 500 тысяч долларов и посадил ее в самолет одной богатой компании. Самолет взорвался в воздухе. Погибла мать джентльмена и более 30 пассажиров. Что же джентльмен придумал? Послал с матерью багаж, в котором была спрятана адская машина. Он и получил бы эти 500 тысяч долларов страховки, если бы не поторопился и не выдал себя. Вот какие там приключаются истории... — окончил Иван Иванович и закурил.

— Зачем же Уолтеру богатеть? — возразил кто-то. — Арноль — небогатый человек. Говорят, отец его всего-навсего владелец небольшого консервного завода.

— Значит, он — плохой жених... — отрезал Денисов. — Одним словом, свадебного путешествия у него не предвидится...

Открытие Денисова насторожило всех. Я внимательно следил за дальнейшими показаниями приборов. «Анаконда» пролетела большую часть пути и уже приближалась к Луне. Опасения за жизнь иностранных коллег уменьшились. Я уже, признаться, мало верил в предупреждение Денисова.

На другой день поздно ночью ученые, инженеры, штурманы собрались у телевизора. На ярком, с округлыми краями экране по-прежнему двигалась ракета. Скорость ее с каждой минутой увеличивалась. Да, она падала на Луну. Мы замерли в напряженном ожидании: вскоре произойдет посадка — один из самых ответственных моментов полета.

Экран мигает. Уже почти половину его заняло изображение рябоватой поверхности Луны. Оно грозно надвигается на экран пирамидальными пиками и широкими овалами. Вот уже видна каждая расщелина, каждый самый маленький кратер.

— Сейчас... — сказал не то с каким-то отчаянием, не то с тоской в голосе Денисов, когда «Анаконда» вышла на границу торможения.

Я, признаться, закрыл глаза руками. Катастрофа казалась неминуемой. И вдруг все облегченно вздохнули, зашевелились. Я глянул на экран. В передней части ракеты как будто выросли усы — пышные, длинные. Они начали торможение! Потом ракета скрылась. Я посмотрел на Ивана Ивановича. Он положил мне на плечо руку, спокойно и бодро сказал:

— Молодцы! Торможение провели правильно.

— Где же ракета? — воскликнул кто-то.

— Сейчас увидите...

Прошло несколько минут напряженного ожидания. И вот в правой стороне экрана появилась серая сигара корабля. Ракета делала круговой облет Луны.

У меня в душе были и радость, и недовольство. Хотелось сказать Денисову;

— Первенство за ними! Нам придется только повторить чужие подвиги. Эх, Иван Иванович!..

Не знаю, каким образом, но он угадал мои мысли. Подойдя ко мне, крепко сжал плечо, тихо сказал:

— Не огорчайся, парень, выигрывает тот, кто умеет ждать!

Изображение ракеты на какое-то время отодвинулось за рамку, исчезло. Минута — и на экране, заняв всю его площадь, появилось лицо человека с довольной, гордой улыбкой. Черный, с иголочки смокинг, яркосиний галстук в крупные горошины. Нетрудно было догадаться: это Поль Арноль. Сделав жест, достойный театрального героя, он заговорил:

— Мистер президент! Леди и джентльмены Штатов и всего мира! Слушайте и смотрите на нас! Мечта человечества осуществлена. Мы приблизились к Луне, она под нами. Хэлло, друзья! Полет прошел отлично. Самочувствие у нас самое наилучшее. Элси, я верю и надеюсь: ты видишь меня. Мне не достает твоей руки, твоих глаз и губ. Готовься к встрече на Земле. Мы выполним задание Штатов.

Пусть знает весь мир — с этой минуты наша страна увеличивается на один штат. Губернатором его по приказу президента назначен я. Слушайте и смотрите все, все! Первая передача с борта «Анаконды» оканчивается. Экипаж ракеты готовится к насадке. Мы развернем полотнище флага Штатов в кратере Коперника. Да здравствует новый штат! Слушайте и смотрите наши следующие передачи...

Хотя Арноль говорил по-английски, все присутствующие в этом зале понимали его. Олег посмотрел на Рендола. Этот всегда спокойный человек сегодня нервничал. Мускулистое продолговатое лицо было напряжено, глаза сузились. Морщины на высоком лбу как будто стали глубже.

Я понял его настроение. Он никогда не мог терпеть самодовольных болтунов — и вдруг такая речь Арноля! Если бы этот иностранный пустомеля был близко, я уверен, что Рендол, не сдержавшись, грянул бы своим зычным басом:

— Хватит! Слезай!

Иван Иванович Денисов стоял в стороне, наблюдал за всеми и улыбался. О чем он думал? Трудно сказать. На лице его можно было заметить пренебрежение к зазнавшемуся иностранному «колумбу», но, мне кажется, он все же немного жалел Поля Арноля. Неужели угадывал его незавидную дальнейшую судьбу? Или верил, что советская экспедиция будет горда не такими мелочными подвигами?

Мы возвращались домой вместе с Виктором. Конечно, комментировали последнее событие. Я почувствовал в его словах какое-то безразличие к предстоящему нашему полету. «Все это ненужная выдумка! — говорил он. — Луна... Луна... Подумаешь, новость! Что Луна даст людям? Она ж мертва, пустынна. Ее саму природа обобрала до нитки. Так нет же, затрачивают средства, готовят людей, строят махины — и все для того только, чтобы потом сказать: «Мы прилетели на Луну. Смотрите, какие мы молодцы!» А пользы от этого — ни на грош».

И трудно сказать, было ли это всерьез продумано или говорилось просто так.

Я, конечно, не согласился с ним. Мы спорили горячо, бурно, затем я спросил: «Может, ты откажешься лететь? У тебя же такие рассуждения...»

Он умолк и несколько минут шел, как будто думая о чем-то про себя. Затем, резко остановившись, сказал: — А знаешь, ей-богу, отказался бы. Но ты летишь, и я от тебя не отстану» — «Боишься, что славу всю заберу?» — спросил я насмешливо. Он ничего на это не ответил. Я вижу: мы все более и более отдаляемся друг от друга. Жаль!

Когда ложился спать, невольно подумал о Наташе. Дружит ли Виктор с нею? Несколько дней нигде ее не видел. Не забывается последняя встреча. Как искренне она говорила! И последние ее слова... Нет, она не любит Виктора, не любит!

Сенатор Уолтер встретил Фрэнка Уэста на пороге.

— Хэлло! Очень рад видеть, — весело проговорил он. — Как дела фирмы?

— О-о, вери гуд! — протягивая хозяину руку, довольно ответил Фрэнк Уэст.

— Вы не опоздали. Заходите, полюбуйтесь: наши парни черту рога сбивают. Знаете, сэр, я утверждал и сейчас утверждаю: величайшим полководцем нашего времени является Доллар! Он выигрывает такие битвы, что любой генерал может позавидовать. Как вы думаете?

Фрэнк Уэст вежливо улыбнулся:

— Я преклоняюсь перед вашим полководцем, сэр, уже более сорока лет и полностью согласен с вами в оценке его достоинств.

Долговязый лакей с усиками распахнул перед ними дверь. Сенатор проводил своего старого друга в гостиную, где белел огромный экран телевизора.

— Включаю Луну, — не без гордости проговорил сенатор, настраивая аппарат. — Эй, парни, где вы?

Некоторое время экран был чист. По нему пробегали лишь продолговатые волны-сполохи. Потом мелькнули какие-то тени, и в матовом окне зашевелилась, как огромный футбольный мяч, Луна.

— Вот она, наша красавица! — сказал Уолтер, самодовольно поглаживая бритый подбородок. — Должен вас обрадовать: все идет по плану. Акции нашего концерна поднялись еще на несколько пунктов. Вы слышали, сэр? — не оборачиваясь к Уэсту, спросил сенатор.

— Я завидую вам. Необыкновенный спрос на акции «Ракета энд индустри» вызвал переполох у большинства предпринимателей страны. Их концерны и компании переживают спад. И все это из-за вас, сэр.

— А мне наплевать, — бросил сенатор.

Он настроил телевизор на другую волну. Потянулись горные цепи, крутые овалы цирков, черные щели. И вот рука Уолтера вздрогнула, застыла. Фрэнк Уэст услышал его приветливый голос;

— Хэлло, мистер Арноль! Очень рады вас видеть. Посмотрите на меня, мой мальчик.

Поль Арноль учтиво поклонился, приложив руку к груди. На его губах блуждала радостная улыбка.

— Вы славно потрудились, Арноль! Ты, сказать правду, удачлив, как черт! Готовитесь к посадке?

— О да, сэр! Надеюсь, вы не забыли: там меня ждут чек на пять миллионов и моя Элси.

— Конечно, конечно... Когда посадка?

— Скоро. — Поль посмотрел на часы. — Макс, приготовиться!

Уолтер и Уэст застыли в неподвижных позах. Сенатор волновался. Он глубоко дышал и морщил лоб. Затем помахал космонавтам рукой, пожелал:

— Успехов вам, сыны Штатов!

Уэст внимательно следил за экраном. Он думал о Море Дождей, о первых рудниках, которые он обязательно откроет там, чтобы разработать урановые залежи, о курсе акций...

— Лишь бы они удачно прилунились, — проговорил тихо сенатор. — Элси! Элси! Иди сюда. Разве тебя не интересует корабль Арноля. Слышишь?

Элси выглядела посвежевшей. Черное декольтированное платье поблескивало, переливалось огнями, как будто было соткано из самоцветов.

— Я волнуюсь, па, — сказала она. — Мне почему-то страшно.

— Помолись богу. Тебе станет легче, — посоветовал сенатор.

Между тем ракета замедлила падение и пошла в круговой полет вокруг Луны.

— Не кажется ли вам, что двигатели прекратили свою работу преждевременно? — спросил Фрэнк Уэст сенатора.

— Через сколько секунд?

— Признаться, не заметил, — ответил Уэст. — Думаю, не выдержан график...

— Пока на это не похоже. Слава богу, ракета летит.

Сенатор Уолтер взял Элси за руку, притянул к себе.

— Позвони в космопорт, — сказал он озабоченно. — Спроси, как проведено торможение, почему ракета не идет на посадку?

Элси побледнела. Она не догадалась, а скорее почувствовала сердцем: случилось что-то страшное, непоправимое. Почти машинально Элси набрала номер.

— Мистер Уолтер! — зашептал Уэст, обернувшись к своему приятелю. — Я ничего не понимаю. Объясните! Ракета делает повторный кольцевой оборот вокруг Луны. Это же не предусмотрено. Она потеряла управление...

Элси выронила трубку: она все слышала.

— Поль! О, Поль, ты погиб ради меня! — Элси в отчаянии заметалась по гостиной.

Сенатор сжал плечи дочери, усадил ее в кресло.

— Успокойся, не все еще потеряно. Твой мальчик вернется, он будет жить!

Он сам подошел к телефону. Из космопорта сообщили, что корабль Арноля начал торможение точно в установленное время, вышел на круговую орбиту Луны и вдруг потерял управление. С кораблем прервана радиосвязь. Что случилось неизвестно.

— Не станет ли ракета спутником Луны? — спросил сенатор.

— Нет, сэр, — отчетливо проговорил голос в трубке, — не станет.

— Надо немедленно предпринять что-то! Чем им можно помочь?

— Помочь не удастся. У нас нет надежных ракет, сэр. Корабль мистера Арноля ровно через десять часов должен врезаться в скалы Луны.

Сенатор опустил поседевшую голову и молча покинул гостиную.

— Па, не оставляй меня одну! Будь со мной! — закричала со слезами в голосе Элси.

— Детка, ты должна... мы все должны примириться с судьбой, — ласково проговорил сенатор, остановившись в дверях и не оборачиваясь. — Поль национальный герой Штатов. Его будут помнить в веках.

Элси еще некоторое время видела перед собою его черную спину, и ей показалось, что это не спина отца, а стена — глухая и непроницаемая. Элси закрыла лицо руками. Плечи ее содрогнулись от рыданий.

— Какой удивительный мир! — воскликнул Макс, разглядывая через широкий иллюминатор крутые каменистые бока Луны.

Потное лицо бывшего рыбака светилось радостью.

Вскоре их экипаж выполнит самое главное задание развернет звездно-полосатый флаг Штатов над кратером Коперника. Пусть видит вся Вселенная! Теперь мысли Макса были на Земле. Там, в столице Штатов, для него приготовлен чек. У него будут деньги, он купит самый лучший рыболовный траулер и заживет тихо, спокойно, богато. Макс замурлыкал какой-то веселый мотив.

— Ты доволен? — спросил Поль Арноль. — Как видите, мальчики, нам сопутствует удача. Мы удивили весь мир. Это называется чистая работа. Так, Макс?

— Конечно. Только, сэр, мы ведь еще не произвели посадку.

— Сядем, не беспокойся. Самое опасное позади, — бодро ответил Арноль и, думая о чем-то своем, ухмыльнулся.

Между тем ракета достигла границы ночи и дня, вошла в густую непроглядную темень. Совсем иным стало небо. На нем по-новому засиял оранжево-голубой шар Земли.

Поль стал к пульту управления и приказал Максу сделать несколько фотоснимков.

— О кей! — выкрикнул он. — На посадку!..

Солнце выглядывает из-за зубчатого горизонта Луны. Видно, как бежит вспять тень. На Луне снова занимается день. Пора!

На экране телевизора возникает фигура грузного, в мешковатом костюме человека.

— Готово, капитан? — спрашивает он нетерпеливо.

— Да, мистер! Принимайте управление!

Огненные факелы газовых потоков вспыхивают впереди ракеты. Она вся дрожит, как будто напрягаясь.

— Снижаемся! — громко шепчет Макс.

Хотя при торможении возникает не такая уж большая перегрузка, но путешественники свалены на спины. Только Поль Арноль стоит перед экраном телевизора и все что-то говорит, передает на Землю.

Макс испытывает радостное предчувствие конца первого этапа путешествия. Скоро они возвратятся на Землю. Конечно, он женится на Эдит, обзаведется хозяйством. У него обязательно будет каменный домик, автомашина. Появятся дети. Зацветет садик возле дома. Каждый день его будут встречать на берегу жена, дети. Он — хозяин! Его будут уважать, при встрече кланяться, пожимать руки. И, конечно, станут шутить: «Ну как, мистер Макс, не собираетесь снова на Луну?» А он снисходительно улыбнется, ответит: «Нет, сэр, мне еще не надоело жить на Земле».

В каюте слышен ровный гул. Над головой вентиляторы гонят свежий прохладный воздух. Грудь стеснена от перегрузки, но Макс не замечает всего этого. Пройдет минута-другая — и они ощутят удивительную, неземную легкость в теле...

Неожиданно у пульта управления послышался крик. Макс и Роб вскочили с диванчиков. На полу неподвижно, как мертвый, лежал их капитан. Макс приблизился первым, посмотрел на Поля и все понял. Нужно же было ему стоять! Из носа и рта у капитана текла кровь. Глаза закрыты, лицо землисто-синеватого цвета. Поль был без сознания.

— Друг Роб, лекарства! — попросил Макс.

С трудом переставляя ноги, Роб подошел к светлому пластмассовому ящику. В этот же миг Макс почувствовал, .как тело его вдруг стало невесомым.

— Слава всевышнему! — сказал он. — Двигатели выключены. Летим по инерции.

Рыбак осторожно поднял Поля, положил его на мягкий губчатый диванчик и привязал специальными ремнями. Роб принес лекарства и проделал то, чему обучали его на Земле медики. Капитан пошевелился, но глаз не открывал.

— Мистер Поль! Проснитесь! — звал Макс. — Вы нас видите?

Роб приложил к груди Арноля ухо, прислушался.

— Дыхание неглубокое, прерывистое, — сказал он. — Нужно дать кислород...

Оттолкнувшись от стенки, он поднялся в воздух и, как самый виртуозный акробат, сразу же очутился в другом конце каюты. В санитарном ящике Роб нашел баллончик с кислородом. Даже удивился: как трогательно позаботились о них, все мелочи учтены.

Вдохнув кислород, Поль сразу раскрыл глаза и удивленно посмотрел вокруг.

— Где я? Что со мной? — испуганным голосом спросил он и приподнялся на диване.

— О кей! Не волнуйтесь, сэр...

— Мы снижаемся?

— Да, сэр. Двигатели уже выключены.

Поль Арноль отвязался от диванчика, подошел к пульту управления и посмотрел на высотомер.

— 800 километров... — проговорил он тихо, настороженно. — Почему мы летим, черт побери? Когда же начнется посадка?

— Не знаю, сэр, — растерянно пожал плечами Макс. — Управляют посадкой с Земли...

Поль нажал кнопку телевизора. Вспыхнул экран. Что это? Телевизор молчал, на экране не возникло ни фигур, ни теней. Авария? Поль отыскал взглядом блестящий циферблат показателя горючего. Стрелка стояла на ноле.

— О боги! Мы погибли! — устало проговорил он и опустился в штурманское кресло. Глаза его лихорадочно бегали по приборам, как будто искали спасения. Потом Поль вскочил, резко повернулся в сторону Макса.

— Какого черта ты делал? Как все произошло? — загремел он на всю каюту. — Отвечай.

— Сэр, полет проходил нормально, — проговорил штурман. — Вот мои записи. Потом вы потеряли сознание, я и Роб поспешили к вам. Мне кажется, — сказал он твердо, — мало работали двигатели. Вот мы и летим по круговой орбите вокруг Луны.

— А почему не работает радио, телевизор? — спросил капитан и крикнул: — Произошла авария. Клянусь небом, это так! Куда ты смотрел, Макс? — наступал на штурмана Арноль. — Ты должен был предотвратить аварию! Должен! Что показывали локаторы?

Макс достал из аппарата пленку, подал Полю. На пленке был отмечен след двух небольших метеоров, которые пронеслись в 50 километрах от корабля.

— Как видите, мистер, — проговорил Макс, — метеоры здесь ни при чем.

— Ослы! Идиоты! Отвечайте, что случилось! — хрипел от злости Поль, размахивая сжатыми кулаками. — Ты умрешь, Макс! Ты нас подвел.

— Мистер, я не прошу пощады, но я невиновен...

Арноль стал у пульта управления, начал вертеть рычаги, нажимать кнопки. Контрольные и измерительные приборы были в исправности. Тогда он включил реактор и приказал специальным машинам подать жидкий водород. Машины заработали, но бесполезно: в реактор не попадало ни одной капли топлива.

— Мистер, мы зря теряем время, — проговорил Макс. — По моим подсчетам, наша ракета не может стать спутником Луны. Разрешите проверить антенну. Нам нужно связаться с Землей.

— Идите!

Макс с помощью Роба быстро облачился в космический костюм, наполнил баллон воздухом и вошел в шлюзовую камеру. Роб включил вакуумные помпы, потом открыл внешнюю дверцу ракеты.

Слегка оттолкнувшись ногами, Макс вылетел в черную бездну. Оглянулся: корабль стоял неподвижно. Вот чудо! И сам он никуда не падает, не летит, хотя внизу, под ногами, жуткая бездна, усыпанная бесчисленным количеством звезд.

Где же здесь низ, верх, стороны света? Их нет. Только черная молчаливая глубина, поглотившая все — и Луну, и Солнце, и их корабль...

Неужели ракета стоит все-таки на месте? Нет! Она летит и очень быстро. Ее неподвижность мнимая, относительная.

Что же случилось с ней? Макс включил реактивный моторчик и костюмный фонарь. Приблизившись к серебристой стальной громаде, он направил луч фонаря на носовую часть корабля.

Что такое? Антенны нет. Макс похолодел от ужаса. Вот так штука! Неужели это конец? Беда не только в том, что не хватило топлива, теперь нет никакой возможности послать в эфир сигналы бедствия, просить Землю о помощи.

Макс пристально осмотрел место соединения антенны с бортом корабля. Над стальной обшивкой торчали куцые медные стержни. На корабле отсутствовала и телевизионная антенна.

Все стало понятным. Видимо, от вибрации во время торможения антенна, не выдержав нагрузки, отломалась. Беспредельный космос сомкнулся в одной точке: теперь они были оторваны от Земли, от жизни, от радости. Их корабль превратился в металлический гроб. Страшно подумать, но это было так.

— Макс? — спрашивал по радиотелефону Поль. — Почему молчишь? Мы ждем твоих сообщений. Что с антенной?

— Беда, мистер, большая беда, — тяжело вздохнул штурман. — Мы погибли. — И он подробно рассказал о своем открытии.

— Поищи вокруг ракеты и быстрее обратно!

— Будет исполнено, капитан!

Макс включил моторчик и помчался за корму ракеты. Свой путь он освещал фонарем. Если бы антенна по инерции летела вслед за ракетой, она попала бы в луч света. Но нет, нигде никакого следа.

И вдруг Макс увидел нечто такое, что заставило его машинально протереть глаза. Впереди показалась круглая, величиной с футбольный мяч звезда. Она росла с каждой секундой, становясь все более яркой. Да это же советская автоматическая ракета! Как раз на этой высоте проходит ее орбита. Сердце у Макса затрепетало. Мысль, дерзкая, отчаянная, овладела всем его существом. Не сам ли бог хочет помочь им? Когда ракета приблизится, можно будет прицепиться к ней, забраться в каюту и дать ва Землю сигнал о бедствии.

Долго не думая, Макс на всю мощность включил моторчик и помчался наперерез советской ракете.

— Мистер Поль! — крикнул он в микрофон. — За нами следом летит советская ракета «Алмаз». Я хочу пересесть на нее, чтобы воспользоваться рацией. Не падайте духом, сэр...

«Алмаз» двигался между звезд довольно приметно. Макс, не сводя глаз, следил за ним. Вот уже виден не кружок, а продолговатая сигара.

Скорее! Скорее!

Необычайная встреча приближалась. Расстояние все меньше и меньше... И вот над головой проплыло стрелоподобное тело стального корабля. Макс выбросил вперед руки и, подтолкнутый портативным двигателем, ударился о металлическую обшивку «Алмаза». Руки скользнули по металлу.

Неужели неудача? Нет! Он, кажется, за что-то держится. Так оно и есть. Макс поднял голову и счастливо улыбнулся. Расчет был правильным: руки крепко сжимали металлическую сетку направляющей антенны.

— «Анаконда»! «Анаконда»! Мистер Арноль! Докладываю: операция удалась. Скоро буду в каюте «Алмаза». Вы слышите меня? Слышите?

Ответа не последовало. И понятно: его и «Анаконду» разделяло большое расстояние. Радиотелефон позволял вести переговоры только на расстоянии 300-400 километров. Макс с тоской посмотрел назад. «Анаконда» была едва видна.

— До свидания, Роб! — прошептал Макс, и слеза скатилась по его щеке. Не теряй надежды, старина. Мы еще встретимся! Слышишь?

Эфир молчал.

Макс теперь без риска мог оторваться от «Алмаза», облететь его со всех сторон, поискать вход: он приобрел ту же скорость полета, какую имел советский спутник Луны.

Сенатор лежал на богатой тахте, просматривал газеты. Штаты жили небывалой сенсацией. Вся пресса на разные лады комментировала загадочную аварию на космическом корабле «Анаконда». Давали свои интервью самые крупные ученые Штатов. Большинство из них придерживалось мнения, что ракета явилась жертвой столкновения с метеоритом. В подтверждение этого они ссылались на неожиданный перерыв радио— и телесвязи с экипажем.

В газетах помещались портреты Поля, Макса и Роба в черных траурных рамках. «Они погибли, прокладывая небывалые пути в космосе. Их долго будет помнить человечество. Чудесная, красивая смерть. Им завидует все молодое поколение мужчин Штатов», — кричали черные жирные заголовки на первых полосах.

Совсем иным был тон прогрессивных газет. Их комментаторы обвиняли организаторов космического рейса в поспешности, давали подробное описание торможения перед посадкой на Луну и приходили к выводу, что при конструировании ракеты были допущены просчеты.

«В погоне за долларом еще раз доказав авантюризм планов некоторых боссов Штатов. Мы не должны были так рисковать. На совести Уолтера и К° жизнь загубленных людей».

Сенатор, прочитав это, затянулся сигарой и удовлетворенно захохотал:

— Тысяча чертей! Не всегда, оказывается, ослы бывают глупыми. Пишут, как в воду смотрят.

Газетные статьи заинтересовали его. Он оживился, стал более внимательно просматривать их. Развернув газету «Трибюн», — орган Союза рабочих «Республиканцы за мир», — он насторожился. Заголовок на первой странице гласил: «Загадочное убийство экипажа космического корабля «Анаконда». Нечистая игра Уолтера. Удивительная ситуация на корабле. Поль был бедным, нелюбимым зятем».

Нет, это уже наглость! Он, Уолтер, заставит этих болтунов пожалеть о том, что они взялись за перо. За клевету и оскорбления они будут сидеть за решеткой. Слово джентльмена — он им не простит.

Отбросив в сторону газету, сенатор начал одеваться. Бледное лицо со сжатыми губами было непроницаемым, холодным. Уолтер был готов дать бой. Нужно заткнуть глотку этой газете, иначе ее выдумка будет подхвачена другими, и тогда... Тогда катастрофически упадет курс акций, компания понесет миллионные убытки и его, Уолтера, действиями может заинтересоваться сенатская комиссия. Нет, этого он не допустит!

Войдя в кабинет, сенатор снял трубку телефона, набрал номер.

— Мистер Коллинг? Это вы? Хэлло, сэр! Нужна ваша помощь. Вы читали, что выдумала газета «Трибюн»? О, вы догадливый человек. Сегодня же будет переведен чек. Завтра на обед? Вери-вери гуд!

Уолтер, заложив руки за спину и выпятив живот, взволнованно зашагал по кабинету. Блеклые его глаза вспыхнули, засияли — это говорило лучше слов: он был доволен.

Вызвав слугу, Уолтер спросил:

— Мисс Элси дома?

— Да, сэр, в своей комнате.

— Скажите, пусть зайдет ко мне.

Элси вошла в кабинет притихшая, задумчивая. Она села на диванчик, положила на колени атласную подушечку и с надеждой посмотрела на сенатора.

— Есть новые сообщения, па?

— Элси, — посматривая в раскрытое окно, с нескрываемой злостью проговорил Уолтер, — перестань думать о нем. Не будь наивной — он не вернется. Ты дочь бизнесмена. Будь равнодушной к судьбам черни.

— Я его люблю, па, — сказала тихо Элси. — Вам этого не понять...

— Элси, я знаю: это ранило твою душу. Перестань волноваться. Я постараюсь залечить ее.

— Я одинока. Мне никто не мил, па, — опустив голову, сказала она.

— Ты, детка, просто безвольная. Неужели ничего не унаследовала от меня? Я умею править судьбами миллионов людей, а ты владела сердцем только одного человека, теперь уже мертвого! Научись быть жестокой, Элси. Таков мир...

— Па, не говори так! — затопала ногами дочь. — Ты унижаешь меня!

— Нисколько, голубка. Я преподал тебе небольшой урок жизни.

— Это и все, что ты хотел сказать?

Уолтер подошел к диванчику, сел рядом с Элси. Она положила свою руку ему на плечо, он поцеловал ее пальцы.

— Ты любишь своего старого отца, любишь? — спросил он, заглядывая в широко раскрытые глаза дочери. Немного помолчав, сказал: — Есть новость. Мы с тобой приглашены к Коллингу на обед. Домой возвратился его сын. На Мадагаскаре военные действия окончены. Он станет видным советником в Главном штабе. Ты, Элси, должна произвести на него впечатление. О, я буду доволен вашей дружбой...

— Он свободен? — тихо, нерешительно спросила Элси.

— Да. Обо всем остальном забудь. Договорились?

Она утвердительно кивнула головой, поднялась с диванчика и вышла из кабинета.

Сенатор закурил сигару и теперь уже окончательно успокоился. Дела налаживались. Завтра неожиданным налетом неизвестных людей будет разгромлена редакция газеты «Трибюн», завтра он будет присутствовать на обеде в загородной вилле Коллинга, завтра Элси должна полюбить другого...

Необъятная пустота раскинулась вокруг. Километр за километром пролетали с молниеносной скоростью, но никаких новых горизонтов не открывалось. Спокойно в тоскливом мраке сияли звезды, едва-едва двигались Солнце и Земля.

Зато Луна, огромная, выпуклая, занимавшая в этой дикой черной пустыне самое большое место, быстро меняла свои фазы. Серп освещенной ее части то на глазах сужался, исчезал, то вдруг рос, ширился, и ночное светило вставало тогда во всей красе — яркое, сияющее, как будто отлитые из металла.

Любуясь пейзажем Вселенной, еще и еще раз обдумывая свой необычайный поступок, напоминающий поступок озорного мальчишки, который на полном ходу автомашины цепляется за ее борт, Макс не заметил, как отстал от ракеты. Он спохватился, включил моторчик.

Но что это? Сзади вспыхнул огненный клубок газов и тотчас погас. Сила отдачи толкнула Макса вперед, и он стал приближаться к «Алмазу». По спине побежали холодные мурашки. Все понятно: в баллоне окончилось горючее. Он посмотрел на циферблат манометра. Так и есть: стрелка показывала ноль.

Неужели толчка газов будет недостаточно, чтобы достичь ракеты? О, великий боже! Беда, снова беда! Макс в отчаянии замахал руками, как будто хотел этими движениями ускорить свое приближение к «Алмазу». Сто метров, семьдесят, пятьдесят... Он движется, расстояние уменьшается! Еще несколько минут томительного ожидания. Макс отчетливо видит широкие, овальной формы сопла в корме ракеты, сверкающие в лучах солнца хвостовые кили. Но теперь расстояние между ним и ракетой не уменьшается, а увеличивается. Взято неправильное направление — сила инерции несет его в сторону.

Тревога охватила его. Неужто конец? Он скоро отдалится от ракеты, бесследно затеряется во Вселенной. Через несколько часов иссякнет в баллоне кислород, он задохнется, и космический холод сделает из его тела обыкновенную ледяную каплю.

Ничего в мире не боялся Макс, но теперь испугался. Не хотелось умирать в одиночестве в этой черной ледяной пустыне. «Люди, — шептал Макс, — помогите мне. В чем моя вина? Почему отреклась от меня Земля? Я хочу умереть среди вас, на ваших глазах, на глазах моей любимой Эдит. Я ничего не попрошу для себя: ни рыбачьего тральщика, ни каменного дома, ни автомашины, Буду несказанно счастлив, если увижу свет дня, услышу пение птиц, дыхание ветра, людские голоса... Я взойду на высокую вершину горы, скажу вам, как сильно, горячо любил я жизнь, боролся за нее, и там же, на той горе, умру. На могиле моей напишите слова: «Он искал счастья далеко от Земли, не зная, что оно было у него под ногами...»

На лбу Макса выступил пот. Ракета постепенно отдалялась. Но и теперь по-прежнему она манила к себе, звала сияющей чистотой освещенного солнцем борта, решетчатой антенной, которая полчаса назад помогла ему стать ее спутником. Один неосторожный шаг — и все пропало! Судьба насмехалась над ним. Безграничная пустота угнетала своим страшным, холодным спокойствием.

Однако в душе Макс не мог примириться со смертью. Напряженно работала мысль. Что делать? Движения рук и ног ничем не могли помочь. А может, в баллончике осталось хоть немного горючего? Сифон не достает до дна, и там иногда остаются капли горючей жидкости.

Макс дрожащими руками ощупал баллон, потряс его и тотчас включил моторчик. Тщетная надежда! Баллон был пуст.

«Стоп! — встрепенулся Макс. — Нет горючего — поможет физика! И как это раньше не пришло в голову? Кто борется за жизнь, должен бороться до конца».

Как отвинтить баллон? Он находится на спине, очень неудобно доставать руками. Минут пятнадцать возился Макс, вертелся, как волчок, на месте, и вот, наконец, баллон у него в руках. Макс смотрит на него с надеждой и верой. Он здесь не имеет никакого веса, но у него есть масса. Если бросить баллон в пространство, рука найдет опору и как бы оттолкнется от него.

Макс зажал в руке баллон, широко замахнулся. Р-раз — и баллон полетел вдаль. Макс сразу же почувствовал, что он как будто сдвинулся с места, поплыл. И хорошо поплыл! Но вот беда — снова не прямо к ракете, а выше ее. Вот уже и корма рядом, до нее — рукой подать, а он летит дальше, не останавливаясь. Что теперь будет? Он перегонит ракету, удалится от нее. Макс не сдержался, выругался. Что еще есть в запасе? Мотор? Не жалко! Теперь он не нужен.

Расставшись с мотором, Макс, наконец, подплыл к носовой части корабля, крепко обхватил ее руками. Теперь можно с облегчением вздохнуть. Макс смотрел на отполированное металлическое тело «Алмаза» и не верил своим глазам. Неужели его не оставила удача? Отдышавшись, он вдруг заметил, как сильно устал. Ныло в груди сердце. Звенело в ушах, кружилась голова.

Скорее бы в каюту! Там воздух, тепло, покой. Он сразу же сообщит по радио и телевидению об аварии на «Анаконде», он расскажет о своих приключениях...

Макс окинул взглядом Вселенную. Представилось, что он плывет в своем рыбачьем баркасе по океану, в черную Пучину которого заброшен сказочно большой звездный невод. Уже пойманы, шевелятся в нем удивительные фантастические рыбы, сияющие огненные скаты...

Медлить нельзя! Прошло уже немало времени. Иссякло больше половины кислорода. Хочется пить и есть. Но как попасть в каюту?

Макс осторожно прополз по носовой части ракеты. Вон видна решетчатая, похожая на чашу антенна. Хорошо бы ухватиться за нее руками! Для этого нужны ловкость, расчет, уверенность движений. Макс напрягся и, крепко оттолкнувшись ногой, полетел вперед. Ему стало страшно, закружилась голова. Но руки действовали ловко. Они сжались как раз в тот миг, когда коснулись металлического переплетения антенны.

— «Есть! — едва не вскрикнул от радости Макс. — Отсюда до двери каюты совсем недалеко. С какой же она стороны? Ну конечно, с правой».

Он переполз на освещенную Солнцем сторону ракеты. Обшивка здесь сильно нагрелась, обжигала руки. Но Макс не обращал на это внимания: через несколько минут за все свои злоключения он будет вознагражден заслуженным отдыхом.

Осмотрев правый борт, Макс сразу заметил внизу ручку дверцы. Минута и он уже у входа. Теперь осталось повернуть ручку. Скорее же, скорее!

Небольшое напряжение мускулов, ручка повернулась, и Максу даже показалось, что она по-земному, по-домашнему скрипнула. Рывок на себя! Что это? Не открывается? Не может быть!

Макс оперся о борт корабля ногами, напрягся и снова дернул дверцу на себя. И опять тщетно! Неужели заперта? Замочной скважины нигде не видно. Почему же она не открывается? Почему?

«Глупец я, глупец! — вдруг зло выругал он себя. — Неужели нельзя было догадаться об этом раньше. Ракета же автоматическая, она управляется при помощи радио, и дверь может открыться только по команде с Земли. Так, значит, смерть?»

Макс в отчаянии склонил голову. Безразличным, печальным взглядом он смотрел в звездную даль. Руки, ноги разом обмякли, как будто их навсегда оставила сила.

Но неужели отчаяние сильней отваги и храбрости, которые жили у него в душе и которыми он гордился? Нет! Нужно их собрать в разбитом теле, нужно... Но мускулы почему-то не слушаются. Где же воля, сила, жажда жизни?

Вокруг туман, туман... И что это? В тумане вспыхивают искры, суетятся, кружатся роем. Нет, это не искры, а пчелы. Они скоро облепят его, начнут жалить...

Макс, вздрогнув, удивленно посмотрел вокруг. Что это — сон, галлюцинация?

Он не понял, а скорее почувствовал сердцем: густой туман скоро может совсем поглотить его. Большим усилием он заставил себя выпрямиться, поднять голову. Взгляд сразу стал проницательным, живым, в голове возникла отчетливая мысль.

Да, над его шлемом торчит антенна. Он может подключить ее к антенне «Алмаза» и попытаться послать в эфир сигнал. Антенна корабля строго ориентирована к Земле, и сигналы могут не пропасть, могут, хотя это мало вероятно, быть перехвачены земными наблюдателями.

Нет, у него не хватало смелости даже подумать, что он будет спасен. Но он должен испробовать последнее средство, должен!

Макс напрягся, оттолкнулся от двери и взлетел над стальной громадой ракеты. Расчет был точен — руки сразу же вцепились в антенну. Теперь остается подключить к ней антенну своего шлема.

Дрожат руки, дыхание становится тяжелым и частым. Кончается воздух? Да, это первая примета. Нужно использовать последние его струи, чтобы сказать несколько слов людям, Земле, Солнцу. Руки еще только пристраивали антенну, а из уст уже рвались слова:

— Откройте дверь «Алмаза». Откройте!.. Задыхаюсь... Я Макс Вэлл. Люди, слышите меня? Я погибаю без воздуха...

Все мы верили, что наши инженеры и конструкторы создадут совершенную ракету, позволяющую смело бороздить пространство Вселенной. Сегодня нам сообщили: монтаж космического корабля окончен. Мы от радости подбрасывали вверх шапки. Конечно, я и Виктор были приглашены осмотреть наш корабль, проверить все аппараты и механизмы. Утром мы сели в автомашину и вместе с Иваном Ивановичем Денисовым направились в новый космопорт. Подмосковные рощи сменились раздольем полей, затем степными просторами, в которых мы за целый час езды не встретили ни единого деревца. Только видели, как в высоком выцветшем небе тоскливо кружили стрепеты. Далеко это от столицы нашей.

Машина шла на огромной скорости. Неожиданно на горизонте вырисовалась длинная линия металлических ферм. Это была взлетная эстакада.

Когда машина остановилась, ее сразу же окружили рабочие-монтажники, служащие космопорта, инженеры, конструкторы. Многие были в комбинезонах. Они и сегодня еще кропотливо проверяли механизмы, готовя ракету к ответственному полету. Мне запомнился молодой широколицый казах, который, подойдя к Ивану Ивановичу, сказал:

— Мы рады вас видеть в этой степи, начальник, потому что ее любят орлы.

Иван Иванович удовлетворенно улыбнулся.

— Я уже старый орел, вот посмотрите на молодых, — и он представил меня и Виктора.

С нами тепло поздоровались. Расспрашивали о здоровье и, конечно, шутили:

— Ну как, не страшно оставлять Землю?

— Не страшно, — ответил я. — Мы же надеемся на вас.

— О! — воскликнул казах, и глаза его заблестели. — Мы подготовили такую птицу, что можете лететь хоть на край света.

Издали космопорт представлялся нам зигзагообразной линией каких-то неуклюжих сооружений. А здесь он предстал перед глазами во всем величии и красоте.

Конечно, гордостью космопорта была взлетная эстакада, которая величественно простерлась по степи на три километра в длину. На большой территории, сколько окинешь взглядом, стоят куполообразные здания, стальные башни, какие-то тяжелые приземистые сооружения. Во все стороны от космопорта идут бетонные ленты дорог. Здесь нет ни деревьев, ни газонов, ни клумб. Зато везде видны фонтаны. Они высоко выбрасывают студеные струи воды, сияют под солнцем, шумят, как настоящие водопады. Воздух чист и свеж.

Нас провели к огромному, будто сплетенному из железа ангару. Толстое кварцевое стекло, которым он был покрыт, поглощало много света, и в ангаре чувствовался приятный холодок, мягкие краски не утомляли глаз.

Вoт она, наша красавица! Ракета лежала на специальных стапелях, соединенных со взлетной эстакадой. Острым носом она была устремлена на восток, как будто готовая лететь навстречу мощному светилу, бросить ему вызов. Сам вид ракеты подчеркивал стремительность, скорость ее полета. Серебристая громада казалась .высеченной старательным мастером из одного огромного куска металла.

Я увидел, как радостно загорелись глаза Ивана Ивановича. Он подошел к ракете и ласково провел ладонью по гладко отполированной обшивке.

— Не подведешь? — как к живой, обратился к ней Денисов.

Ракета лежала безмолвная, неподвижная, тая свою силу и свой громовой голос до заветного дня.

Главный конструктор Вилли Рендол медленно подошел к небольшой дюралюминиевой лестнице, пригласил следовать за ним и нас. И вот мы в пассажирской каюте ракеты.

Конструкторы хорошо продумали ее планировку. По каюте можно свободно ходить, здесь удобные кресла, которые при необходимости легко превратить в мягкие диванчики. -Впереди штурманская рубка. Я сел в специальное кресло, проверяя его удобство. А сколько здесь знакомых приборов! Все это — мои помощники. Толково! Во всем чувствуется точный расчет, забота о человеке.

В стороне, рядом со штурманской рубкой, — обсерватория. На космическом корабле она тоже необходима: нужно следить за небесными маяками — звездами, проверять точность полета, рассчитывать курс..

Большие и маленькие экраны радиолокаторов, телевизоры, радиостанция, портативная электронная машина для сложных вычислений, мощные электромагнитные пушки для уничтожения мелких метеоритов — все это большое хозяйство будет принадлежать нам, штурманам, и Ивану Ивановичу Денисову.

Иван Иванович проверил работу воздушно-кислородных аппаратов, электронную машину — мозг ракеты. Интересно было наблюдать, как на пульте управления сразу вспыхнули зеленые, синие, желтые огоньки сигналов. Они докладывали, требовали, предупреждали. Штурману нужно быть очень бдительным, сноровистым. Ведь достаточно небольшой заминки, достаточно ошибиться в расчетах на каких-либо полградуса — и залетишь, как говорится, черту в зубы.

Непередаваемое волнение охватило нас, когда мы вошли в машинное отделение. Здесь было царство никеля, платины, каких-то золотистых сплавов. Вот оно перед нами — последнее слово науки и техники! Мы с гордостью осматриваем панель, откуда ведется управление работой циклотронов. Здесь и чересполосица каких-то шкал, и принципиальные схемы различных агрегатов и узлов, контролирующие и регулирующие приборы и, конечно, разнообразие лампочек и кнопок.

Молодцы наши инженеры и ученые! Десяток лет назад не могло быть и речи о том, чтобы на космическом корабле установить столь сложное и точное оборудование. За панелью возвышались аспидно-черные стены из необычайно плотного вещества. За ними припрятаны камеры, трубы, мощные электромагниты. Придет время — и поворотом небольшого ключа будет вызвана к жизни чудодейственная сила аннигиляции. Из сопла вырвутся огромные потоки энергии, и ракета, как будто подхваченная вихрем, взлетит высоко над Землей. Густые облака закроют чарующий облик родной планеты, и мы очутимся в бескрайнем космическом океане. Грозный, таинственный, загадочный, он давно манил к себе людей, чтобы испытать их силу, мужество, упорство.

Иван Иванович Денисов дал высокую оценку всем проверенным машинам.

— Отличная конструкция, чудесная работа, — удовлетворенно сказал он. Не машина, а сама крылатая мечта!

— В этом еще предстоит убедиться, — сдержанно заметил Рендол. — Конечно, мы старались. А как получилось, будет видно позже.

— Скажу одно, друг Вилли: я со спокойной душой полечу на вашей ракете, — растроганно проговорил Иван Иванович, обнимая Рендола за плечи. Он подписал акт приема ракеты, собственными руками опломбировал входы в каюту и в машинное отделение.

Теперь все зависит от Правительства СССР. Когда оно даст разрешение на полет — неизвестно. В душе вместе с радостью поселилось нетерпение. Хочется быстрее сесть в штурманскую рубку за пульт управления. Смотрите, люди! Начинается новый, небывалый путь к Солнцу, к звездам.

Когда мы возвращались в Галактику, всю дорогу только и было разговоров, что о ракете. Я сказал Денисову:

— Ракета чудесная. Только бы диверсанты к ней не подобрались.

Денисов немного помолчал, потом проговорил:

— Законная тревога у тебя, Олег. Нужно помнить: чем больше у нас успехов и радости, тем сильнее злятся наши враги. Но им не удастся пробраться на наш космодром — руки коротки!

— Это верно, — поддержал Виктор. — Но я за то, чтобы взять с собой в полет и оружие. Чем черт не шутит, может, встретимся с Полем Арнолем. А он, видно, такой парень...

— Если понадобится, — ответил Денисов, — мы с Арнолем справимся и без оружия. Я все думаю о его ракете. Загадочная история. Вы не помните, когда они совершают посадку?

— Сегодня утром, Иван Иванович, — ответил я.

— Эх, как нехорошо получилось, — пожалел он.

Затем посмотрел на часы и оживленно сказал: — Включи, пожалуйста, радиоприемник. Теперь как раз четыре. Послушаем последние известия.

Я повернул ручку настройки. В радиоприемнике послышался треск, шум. Потом зазвучал голос диктора:

«Слушайте экстренное сообщение Белого дома. Ракета «Анаконда», которая сегодня утром начала посадку на Луну, потерпела аварию. Связь с экипажем прервана. Причины аварии неизвестны».

— Ну вот, то страшное, чего я ожидал, случилось, — сказал Денисов тихим голосом. Откинувшись на спинку сидения, он закрыл глаза.

Признаться, у меня по телу пробежала .холодная дрожь. Вот тебе и космические дороги. Первый полет — и катастрофа... Если нет связи с ракетой, то и думать долго не приходится: она встретилась с крупным метеором.

До самой Галактики ехали молчаливые, озабоченные.

Наконец вдали из-за леса показался серый купол обсерватории. Там внимательные глаза телескопов, с неослабевающим вниманием следящие за большой Солнечной Республикой. Неподалеку от обсерватории стоят мощные направляющие антенны радиолокационных установок, радиостанций, космических телепередатчиков.

Широкое бетонное шоссе круто свернуло в сторону. Реактивный ЗИЛ остановился.

— Иван Иванович, приехали! — напомнил я Денисову. Он раскрыл глаза, удивленно оглянулся. Конечно, он не спал, а что-то мучительно обдумывал. Выйдя из кабины, Денисов торопливо зашагал по широкой аллее. Куда? Я пошел за ним следом.

И вот мы сидим в круглом зале, в котором царит полумрак. Вдоль стен щиты управления, огромные матовые экраны. Они пульсируют миллионами разноцветных точек.

Денисов кивком головы поздоровался с операторами радиолокаторов, сел возле экрана, на котором сразу увидел силуэт «Анаконды».

— Сигналов нет? — спросил он.

— Нет, Иван Иванович.

Денисов тяжело вздохнул. Он предчувствовал беду, но не такую. По его расчетам, ракета Штатов если и должна была потерпеть аварию, то из-за недохватки топлива. А здесь случилось совсем неожиданное. Погибли люди... Они не успели даже послать в эфир понятное на всех языках «SOS».

До самого вечера просидел он у аппарата, записывая данные полета ракеты, определяя ее орбиту. Потом поднялся, устало сказал:

— Завтра ракета разобьется о лунные скалы. Им нужно помочь! Проверьте еще раз и сообщите мне.

— Хорошо, Иван Иванович, — торопливо проговорил старший оператор.

И только он подошел к двери, как на щитах вдруг загорелись красные огоньки ламп. В зале послышался какой-то гудок, сбоку вспыхнул небольшой экран телевизофона.

Я остолбенел от неожиданности. Прямо мне в глаза смотрела Наташа. Лицо ее было взволновано, лихорадочно горели глаза.

— Начальник операторской! Товарищ начальник, — говорила она с каким-то отчаянием в голосе. — С ракеты «Алмаз» идут странные сигналы. Включаю центральный зал. Слушайте! Слушайте!..

Денисов круто обернулся, вскинул голову. Откуда-то, как будто из-под потолка, долетал едва слышный голос на английском языке:

— Откройте дверь «Алмаза». Откройте... задыхаюсь!..

— Роб, я с ума сошел или мне приснилось? Что это придумал Макс? Он же погубил себя, — говорил растерянно Поль Арноль.

Роб стоял у иллюминатора притихший, задумчивый. Сквозь звездную суету черного неба перед ним вырисовывалась фигура больной, обессиленной жены. Не она ли это говорит, шепчет с упреком посиневшими сухими губами:

— Роб, ты погубил себя...

Он все-все помнит до мелочей. Эсланда сердцем чуяла беду. Она не была рада тем пятистам долларам, которые он с гордостью вложил в ее руку в день, когда был зачислен в экипаж ракеты.

— Это нехорошие деньги, раз они заработаны таким способом... Роб, одумайся. Поищи другую работу. Я подожду... Я не умру...

Она уже не могла говорить, только едва-едва шевелила губами. В груди что-то хрипело, ее бил сухой, мучительный кашель. Эсланда смотрела ему в лицо с мольбой и упреком. Жизнь оставляла ее тело, одни глаза — глубокие, впалые — еще горели мерцающим огнем, видели свет, людей.

Он не сдержался, заплакал. Она гладила его волосы, поцеловала в лоб. Уста были холодные, шершавые. Ему показалось, что жена дотронулась ими до сердца. Оно болезненно встрепенулось.

— Пожалей детей. Погибнешь ты, не дотяну до осени и я. Они останутся сиротами... Роб...

Обессиленный, убитый горем и грозным страшным предупреждением, он не мог пошевелиться. Он лелеял заманчивые планы, летел, как на крыльях, домой, неся эти деньги, чтобы обрадовать жену, детей. А получилось, что он принес тревогу, мучительные мысли, страх.

И только когда в узкую, тесную комнату вошел доктор, которого он пригласил по телефону еще в городе, Роб тихо поднялся с кресла, чтобы показать ему больную.

Он не понес назад денег, не отказался от далекого опасного путешествия. Доктор уверял, что больная поправится, если будет лечиться. А чтобы лечиться, нужно иметь деньги. Это был заколдованный круг, из которого он не мог вырваться...

— Роб! Черт побери! Ты выводишь меня из терпения! — загремел капитан ракеты.

Роб сразу оторвался от своих воспоминаний.

— Слушаю, сэр!

— Макс нас покинул. Как ты считаешь. Роб, это хитрость, специальный расчет или сумасшествие? Ответь мне, слышишь!

На лбу Роба сошлись морщинки. Он провел по ним рукой и, обернувшись к Полю, сказал:

— Макс — умный человек. Я верю ему. Если он что-нибудь задумал обязательно сделает.

— В таком случае он может спастись?

— Да, он может, — подтвердил Роб.

Поль закусил губу, зло отбросил в сторону записную книжку, которую держал в руках.

— Негодяй! Он спасся, собака!.. О, небо... А нам придется умирать...

Роб с отвращением смотрел на капитана. Как быстро слетели с него спесь, самолюбование, чванство. Вот он во всем своем ничтожестве. Это не человек, а зверь. Осужденный на смерть, он негодует из-за того, что кто-то другой оказался счастливее его.

— Сэр, успокойтесь, — сказал Роб. — Я молюсь о Максе. Да-да, молюсь. Пусть он выживет, доберется до советской ракеты. Увидите, если счастье нас не оставило, он поможет нам. «Макс! Макс! Доброго тебе пути, друг, — мысленно добавил он. — Если мы погибнем, ты расскажешь о нас. Расскажи все-все и — самое главное — зайди к моей семье, низко поклонись жене, детям. Пусть не ждут меня, не осуждают. Мы сами себе вырыли могилу...»

— Он поможет... Черта с два! Я хочу видеть его здесь, свернуть ему шею! Это он виноват во всем, он... Прохлопал ушами — и вот... Куда мы летим, куда? кричал Арноль, брызгая слюной и бросаясь то к иллюминатору, то к пульту управления.

Неожиданно от сильного толчка он оторвался от намагниченного пола и повис в воздухе. Судорожно взмахивая руками, он еще громче закричал:

— Роб! Я погибаю, не видишь, пучеглазый черт. Я куда-то лечу... Спасай!..

Робу даже смешно стало. Скажи, до чего доводит человека страх перед смертью. Он схватил Поля за руки, помог ему сесть в кресло штурмана, привязал ремнями.

Поль широко раскрытыми глазами смотрел на Роба, как будто видел его впервые.

— Роб! Где ты? Ты не удрал еще, собака? — с прежней злобой, но более тихим и спокойным голосом спросил капитан ракеты.

— Что вы, сэр? Куда удирать? От смерти не убежишь, если она совсем близко.

— Нет, ты хитришь! Ты что-то задумал! — бесновался Поль. — Я знаю вас. Вы хотите погубить Штаты.

— Выпейте вина, сэр. — Роб протянул ему резиновую бутылку. — Вам станет лучше.

Поль жадно припал к бутылке. Затем швырнул ее в угол каюты и затих, уставившись себе под ноги. Казалось, он был углублен в какие-то тяжелые -вычисления.

Так прошло несколько длинных, мучительных минут. Роб внимательно наблюдал за капитаном. Наконец Поль, быстро подняв голову, бросил лихорадочный взгляд в его сторону и, освободившись от застежек, встал. Слегка пошатываясь, он направился к задней стенке каюты, достал ключ и открыл какой-то секретный ящик.

Что он задумал? Нет, это не обман зрения — Роб увидел в руках у Поля небольшой тупорылый пистолет.

Поль медленно закрыл ящик, круто повернулся. В его кошачьих глазах блестели холодные льдинки ненависти. Видимо, ему еще была чужда мысль о близкой смерти. Он что-то задумал. А что? Может, решил убить его, Роба, чтобы знать, что он умирает здесь, в этом черном подземелье Вселенной, последним. Для чего же понадобилось ему оружие? Роб застыл в напряженном ожидании.

— Роб, — властно и сурово загремел Поль. — Ты видишь вот эту штуку?

— Вижу, сэр, — покорно ответил тот.

— Я приказываю тебе думать!

— О чем, сэр?

— О нашем спасении. Даю ровно сто двадцать минут. Если ничего не придумаешь, убью. Засекаю время! — И он, усевшись на диван, стал помахивать зажатым в руке пистолетом.

Нельзя сказать, чтобы Роб испугался. Однако он довольно поспешно поднялся на ноги, окинул каюту долгим, изучающим взглядом. Умереть ему было не страшно, но умирать от пули этого негодяя не хотелось.

Роб подошел к штурманской рубке. Большая часть приборов работала. В исправности была также портативная электронная машина. На стене висела огромная карта участка неба, который занимали Земля и Луна. Теперь она была особенно важной.

Конечно, сначала нужно было определить путь ракеты, расстояние до Луны, учесть притяжение, скорость полета и только после этого делать какие-то выводы, принимать решения.

Эллипс, который делала ракета вокруг Луны, заметно сузился. Намного уменьшилось расстояние до огромного сияющего холодным светом шара. Когда его закрывала тень и он светился одной узкой стороной, казалось, что ракета летит навстречу скале, отломанной от какой-то удивительной серебристой горы. Неприятный холодок страха охватывал сердце. В небольшой телескоп были видны все подробности ландшафта. Хотелось крикнуть во весь голос:

«Луна, ты же дочь Земли, почему ты такая суровая, жестокая, почему ты стала мертвой каменной грудой? Где твоя вода, воздух? Где твои леса, реки, бурные моря? Если ты уснула, проснись! Прими нас, несчастных. Слышишь, мы просим тебя!..»

Но каменная глыба с острыми скалами и унылыми провалами цирков молчаливо проплывала за широким иллюминатором.

Роб тяжело вздохнул, записал последнюю цифру сделанных измерений. Теперь заработала электронная машина. Минута — и вот уже получен окончательный расчет. Роб снял ленту, невольно зажмурился. На ней был выведен их смертный приговор. Лучше бы не знать, когда пробьет их час, потому что легче умереть вдруг, неожиданно.

Но рядом сидит Поль Арноль. Слышно, как тяжело он дышит, поворачивается в кресле. Вурдалак! Перед тем как умереть, он хочет видеть чужую смерть. Тысяча чертей! Этого не случится. Он, Роб, попробует еще бороться и что-нибудь предпринять.

Сколько же остается времени? Он раскрыл глаза и застыл от ужаса. Поль Арноль более снисходителен, чем смерть. Она требовала своих жертв ровно через тридцать минут!

В первую минуту у него перехватило дыхание и он не мог произнести ни слова. Пересилив оцепенение, Роб медленно и совсем, казалось, равнодушно сказал:

— Капитан, дела наши плохи, через тридцать минут ракета похоронит нас под камнями Альп.

— Проклятие! — выругался Поль. — Роб, как же идти на тот свет живым? Ты не боишься? Скажи?

— Странный вопрос, сэр, — ответил он. — Я ведь тоже человек.

— Что же делать, Роб? Ты башковитый, подумай! Иначе выброшу за борт.

— Хо, капитан! — вдруг радостно захохотал Роб. — Хорошо вы придумали: щуку пустить в воду.

— Что ты болтаешь, глупец? Чего смеешься? — загремел на всю каюту Поль с нескрываемой злостью.

— У нас есть возможность сохранить себе жизнь, капитан.

— Пустые слова. Ты испытываешь меня, Роб. Смотри, твоя насмешка будет дорого стоить. Первым откроешь дверь в преисподнюю.

— Я это знаю, сэр. Нам нужно торопиться...

— Куда?

— Делать на Луне посадку. — И Роб объяснил свой смелый план.

У Поля вспыхнули глаза. Черт побери, еще есть искорка надежды! И в самом деле, как это просто и умно. Они захватят с собой баллоны с воздухом, выпрыгнут из ракеты и самостоятельно пойдут на посадку. Это не так уж и трудно: у них за спиной надежные реактивные аппараты. Жизнь будет продлена еще на два — три дня. Целая вечность!

— О, слава всевышнему! -с облегчением вздохнул Поль. — Мы умрем, Роб, в кратере Коперника под флагом Штатов. Где бы ни высадились, мы должны дойти туда. Слышишь, Роб!

— Слышу, сэр. На сборы остается двадцать минут. Нужно в последний раз подкрепиться...

— Мудрое решение, — подхватил Поль, и они, усевшись за специальный столик, начали усердно набивать животы.

Тоска по родной Земле охватила сердце Роба. Он представил себе на мгновение шумные, оживленные улицы и площади городов, праздничные толпы людей. Там из раскрытых окон домов льется музыка, доносится смех, песни. Там — радость, счастье, веселье... Как это все далеко и недосягаемо для них!

Пленники Луны! Они хотели первыми ступить на ее поверхность, нарушить своими шагами вечную тишину мертвой пустыни. И первыми стали жертвами... Было мучительно сознавать свою осужденность, бессилие.

В тесной, залитой ослепительным светом каюте стояла тишина. Слышно было только, как энергично работали челюсти. Поль торопился, глотал пищу целыми кусками, не пережевывая. Никто в мире, видимо, так не старался быть перед смертью сытым, как он.

Робу казалось, что все это происходит в каком-то кошмарном сне. Он тоже торопился: стрелки часов неумолимо отсчитывали минуты.

— Капитан, пора! — вскочил он наконец с кресла. — В запасе у нас только семь минут. Смотрите под ракетой Луна.

В самом деле, за толстым стеклом иллюминаторов звездная дорожка в черной бездне сменилась причудливыми очертаниями мертвой планеты.

Поль затолкал в рот последнюю плитку шоколада, вытер губы и, схватив бутылку с водой, всю до дна выпил.

Надевая костюм, он приказал:

— Роб! Я вынесу баллоны с воздухом. Захвати

сколько сможешь шоколада и воды. Понятно?

— Да, сэр!

— Пошли!

Автоматически открылась дверь люка-шлюза. Роб в последний раз обвел глазами уютную каюту, которая так хорошо служила им во время путешествия. Для чего они хотят обмануть себя? Разве можно успокоить сердце тем, что на несколько часов будет отдалена смерть? Не лучше ли умереть здесь, в привычной обстановке каюты, а не в тяжелом неуклюжем костюме, в котором придется мучиться, голодать и, наконец, задохнуться от недостатка воздуха.

— Может, останемся в ракете, капитан? — нерешительно спросил Роб.

— Прыгай! — крикнул в микрофон Поль и первым вылетел в пространство.

Роб почувствовал, как какая-то теплая, легкая струя омыла сердце. В глаза ударили искрящиеся потоки света. Внизу поворачивалась голыми каменными боками Луна. Все было видно до мелочей. Вот кратеры Геродот и Аристарх. Дальше простерлась знакомая равнина Моря Дождей.

И всюду, куда ни глянь, круги и овалы цирков большие, средних размеров и совсем маленькие, как воронки от взрывов. Казалось, это был какой-то полигон, на котором испытывались атомные бомбы.

— Роб, клянусь небом, ты заморочил мне голову, — закричал в микрофон Поль.

— А что такое, капитан?

— Я забыл пистолет... — Поль произнес это таким растерянным, тревожным голосом, как будто оставил в ракете все свое состояние.

Роб ничего не ответил, только оглянулся и укоризненно посмотрел на скрюченную неловкую фигуру капитана. Они летели на высоте ста километров. Впереди небесных путников медленно двигалась металлическая громада космического корабля.

— Капитан, пора! — закричал Роб и включил свой реактивный двигатель, чтобы затормозить полет.

Сразу показалось, будто он попал в воду и с трудом пробирается вперед. Костюм плотно облепил тело, сжал его. Скорость сокращалась. Ракета, наоборот, как бы ускорила полет, стремительнее понеслась вдаль и вскоре исчезла из виду.

Два человека, будто два удивительных крылатых существа из какого-то фантастического мира, парили над унылой каменистой пустыней Луны.

У него ослабли руки и ноги. Весь он дрожал. Голова полнилась назойливым, протяжным звоном. Но человек еще находил в себе силы и тихо шевелил губами. Может, он прощался с друзьями, с невестой или вымаливал у врага пощаду? Нет, он, как несчастный замерзающий нищий, стоял перед тяжелой бронированной дверью и умолял спасти его. Только спасти...

Звон в голове становился все более назойливым. Вот опять глаза подернуло туманом. Сердце в груди трепещет, как раненая, обессилевшая птица. Скоро конец. Но еще нужно вымолвить слово, еще...

Он шептал что-то и смотрел все время в одну точку. Она вспыхивала перед ним искоркой надежды, заставляла страдать, бороться, жить.

Сколько прошло времени, человек не знал. Но он догадывался и даже ощущал, как постепенно смыкалась вокруг него тьма, как гасли разбросанные в безбрежном безвоздушном океане звезды. Вдруг — внезапное удивительное облегчение во всем теле, приятная усталость охватила ноги, голову. Он засыпал, вернее, умирал...

И все же глаза человека с мольбой и надеждой продолжали шарить по двери ракеты. То ли взгляд этот был таким гипнотическим, то ли отрывочные слова услышали на Земле, но вдруг...

Да-да, ручка, наконец, повернулась, и человек увидел перед собой овальное отверстие камеры-шлюза. Он заморгал глазами, веря и не веря в это неожиданное чудо. «Это все обман, галлюцинация, — уверял он себя. — Это напоследок так жестоко шутит со мною жизнь...»

Чтобы убедиться в том, что на самом деле люк открыт, нужно напрячь силы и заставить себя двигаться. А как не хочется этого делать! Приятно лежать, не шевелясь, ни о чем не думая.

Но человек еще был жив. И он хотел жить! Машинально напряглись мускулы его ног, он вздохнул глубоко-глубоко, так, что жгучая боль пронизала грудь, и сделал осторожное движение к спасительному отверстию. Вытянутые вперед руки оперлись о стальную обшивку дверцы, и человек — головой вперед — вплыл в камеру-шлюз.

В то же мгновение дверь закрылась. Сбоку что-то зашуршало, загудело. Человек инстинктивным движением руки нажал на специальный клапан шлема. Шлем открылся, и человек, обессиленно скользя по стене, сполз на пол. Ему показалось, что он провалился куда-то в бездну...

Очнулся он неожиданно. Что это? Где-то вверху над ним двигаются прохладные плотные тучи, шелестит напористый ветер и неподалеку по крыше какого-то здания постукивают тугие капли дождя. Счастливая улыбка мелькнула на его устах. Человек не мог пошевелиться, раскрыть глаза, боясь, что вдруг все это исчезнет и снова к нему вернутся мучения, страх, смерть...

Он никогда не замечал раньше вкуса воздуха и был уверен, что воздух не имеет вкуса. Как бы не так! Теперь он знает, что воздух и сладок, и душист, и свеж, как ключевая вода.

Мало-помалу к человеку возвращалась жизнь, силы, мысли. Он уже различал удары сердца. Уже руки и ноги могли свободно двигаться, их сковывала только тяжелая одежда.

Человек поднялся. Теперь это был уже не просто человек, а Макс Велл, мученик и все же удачник, бывший штурман ракеты «Анаконда». Расправив плечи, он сбросил космический костюм. Камера-шлюз была полна воздуха. Это он оживил Макса, вернул ему силы. Осмотревшись, Макс нажал на зеленую кнопку. Тотчас же бесшумно раздвинулись створки в стене, и он торопливо шагнул в каюту ракеты.

Прямо перед ним — пульт управления: множество разных циферблатов, лампочек и рычагов. Потом взгляд остановился на маленьком ящичке, в котором лежали яблоки и черная резиновая бутылка. Макса как бы кто-то подтолкнул вперед: он вдруг почувствовал тупую, тошнотворную боль в желудке. Это были муки голода. Он ничего не ел больше двух суток. Сразу же его охватило жадное, неутолимое желание: есть, есть! Он жадно схватил яблоко, откусил и стал запивать шоколадным молоком из черной бутылки. Макс пил, утоляя жажду и голод, и не мог нарадоваться своему неожиданному спасению.

Только что он был осужден на смерть, беспомощно бился, зажатый костлявыми лапами, и вот его услышали, пришли на подмогу, спасли!..

Свет, тепло, воздух... Ты можешь отдохнуть. Макс Велл! Выходит, тебя заранее тут ждали? Смотрите, даже приготовлены яблоки, молоко. А если поискать, то и еще что-нибудь найдется... Ракета «красных», но бог подумал о тебе, Макс Велл!

И вдруг неожиданный удар по голове сбил Макса с ног. Он, как подкошенный, свалился на пол. Руки инстинктивно вцепились в какую-то металлическую скобу.

Не поворачивая головы, Макс прислушался. Почему же ничто не валится на него, не трещит, не грохочет? Если бы произошло столкновение с метеоритом, в одно мгновение исчез бы из каюты воздух. Но Макс свободно дышит, и вокруг царит прежняя тишина.

Значит, это не катастрофа. Он хотел обернуться, чтобы осмотреть каюту, и тут же затаил дыхание. За спиной отчетливо послышались чьи-то шаги.

Мать родная! Неужели он здесь не один, неужели попал к кому-то в гости?

В предчувствии следующего удара Макс напряг мускулы, подтянул к груди ноги. Но, видимо, его больше не собирались бить. Кто-то склонился над ним и тяжело задышал в самое ухо.

Что за чудо? Его целуют? Нет, это не ошибка! Он отчетливо почувствовал на своей щеке прикосновение мокрых губ. Макс скосил глаз и моментально вскочил на ноги. Перед ним, медленно раскачиваясь коротким туловищем, стояла... обезьяна.

Некоторое время они смотрели друг на друга, пораженные неожиданностью встречи.

Макс отодвинулся в сторону, зло выругался. Обезьяна тоже завизжала что-то свое, замотала головой. Не иначе, она обижалась, что нарушили ее покой, отняли завтрак.

Макс некоторое время смотрел на кривляния обезьяны, потом от души рассмеялся.

Если подумать, не такая уж и плохая у него спутница. Заботясь о ней, люди, конечно, заготовили немало разных продуктов. Значит, здесь можно будет жить без тревоги и особенных забот довольно долго. Хвала тебе, небо, хвала!

— Ну, Чита, расскажи, что ты здесь делаешь? — спросил насмешливо Макс. — Какие у тебя обязанности?

Обезьяна гневно махала лапами, недовольно щелкала зубами.

— Проспала завтрак? — с выражением сочувствия на лице сказал Макс. — А как тебя кормят?

Он подошел к ящику, осмотрел его. Это был специальный автомат, который в определенное время выставлял для обезьяны необходимую пищу. Как он действует, нетрудно было догадаться.

Макс нажал на перламутровую кнопку — и сразу же на столе появились бутылка и банан. Обезьяна, увидев угощение, радостно завизжала, ловко схватила все в лапы и, отскочив в угол, начала жадно пить и есть.

— Ну, теперь довольна? — добродушно бросил в ее сторону новый житель каюты.

Она молчала, усердно расправляясь с бананом и молоком.

Макс заинтересовался пультом управления. Он подошел к нему, привычно опустился в кресло, потянулся рукой к одному из приборов и только теперь заметил, что пульт управления находится за прозрачным толстым стеклом. Макс улыбнулся: конечно же, нельзя передавать обезьяне управление ракетой.

Через минуту справа на стенке что-то тихо затрещало. Макс обернулся. Прямо перед ним светился телевизионный экран. Оттуда на него смотрели светлые строгие глаза девушки.

— Хэлло, мистер! Как чувствуете себя? — спросила она по-английски.

— О, мисс, как в раю. Я обязан вам жизнью. Не знаю даже, как благодарить вас.

— Вам не скучно?

— Нисколько, мисс, — и, улыбнувшись, Макс показал на обезьяну. — Разве не видите, у меня такая веселая спутница... Правда, я не могу ей ничего рассказать о моих приключениях... Быть может, вы послушаете, мисс?

— С удовольствием, мистер, — ответила девушка. — Если вы не возражаете, я запишу ваш рассказ на пленку.

Макс в знак согласия кивнул головой, удобнее уселся в кресле, готовясь начать рассказ об удивительном путешествии.

Сенсационная весть облетела весь мир. Везде только и говорили, что о Максе, о его необычайном приключении. Человек в космосе пересел на другую ракету, спасся от неминуемой смерти... Это было невероятно! Во всех газетах всех стран на первых полосах печатались интервью Макса Велла, которые он давал с борта советской автоматической ракеты «Алмаз».

Много высказывалось разных догадок, делалось предположений о дальнейшей судьбе его коллег — Поля Арноля и Роба Питерса.

Как никогда, в те дни было оживленно в городке астрономических институтов, обсерваторий и специальных школ по космонавигации — Галактике. Здесь каждый был внимательным слушателем и зрителем «Последних известий» и все подолгу толпились у выставленных на улице телеэкранов. Новости поступали часто, вызывая новые споры, предположения...

Иван Иванович Денисов позвонил из Института межпланетных сообщений в космопорт и предупредил Олега и Виктора, чтобы те никуда не отлучались, были начеку. С минуты на минуту ожидалось из Москвы заветное разрешение старт, полет, путешествие на Луну, поиски ракеты, спасение Макса Велла...

Звонок Ивана Ивановича не застал друзей врасплох: они, как всегда, были заняты своим будничным делом.

Работали Олег и Виктор вместе в небольшой учебной комнате, отведенной специально для них. Юноши успели уже обжиться на новом месте, и все здесь было им мило и дорого: портреты Циолковского и Гагарина на стенах, высокие зашторенные окна, телевизор на красивой подставке...

Ровно в восемь утра, после зарядки, Виктор развертывал карту, подготавливал циркуль и цветные карандаши, Олег раскрывал толстый, в коленкоровом переплете журнал — и трудовой день начинался.

Сегодня ребята решили еще раз проверить, какие метеорные потоки могут встретиться на их трассе в ближайшие дни. Виктор в полосатой тельняшке что-то нервно чертил на карте неба. Олег в белом кителе, при галстуке сидел у окна и просматривал принесенные из обсерватории сводки. Строго сжатые губы, задумчивый, сосредоточенный взгляд подчеркивали внутреннюю собранность юноши.

Провести корабль в безбрежном океане всемирного пространства не простое дело. Это не плавание в обыкновенном море, где каждый пункт давно изведан, каждый остров нанесен на карту. Если ты ведешь корабль, внимательно смотри на компас, знай скорость хода, и в любое время ты можешь точно сказать, когда, в котором часу придешь в нужный порт.

В космосе же ничто не стоит на месте. Все там: Земля, Солнце, планеты, мириады метеоритов от мизерных пылинок до огромных скалистых обломков — все летит, кружится, прокладывает себе пути. Ими, управляют, их ведут вперед сложнейшие законы небесной механики.

Мы часто любуемся Луной, подолгу в ясные ночи наблюдаем за ней. И кажется, что ночное светило, которое так величественно и торжественно сияет над нашей головой, совершает очень простое странствие по небу. Но это не так. Оказывается, чтобы предсказать ее будущий путь, ученым приходится делать сложнейшие вычисления. Нужно учесть добрую сотню больших и во много раз больше второстепенных причин, которые влияют на движение Луны.

Со скоростью 30 километров в секунду летит по своей орбите Земля. Все время меняет свое место и Луна. Фактически, чтобы попасть в нее, нужно метко прицелиться. Корабль, который прилетит к пункту рассчитанной встречи, скажем, на минуту позже, чем нужно, не найдет своего космодрома. Придется догонять Луну или возвращаться назад на Землю. Такой просчет может дорого стоить. Вот где нужны бдительность, точность, твердая рука, надежный глаз.

Сделав какие-то записи, Олег отложил в сторону сводки, пододвинулся к Виктору и стал разглядывать карту. На ней в загадочном лабиринте переплетались десятки разноцветных линий и штрихов. Одни из них показывали поля притяжения планет, Солнца, другие их пути в океане космического пространства.

А что означают эти пунктирные линии? Как не понять — это потоки метеоритов. Они являются своеобразными облаками в космосе.

— Значит, с 20 по 30 июня на Землю выпадают боотиды, — задумчиво проговорил Олег.

— Из созвездия Волопаса, — подтвердил Виктор.

— Самый большой звездный дождь от них наблюдался в 1944 году. Если верно, что основная масса боотидов пролетает возле Земли через каждые 20 лет, тогда... — он умолк на минуту и озабоченно провел рукой по лбу. Потом, обернувшись к Виктору, окончил: Нужно держать ухо востро.

— Как ни держи ухо, а если суждено встретиться с ними, встретимся. Судьбу не обойдешь. Если бы от меня зависело, я назначил бы полет на февраль и март месяцы. Тогда можно было бы не бояться встреч в небе. Так нет же, нужно куда-то торопиться...

— Что ты говоришь, Виктор?! — вскинул глаза на друга Олег. — Как же не торопиться? Люди гибнут, просят помощи. А у нас ракета уже готова. Боотиды не так уж и страшны. Видишь, они проходят возле Земли узкой полосой, ее легко можно «пробить», если вылететь ровно в полдень. Смотри, эта трасса самая надежная, — показал он пальцем на жирную коричневую линию на карте.

— Это как сказать, — возразил Виктор. — Я слышал, Денисов говорил, что поток боотидов очень изменчив и в этом году может близко подойти к орбите Земли. Это должно нас насторожить...

— Это правильно, — согласился Олег. — Но я не верю в большую опасность. Скажу тебе другое. Многие наши ученые думают, что большая часть метеоров не куски камней и Железняков, а крупинки льда замерзших газов. Если это так, обшивка корабля — надежная наша защита. И учти еще магнитно-электронные пушки.

— Мало они помогут, если встретится целая скала. В таких случаях выручают только руки и глаза.

— Конечно, — согласился Олег. — Для чего же мы будем в ракете? Долетим, Виктор, долетим! — шутливо сказал он. — Если ты в ракете, можно считать, что победа обеспечена.

Виктор с упреком посмотрел на друга.

— Смеешься? — спросил он тихо.

— Нисколько. Тебе же имя дано в честь победы, — разъяснил Олег.

— А-а-а! — Довольная улыбка расплылась по лицу Виктора. — Виктор, Виктория... Победа... И в самом деле, это обнадеживает.

Неожиданно дверь в комнату открылась, и парни увидели на пороге Ивана Ивановича Денисова. Он был в парусиновом светлом костюме, сидевшем на нем немного мешковато, в легкой шляпе из рисовой соломки. Профессор был чем-то взволнован. Он осмотрел прищуренными глазами комнату, снял шляпу и, бодро взмахнув ею, подошел к парням.

— Ну, как вы здесь? Не дрожат хвосты?

— Страшно, Иван Иванович, — ответил Олег. — Страшно потому, что живем в какой-то неизвестности. Полетим или нет — никто не знает.

— Полетим! — обнадежил профессор и, обняв парней за плечи, тихо добавил: — Могу вам сообщить по секрету: на корабль погружают оборудование для ретрансляционной телевизионной станции.

— Наконец-то! — воскликнул Олег и, по-военному вытянувшись, спросил: Товарищ командир корабля, что прикажете нам...

Денисов остановил его:

— Запомни, Олег, я начальник экспедиции и никакой не командир.

— Корабль и без командира? Странно. — Олег пожал плечами.

— Напрасно ты так думаешь. Он есть, — пояснил Денисов. — Но клянусь, не я!

— Кто же? — в один голос спросили Олег и Виктор.

Иван Иванович хитро прищурил глаза.

— Это тайна. Придет время, он сам объявится...

Парни удивленно посмотрели друг на друга, не понимая, шутит Иван Иванович или говорит правду.

— Ну, друзья, пришло время штурмовать первую цитадель неба...

Они, как будто сговорившись, вместе подошли к высокому раскрытому настежь окну. Перед ними лежала во всем величии и вечерней красоте Земля колыбель ума, крылатой мысли, дерзновенных сердец. Иван Иванович вытер платочком лоб. Голубые глаза его блестели нетерпеливой радостью, на устах застыла улыбка.

Неожиданно в комнате послышался низкий протяжный гудок. Денисов круто обернулся. Он не ошибся: вспыхнул экран телевизофона. Чернобровая, с пухлыми губами девушка, глядя прямо в глаза Ивану Ивановичу, проговорила:

— Говорит Москва! Слушайте экстренное сообщение Правительства Союза ССР. 23 июня со специального космодрома в 12.00 будет дан старт ракете «Вулкан», которая возьмет курс на Луну. Осуществляется вековая мечта человечества...»

В глазах Олега поблескивали слезы. Денисов, увидев их, обнял парня за плечи.

— Дождался, сынок, — сказал он ласково и отошел от телевизофона.

Члены экипажа «Вулкана» прилетели на космодром на воздушном автомобиле. Всходило солнце. Дымилась утренними росами степь. Хотя облака в небе почти стояли на месте, нетрудно было заметить, как они, расплываясь, постепенно таяли.

Космонавтов встретили члены правительственной комиссии и корреспонденты разных газет мира. Провожающих было очень мало, потому что район космодрома являлся опасной зоной. Старт должен передаваться телецентрами крупнейших городов страны, и его увидят миллионы людей.

Денисов, Виктор Машук и Олег Дрозд... Казалось, это стояли два сына с отцом, одетые по-дорожному, в одинаковых костюмах. Вспыхивали огни «блицев», стрекотали кинокамеры. Такими — гордыми, со сдержанными улыбками — видели их в эту минуту в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске...

Наконец к Денисову подошел начальник космодрома.

— Иван Иванович, извините, последний раз беспокоим. Вас просят зайти со своими орлами на санитарный пункт.

— Ох эти мне проверки! Измучили они нас, — вздохнул профессор и кивнул парням, чтобы те следовали за ним.

Они опустились по бетонным ступенькам в подземное помещение. Олег волновался. Он мало спал в эту ночь: не мог отделаться от беспокойных раздумий. Перед глазами мелькали корабль, пустое черное небо, представлялись неожиданные встречи с метеоритами. И вдруг вспомнилась Наташа.. Она что-то говорила ему, что-то наказывала, предупреждала. Он видел ее отчетливо и близко, слышал даже легкий шелест шелкового платья, тревожное дыхание. Только к утру, когда начали таять сумерки, он уснул. Проснулся с шумом в голове. В мышцах чувствовалась какая-то скованность. Лишь когда принял холодный душ, бодрость вернулась к нему.

На санитарном пункте, где все сияло чистотой, белыми стенами и халатами, космических путешественников окружила целая толпа врачей. Слышались приветствия, смех, шутки.

— Выпустите нас живыми. Ей-богу, измучили, — говорил Иван Иванович высокому, в очках профессору. — Пульс, давление, дыхание — все в норме.

— Нет, голубчик, нет, мы еще посмотрим, — чувствуя свою власть над будущими героями, шутливо отвечал тот и старательно выстукивал грудь.

Виктор Машук стоял у диванчика, одевался.

— У вас, молодой человек, здоровья на пять полетов, — сказал удовлетворенно председатель комиссии, осматривая его мускулистое тело.

— Если у него на пять, у Олега на десять, — в тон ему заметил Иван Иванович Денисов. — Мы с ним уже старые путешественники...

Но осмотр Олега что-то затягивался. Рыжеволосая женщина подозрительно вглядывалась в его лицо, несколько раз прощупывала пульс и, наконец, предложила измерить температуру.

Олег недовольно поморщился. Подошел Иван Иванович Денисов и стал нетерпеливо ожидать результатов осмотра.

— 35,1 градуса, — сообщила врач, удивленно вскинув глаза. — Переутомление... Что с вами случилось, голубчик?

— Ничего особенного, — ответил Олег, — Маловато поспал, вот и все.

— Все же я вынуждена задержать вас, — строго сказала она и повернулась к Денисову. — Иван Иванович, у вас есть запасные люди?

Денисов недовольно сверкнул глазами:

— Наталья Степановна, что же это получается? Вы насильно отбираете у меня бывалого штурмана...

— Все это верно, но у нас такое правило: разрешать полет только здоровым. Понимаете?

Денисов волновался, горячился:

— Наталья Степановна, вы же сами знаете: Олег прошел все тренировки, показал наилучшие результаты. Я уверен в нем, надеюсь...

Олег испугался, побледнел. Скажи, какая неприятная история! Понадеялся на организм, не заставил себя выполнить распорядок дня — и вот, хлопай глазами.

Виктор, услышав возбужденный разговор Денисова с врачом, подошел к ним. Что-то дерзкое и гневное мелькнуло в его улыбке, которую он сразу же поторопился погасить. Некоторое время Виктор стоял неподвижно, как будто что-то обдумывая. Затем резко и грубо тронул за плечо Олега.

— Схитрил? Да? — тихо, с нескрываемой ненавистью спросил Виктор. — Но имей в виду: победитель получает все!

— Виктор, о чем ты? — испуганно посмотрел на товарища Олег. Потом все понял, укоризненно покачал головой и сказал: — Странные у тебя мысли, Виктор. Я думал, ты умнее... — и отвернулся в сторону.

Врачи оживленно спорили, что-то доказывая друг другу. Олег понимал: у них не было единого мнения. Наконец Олегом заинтересовался главный врач. Он сам осмотрел его, выслушал.

— Голова не болит?

— Нет.

— Усталости не чувствуешь?

— Нет.

— Хочется лететь?

— Что за вопрос, доктор! — взволнованно ответил Олег.

— Вижу, вижу, товарищ Дрозд, — улыбнулся главный врач. — Ваше счастье, что я хорошо знаю вас и могучий ваш организм. Не то пришлось бы у телевизора скучать. Одевайтесь!

Олег чуть не подпрыгнул от радости, как мальчишка. Когда путешественники начали прощаться, парень искренне, благодарно пожал руку главному врачу и шутливо сказал:

— Я верю, доктор, придет время, и вы будете специально посылать больных на Луну, где мы построим санатории, больницы.

Когда они вышли из санитарного пункта, их снова окружила шумная толпа. К ним тянулись блокноты, какие-то книги, и они торопливым росчерком самописок оставляли там свои автографы.

И вот высоко над степью взлетела ракета.

— На старт! — прозвучала команда.

Откуда-то выбежали пионеры с пышными букетами цветов и вручили их под аплодисменты провожающих смелым путешественникам.

— Смотрите не заморозьте, — дал наказ кто-то из толпы.

Денисов, Виктор и Олег, попрощавшись со знакомыми и служащими космодрома, двинулись по бетонной дорожке ко взлетной эстакаде. Следом за ними неслись торжественные возгласы, гремело нестройное, но радостное «ура».

И вот неподалеку — длинный веретеноподобный корпус «Вулкана». Казалось, это лежал могучий океанский кит, каким-то чудом вытянутый из воды. Нестерпимым блеском отливали под солнцем крутые бока корабля.

Иван Иванович Денисов медленно поднялся по дюралюминиевой лестнице ко входному люку, раскрыл его и обернулся в сторону толпы. В тот же момент широким прибоем зазвучала торжественная, мощная мелодия гимна. Путешественники вошли в каюту.

Олег посмотрел в иллюминатор. В небо взвилась новая ракета. Все, кто был на космодроме, заторопились в убежища. Несколько минут — и члены экипажа заняли свои места. Старт начался совсем неожиданно. Уже бежали в каком-то лихорадочном разгоне за иллюминаторами покатые бетонные стены зданий, высокие башни, антенны локаторов, бассейны, фонтаны, ленты дорог, а в ракете еще никто не чувствовал движения. Наконец послышался пронзительный свист, вдруг превратившийся в громовой грохот.

Эластичный матрац провис под Олегом, и юноша отчетливо почувствовал, как на грудь навалилась незримая тяжесть.

— Иван Иванович, летим! — вскрикнул он радостно и от удовольствия зажмурил глаза.

Все тело, казалось, было чем-то перетянуто, сжато, не хватало воздуха. На лбу выступил холодный липкий пот. Почувствовав это, Олег заволновался: не сверх ли нормы увеличивается ускорение? Он нажал на специальную кнопку, и в ракете послышался голос:

— Высота 20 тысяч метров, температура минус 42 градуса, ускорение 3,5 метра в секунду.

Это говорил автоматический индикатор, который при помощи миниатюрной электронной машины через каждую минуту полета мог давать все необходимые для экипажа сведения.

Олег успокоился. Полет проходил точно по плану. На третьей минуте индикатор сообщил:

— Высота 2 тысячи километров, температура минус 215 градусов, под нами Сахалин, ускорение 5,7 метра в секунду.

Еще несколько томительных минут ожидания, и «Вулкан» набирает скорость 7,8 километра в секунду. Выключаются двигатели. Ракета делает широкий виток вокруг Земли.

Путешественники встают с резиновых диванчиков и, превратив их в кресла, усаживаются. За толстым стеклом иллюминаторов сквозь мглистую дымку видны очертания суши, морей, гор. Время от времени внизу, словно подхваченное вешним потоком крошево льдин, проплывают цепи перламутровых и серебристых облаков.

Олег смотрит в черное как сажа небо и настраивает рацию.

— «Вулкан»! «Вулкан»! — доносится из эфира. — Мы видим тебя. Прими поздравления от «Амура».

— Мы с «Дуная»... Мы с «Дуная»... Добро дошли! Кланяйтесь от нас Луне.

Затем слово было дано «Луаре», «Варшаве» и «Кавказу» — всем надземным космическим островам, которые курсировали по своим дорогам-орбитам вокруг родной планеты.

Скоро «Вулкан» должен был приблизиться к «Звезде КЭЦ», принять от нее подготовленный окислитель, необходимый для дальнейшего путешествия ракеты.

Олег включил телевизор. На пульсирующем, похожем на жидкое стекло экране вырисовалось огромное обод-колесо. Оно сияло, переливаясь сотнями огней. Там жили, работали люди. Такая форма искусственного спутника была не случайной. Она позволяла ему не только лететь по своей орбите со скоростью до восьми километров в секунду, но и вращаться вокруг оси. А как это важно! На спутника все вещи и люди приобретают вес, создается привычная земная обстановка.

— Друзья! Мы подходим к вам, встречайте! — проговорил Олег, увидев на экране капитанскую каюту и веселые лица ее обитателей.

— Мы готовы! Высылаем на вашу орбиту скоростные ракеты с цистернами, — послышалось в ответ.

Олег переключил телевизор, чтобы посмотреть, как из этих цистерн будет перекачиваться окислитель.

Пятнадцать минут — и «Вулкан» был заправлен. Теперь он выходил на трассу своего большого полета.

Обод «Звезды КЭЦ» спрятался за рамку экрана, сверкнув двумя яркими снопами прожекторов. Прощай, маленькая Земля! Ты последней провожаешь нас в дальний путь, желаешь счастья и успехов.

Хотя путешественники прошли все тренировки на Земле, но потеря веса вызвала не очень приятные ощущения. Казалось, они куда-то падают, проваливаются. Ныло, замирая в груди, сердце...

Только здесь, на космическом корабле, можно понастоящему понять, каким обетованным, воистину чудесным краем была для них родная Земля с ее горами и реками, лесами и садами, с ее материнской лаской и влюбленностью в человека, в каждую маленькую былинку и козявку, в их жизнь и движение.

Столетиями мечтал человек преодолеть силу тяготения, чтобы, высоко взмыв над родной планетой, одним взором окинуть ее необозримые пространства, взглянуть со стороны на вуаль ее белых облаков, на горные отроги и хребты, покрытые ледниками, на всю ее, стремительно летящую в бездне космоса и несущую неумолкаемую, неусыпную, клокочущую радостью и счастьем жизнь.

Сила тяготения... С ней упрямо боролся человек, но она не была и не могла, конечно, быть его врагом. Подумайте, что стало бы с Землей, если бы вдруг в один прекрасный момент исчезла сила тяготения? Нет, этого никак нельзя представить! Ведь не будь этой силы, все — города и села, реки и океаны, все движимое и недвижимое — оторвалось бы от Земли, низвергаясь в черную бездну. Да и сама планета взорвалась бы, как бомба, разлетаясь в пространстве косматым облаком песчинок и каменных глыб. Ведь не забывайте, изнутри Землю распирают колоссальные силы давления.

Но и наоборот, только в космосе, при полете по инерции, приходится встречаться с невесомостью. Если бы в ракете все вещи не были прикреплены к стенам специальными скобами, крючками и резиновой тесьмой, они стронулись бы с мест, полетели, блуждая, как живые, из угла в угол.

Иван Иванович Денисов сидел у телескопа, Виктор занял место у пульта управления. Олег хотел воспользоваться свободным временем и отдохнуть. Он несколько раз закрывал глаза, заставляя себя ни о чем не думать. Но уснуть не мог.

Тем временем «Вулкан» увеличил скорость и по широкой полуэллиптической кривой направился на стационарную орбиту. Проходя по ней, ракета будет как бы привязана к одному и тому же пункту Земли.

Спокойно движутся стрелки приборов. Медленно бежит время. Но что это? Над циферблатом показателя скорости вспыхивает красный огонек. Ага, ракета в своем полете отстает от графика на 500 метров!

Виктор обернулся к Олегу, кивнул головой: мол, посмотри, сделано первое предупреждение штурману. Но он даже и не прикоснулся к приборам. Зачем? Они сами выправят ошибки аппаратов, дадут команду увеличить скорость.

Так оно и случилось. Тревожная весть об отставании была принята своевременно, и теперь Виктор наблюдал, как стрелка показателя скорости начала быстро склоняться к желтой черте. Еще минута — и красный тревожный огонек погас. Ракета идет точно по графику.

Виктор весело встряхивает волосами, смотрит на задумчивое, сосредоточенное лицо Ивана Ивановича и вдруг шутливо начинает:

Капитан, капитан, улыбнитесь! Ведь улыбка — это флаг корабля...

Иван Иванович довольно улыбается. Виктор оставляет штурманскую рубку, подходит к нему, становится за спиной.

Капитан, капитан, подтянитесь - Только смелым покоряются моря, —

подхватывает песню Денисов. Присоединяет свой голос и Олег.

И вот трое космических путешественников, обнявшись, сидят перед широким окном каюты и поют веселую озорную песню. Перед глазами, во всю ширину окна, висит Земля, светясь ласковым голубым сиянием. Она напоминает школьный глобус, который кто-то незаметно поворачивает, знакомя наблюдателей с земными ландшафтами.

Денисов пел старательно, задушевно. Густой, с приятной хрипотцой голос, добродушная улыбка под узкими аккуратными усиками — все в этом человеке подчеркивало какую-то притягательную душевную чистоту.

Олег стоял сбоку, опершись о плечо Ивана Ивановича. Свободной рукой он живо и энергично размахивал в такт песне. Вьющиеся его волосы рассыпались, широко раскрытые глаза светились задором. Усталость, которая чувствовалась в начале полета, бесследно исчезла. Хорошо натренированный организм юноши победил. На лице Олега светился здоровый румянец, движения были спокойные и уверенные.

Виктор сидел вполоборота к Денисову. Он смотрел прямо в его лицо, следил, как шевелятся его пухлые яркие губы, изо всех сил стараясь петь с ним в такт. Денисов иногда подмигивал ему, и Виктор в такие минуты оживлялся.

Наблюдая за Иваном Ивановичем, Виктор невольно подумал, что тот на кого-то очень похож. Но на кого? На благородного капитана Немо, полярника Седова или Циолковского? На всех вместе и ни на кого. У него было какое-то особенное лицо, отличные, надолго западающие в память черты.

Одно слово много говорило о нем: пионер космоса! Несколько лет назад он первым согласился возглавить экспедицию ученых на Малую Луну и теперь в свои преклонные годы не побоялся пуститься в далекий, опасный путь с дерзновенными молодыми орлятами. Денисова манил космос. Только с ракеты, с искусственного спутника мог он поговорить по-настоящему со своими старыми знакомыми — с Большой Медведицей, Близнецами, Орионом, Драконом, Андромедой, Козерогом, — с тысячами звезд и созвездий, к которым у него на всю жизнь сохранились большая любовь и уважение...

Когда песня кончилась, Денисов пригладил редкие волосы и, переводя дыхание, сказал:

— А теперь, друзья, послушаем, что скажет Земля.

Он нажал на кнопку, и все обернулись к стенке. По вспыхнувшему экрану пробежали тени потревоженного эфира. Затем словно откуда-то из глубины долетел не то шепот, не то едва уловимый шум морского прибоя. Наконец, прорвав магнитное поле Земли, звуки усилились, зазвучали широкой упругой волной. Теперь хорошо можно было различить: из динамика телевизора долетали не какие-то неясные призывы, тревожные вопросы, а песня. Земля отзывалась космическим путешественникам знакомым голосом доброй и заботливой матери:

Летите, голуби, летите, Для вас нигде преграды нет...

— Это о нас, — кивнул головой Денисов.

Олег и Виктор слушали песню молча, словно зачарованные. Каждый думал о своем. Широкая, ласковая мелодия рождала чувство радостной окрыленности, необычной легкости. Песня звала куда-то лететь, что-то завоевывать в подарок людям. Совсем новое, неиспытанное чувство охватило Олега. Оно было похоже одновременно и на радость и на печаль.

В чудесном сплетении голосов, певших песню, Олегу послышался голос Наташи. Она провожала его в далекий путь, желала ему радости и удачи. Хотелось сказать Виктору: «Ты слышишь, нам поет Наташа!»

Да, это был ее голос, полный тепла и тоскливой тревоги, голос надежды и дружественного напутствия. Казалось, она первой затянула песню, придумала для нее слова, а потом уже песню подхватили десятки и сотни голосов, и она зазвучала широко и привольно, — не песня, а торжественный, праздничный гимн в честь человека, его дерзаний и отваги.

Звучала песня... Они смотрели на родную планету, и им казалось, что пела вся Земля. Нет, они не летели в бездну космоса, а плыли по какой-то знакомой, милой сердцу реке.

Звучала песня... Хотелось бесконечно слушать ее нежные, тихие всплески, похожие на вздохи, освежать сердце в ее бодрящих струистых потоках.

Песня оборвалась не сразу. Она точно начала отставать от ракеты, удаляться. Вот она еле-еле слышна, кажется даже, что песенники напрягают голоса, но напрасно: она отстает, обессиленная в пути, слабеет, слабеет...

Да, Земля пела им, но не могла отдать навсегда свою песню! Оно и понятно. Сколько еще героев и славных сынов осталось на ее широком раздолье. Всех их нужно направить в большой жизненный путь, вдохновить, согреть. А кто может сделать это лучше всех, поговорить с человеком искренне, задушевно, с заботливостью преданного друга? Конечно, песня! Она ведет людей в походы, вдохновляет на подвиги, благословляет на большие дела. Песня живет в человеке и для человека.

Она — трепет его взволнованного сердца, его теплое, ласковое дыхание, взлет его мыслей и мечты. Песня это улыбка души, это боль и радость, печаль и нетерпеливое желание... Хотя песни уже давно не было слышно, Денисов, Олег и Виктор все еще стояли перед широким зеркалом экрана и в волнении молчали.

Наконец Олег обернулся к Ивану Ивановичу, сказал:

— Какая хорошая песня.

Денисов как будто проснулся от мыслей.

— Хорошая... А теперь, друзья, — Иван Иванович вдруг стал серьезным, даже озабоченным, — начинаются наши космические будни. Вы знакомы с графиком дежурств, и прошу его строго выполнять. Сколько времени осталось до выхода на стационарную орбиту?

Виктор, взглянув на часы, ответил:

— Двадцать пять минут, Иван Иванович.

— Вот и отлично. Держите ухо востро: можем встретиться с метеорами.

В каюте было тихо. Каждый занялся своим делом.

Денисов, припав к окуляру телескопа, застыл возле него и стал пристально рассматривать Марс. Иван Иванович летел на Луну, а уже приглядывался к далекому приятелю Земли, пото.му что, видимо, собирался побывать и там.

Олег подготовил кинокамеру. Программа съемок на этом участке пути была скромной: предстояло заснять Солнце, этот огненный вулкан, который бесконечно живет, бунтует, животворит. Правда, не так просто подступиться к нему. Солнце сияет, пылает, слепит глаза. Олег опустил на окно специальную шторку.

И вот Солнце перед ним. Оно крупнее, нежели это кажется с Земли, и не круглое, как диск, а лохматое, разбухшее, трепетное. Олег несколько минут смотрел на главу планетной семьи, невольно любуясь его своеобразной красотой и ярким излучением силы.

Много тайн хранило Солнце, много загадок. Люди знали, что на нем существуют пятна, но никак не могли пока объяснить, почему вдруг Солнце посылало на Землю дождливые лета, суровые зимы, заставляло ходить по морям тайфуны, поднимало небывалые штормы.

Когда Олег прикрыл светило специальным кружочком, возникла удивительная картина: казалось, происходит настоящее солнечное затмение. Вокруг Солнца образовалось серебристо-жемчужное лучистое сияние. Корона выглядела особенно пышной, даже нарядной, потому что на светиле в это время было много пятен, свидетельствовавших о наступлении периода бурной солнечной деятельности. Вытянутые с двух противоположных сторон сияющие вееры необыкновенного для человеческих глаз пламени напоминали крылья.

— Смотрите, Иван Иванович, — обратился Олег к начальнику экспедиции. — Наше Солнце, оказывается, крылатое!

Денисов повернулся к окну и удивленно вскинул брови.

— Ого, как оно расходилось! — воскликнул он. — Очень интересно... Снимайте, Олег. Такие минуты не часто повторяются.

Затем, записав какие-то данные в специальный журнал, встал с кресла и сказал:

— Давайте я сниму корону сам. Боюсь, вы не совладаете.

— Конечно, — улыбнулся Олег. — У такого царя она тяжеловатая...

Несколько минут монотонно стрекотал аппарат. Денисов старался снять не только общий вид короны, но и отдельно ее разные стороны. Наконец он что-то удовлетворенно замурлыкал и передал аппарат Олегу.

В этот момент его позвал Виктор. Штурман озабоченно посматривал на четыре овальных окошка, видневшиеся перед ним, показывая на них рукой.

— Иван Иванович, входим в опасную зону, — сказал он сдавленным голосом. — Со всех сторон метеоры...

— Этого и следовало ожидать, Виктор, — ответил совсем спокойно Денисов и, осторожно переставляя ноги в тяжелых намагниченных ботинках, подошел к пульту управления. — А ну, дайте взглянуть!

На четвертом экране локатора, перечеркнутом тонкой координатной сеткой, была видна черная мушка, которая наискось ползла по затуманенному стеклу.

— Ничего себе камешек догоняет нас, — озабоченно заметил Денисов и стал вслух считать: — 500... 350... 200 километров...

Услышав цифру «двести», невольно обернулся к друзьям и Олег. Приближение метеора на такое расстояние было опасным.

— Включить магнитно-электронные пушки, — крикнул Денисов и сам застыл в напряженном ожидании. На щите управления вспыхнули предупреждающие сигналы. В это же время послышался густой голос диктора электронной машины:

— Тревога! Тревога!

Дальнейшее промедление могло стоить жизни. Виктор, прильнув к окну телеэкрана, включил пушку. Корпус ракеты судорожно задрожал. Казалось, что-то неудержимо-стремительное отделилось от корабля, понеслось вдаль. В то же мгновение зловещий отблеск осветил первый экран локатора.

— Метеор! — схватился Денисов за хромированную рукоятку. — Поворот два градуса!

Мускулы на лице Ивана Ивановича напряглись, застыли. Глаза смотрели пристально и остро. Возбуждение, вызванное опасностью, вмиг изменило этого человека.

Поворот сделан! Всех троих сразу бросило в сторону, и они едва удержались на ногах. Черная мушка На экране локатора исчезла, и снова он осветился красивым голубовато-зеленым мерцанием.

Денисов, Виктор и Олег с облегчением вздохнули.

Они поняли — метеор пролетел мимо. Магнитно-электронная пушка расколола его надвое, но совсем уничтожить не смогла. В чем дело?

Денисов, резко повернувшись к Виктору, раздраженно бросил:

— У вас не настроена пушка. Сбита фокусировка...

Виктор покраснел и, склонясь над замком пушки, уверенно, наметанным взглядом стал проверять установку прицела. Через минуту он выпрямился, удивленно развел руками.

— Что за чертовщина? Пушка в порядке...

— Не может этого быть! — недоуменно воскликнул Денисов и, повернувшись к Олегу, попросил: — Посмотри ты, пожалуйста...

Но ничего, как ни старался, не нашел и Олег.

— Разрешите, Иван Иванович, осмотреть обшивку корабля, — обратился он к начальнику экспедиции. — Мне кажется, здесь какая-то загадка.

Денисов в знак согласия кивнул головой.

Олег, быстро облачившись в скафандр, попросил Виктора проводить его из ракеты. Открылась камера-шлюз, заработали компрессоры, и вот уже распахнулся внешний люк. Оттолкнувшись от борта ракеты, Олег вывалился в черную бездну космоса. За кормой косматым клубком пламени желтело Солнце. По спине пробежал неприятный щекотливый холодок, заныло сердце. Но это были первые, быстро исчезнувшие ощущения.

Ракета как будто стояла на месте, повиснув в черном безбрежном океане. Олег включил фонарик, и яркий луч скользнул по корпусу корабля. Что же в конце концов случилось? Ото, обшивка на корме в трех местах повреждена. Правда, пробоин не видно. Какое счастье, что так удачно разошлись с метеором!

А это что еще? Какая-то звездочка сверкает невдалеке от корабля. И не просто сверкает, а летит, как мотылек...

Олег несколько секунд недоумевал, потом невольно повернулся и, используя силу толчка, поплыл вперед, чтобы догнать звездочку. Вблизи она сияла еще более привлекательно — каким-то чарующим малахитовым светом.

Вот так диво! Звездочка была не чем иным, как обыкновенным камешком. Не задумываясь, Олег схватил блуждающий метеор рукой. Такую находку стоит показать друзьям! Но только космонавт подтянул руку, в которой была находка, как сразу почувствовал, что в ней появилась заметная тяжесть. Руку свело точно судорогой. Сначала Олег не обратил на это внимания. Долетев до середины ракеты и схватившись за дверную скобу, он остановился. Чудо! Повторилось то же самое! Только руку, занесенную вперед, на этот раз высоко отбросило вверх, и парень явственно почувствовал, что его камешек выскользнул из крепко сжатой ладони. Олег на мгновение застыл, пораженный. А камешек тем временем, освободившись от власти человека, полетел в пустоту. Олег догнал его и снова зажал в руке. Вот так чудеса! Что за диковинная сила таится в этом на первый взгляд обыкновенном камешке? Олег решил повторить эксперимент. На этот раз, крепко зажав камешек в ладони, он сильно размахнулся, будто готовясь к броску. И снова находка проявила просто-таки магическую силу. Камешек, конечно, не смог вырваться из руки, но зато повлек за собой в полет космонавта.

Олег чуть не вскрикнул от ужаса. Ведь такого не может быть! Да, не может! Вес камешка должен быть ничтожно малым по сравнению с массой его собственного тела.

В чем же дело?

Олег включил реактивный моторчик и взволнованно заговорил в микрофон:

— Иван Иванович, готовьтесь принять на борт. Возвращаюсь с большой новостью.

Погасив падение, он при помощи моторчика стал осторожно приближаться к ракете. Вот уже видна корма и черные цилиндрические сопла. Вот уже рядом обведенная медной полоской дверь.

Прошло несколько минут. Олег, вспотевший, но довольный и радостный, стоял перед Денисовым. Здесь же, у ног его, лежал сброшенный в спешке космический скафандр.

Денисов пристально рассматривал зеленоватый, светящийся изнутри шарик, затем попробовал подбросить его вверх и словить. Это ему удалось сделать не хуже, чем жонглеру в цирке. Но вдруг глаза Ивана Ивановича испуганно сверкнули. Что за оказия? В стороне, на стенке, угрожающе замерцали сиреневым огоньком тонкие трубки. В кабине — радиоактивные излучения!

Олег тоже успел заметить тревожный сигнал. Испуганно вздрогнув, он крикнул Денисову:

— Иван Иванович! Прячьте находку!

Но Денисов уже и сам все понял. Он быстро подбежал к лаборатории, нажал нужную кнопку — из стенки выдвинулись два тяжелых свинцовых круга. Иван Иванович положил между ними камешек, и автоматы немедленно упрятали их внутрь стенки.

От волнения на лбу у Виктора выступил холодный липкий пот.

— Ух, — облегченно вздохнул он и недовольно поглядел на друга. — Как маленький, игрушки ему нужны...

Денисов, как бы выгораживая Олега от упреков, промолвил:

— Не ворчи, Виктор, сейчас речь не об этом. Олег! — Он, встревоженный, подошел к парню, тронул его за плечо. — Как ты себя чувствуешь?

Олег сидел в кресле бледный и растерянный, с посиневшими губами. Руки его дрожали.

— Кружится голова. Тошнит...

— А видишь хорошо?

— Все как в тумане, — прошептал Олег, обводя вокруг руками. — Подойдите ближе. Я вас совсем не вижу...

Денисов растерянно засуетился, но затем, резко взмахнув руками, оторвался от намагниченного пола и направился в дальний угол кабины. Там он достал из белого эмалированного шкафчика черный флакон с резиновой трубкой и быстро возвратился назад.

— Выпей, пожалуйста, это. Как рукой снимет. Слышишь, Олег?

Олег слышал голос Денисова, но не мог уже видеть ни его лица, ни принесенного им флакона с лечебным препаратом. По телу разлилась тяжелая истома, невольно закрывались веки.

— Вот трубка, — помог Олегу Денисов. — Отклонись назад и пей, скорее пей!

Забулькала, выливаясь, жидкость. Олег не успевал ее глотать, и несколько капель пролилось; они, блестя, словно ртуть, повисли рядом в воздухе, плавали и колыхались перед глазами.

Денисов опутал Олега проводами и тонкими резиновыми шлангами. Затем включил специальные аппараты для наблюдения за больным. Рядом на щитке засветились два ряда разноцветных огоньков, что-то, пульсируя, застучало. Аппараты показывали направление и силу кровообращения, наличие радиоактивности в разных частях тела.

Исцеление происходило прямо на глазах. Вскоре продолговатая трубка, показывавшая, как кровь снабжает кислородом мозг, засветилась голубовато-синим светом. Денисов радостно улыбнулся. Силы возвращались к Олегу.

Чтобы предупредить лучевую болезнь, Иван Иванович и сам отпил несколько глотков чудодейственного напитка, а затем передал флакон Виктору.

Опасность поражения экипажа корабля интенсивным радиоактивным излучением была ликвидирована. Вот сколько хлопот принесла с собой необычная находка в космосе.

Что же это был за камешек? Как ни удивительно посланец Сириуса. Когда Олег, оправившись от болезни, узнал об этом, он не поверил. Небывалый случай! Ведь известно, что одной из величайших загадок для ученых всего мира является небольшая звезда, находящаяся невдалеке от Сириуса. Она состоит из вещества в 60 тысяч раз более тяжелого, чем вода. Никогда человек еще не видел такого вещества. И вот оно побывало в его руках. Теперь понятно, почему с ним происходили такие странные приключения. Иначе и быть не могло! Хотя камешек и не имел веса, он обладал огромной массой, значительно превышавшей массу человеческого тела. Можно представить, какое небывалое давление царит в недрах звездного шара, пославшего нам этот, на первый взгляд, безобидный камешек. Атомы-ядра там оголены, лишены электронов, и, таким образом, самой природой создано вещество неслыханной плотности.

— Ну, гора с плеч, — сказал Денисов, когда в ракете после неожиданного происшествия, воцарился порядок. — Теперь надо поговорить с Землей. Пусть знают все — сделано небывало важное научное открытие. — Подойдя к радиоаппаратам, он включил один из них и стал вызывать главную станцию наблюдения за космосом.

Олег тем временем встал и с неожиданной ловкостью прошелся по каюте.

— Ты, брат, должно быть, в сорочке родился, — шутливо сказал Виктор. — В пекло лезешь, и хоть бы что!

— Со счастьем хорошо и по грибы ходить, — сдержанно заметил Олег.

Виктор склонился над маршрутной картой, одновременно ведя строгое наблюдение за приборами управления. Олегу тоже не хотелось сидеть сложа руки, чувствовал он себя довольно бодро. Взяв кинокамеру, подошел к иллюминатору и начал снимать Землю, светившуюся в стороне оранжево-голубым шаром.

Трудно было оторвать взгляд от этой необычной картины. В голове одна за другой возникали мысли — яркие, горячие, стремительные.

В жизни своей Олег насчитывал уже несколько важных событий. Самое главное из них произошло недавно. Он жил и не догадывался, что жизнь может быть такой удивительно интересной, содержательной и красивой...

Олег обернулся к Денисову и невольно вздрогнул. На мозаике экрана, в который пристально всматривался Иван Иванович, трепетным сиреневым пламенем мелькнуло девичье платье. Денисов незаметно качнул вариометр настройки, и эфир тотчас же вынес на экран легкую, подвижную фигурку девушки.

Наташа! Вот так встреча. Олег едва не вскрикнул от радости — такая она была желанная и неожиданная. Наташа приветливо улыбнулась, кивнула головой. Взглянув на Олега и Денисова, спросила:

— Где Виктор? Как он себя чувствует?

Виктор, услышав свое имя, повернулся в широком штурманском кресле и посмотрел на экран. Сразу загорелись, засияли глаза! Виктор не мог скрыть своей радости.

— Спасибо, Наташа. Мы чувствуем себя хорошо. Летим точно по графику.

— Не волнуешься? — спросила она.

— Все-все тревоги я оставил на Земле, — сразу же ответил Виктор. Он лукаво улыбнулся и медленным жестом взбил рыжеватый чуб на голове.

Но Наташа не улыбнулась в ответ, была по-прежнему подчеркнуто строгой, как человек, который выполняет служебные обязанности. Олегу она ничего не сказала, только посмотрела на него долгим, проникновенным взглядом, который говорит больше любых слов.

— Иван Иванович, включаю Академию наук, — сказала Наташа. В динамике послышался глубокий вздох, и ласково-светлый облик девушки потерялся где-то в черной пустоте эфира.

Виктор украдкой взглянул на Олега. «Ты хотел нас поссорить с Наташей, — казалось, говорил его взгляд. Но напрасно. Она возвратилась ко мне, будет ждать». Взявшись за штурвал, он сидел с нескрываемым чувством превосходства и собственного достоинства. Руки его работали ловко и быстро. Посмотрев на приборы, Виктор вдруг торжественно объявил:

— Внимание! Выходим на стационарную орбиту.

Наступил самый, быть может, ответственный момент: старт с этой орбиты следовало произвести безукоризненно. Требовалось предельно точно определить время с тем, чтобы в момент приближения ракеты к Луне можно было поддерживать связь с наземными радио— и телестанциями управления. Иными словами, территория СССР должна оказаться в зоне прямого просмотра.

Включено электронно-счетное устройство. Ракета во власти автоматического управления. Все внимание экипажа приковано к показаниям приборов и циферблатам часов. Со стороны можно было подумать, будто люди сохраняют хладнокровие, однако и Денисов, и Олег, и Виктор в душе волновались. Им сейчас было не до песен и не до раздумий на лирические темы. Воля, расчет, точность — вот что нужно в такие минуты.

Вспыхнула сигнальная лампа — и тотчас заработали двигатели. Скорость увеличена ровно на один и две сотых километра в секунду.

Снова на людей наваливается незримая тяжесть, сковывает тело, сжимает в своих жестких объятиях. Еще несколько мгновений — и опять облегчение: ракета набрала скорость, летит по инерции, вроде кометы или астероида.

Пытливо вглядываются члены экипажа в приборы. Механизмы действуют четко. Ясны показатели радиолокаторов. «Вулкан» пробивает гравитационное поле Земли, унося в космос трех смельчаков. Они в кабине ракеты, среди приборов и аппаратов, и вместе с тем — в безбрежном океане тьмы, которым поглощены и Земля, и Луна, и Солнце, и все-все звезды Вселенной, но чувства заброшенности, одиночества нет и в помине. Они стоят на вахте возле механизмов, готовые в любой миг обратиться к помощи своих знаний и своего умения.

Видавший виды Иван Иванович и совсем юные Олег и Виктор в эту пору не думали о том, что человек властелин машины, даже такой сложной, как ракета «Вулкан». А это было так. Корабль, шедший на штурм цитадели неба, выполнял их волю. Им же самим казалось, что они делают только то, что делал бы на их месте любой космонавт, если б ему пришлось быть пассажиром «Вулкана».

Через два часа пути Денисов приказал отдыхать Виктору и сам прилег. Олег вел наблюдения и записывал данные в вахтенный журнал. Скорость движения корабля сокращалась: это «Вулкан» выходил из зоны гравитационного земного поля.

Вдруг на панели тревожно замелькали огоньки. Олег судорожно вцепился в подлокотник кресла. Его придавила к сиденью внезапная тяжесть ускорения.

В чем дело? Не пущен ли в действие фотонный двигатель?

Стрелка указателя скорости неумолимо ползла кверху: 12 километров... 13... 14...

— Иван Иванович! Ракету несет...

— Вижу! — стараясь сохранить хладнокровие, сказал Денисов, сон с которого как рукой сняло. — Удивительно, фотонный двигатель, кажется, бездействует. Откуда же такая скорость?

Олег недоумевал. Штурман корабля, он не мог ответить на простой, казалось бы, вопрос: откуда ускорение, если фотонный двигатель не работает? Словно бы ища подсказки, взглянул на Виктора. Тот свел брови к переносице и сосредоточенно думал о чем-то.

А Денисов действовал. Он проворно приблизился к телевизофону, нажал кнопку и немного хрипло заговорил:

— Земля! Земля! Говорит «Вулкан». Объясните, почему увеличилась скорость ракеты. Что случилось?

Длились томительные минуты. Из динамика долетал сухой треск электрических разрядов, протяжное тоскливое гудение. На экране то вспыхивали какие-то суетливые тени, то он спокойно светился миллионами едва заметных синеватых точек. Земля молчала. Лицо Ивана Ивановича заметно побледнело.

Олег докладывал:

— Перегрузка резко увеличивается. Скорость 22 километра в секунду. Ракета сбилась с трассы. Ее несет в направлении созвездия Лебедя...

Олег попробовал было включить двигатели для торможения и исправления курса полета, но напрасно: ракету как будто подхватила какая-то мощная волна, увлекая в темную даль Вселенной. «Вулкан» несло не носом вперед, а боком. Корабль вышел из повиновения людям.

Молчала Земля, оглохшая, онемевшая. Катастрофа?..

— Впереди метеоры, — сдавленным голосом доложил Олег.

Виктор и Денисов сорвались с кресел, но тотчас же были вынуждены лечь на них снова. Стучало в висках, кровь прихлынула к сердцу, заставила его сжаться, мелко задрожать. Проклятое ускорение! Оно сделало людей беспомощными, приковало их к креслам...

Виктору недоставало воздуха. Он судорожно хватался руками за грудь, пытаясь разорвать рубаху. Послышался его глуховатый, полный отчаяния крик:

— Все пропало. Гибель!..