Неумолимо подобно слѣпому року, котораго нельзя отвратить никакими силами, подобно тому какъ ядро, вылетѣвшее изъ жерла пушки, неизбѣжно попадаетъ въ цѣль, такъ неизмѣнно подвигалась комета, идя по своему правильному пути и все съ большей и большей скоростью приближаясь къ той точкѣ пространства, въ которую должна была прійти земля въ ночь съ 14 на 15 іюля. Послѣднія вычисленія не заключали въ себѣ ошибки ни на одну іоту. Два небесныхъ тѣла, земля и комета шли, летѣли со страшною быстротою, навстрѣчу другъ другу. Представьте себѣ два поѣзда, пущенныхъ одинъ противъ другого со всею чудовищною и слѣпою силой, присущею пару; они стремглавъ несутся другъ на друга, и вотъ-вотъ разобьются въ дребезги, истолкутся какъ въ ступѣ при этомъ чудовищномъ ударѣ, пожрутъ другъ друга въ бѣшеной ярости. Но здѣсь скорость при встрѣчѣ должна была оказаться въ сто шестьдесятъ пять разъ больше чѣмъ при столковеніи самыхъ быстрыхъ поѣздовъ, несущихся другъ противъ друга со скоростью ста верстъ въ часъ — каждый.

Въ ночь съ 13-го на 14-е іюля комета распростерлась почти по всему небу, и даже простымъ глазомъ можно было видѣть огненные вихри, кружившіеся около оси, направленной косвенно къ отвѣсной лініи. Казалось, тутъ были цѣлыя безпорядочныя полчища огненныхъ метеоровъ, схватившихся между собою въ яростной битвѣ и швырявшихъ другъ въ друга электричествомъ и молніями. Пламенное свѣтило какъ будто поворачивалось вокругъ себя и волновалось въ своей внутренности, точно было одарено жизнію и испытывало жестокія мученія. Громадныя огненныя струи вылетали изъ разныхъ фокусовъ и были то зеленоватыми, то огненно-красными, то ярко-бѣлыми и столь ослѣпительными, что на нихъ невозможно было смотрѣть. Очевидно, солнечный свѣтъ дѣйствовалъ на паровые вихри, вѣроятно разлагая нѣкоторыя тѣла, производя взрывчатыя смѣси, электризуя ближайшія части и отталкивая пары и дымъ за предѣлы громадной головы, надвигавшейся на насъ. Но само свѣтило несомнѣнно горѣло собственнымъ огнемъ, весьма отличавшимся отъ отраженнаго солнечнаго свѣта, и выбрасывало изъ себя все болѣе и болѣе длинные огненные языки, подобно какому-то страшному чудовищу, бросившемуся на землю, чтобъ пожрать ее и испепелить своимъ огненнымъ дыханіемъ.

Что всего болѣе пожалуй поражало при этомъ зрѣлищѣ, такъ это отсутствіе всякихъ звуковъ, полная тишина. Парижъ и всякіе другіе многолюдные города были въ эту ночь совершенно безмолвны; люди какъ будто замерли въ ожиданіи, тщательно прислушиваясь и всячески стараясь уловить какіе нибудь отзвуки надвигавшейся небесной грозы; но ни малѣйшаго шума не доносилось изъ этого ужаснаго кометнаго пандемоніума.

На небѣ стояла полная луна, казавшаяся зеленою среди этой красной огнедыдущей печи; она не имѣла никакого блеска и не давала тѣней. Ночь не походила болѣе на ночь. Звѣзды совершенно исчезли. Небо какъ будто горѣло, испуская всюду сильный свѣтъ.

Комета приближалась къ землѣ со скоростью 138 тысячъ верстъ въ часъ, и въ то же время наша собственная планета перемѣщалась въ пространствѣ съ быстротою 97 тысячъ верстъ въ направленіи отъ запада къ востоку и косвенно по отношенію къ пути кометы, которая для любого меридіана въ полночь разстилалась на сѣверо-востокѣ. Сочетаніе этихъ двухъ скоростей въ каждый часъ сближало между собою оба небесныя тѣла на 162 тысячи верстъ. Когда наблюденіе, строго подтверждая вычисленіе, показало, что наружная поверхность кометной головы находилась не далѣе, какъ на разстояніи луны, всѣмъ сдѣлалось извѣстно, что черезъ два часа станутъ обнаруживаться первые признаки начавшагося столкновенія.

Вопреки всякимъ ожиданіямъ, въ пятницу и субботу 13 и 14 іюля стояли великолѣпные, ясные дни, совершенно такіе же, какъ и предыдущіе: на безоблачномъ небѣ ярко сіяло солнце, воздухъ былъ спокоенъ, температура оставалась довольно высокой, но жаръ былъ умѣряемъ легкимъ вѣтеркомъ; вся природа представляла праздничный видъ: плодородныя нивы стояли во всей роскоши своей красы, ручьи весело журчали въ глубинѣ долинъ, птички оглашали своими пѣснями лѣса; и только жилища людей, ихъ города и селенія производили удручающее впечатлѣніе; человѣческій родъ совершенно палъ духомъ и съ ужасомъ ждалъ своего конца. Спокойное равнодушіе природы составляло самый прискорбный, самый возмутительный контрастъ съ тяжелою тоской, охватившею веѣ сердца.

Бѣгство европейцевъ.

Милліоны европейцевъ покинули Парижъ, Лондонъ, Вѣну, Берлинъ, Петербургъ, Римъ, Мадридъ и бѣжали въ Австралію. По мѣрѣ того какъ приближался день встрѣчи, Главное Общество трансатлантическихъ воздушныхъ сообщеній должно было утраивать, учетверять, удесятерять число отправленій своихъ гондолъ, которыя разлетались какъ птицы во всѣ стороны, опускаясь въ С.-Франциско, Гонолулу, Нумеѣ, въ главныхъ австралійскихъ городахъ — въ Мельбурнѣ, Сиднеѣ, Либерти и Паксѣ. Но эти бѣжавшіе милліоны представляли лишь счастливое меньшинство, такъ что ихъ отсутствіе осталось почти незамѣтнымъ — до такой степени европейскіе города переполнены были растерявшимися и безпорядочно бродившими всюду людьми.

Уже нѣсколько ночей какъ никто нѣ спалъ; страхъ предъ неизвѣстностью удерживалъ мысль въ постоянномъ напряженіи и не давалъ забыться. Никто не рѣшался лечь въ постель: всѣмъ казалось, что это будетъ уже послѣдній сонъ, послѣ котораго нікому не суждено уже испытать радость пробужденія. Лица людей были мертвенно блѣдны, глаза глубоко ввалились, волосы были растрепаны, всѣ смотрѣли угрюмо и растерянно, на всѣхъ лицахъ глубоко отпечаталось самое страшное горе, какое приходилось когда либо испытывать людямъ.

Воздухъ становился все суше и горячѣе. Наканунѣ никто и не подумалъ подкрѣпить свои силы какой нибудь пищей, и желудокъ, этотъ органъ, столь мало склонный къ забывчивости, на этотъ разъ совершенно молчалъ. Но жгучая жажда была первымъ физіологическимъ слѣдствіемъ крайней сухости воздуха, такъ что даже самые терпѣливые и хладнокровные не въ состояніи были удержаться отъ того, чтобы не утолять этого невыносимаго чувства всѣми возможными средствами, хотя это не приводило къ цѣли. Физическія страданія дѣлали свое дѣло и повидимому скоро должны были заглушить душевную боль. Съ каждымъ часомъ все труднѣе и труднѣе становилось дышать; люди метались въ изнеможеніи, почти задыхались; маленькія дѣти плакали, страдая отъ какой-то неизвѣстной боли, и звали матерей.

Въ Парижѣ, въ Лондонѣ, въ Римѣ, въ Берлинѣ, въ Петербургѣ, во всѣхъ столицахъ, во всѣхъ городахъ, во всѣхъ деревняхъ перепуганный народъ бродилъ по улицамъ, подобно растерявшимся муравьямъ, безпорядочно снующимъ туда и сюда, когда раззорено ихъ общее жилище. Всѣ занятія обыденной жизни были запущены, брошены, забыты; всѣ предпріятія были оставлены. Теперь никто не заботился ни о чемъ, ни о хозяйствѣ, ни о своихъ близкихъ, ни о собственной своей жизни. Это было полное душевное угнетеніе, еще болѣе сильное, чѣмъ то, какое производитъ самая ужасная морская болѣзнь.

Католическія церкви, реформатскіе храмы, іудейскія синагоги, греческія и православныя церкви, мусульманскія мечети, буддійскіе храмы, спиритическія святилища, залы теософическихъ, оккультическихъ, психософическихъ и антропософическихъ собраній, „корабли“ новой галликанской религіи — всѣ мѣста собраній людей самыхъ разнообразныхъ мнѣній въ области благочестія и вѣры, раздѣлявшихъ человѣчество до сихъ поръ, были переполнены въ этотъ памятный день, въ пятницу 13 іюля, наканунѣ роковой субботы 14 іюля. Въ самомъ Парижѣ громадныя толпы народа, тѣснившіяся у входовъ, не давали возможности никому подойти къ церквамъ, въ которыхъ всѣ вѣрующіе лежали, распростертые ницъ на землѣ. Всѣ шепотомъ читали молитвы, но хоры, органы и колокола совершенно безмолствовали. Исповѣдныя комнаты со всѣхъ сторонъ были осаждаемы кающимися, ожидавшими своей очереди, какъ это было въ древнія эпохи искренней и простодушной вѣры, о которыхъ разсказываютъ историки среднихъ вѣковъ.

Физическія страданія дѣлали свое дѣло.

По улицамъ, на бульварахъ вездѣ царила такая же тишина. Не слышно никакихъ криковъ, незамѣтно никакихъ признаковъ торговли, даже продажи газетъ, которыя перестали печататься. Всѣ воздушныя гондолы, корабли, управляемые шары исчезли изъ воздуха. Единственныя колесницы, которыя еще можно было видѣть, это были всевозможныя похоронныя дроги, развозившія по кладбищамъ первыя жертвы кометы, уже очень многочисленныя.

Дни 13-го и 14-го іюля прошли безъ приключеній. Но съ какой тоскою ждали всѣ наступленія послѣдней ночи!

Никогда можетъ быть закатъ солнца не былъ такъ великолѣпенъ, никогда кажется небо не представлялось столь чистымъ. Дневное свѣтило погрузилось какъ будто въ волны расплавленнаго золота и пурпура. Вотъ красный дискъ его давно уже скрылся подъ горизонтомъ, но звѣзды не появлялись, ночь не наступала! На смѣну солнечному дню пришелъ день кометный и лунный, озаренный яркимъ свѣтомъ, напоминавшимъ сильное сѣверное сіяніе, но только свѣтлѣе его; этотъ свѣтъ исходилъ изъ громаднаго очага огня, котораго не было видно днемъ, такъ какъ онъ приходился тогда подъ горизонтомъ, а между тѣмъ свѣтъ его былъ столь силенъ, что могъ соперничать съ солнечнымъ. Этотъ свѣтовой фокусъ поднимался на востокѣ почти одновременно съ полною луною, которая на ряду съ нимъ казалась какою-то погребальною жертвою на заупокойномъ алтарѣ и тѣмъ еще болѣе отягчала великую скорбь природы. Чѣмъ выше поднималась комета, тѣмъ все болѣе и болѣе блѣднѣла луна, но блескъ кометнаго ядра напротивъ дѣлался все сильнѣе и сильнѣе по мѣрѣ того какъ солнце погружалось подъ горизонтъ все глубже и глубже, и теперь, когда должна была бы начаться ночь, комета единодержавно царила надъ міромъ, подобно новому туманному солнцу ярко-краснаго цвѣта съ желтыми и зелеными огненными струями, представлявшими собою какъ бы распростертыя гигантскія крылья этого чудовища. Устрашенные взоры людей дѣйствительно видѣли въ ней какого-то невообразимаго и страшнаго гиганта, ставшаго теперь верховнымъ властителемъ неба и земли.

Вотъ уже передняя часть кометныхъ волосъ проникла внутрь лунной орбиты; съ минуты на минуту нужно было ждать, что она коснется верхняго разрѣженнаго слоя земной атмосферы на высотѣ около 200 верстъ отъ земли.

Въ этотъ моментъ у всѣхъ помутилось въ глазахъ; обезумѣвъ отъ страха, всѣ замѣтили, что вокругъ горизонта занялся какъ будто обширный пожаръ, и небольшіе сперва огненные языки фіолетоваго цвѣта, поднимавшіеся къ небу, со всѣхъ сторонъ окружили горизонтъ. Почти тотчасъ же вслѣдъ за этимъ яркость кометы уменьшилась, безъ сомнѣнія потому, что въ моментъ прикосновенія къ землѣ она проникла въ тѣнь нашей планеты и потеряла часть своего свѣта, именно ту, что она получала отъ солнца. Это видимое помраченіе главнымъ образомъ происходило вслѣдствіе контраста, потому что когда глаза привыкли къ новому свѣту, онъ сталъ казаться почти столь же сильнымъ, какъ и прежде, но только представлялся блѣднѣе, зловѣщѣе и еще болѣе напоминалъ свѣтъ погребальныхъ факеловъ. Никогда еще земля не была озарена подобнымъ печальнымъ свѣтомъ. Это былъ какъ бы свѣтъ безпредѣльно-глубокой багровой тучи, чрезъ которую просвѣчивали вспышки молній. Сухость воздуха сдѣлалась невыносимой, сверху какъ изъ раскаленной печи обдавало жаромъ, и ужасный сѣрный запахъ, вѣроятно принадлежавшій чрезмѣрно наэлектризованному озону, совершенно заразилъ собою воздухъ. Каждый полагалъ, что переживаетъ послѣднія минуты.

Страшный, единодушный крикъ вырвался изъ стѣсненныхъ грудей: „ Земля горитъ! Земля горитъ!“ раздавалось всюду среди всеобщаго смятенія.

Дѣйствительно, весь горизонтъ теперь былъ охваченъ пламенемъ и представлялъ собою какъ бы гигантскій вѣнецъ изъ голубыхъ огней. Очевидно, это горѣла окись углерода въ воздухѣ, какъ предсказывали заранѣе, и производила угольный ангидридъ. Безъ сомнѣнія къ этому присоединялся также мало-по-малу и кометный водородъ. Свѣтъ этотъ всѣмъ казался настоящимъ похороннымъ огнемъ факеловъ.

Вдругъ, когда перепуганный народъ неподвижно, молча, затаивъ дыханіе, точно заколдованный, смотрѣлъ на небо, сводъ небесный какъ будто разорвался сверху до низу, и зіяющее отверстіе представило собою какъ бы громадную пасть, изрыгавшую цѣлые снопы яркихъ зеленыхъ огней; этотъ ослѣпительный свѣтъ до такой степени поразилъ всѣхъ зрителей, не спрятавшихся еще въ погребахъ, что всѣ безъ исключенія мужчины, женщины, старики и молодые люди, всѣ, кто до сихъ поръ находилъ еще въ себѣ силы сопротивляться страху, теперь опрометью бросились къ первымъ попавшимся на встрѣчу дверямъ и подобно лавинѣ валились въ подземелья, уже переполненныя людьми. Здѣсь многіе были уже мертвы; всего болѣе было задавленныхъ другими, затѣмъ подвергшихся апоплексическому удару, погибшихъ отъ разрыва сердца и отъ мгновенныхъ помѣшательствъ, повлекшихъ за собою воспаленіе мозга. Разумъ какъ будто вдругъ былъ отнятъ у людей и замѣненъ какимъ-то оцѣпенѣніемъ — безумнымъ, безсознательнымъ, покорнымъ, нѣмымъ.

Въ этотъ моментъ у всѣхъ помутилось въ глазахъ.

Только лишь нѣкоторыя, крѣпко обнимавшіяся пары какъ будто чужды были всеобщаго страха и жили лишь для себя, забываясь въ очарованіяхъ взаимной страсти.

Между тѣмъ на террасахъ домовъ и въ обсерваторіяхъ астрономы продолжали оставаться на своихъ постахъ, и многимъ изъ нихъ удалось получить фотографіи непрестанныхъ измѣненій вида неба. Съ этихъ поръ они были единственными свидѣтелями столкновенія съ кометой, хотя впродолженіи очень недолгаго времени; кромѣ ихъ лишь немногіе изъ самыхъ отважныхъ осмѣливались еще смотрѣть на страшную гибель черезъ стекла оконъ въ верхнихъ помѣщеніяхъ домовъ.

Вычисленіе показывало, что земной шаръ долженъ былъ проникнуть внутрь кометы, подобно пушечному ядру, погружающемуся въ облачную массу, и что считая съ момента перваго прикосновенія крайнихъ слоевъ кометной атмосферы съ верхнимъ слоемъ атмосферы земной, прохожденіе земли чрезъ комету должно было продолжаться четыре съ половиной часа; это не трудно и сообразить: въ самомъ дѣлѣ комета была около шестидесяти пяти разъ больше земли въ поперечникѣ, и нашей планетѣ приходилось пройти чрезъ нее не центрально, а въ четверти разстоянія отъ центра со скоростью по 165 тысячъ верстъ въ часъ. Около сорока минутъ послѣ перваго прикосновенія страшный жаръ, какъ отъ раскаленной печи, и невыносимый запахъ сѣры сдѣлались до того убійственными, что если бы эта казнь продолжилась еще нѣсколько минутъ, то вся жизнь на землѣ непремѣнно прекратилась бы. Сами астрономы съ трудомъ держались на ногахъ внутри обсерваторій, которыя они старались герметически закупорить, и почти ползкомъ тожѣ спускались въ погреба. Одна лишь отважная вычислительница, съ которою мы уже познакомились раньше, одна во всемъ Парижѣ оставалась на террасѣ нѣсколько минутъ дольше и могла быть свидѣтельницей низверженія страшнаго болида, въ пятнадцать или двадцать разъ превышавшаго кажущуюся величину луны и упавшаго гдѣ-то на далекомъ югѣ со скоростью молніи. Но производить дальнѣйшія наблюденія и у ней не хватило силъ.

Дышать было нечѣмъ. Къ страшной жарѣ и сухости воздуха, дѣйствовавшімъ разрушительно на всѣ жизненныя отправленія, присоединялось еще зараженіе атмосферы вслѣдствіе примѣси окиси углерода, что мало-по-малу начало происходить. Въ ушахъ раздавался внутренній звонъ, подобный погребальному, сердца усиленно бились... и всюду этотъ страшный, удушающій запахъ сѣры! Въ то же время почти непрерывно низвергался огненный дождь падающихъ звѣздъ, громадное большинство которыхъ впрочемъ не достигало почвы, хотя многія изъ нихъ взрывались подобно бомбамъ, ударяли въ крыши домовъ и пробивали ихъ насквозь, производя пожары во многихъ мѣстахъ. Теперь огнямъ на небѣ соотвѣтствовали огни на землѣ, какъ будто цѣлыя полчища молній впезапно зажгли весь міръ. Оглушительные удары грома слѣдовали другъ за другомъ безъ перерыва; они происходили частью отъ взрывовъ болидовъ, но всего болѣе отъ страшной грозы, свирѣпствовавшей въ атмосферѣ, такъ какъ все тепло ея повидімому преобразовалось въ электричество. Непрерывные грозовые раскаты, напоминавшіе какъ бы отдаленные звуки исполинскихъ барабановъ, неумолкаемо стояли въ ушахъ, прерываясь лишь потрясающими ударами и зловѣщимъ шипѣніемъ огненныхъ змѣй.

Оставалась одна радость — умереть вмѣстѣ.

На этотъ разъ это уже было концомъ всего. Всѣ отдались на произволъ судьбы; никто не искалъ помощи ни на одну минуту, готовясь погибнуть подъ развалинами міра въ пламени всеобщаго пожара. Всѣ остававшіеся еще въ живыхъ и не лишившіеся сознанія заключали другъ друга въ крѣпкія объятія, утѣшаясь послѣднею радостью умереть вмѣстѣ.

Но главная сила небесныхъ громовъ уже прошла; въ атмосферѣ образовалось какое-то разрѣженіе, пустота, можетъ быть вслѣдствіе многочисленныхъ метеорныхъ взрывовъ, потому что оконныя стекла въ домахъ вдругъ разлетѣлись въ дребезги, вышибленныя извнутри наружу, а двери сами собою раскрылись. Свирѣпствовала страшная буря, ускоряя дѣйствіе пожара, но въ то же время и оживляя людей, которые какъ-то вдругъ вернулись къ жизни и моментально стряхнули съ себя овладѣвшій всѣми кошмаръ. Вслѣдъ затѣмъ начался проливной дождь.

Покупайте газету!

— Берите „XXV Вѣкъ!“ Гибель папы и всѣхъ епископовъ! Паденiе кометы на Римъ! Покупайте газету!

Едва успѣло пройти полчаса, какъ миновала небесная буря, люди стали вылѣзать изъ погребовъ, чувствуя, что они возвращаются къ жизни; мало-по-малу они освободились отъ остолбенѣнія, хотя не могли еще хорошенько понять, почему видны были еще въ воздухѣ вспышки огня, несмотря на проливной дождь. А между тѣмъ визгливые голоса молодыхъ газетчиковъ безъ умолку раздавались уже на каждомъ шагу въ Парижѣ, Лiонѣ, Марсели, Брюсселѣ, Лондонѣ, Вѣнѣ, Туринѣ, Мадридѣ — во всѣхъ едва очнувшихся отъ смерти городахъ. Повсюду это были тѣ же самые крики и возгласы, и всѣ, прежде чѣмъ подумать о тушеніи пожара, торопились покупать большую дешевую газету по копѣйкѣ за нумеръ. Это былъ цѣлый ворохъ печатной бумаги въ шестнадцать страницъ съ рисунками, только-что вышедшій изъ-подъ печатнаго станка.

— Читайте о гибели папы и кардиналовъ, задавленныхъ кометой. Священная коллегiя уничтожена. Невозможно выбрать новаго папу! Покупайте газету!

Одни выкрикиванія смѣнялись другими; каждый желалъ знать, сколько правды въ этихъ извѣстіяхъ, и всѣ покупали дешевую соціалистическую газету.

Вотъ что такое въ дѣйствительности произошло.

Американскій еврей, съ которымъ мы уже познакомились выше и который нашелъ средство въ прошлый вторникъ собрать много милліардовъ путемъ открытія биржи въ Чикаго и Парижѣ, далеко не отчаевался въ возможности вести дѣла, и подобно тому какъ въ древности монастыри охотно принимали завѣщанныя имъ въ виду кончины міра имущества, точно также и нашъ неутомимый дѣлецъ, запершійся въ виду опасности въ обширной подземной, герметически закупоренной галлереѣ, считалъ самымъ подходящимъ для себя занятіемъ въ это время не выпускать изъ рукъ своего телефона. Будучи собственникомъ нѣсколькихъ проволокъ, соединявшихъ Парижъ съ главными городами всего міра, онъ ни на минуту не прерывалъ сообщенія съ ними.

Кометное ядро въ массѣ раскаленныхъ газовъ, изъ которыхъ оно состояло, заключало скопленія уранолитовъ, изъ которыхъ иные имѣли по нѣскольку верстъ въ діаметрѣ. Одна изъ такихъ глыбъ достигла земли и упала повидимому недалеко отъ Рима. Фонограммы римскаго корреспондента сообщали слѣдующее:

Всѣ кардиналы, всѣ епископы, участвовавшіѣ на Соборѣ, собрались на торжество, происходившее подъ куполомъ Св. Петра по случаю всенароднаго провозглашенія догмата о папской божественности. Самый обрядъ поклоненія папѣ былъ назначенъ на священный часъ полуночи. И вотъ, среди перваго во всемъ христіанскомъ мірѣ храма, залитаго свѣтомъ и огнями, внимая благочестивымъ призываніямъ и молитвамъ священнослужителей, возносившимся вверхъ вмѣстѣ съ курившимися на жертвенникахъ благовоніями, вмѣстѣ съ могучими, заунывными и потрясающими звуками органовъ, наполнявшими собою всю безпредѣльную глубину церкви, папа, возсѣдая на своемъ золотомъ престолѣ, смотрѣлъ на распростертый у его ногъ христіанскій народъ вѣрныхъ изо всѣхъ пяти частей свѣта и наконецъ поднялся, чтобъ дать всѣмъ свое первосвященническое благословеніѣ... Въ этотъ именно моментъ съ неба обрушивается тяжелая желѣзная глыба величиною съ половину Рима. Съ быстротою молніи она падаетъ на храмъ и погребаетъ подъ собою всѣхъ торжествующихъ, въ глубокой безднѣ образовавшагося подъ нею провала, какъ будто въ самой глубинѣ преисподней! Вся Италія затрепетала отъ страшнаго землетрясенія, и звуки небеснаго грома слышны были даже въ Марсели.

Глыба желѣза обрушивается на храмъ.

Этотъ страшный болидъ видѣли во всѣхъ городахъ Италіи среди громадной массы падающихъ звѣздъ и общаго воспламененія атмосферы. Онъ освѣтилъ пространство подобно новому солнцу ярко краснымъ свѣтомъ, а вслѣдъ за его паденіемъ раздался раздирающій уши шумъ, какъ будто небесный сводъ на самомъ дѣлѣ разорвался сверху до низу. Этотъ именно болидъ и былъ предметомъ послѣдняго наблюденія юной вычислительницы Парижской Обсерваторіи въ тотъ моментъ, когда, не смотря на ея научную ревность, ей уже было невозможно оставаться на воздухѣ, зараженномъ смертоносными парами.

Между тѣмъ извѣстный намъ дѣлецъ получалъ отовсюду депеши, разсылалъ приказы изъ своего телефоническаго кабинета и диктовалъ сенсаціонныя извѣстія въ свою же газету, одновременно печатавшуюся какъ въ Парижѣ, такъ и во всѣхъ главныхъ городахъ всего свѣта. Всякій приказъ и сообщеніе, исходившее отъ него, черезъ четверть часа появлялось на первомъ мѣстѣ „XXV Вѣка“ въ Нью-Iоркѣ, Петербургѣ, Мельбурнѣ въ то же время, какъ и въ ближайшихъ къ Парижу столицахъ.

Черезъ полчаса по выходѣ перваго изданія начались выкрикиванья о второмъ.

— Описанiе пожара Парижа и почти всѣхъ городовъ Европы. Окончательная гибель католической церкви. Папа, наказанный за свою гордость. Римъ, обращенный въ пепелъ... Спрашивайте „XXV Вѣкъ“, второе изданiе.

Въ этомъ новомъ изданіи можно уже было читать цѣлое разсужденіе, правда очень сжатое, написанное компетентнымъ корреспондентомъ, о послѣдствіяхъ уничтоженія священной коллѣгіи кардиналовъ. Редакція прибавляла отъ себя, что по постановленіямъ соборовъ Латеранскаго въ 1179 г., Лiонскаго въ 1274 г. и Вѣнскаго въ 1312 г., а также по указамъ Григорія X и Григорія XIII первосвященники римскіе не могутъ быть избираемы никѣмъ, кромѣ собранія кардиналовъ. Эти Соборы и папскіе указы не предвидѣли случая смерти всѣхъ кардиналовъ одновременно. Такимъ образомъ въ силу самаго церковнаго права никто не могъ занять мѣсто папы. Очевидно это являлось концомъ католической церкви — въ томъ видѣ, въ какомъ она сложилась и существовала уже столько вѣковъ.

— Берите „XXV Вѣкъ“, четвертое изданіе. Появленiе новаго вулкана въ Италiи. Возстанiе въ Неаполѣ. Покупайте газету!

Это четвертое изданіе тотчасъ же послѣдовало за вторымъ, о третьемъ же никто не заботился. Въ газетѣ сообщалось, что болидъ вѣсомъ въ 600 пудовъ, а можетъ быть и больше, ударилъ съ вышѣ упомянутою скоростью в сѣрнистую почву Пуццолъ и пробилъ тонкую кору, на которой была расположена древняя арена; вся эта мѣстность теперь обрушилась; изъ-подъ земли показались огненные языки, и такимъ образомъ къ Везувію присоединился еще другой вулканъ, освѣщавшій теперь своимъ свѣтомъ флегрейскія поля. Мятежъ, подготовлявшійся незамѣтно и скрывавшійся отъ глазъ вслѣдствіе правительственнаго террора въ Неаполѣ, теперь внезапно вспыхнулъ, такъ какъ предводители его, фанатическіе монахи, увидѣли въ этомъ указаніе свыше и повели народъ грабить королевскій дворецъ.

—Берите „XXV Вѣкъ“, шестое изданіе. Появленiе новаго острова въ Средиземномъ морѣ. Увеличенiе англiйскихъ владѣній...

Осколокъ кометнаго ядра погрузился въ Средиземное море къ западу отъ Рима и образовалъ неправильный островъ, выступавшій на 50 саженъ надъ уровнемъ воды и имѣвшій 700 саженъ въ длину и 300 въ ширину. Море кругомъ его начало кипеть, и образовавшіяся волны значительно наводнили его берега. Тѣмъ не менѣе тутъ какъ разъ находился одинъ англичанинъ, первою заботою котораго было войти въ одну изъ бухтъ новаго острова, высадиться на него и сейчасъ же занять эту скалу, водрузивъ англійскій флагъ на самой высокой изъ ея вершинъ.

Во всѣ мѣста земного шара нашъ неутомимый дѣлецъ въ одну эту ночь 14 іюля разослалъ цѣлые милліоны экземпляровъ своей газеты со статьями, продиктованными по телефону изъ кабинета издателя, съумѣвшаго монополизировать всѣ извѣстія объ ужасномъ событіи. Повсюду съ жадностью набрасывались на эти извѣстія, даже прежде чѣмъ были приняты необходимыя мѣры для тушенія пожаровъ. На первыхъ порахъ дѣятельнымъ помощникомъ въ этой борьбѣ съ огнемъ былъ дождь, но причиненныя опустошенія оказались громадными, не смотря на то, что почти всѣ постройки были изъ желѣза.

— Берите „ХХV Вѣкъ“, десятое изданіе. Чудо въ Римѣ. Покупайте газету!

Какое же чудо? Очень простое. XXV Вѣкъ въ этомъ новомъ изданіи объявлялъ, что его римскій корреспондентъ былъ вѣрнымъ эхомъ народной молвы, которая къ счастію оказалась неосновательною, и что болидъ вовсе не задавилъ собою ничего въ Римѣ, но упалъ довольно далеко за городомъ. Соборъ святого Петра и Ватиканъ чудеснымъ образомъ были спасены. Но газета уже была распродана по всему міру на цѣлыя сотни милліоновъ. Ловкое дѣло было уже сдѣлано.

Кризисъ миновалъ. Человѣчество мало по малу очнулось, счастливое тѣмъ, что оно осталось въ живыхъ. Ночь по прежнему оставалась освѣщенной страннымъ свѣтомъ кометы, которая, какъ и прежде, разстилалась по всему небу; точно также все еще вспыхивали метеоры, и то тамъ, то здѣсь показывалось пламя пожаровъ. Когда насталъ день, т.е. когда было около трехъ съ половиной часовъ, то уже прошло почти три часа съ тѣхъ поръ, какъ ядро кометы наскочило на земной шаръ, и теперь голова этого чудовища была уже на юго-востокѣ, но земля всецѣло оставалась еще погруженною въ кометный хвостъ. Ударъ произошелъ чрезъ 18 минутъ послѣ полуночи по парижскому времени, то-есть чрезъ 58 минутъ по полуночи въ Римѣ, согласно съ совершенно точнымъ предсказаніемъ предсѣдателя французскаго астрономическаго общества, заявленіе котораго можетъ быть еще не забыли наши читатели.

Большая часть земного полушарія, обращеннаго къ кометѣ въ часъ столкновенія, была поражена захватывающею духъ сухостью воздуха, удушающею жарою, зловоніемъ сѣрныхъ паровъ, летаргическимъ оцѣпенѣніемъ животныхъ и людей, произшедшимъ отъ сопротивленія движенію свѣтила со стороны земной атмосферы, отъ чрезмѣрной наэлектризованности воздуха и развитія озона, наконецъ отъ примѣси закиси азота къ верхнимъ слоямъ воздуха. Между тѣмъ другое, противоположное полушаріе земли не испытало почти никакого вреда, если не считать неизбѣжнаго возмущенія въ атмосферѣ вслѣдствіе громаднаго нарушенія равновѣсія. По счастію комета только задѣла землю, и ударъ далеко не былъ центральнымъ. Безъ сомнѣнія само притяженіе земного шара принимало дѣятельное участіе въ паденіи болидовъ на Италію и Средиземное море. Во всякомъ случаѣ орбита кометы была совершенно измѣнена произведеннымъ въ ней возмущеніемъ со стороны земли, между тѣмъ какъ земля и луна спокойно продолжали свое движеніе вокругъ солнца, какъ будто ровно ничего не произошло. Путь кометы изъ параболическаго обратился въ эллиптическій, причемъ его афелій оказался не далеко отъ той точки эклиптики, въ которой комета была захвачена земнымъ притяженіемъ,

Когда впослѣдствіи собраны были статистическія свѣдѣнія о числѣ жертвъ кометы, то оказалось, что количество умершихъ достигло до сороковой части европейскаго населенія. Въ одномъ только Парижѣ, который занималъ теперь часть древнихъ департаментовъ Сены и Сены-Уазы, заключая въ себѣ девять милліоновъ жителей, умерло за этотъ день болѣе двухъсотъ тысячъ человѣкъ.

Изъ этого числа болѣе половины сдѣлались жертвами самой ужасной изъ всѣхъ эпидемій — страха и умерли отъ внезапныхъ обмороковъ, отъ разрыва сердца и мозговыхъ ударовъ.

Однако это несчастное приключеніе не повлекло за собою конца міра. Произведенныя въ рядахъ человѣчества опустошенія не замедлили пополниться, благодаря проявленію того особаго избытка жизненности, который всегда наблюдается въ подобныхъ случаяхъ, какъ это случалось въ прежнія времена послѣ войнъ. Земля продолжала вращаться, по прежнему грѣясь въ солнечныхъ лучахъ, и человѣческій родъ не переставалъ по прежнему жить и стремиться къ цѣлямъ все болѣе и болѣе высокимъ, выполняя свое назначеніе.

Комета послужила преимущественно предлогомъ для всевозможныхъ обсужденій этого величайшаго и важнѣйшаго вопроса о концѣ міра.