VI.
П о с л ѣ д н і й д е н ь.
Нѣтъ ничего пріятнѣе жизни!.. Любовь замѣняетъ всѣ и заставляетъ забывать обо всемъ. Невыразимо сладкая музыка сердецъ! твоя божественная мелодія овладѣваетъ всѣмъ существомъ человѣка и увлекаетъ его въ безконечную область безпредѣльныхъ желаній и ненасытной страсти! Сколько знаменитыхъ историковъ прославляли дѣятелей мирныхъ успѣховъ человѣчества, славу его оружія, побѣды на поприщахъ разума, науки, духовнаго совершенствованія! Послѣ столькихъ вѣковъ труда и всякаго рода борьбы, на землѣ осталось только два радостно бьющихся сердца, только два существа, способныхъ обмѣниваться поцѣлуями; послѣ всей исторіи земли на ней осталась одна лишь любовь. Эта любовь была самымъ высокимъ чувствомъ, освѣщавшимъ, подобно неугасимому маяку, своими лучами безпредѣльный океанъ исчезнувшихъ вѣковъ.
Смерть! Омегаръ и Ева совершенно не думали о ней. Развѣ имъ не достаточно было другъ друга? Усиливающійся безпощадный холодъ пронизывалъ ихъ до мозга костей; но развѣ въ ихъ сердцахъ не горѣлъ огонь, на столько яркій, что они могли противостоять природѣ? Развѣ солнце не посылало имъ по прежнему своего лучезарнаго свѣта и развѣ окончательное осужденіе и проклятіе, тяготѣвшее надъ землею, не могло быть отложено на неопредѣленное время? Омегаръ думалъ надъ тѣмъ, какъ бы поддержать всю эту удивительную, выработанную уже такъ давно, систему для автоматическаго извлеченія питательныхъ веществъ, химическимъ путемъ, изъ воздуха, воды и растеній, и повидимому могъ надѣяться на успѣхъ. Такъ нѣкогда, послѣ паденія Римской Имперіи, варвары еще цѣлые вѣка продолжали пользоваться водопроводами, банями, теплыми источниками и всѣми созданіями цивилизаціи цезаревскихъ временъ, почерпая въ исчезнувшей промышленности элементы своей собственной жизненности.
Однажды они увидѣли, какъ въ послѣдній дворецъ этой послѣдней столицы человѣческаго рода прибыла группа исхудавшихъ, несчастныхъ и полуживыхъ человѣческихъ существъ, хотя совсѣмъ полудикихъ и повидимому не имѣвшихъ съ людьми ничего общаго. Казалось, они какъ будто постепенно выродились и возвратились къ первобытному обезьяноподобному состоянію, котораго уже съ давняго времени никто и не предполагалъ на землѣ. Это было бродячее семейство, представлявшее остатки выродившагося племени, искавшее какого нибудь убѣжища и спасенія отъ неумолимой смерти. Вслѣдствіе вѣкового ухудшенія условій жизни на нашей планетѣ, человѣческій родъ, побѣдоносно царствовавшій надъ природою впродолженіе столькихъ милліоновъ годовъ, постепенно терялъ свою силу и свое величіе. Лишь только два наиболѣе устойчивыхъ и прочныхъ центра цивилизаціи, всего энергичнѣе боровшихся за свое существованіе, могли еще держаться, какъ мы видѣли, на достаточной интеллектуальной высотѣ. Все же остальное человѣчество склонилось предъ непомѣрною тяжестью жизненныхъ условій и ослабѣло, постепенно подчиняясь неблагопріятнымъ вліяніямъ. Древній законъ совершенствованія замѣнился какимъ-то закономъ вырожденія и упадка; природа и матерія снова показали свои когти, и человѣкъ возвращался постепенно къ чисто-животному состоянію.
Омегаръ сдѣлалъ попытку воспользоваться этого новаго рода прислугой для поддержанія въ порядке приборовъ кухонной химіи, продолжавшихъ еще дѣйствовать, а главнымъ образомъ для запасанія солнечной теплоты и пользованія ею. Лучъ надежды блеснулъ надъ жилищемъ любящихъ существъ, какъ блеститъ яркая радуга надъ темной дождевой тучей. Они забыли прошедшее и не заботились о будущемъ, всецѣло наслаждаясь радостями настоящаго.
Такимъ образомъ они прожили нѣсколько мѣсяцевъ въ опьяненіи того непреодолимаго притяженія, которое ихъ соединяло въ одно цѣлое. Однако нерѣдко по вечерамъ, въ тѣ часы, когда солнце скрывалось подъ развалинами, Ева со стѣсненнымъ сердцемъ смотрѣла на окружающую ихъ жилище необъятную пустыню и, сжимая въ объятіяхъ своего возлюбленнаго, не могла удержаться отъ слезъ, которыя какъ будто сами собою катились изъ ея глазъ. Она надѣялась, желала надѣяться на будущее... Но какая пустыня, какое безмолвіе вокругъ! Какое странное наслѣдство досталось имъ отъ озареннаго столь великою славою человѣчества! Всѣ памятники, всѣ воспоминанія о немъ были собраны здѣсь. Сокровища библіотеки разсказывали о славѣ прошедшаго, причемъ гравюры воскрешали предъ удивленными глазами Евы угасшую жизнь и оживляли содержаніе книгъ. Старые желѣзные сундуки, величиною съ цѣлую комнату, были наполнены тысячами милліоновъ золотыхъ монѣтъ всевозможнаго вѣса и чекана, представляя собою ненужное богатство, совершенно напрасно накопленное въ такомъ изобиліи. Властители всего міра, всѣхъ его движимыхъ и недвижимыхъ богатствъ, обладатели всего, наши послѣдніе люди были бѣднѣе самыхъ жалкихъ бѣдняковъ стараго міра.
— Къ чему же всѣ это послужило? говорила молодая женщина, блуждая своимъ взоромъ по всѣмъ этимъ лучезарнымъ, величественнымъ памятникамъ, оставшимся послѣ исчезнувшаго человѣчества. — Къ чему послужили всѣ труды, всѣ усилія, всѣ открытія, всѣ победы человѣка, всѣ его преступленія и всѣ добродетели? Народъ за народомъ достигалъ расцвѣта своей силы и могущества, а затѣмъ безслѣдно исчезалъ. Городъ за городомъ послѣдовательно блисталъ своей славой и роскошью, а затѣмъ превращался въ пыль и прахъ. Что такое осталось отъ милліардовъ жившихъ людей? Ничего. Зачѣмъ же, обожаемый мой, ты, который знаешь все, зачѣмъ же Богъ сотворилъ землю? Зачѣмъ создалъ онъ человѣческій родъ? Что такое это созданіе? представляетъ ли оно только комедію, или же драму? Забавляется ли только Создатель своими твореніями, какъ фокусникъ картонными куклами, или же Онъ находитъ удовольствіе въ ихъ страданіяхъ?
— Къ чему эти безплодные вопросы, милая Ева? Не смотри такъ пытливо своими прекрасными глазами. Сядь ко мнѣ на руки и склони твою милую головку на мою грудь! Богъ сотворилъ міръ для одной лишь любви. Забудь обо всемъ остальномъ!
— Но какъ забыть, какъ закрыть глаза на все, какъ заставить замолчать свой умъ, усыпітъ свое сердце въ эти торжественные часы наступленія ночи? Да, наша любовь для насъ все! Но какъ же не думать при этомъ, что всѣ тѣ счастливыя пары, которыя предшествовали намъ на этой землѣ отъ самаго начала міра, безслѣдно исчезли, что всѣ эти горячія ласки любящихъ существъ въ безконечномъ прошедшемъ, что всѣ эти упоительные поцѣлуи, эти изступленныя сплетенія двухъ существъ въ одно, всѣ это исчезло, разсѣялось какъ дымъ, и отъ всего этого пыла любви, отъ всѣхъ ея золотыхъ плодовъ ничего, ровно ничего не осталось! О милый Омегаръ! человѣчество прожило десять милліоновъ лѣтъ и ничего не узнало. Самое удивительное изъ всѣхъ знаній, познаніе вселенной, эта возвышенная и божественная астрономія научила насъ всему, дала намъ истинную религію, но не показала намъ, въ чемъ состоитъ Божія логика!
— Ты хочешь знать очень много. Однако ты не можешь не знать, что земное человѣчество пребывало въ средѣ непознаваемаго. Колеса часовъ знаютъ-ли, для чего они сдѣланы и почему они вращаются? И намъ приходится сознать себя не болѣе, какъ подобными же колесами. Мы существа конечныя, Богъ же безконеченъ. Но между конечнымъ и безконечнымъ нѣтъ и не можетъ быть никакой общей мѣры. Всѣ философскія ученія, отыскивавшія абсолютное, потерпѣли рѣшительную неудачу.
„Однако наука и знаніе не совсѣмъ же призрачны. Мы знаемъ, что видимый, осязаемый, доступный для нашихъ чувствъ міръ существуетъ не въ томъ лживомъ видѣ, въ которомъ онъ намъ представляется. Мы знаемъ, что атомы, изъ которыхъ состоитъ вещество, невидимы, что свѣта, тепла и звука на самомъ дѣлѣ нѣтъ, равно какъ нѣтъ въ дѣйствительности и кажущейся твердости тѣлъ. Наши чувства, эти единственныя наши средства воспріятія, доставляютъ намъ совершенно ложное понятіе о дѣйствительности. Поэтому мы можемъ знать лишь кое-что и знать также, что видимая дѣйствительность состоитъ изъ невидимаго и пребываетъ въ невидимомъ мірѣ, что душа есть неуничтожаемая психическая сила, которая лично остается безсмертною, то-есть обладаетъ сознаніемъ своего безсмертія съ того дня, какъ въ ней возникаетъ сознаніе, съ того мгновенія, какъ она освободится отъ тяжкихъ узъ вещества. Въ милліардѣ человѣческихъ существъ, населявшихъ землю, пропорція душъ, обладавшихъ сознаніемъ своего безсмертія и памятью о своемъ прежнемъ существованіи, была ничтожна; по большей части дѣло остается въ томъ же положеніи и на Юпитере, гдѣ они теперь обитаютъ. Но стремленіе къ совершенству есть основной законъ природы, и когда нибудь всѣ должны будутъ достигнуть такой силы сознанія. Міръ приводится въ дѣйствіе именно психическою силою. Все, что видимо для тѣлесныхъ очей, состоитъ изъ невидимыхъ элементовъ. Научныя классификаціи, впродолженіе столькихъ милліоновъ годовъ составлявшія собою человѣческую науку, были основаны на поверхностныхъ впечатлѣніяхъ; но путемъ анализа этихъ самыхъ впечатлѣній, путемъ наблюденія и опыта мы узнали, что міръ управляется невидимыми силами, что души могутъ сообщаться и являться одна другой на разстояніи, что самое пространство не служитъ чѣмъ-то раздѣляющимъ міры, но напротивъ представляетъ связь между ними, что маленькая планета земля, заканчивающая въ настоящій моментъ свою исторію, есть небесное свѣтило, подобное своимъ сосѣдямъ, и что родъ людской былъ лишь небольшимъ уголкомъ сознательной жизни въ безпредѣльности мірозданія. Какимъ же образомъ это человѣчество могло такъ долго жить на землѣ? Только благодаря верховному закону взаимнаго притяженія, называемому любовью. Лишь эта любовь бросала души во всеобщее горнило жизни. Лишь она должна пережить всѣ времена, какъ пережила она родъ человѣческій. Эта любовь всегда будетъ вѣчнымъ творцомъ, чувственнымъ и чарующимъ образомъ невидимой и непостижимой Силы, вѣчно истекающей изъ таинственныхъ безднъ невѣдомаго".
Такъ бесѣдовали между собою въ эти послѣдніе дни міра двое послѣднихъ потомковъ человѣческаго рода о великихъ вопросахъ, во всѣ века привлекавшихъ къ себѣ человѣческую любознательность. Они были глубоко привязаны къ жизни. По-видимому послѣдній ударъ на вѣковыхъ часахъ судьбы еще долженъ былъ пробить не сейчасъ.
Но вотъ насталъ день, когда подземныя воды перестали течь. Почва промерзла на большую глубину. Солнечные лучи продолжали еще нагрѣвать воздухъ въ жилищахъ со стеклянными крышами, но никакое растеніе не могло болѣе жить, такъ какъ не было воды.
Итакъ приговоръ былъ произнесенъ.
Всюду встрѣчая неодолимыя препятствія и убѣдившись наконецъ въ безполезности борьбы, послѣдняя человѣческая чета все-таки не сложила еще рукъ, спокойно ожидая смерти.
Омегаръ думалъ, что можетъ быть на земномъ шарѣ есть еще какая нибудь страна, гдѣ осталось хоть немного этой благодѣтельной воды, безъ которой жизнь должна была изсякнуть. Оба они уже едва могли двигаться отъ истощенія, но тѣмъ не менѣе твердо рѣшились отправиться на поиски за водой. Электрическій корабль еще могъ летѣть. И вотъ два послѣдніе потомка исчезавшаго человѣчества покинули послѣдній его городъ, представлявшiй одну сплошную могилу, распрощались на всегда съ этой негостепріимной страною и отправились на поиски какого нибудь неизвѣстнаго оазиса.
Подъ ихъ ногами мелькали одно за другимъ древнія царства міра. Они различали тутъ и тамъ признаки послѣднихъ очаговъ цивилизаціи, прославившихся блескомъ умственной жизни и теперь лежавшихъ въ видѣ безконечныхъ развалинъ вдоль всего экваторіальнаго пояса. Всюду царила смерть. Омегаръ увидѣлъ свой старый городъ, недавно покинутый имъ, но зналъ, что и въ немъ главный источникъ жизни уже изсякъ, такъ что не счелъ нужнымъ спускатъся здѣсь. Такъ пролетали они на своей одинокой воздушной ладьѣ надъ разными странами, послужившими послѣдними ступенями исторіи. Вездѣ царила смерть, вездѣ господствовало гробовое безмолвіе, всюду разстилалась ледяная пустыня. Никакихъ признаковъ луговъ, никакихъ признаковъ растеній, хотя бы даже полярныхъ, не было замѣтно. Послѣдніе потоки воды рисовались на поверхности материковъ какъ рѣки на географическихъ картахъ, и сразу можно было замѣтить, что по теченію ихъ человѣческая жизнь продолжалась нѣсколько большее время. Но и они давно уже высохли навсегда, а если иногда въ глубинѣ долины виднѣлось что-то въ видѣ неподвижнаго озера, то это озеро было каменное, и даже само экваторіальное солнце не въ состояніи было растопить этого вѣчнаго льда. Какія-то животныя, напомінающія медвѣдей, обросшія длинной шерстью, тамъ и сямъ изрѣдка встрѣчались еще на обледенѣвшей землѣ, отыскивая себѣ скудную растительную пищу по глубокимъ впадинамъ. Время отъ времени попадались также животныя изъ породы моржей и пингвиновъ, бродившія по грудамъ льдовъ, да еще немногія большія полярныя птицы сѣраго цвѣта, тяжело и неуклюже перелетавшія съ мѣста на мѣсто и уныло опускавшіяся на обледенѣлую землю.
Наши приговоренные къ смерти путники нигдѣ не нашли никакого желаннаго оазиса. Наступала ночь. На небѣ не было ни одного облачка. Нѣсколько болѣе теплое воздушное теченіе проносило ихъ надъ древнею Африкой, обратившейся теперь въ полярную страну. Машина воздушной ладьи перестала дѣйствовать. Страдая отъ холода еще болѣе чѣмъ отъ мученій голода, несчастные путешественники укрылись въ глубинѣ своей лодки, обшитой внутри шкурами полярныхъ медвѣдей.
Завидѣвъ какія-то странныя зданія, которыя они приняли за развалины разрушившагося города, они опустились на землю. Предъ ними оказалось основаніе какого-то необъятнаго четыреугольнаго зданія, въ которомъ можно было замѣтить признаки чего-то, напоминающаго гигантскія скамьи или ступени изъ громадныхъ отесанныхъ камней. По всему этому можно было еще признать въ этой громадной грудѣ камней одну изъ древнихъ египетскихъ пирамидъ, которая во-первыхъ пережила среди безпредѣльной песчаной пустыни ту цивилизацію, представителемъ которой она являлась; затѣмъ она глубоко погрузилась подъ волны океана вмѣстѣ со всѣми странами, извѣстными въ древности подъ именемъ Египта, Нубіи и Абиссиніи, послѣ чего
 Все было мертво. |
— Отдохнемъ, сказала Ева, останемся здѣсь. Такъ какъ мы приговорены къ неминуемой смерти, — да впрочемъ развѣ не всѣ и не всегда были приговорены къ ней? — то мнѣ хотѣлось бы умереть именно здѣсь въ твоихъ объятіяхъ.
Они отыскали выбоину въ развалинахъ и сѣли здѣсь рядомъ другъ съ другомъ, смотря на необъятную пустыню, разстилавшуюся предъ ихъ глазами. Молодая женщина, дрожа отъ лихорадки, обнимала своими руками мужа, напрягая всю свою волю въ борьбѣ съ пронизывавшимъ ее холодомъ. Омегаръ прижалъ ее къ своей груди, стараясь согрѣть горячими поцѣлуями.
— Я люблю тебя, мой милый, но я умираю. Впрочемъ нѣтъ, вѣдь мы не умремъ! Видишь ли ты звѣзду, что зоветъ насъ къ себѣ?
Въ это мгновеніе они услышали позади себя какой-то шорохъ, исходившій изъ гробницы Хеопса и напоминавшій собою шумъ листьевъ, колеблемыхъ вѣтромъ. Невольно вздрогнувъ, оба они тотчасъ же обернулись въ ту сторону, откуда исходилъ шумъ. Какая-то бѣловатая тѣнь, свѣтящаяся какъ будто сама собою, такъ какъ ночь была совершенно темная и не озарялась даже свѣтомъ луны, скорѣе скользя чѣмъ идя по землѣ, приближалась къ нимъ. Наконецъ она остановилась передъ ихъ изумленными глазами.
— Не бойтесь, проговорило имъ привидѣніе; я готовъ принять васъ къ себѣ. Не бойтесъ, вы не умрете. Никто еще никогда не умиралъ. Всякое время растворяется въ вѣчности, а вѣчность остается неизмѣнно всегда. Я былъ нѣкогда Хеопсомъ, царемъ египетскимъ, и царствовалъ здѣсь въ первые вѣка земного міра. Съ тѣхъ поръ я искупалъ свои преступленія во многихъ другихъ существованіяхъ въ рабскомъ видѣ, и когда душа моя удостоилась безсмертія, я послѣдовательно обиталъ на Нептунѣ, на Ганимедѣ, на Реѣ, на Титанѣ, на Сатурнѣ, на Марсѣ и на другихъ мірахъ, неизвѣстныхъ вамъ. Въ настоящее время моимъ мѣстожительствомъ служить планета Юпитеръ. Во времена величія и славы земного человѣчества этотъ шаръ былъ еще не обитаемъ для мыслящихъ существъ и проходилъ чрезъ подготовительныя ступени развитія. Въ настоящее время этотъ безпредѣльный міръ становится наслѣдникомъ всего умственнаго и нравственнаго богатства, накопленнаго на Землѣ. Міры слѣдуютъ одни за другими и во времени такъ же, какъ и въ пространствѣ, постепенно наслѣдуя другъ другу. Все вѣчно, все растворяется и исчезаетъ въ Божественномъ. Довѣрьтесь мнѣ, идите ко мнѣ!"
И не успѣлъ еще древній фараонъ произнести послѣдняго слова, какъ они почувствовали, что будто какая-то невыразимо пріятная теплота разливается по всему ихъ существу, какъ будто какое-то наитіе овладѣваетъ ихъ душою, подобно тому какъ это случается иногда съ нашимъ слухомъ, когда онъ внезапно бываетъ совершенно очарованъ звуками какой нибудь дивной мелодіи. По всѣмъ ихъ жиламъ какъ будто разлилось ощущеніе безмятежнаго и невыразимаго счастія. Никогда еще никакое сновидѣніе, никакой экстазъ не доставляли людямъ подобнаго блаженства.
Ева еще разъ сжала Омегара своими ослабѣвающими руками. „Люблю тебя!" повторила она нѣсколько разъ почти однимъ только дыханіемъ, а не голосомъ. Онъ прикоснулся губами къ ея уже хладѣющему рту и услышалъ, что ея дрожащія губы еще прошептали: „Ахъ, какъ я его любила!"...
Величественная звѣзда, царственный Юпитеръ, ярко сіяла на небѣ. Ева открыла глаза, неподвижно остановила взглядъ свой на этой громадной планетѣ и какъ будто потонула въ ея свѣтѣ, точно очарованная представившимся ей видѣніемъ. И тотчасъ лицо ея озарилось лучами невыразимаго экстаза блаженства. Очень часто въ то мгновеніе, когда человѣкъ испускаетъ послѣдній вздохъ, на лицѣ его появляется выраженіе неизъяснимаго спокойствія, какъ будто, освободившись отъ своихъ страданій, онъ заснулъ и видитъ восхитительный сонъ. Точно такъ же, но еще болѣе лучезарно, преобразилось лицо Евы. Ей хотѣлось говорить. Она протянула руки по направленію къ величественной изъ планѣтъ. Оживленная новой невѣдомой силой, воскресшая въ своемъ неизъяснимомъ экстазѣ, она съ истиннымъ восторгомъ проговорила:
„О да, это вѣрно. Вотъ гдѣ Истина! Омегаръ со мною. Мы продолжаемъ жить, мы чувствуемъ, мы видимъ. Блаженство заключается въ жизни... въ вѣчной жизни."
Увлекаемая какъ будто какою-то сверхъестественною силой, она приподнялась, точно хотѣла улетѣть въ безпредѣльную даль небесъ; но повернувшись какъ-то вокругъ себя, она упала на руки Омегара, бросившагося поддержать ее. Вмѣстѣ съ послѣднимъ словомъ она испустила духъ.
Привидѣніе приближалось къ нимъ.
Омегаръ прильнулъ къ ея губамъ и почувствовалъ, что жизнь отлетѣла отъ нея. Сердце его учащенно забилось и вдругъ остановилось навсегда. Ихъ глаза тихо закрылись въ одно и то же время, озаряемые лучами прекрасной планеты, посвященной съ глубокой древности Вседержителю міра.
Тѣнь Хеопса поднялась въ пространствѣ и исчезла. И если бы кто могъ видѣть, но видѣть не тѣлесными глазами, которые могутъ воспринимать лишь физическія колебанія, но глазами духовными, способными чувствовать психическія вліянія, тотъ замѣтилъ бы, что тѣнь Хеопса уносила вмѣстѣ съ собой два маленькихъ язычка пламени, горѣвшихъ одинъ около другого, увлекаемыхъ однимъ и тѣмъ же притяженіемъ и одновременно уносившихся въ глубину небеснаго пространства.
Тогда на землѣ не осталось болѣе никого, кромѣ нѣсколькихъ жалкихъ человѣкообразныхъ существъ, умиравшихъ отъ холода и голода; эти люди напоминали нѣсколько древнихъ эскимосовъ полярныхъ странъ; они были одѣты въ звѣриныя шкуры и ютились въ глубокихъ пещерахъ, которымъ суждено было сдѣлаться и ихъ вѣчными могилами. Мысленно и умственно развитое человѣчество не имѣло теперь ни одного представителя на землѣ. Нѣкоторыя изъ выродившихся породъ животныхъ пережили людей и оставались еще на землѣ впродолженіе нѣсколькихъ тысячъ лѣтъ. Но потомъ постепенно и мало-по-малу прекратилась на землѣ всякая жизнь, и свѣточъ ея совершенно погасъ. Земля продолжала вращаться и кружиться въ пространствѣ, подобно мрачному кладбищу, среди котораго никогда не раздавалось болѣе пѣсни ни одной птички. Глубокое безмолвіе, вѣчная и торжественная тишина царила надъ развалинами усопшаго человѣческаго рода. Вся человѣческая исторія разсѣялась, какъ дымъ. И въ безднахъ небесъ никакой надгробный камень. никакой памятникъ не отмѣтилъ собою того мѣста, гдѣ испустила свой послѣдній вздохъ наша несчастная планета.
