Дорогие ребята!
Хотите совершить необыкновенное путешествие? Вы будете первыми молодыми туристами, которых примет благоустроенная отлично оборудованная научная станция. Совершив посадку близ места, где вечным памятником стоит высокая стройная ракета, вы затем осторожно спуститесь в подземную гостиницу — только очень осторожно, потому что ваш вес будет в шесть раз меньше земного, и при каждом шаге вы будете подпрыгивать над землей, а вернее
Там вы узнаете все, что вас интересует о полетах в космос: какую технику изобрели люди, чтобы передвигаться в необъятных межзвездных пустынях, про их первые шаги на холодной и негостеприимной Луне. Узнаете, что они ели, как одевались, что им угрожало. Как проводили свободное время.
Вы хотите сказать, что все это неправда, что все это фантазия, выдумка?
Что ж, признаемся: ребята на Луне действительно еще не бывали. Да и взрослые тоже. Поэтому пока что вам придется довериться писателю Иво Штуке и художнику Теодору Ротреклу. Конечно, было бы куда лучше, если бы мы могли предложить вам альбом фотоснимков, сделанных прямо на лунной станции. Существуй она в самом деле
Итак, хотите узнать, как люди прокладывают дорогу в космос? На Луну и дальние планеты? Хотите помечтать, предпринять вместе с авторами вылазку в будущее? Тогда открывайте книгу и читайте, что увидели и узнали молодые туристы станции «ЛУНА-1»!
АРТИЯ
ШЕСТЬ ДНЕЙ НА ЛУНЕ-1
АРТИЯ
 IVO ŠTUKA · TEODOR ROTREKL · ŠEST DNŮ NA LUNĔ 1 · PRAHA 1963 |
обро пожаловать на Луну, на нашу старейшую и самую большую станцию — «ЛУНА-1». Совет астронавтики поручил мне показать вам нашу базу и, насколько я смогу, ответить на все ваши пытливые вопросы; словом, мне предстоит сделать ваше пребывание здесь как можно более интересным и увлекательным. Чтобы вам и в голову не пришло скучать! Итак, меня прикрепили к вашей экспедиции в качестве экскурсовода. И не только это. Одновременно я еще буду полномочным представителем ваших пап, мам, дедушек и бабушек, которые остались на Земле и сейчас, наверно, здорово за вас волнуются. Что ни говорите, а пока это все же необычное событие — ребята в космической экспедиции! Главная цель вашего недельного путешествия на Луну — это, прежде всего, осмотр и изучение Музея звездоплавания при станции «ЛУНА-1». Этому мы посвятим несколько дней. Но попутно, само собой разумеется, вы увидите и саму станцию, и много других интересных вещей. А я попытаюсь объяснить вам все, что в нашем научном хозяйстве будет для вас непонятно. Зовут меня Андрей Васильевич Игнатов. Называть меня можете по имени-отчеству или просто «дядя Андрей» — по годам я уже, пожалуй, могу быть вашим дядей. Не верите? Посмотрите, сколько у меня под шлемом волос. Видите, как мало Конечно, я не специально обученный и подготовленный гид. И не агент бюро путешествий. Иначе свой рассказ я бы, видимо, начал так: «Извольте бросить взгляд налево, где высятся развалины башни старинного радара! А вон там вашим взорам открывается кольцевой вал, окружающий кратер Аристарха — высота 480 метров, красивый вид, первоклассное обслуживание в буфете ресторана „Лунный лев" ...» Но я не экскурсовод. На станции я работаю старшим оператором космодрома, и на то время, что вы проведете на Луне, меня освободили от обязанностей, чтобы я мог сопровождать вашу экспедицию. Вы же наши гости. И гости самые дорогие из всех, когда-либо побывавших у нас на базе! Ребята с нашей родной планеты, с Земли, еще никогда не ступали на Луну. Для вас это большая честь. Но и для нас тоже — ваши родители верят, что вам здесь будет хорошо. Вы же первые посланцы миллионов ребят, которым хочется заслужить это право — совершить путешествие в космос. Когда вы вернетесь обратно, расскажите своим друзьям на Земле обо всем, что здесь увидите. Как мы живем вдали от родной Земли, как работаем, про наши радости и печали. |
Шлюзовая камера, где автоматы проверяют надежность скафандров |
Почему «ЛУНУ-1» мы построили именно тут, а не где-нибудь в другом месте? Ответ на этот вопрос вы легко найдете сами. Идите за мной, это всего несколько шагов, вот сюда, к этому памятнику. Это необычный памятник, я знаю. Он похож на старинную ракету, всю из серебристого металла. Прочтите дату, она внизу на постаменте: 13 СЕНТЯБРЯ 1959 ГОДА, 22 ЧАСА, 02 МИНУТЫ, 24 СЕКУНДЫ.
В этот день и в эту секунду впервые за всю историю человечества творение разума и рук землян коснулось другого небесного тела. Именно сюда упала первая советская лунная ракета. Потом в неглубокой лощинке мы нашли ее осколки. Со временем на этом месте была поставлена верная копия первого межпланетного летательного аппарата. На вершине ракеты, устремленной к черному небосводу, сверкает серп и молот. В то давнее время это был знак Советского Союза. С тех пор серп и молот с красной пятиконечной звездой стали эмблемой всего освобожденного человечества, эмблемой Всемирного Союза Коммунистических Республик. Теперь это знак планеты Земля.
Такой же серебристый памятник высится на лишенных растительности, продуваемых буйными ветрами равнинах Марса. Еще один скрыт в густых рокочущих облаках, окутывающих Венеру. Серебристые ракеты — свидетельницы первых шагов человека в космосе!
А теперь за мной, друзья! Только осторожно, ступать у нас надо очень легко. Здесь же сила притяжения много меньше, чем на Земле, и вы бы прыгали, как зайцы. На Земле я вешу семьдесят с лишним килограммов, а на Луне чуть-чуть больше десяти. Вот бы где побивать рекорды по прыжкам в высоту! На десять метров здесь прыгнет любой увалень. Подождите, когда вы немного привыкнете к лунному притяжению, я вас научу прыгать, а главное — приземляться
Секундочку, сейчас я открою вход в туннель, а вы по одному быстро проходите вовнутрь. Почему здесь поезд ходит в туннеле, как метро? Дело в том, что наверху нам все время угрожает опасность — падение метеоров и метеоритов.
На Луне, как вы знаете, нет атмосферы. Метеоры, прилетающие из космического пространства, не предупреждают о своем приближении: не вспыхивают и не сгорают, как в воздушной оболочке Земли, а все как один обрушиваются на лунную поверхность. Иногда у нас бывает такое! Не хуже артиллерийского обстрела — носа не высунешь. Честное слово, я не преувеличиваю, потому что даже самый ничтожный метеорит — величиной с песчинку — легко продырявит скафандр. Тогда из него выйдет воздух, и вы задохнетесь. Вот почему станцию окружает густая сеть радиолокаторов, которые на большом расстоянии от базы «прощупывают» пространство и заранее предупреждают о приближении неприятных «подарков» из космоса.
 Электрический экспресс, курсирующий в туннеле на линии «Станция — Музей». |
Когда придем на станцию, вы, наконец, сможете снять скафандры, а после принять душ. Душ у нас самая большая роскошь. Цените! Ведь в остальном воду у нас приходится расходовать очень бережливо, на Луне ее нет. А сразу же после ужина — спать! Нет, нет, даже не просите, такое путешествие в ракете утомительно и для взрослого, не говоря уже о школьниках. Завтра от вас тоже ничего не убежит. Программа у нас интересная, с утра начнем осматривать станцию и музей, и я вам буду все рассказывать.
Здесь ваша спальня, можете включить радио, в последних известиях с Земли заодно услышите и о своем благополучном прибытии к нам на базу. А потом гасите свет и спать! Спокойной ночи на Луне!
2 |
Доброе утро, ребята! Как выспались? Видно, даже не вспомнили, что спите не на Земле? А ты ухитрился свалиться с кровати? Ничего, бывает. Вероятно увидел очень страшный сон, и тебя подбросило вверх как футбольный мяч; это все каверзы здешней силы тяжести. Попробуйте-ка резко взмахнуть рукой — увидите, как вас сразу подбросит под самый потолок! А как завтрак, понравился? Дома у мамы, пожалуй, вкусней, но мы тоже готовим неплохо, хоть у нас и одни мужчины. А редиска, кстати, была здешняя, белая лунная редиска из теплицы.
Значит, сегодня едем в музей. Вы бы, конечно, предпочли на вертолете, чтобы сверху полюбоваться лунными горами. Очень сожалею, но это ваше желание исполнить не могу. Вертолетов на Луне нет и в помине. И самолетов тоже — ни поршневых, ни реактивных, никаких. Разве вы забыли, что на Луне нет атмосферы? Ведь пропеллер ввинчивается в воздух, как судовой винт в воду. А реактивный самолет засасывает воздух, сжигает его в двигателе и с огромной силой извергает из реактивного сопла газовую струю. Получается, что реактивному самолету здесь было бы нечего всасывать и сжигать, а пропеллеру — не во что ввинчиваться. Воздуха нет, значит и крылья у самолета были бы лишними, им просто не на что было бы опереться. Летать, как на Земле, в заатмосферном пространстве невозможно.
Поэтому нам пришлось пробить туннель и в нем построить дорогу, которая связывает дальние объекты станции. А по поверхности Луны мы либо ходим пешком, либо для дальних экспедиций пользуемся герметическими вездеходами и танками. И только для очень далеких маршрутов нам служат пассажирские или транспортные ракеты.
| Осторожно, на Луне маленькое притяжение! |
Давайте на минутку притормозим наш экспресс и через прозрачный наблюдательный купол всмотримся в небо. Материал, из которого сделан купол, похож на тоненькую пленку. Но не бойтесь, это надежный непробиваемый пластик, настоящая броня, которой не страшна любая метеорная бомбардировка.
Когда вы пробудете на Луне несколько дней, вы привыкнете к необычному виду, который открывается отсюда. Над вами черный небосвод, чернее самых черных чернил. А сквозь эти чернила просвечивает маленькое колючее Солнце; рядом с ним неподвижно повисли звезды.
И, опять-таки, это из-за того, что на Луне нет атмосферы. На Земле, проходя через воздух, солнечные лучи рассеиваются, отражаются и преломляются. При заходе и восходе Солнца они сверкают всеми цветами радуги и вместе с воздухом, капельками воды и паром образуют и нежный рассвет, и вечерние зори, и радугу. Голубое земное небо, сказочная игра красок — это лишь результат преломления света в атмосфере.
А здесь не бывает ни рассвета, ни сумерек. В безвоздушном пространстве мрак отсечен от света, словно ударом топора. К тому же еще Луна вращается очень медленно, и один лунный день продолжается целых четырнадцать земных, и столько же длится лунная ночь. Только ослепительный сверкающий свет и только непроглядная черная темень. А между ними ничего, совсем ничего. |
| Музей — зал зарождения воздухоплавания. Желтая машина на первом плане — самолет Блерио; рядом — гондола стратостата пятидесятых годов |  |
 Ладно, ребят, поехали дальше... Вот и вход в музей, здесь гермошлемы можете снять, в музее воздух есть.
Вам кажется, что залы музея скорее напоминают ботанический сад, чем настоящий музей? В чем-то вы, видимо, правы: зелени здесь и впрямь хоть отбавляй. Но не забудьте, что на Земле вы чуть ли не с первого дня жизни уже ко многому привыкли и часто, может, даже не замечаете ни капелек росы на траве, ни хвойных иголок, окутанных белым инеем, ни лугов и лесов... А здесь, на Луне, мы видим только сверкающую, как стекло, застывшую лаву, камень и космическую пыль. Камень, который за длинный четырнадцатидневный день раскаляется на сто тридцать градусов! А потом наступает темнота, и его температура опускается до ста тридцати градусов ниже нуля. Вся поверхность Луны — мрачная каменная пустыня. Вот почему хотя бы кусочек милой нашему сердцу Земли мы сделали здесь, в этом подземелье. Или более точно — в «подлунье».
В окружении земных растений нам просто легче жить. Не говоря уже о том, что зеленые водоросли, трава и кустики помогают естественным путем очищать воздух, вырабатывают для нас кислород. Между прочим, разве сегодня утром за завтраком вам не понравилась свежая «лунная» редиска? |
 Людям очень нужны витамины, а они содержатся в свежих овощах. Без них, подолгу находясь в море, матросы в средневековье умирали от болезни, которой дали название цинга. И это не в безвоздушном пространстве, а посреди океана на нашей богатой зеленой планете! Вот мы сегодня заговорили о воздухе, о том, как он важен для человека. Давайте возьмем вращающуюся модель земного шара со всеми слоями атмосферы. Газовая оболочка, атмосфера, окружающая Землю, гораздо толще, чем в течение столетий полагали ученые. Только первые спутники и космические ракеты помогли установить, что воздух, правда очень разреженный, есть, оказывается, на расстоянии в тысячу с лишним километров от Земли. Сама по себе атмосфера напоминает очень легкую прозрачную пленку, и тем не менее, она служит Земле тем же, чем черепахе панцирь. Или средневековому рыцарю — железные доспехи. Подобно неуязвимому щиту, атмосфера принимает на себя удары метеоров, большая часть которых сгорает в воздухе, а не падает на Землю и не разрушает наши жилища. Лучше космического скафандра или защитной стены атомного реактора толща воздуха задерживает ультрафиолетовые лучи, идущие с Солнца, и смертоносное космическое излучение. Не будь атмосферы, эти излучения в течение нескольких часов сожгли и убили бы на Земле все живое: и людей, и животных, и растения. |
Кроме того, атмосферой, то есть воздухом, мы еще и дышим. А дышать, право же, не только необходимо, но и очень приятно
Благодаря воздуху появились крылья у птиц и бабочек.
Бесконечно долго, целые тысячелетия, люди с восхищением следили за полетом птиц; подобно пернатым, они тоже стремились подняться в облака, мечтали об этом и из поколения в поколение рассказывали друг другу увлекательные сказки. А потом, глядя на птиц, и сами научились летать. Посмотрите на модели первых планеров и самолетов, их крылья сделаны с таким же прогибом, как у больших хищных птиц, когда они парят в вышине.
Воздух дал людям крылья, поднял их над землей. Но едва люди научились летать, как он же стал «совать им палки в крылья». В начале XX века стартовали первые самолеты с обычными поршневыми двигателями, скорость которых с трудом приближалась к первой сотне километров в час. Пятьдесят лет спустя, когда на смену пропеллеру пришла турбина реактивного двигателя, истребители стали пролетать в час около тысячи километров! И вот тогда отважные летчики-испытатели, первыми поднимавшие в воздух новые машины, нередко попадали в очень неприятные, опасные ситуации. Когда скорость полета переваливала за тысячу, самолет вдруг начинало дергать, швырять, бросать из стороны в сторону. В крыльях от тряски появлялись трещины. Пилот терял власть над машиной. Бывало, это кончалось трагически — самолет в воздухе разваливался на части и падал.
Летчики назвали это явление «звуковым барьером», — потому что возникало оно при скорости звука (как известно, звук распространяется в воздухе со скоростью около 300 метров в секунду, то есть около 1200 километров в час). В чем же был секрет этого непонятного и страшного барьера, ставшего на пути крылатых машин?
Ответ на эту загадку нашелся не сразу. Его искали за чертежными досками в конструкторских бюро, в вычислительных центрах, при испытании моделей новых самолетов, когда в аэродинамических трубах искусственно создавался мощный поток воздуха.
Помашите руками. Так. Сопротивления вы почти не почувствовали, верно? Движение было слишком медленным, и воздух вашу руку не задержал. Но попробуйте выставить ее из окна скорого поезда — воздушный поток обязательно отогнет руку назад, а если вы возьмете носовой платок, то его трудно будет удержать. Ну, а высунуть руку из быстро летящего самолета, — это уже вам, вероятно, просто не удастся. Ухитрись же вы все-таки это сделать, напор воздуха ее сломает. При больших скоростях воздух перестает быть таким покорным и податливым.
И вот когда реактивный самолет мчится со скоростью звука, воздух не успевает обтекать вокруг него и, скопляясь перед машиной, образует нечто вроде плотной подушки. Воздушная подушка давит на самолет, тормозит его, заставляет весь дрожать или, говоря по-ученому, вызывает вибрацию (в авиации вибрации, возникающие перед звуковым барьером, еще называют флаттером). В корпусе самолета воздух продавливает глубокие вмятины. И если крыльям не придать правильную «сверхзвуковую» форму, то он их просто-напросто оторвет.
Тогда-то и появились истребители с острыми, похожими на две стрелы (стреловидными) или с короткими, расположенными ближе к хвосту крыльями, позволившими проникнуть за «звуковой барьер». Такой самолет с достаточно мощным двигателем своим острым носом вспарывал воздушную подушку, точно ножом. Раздавался оглушительный удар — сильнее выстрела из тяжелого артиллерийского орудия.
Когда начали летать сверхзвуковые истребители, люди, проходя по улицам, часто вглядывались в небо. Представьте себе: над вами яркое, чистое небо, нигде ни облачка, и вдруг ни с того, ни с сего — оглушительный громовой раскат. Это где-то очень высоко — на такой высоте, что его и не видно — пролетал истребитель; и в тот момент, когда он пробивал «звуковой барьер», землю сотрясал грохот взрыва.
Позднее воздух стал снова мешать летчикам, но теперь совсем по-другому. После «звукового» появился «тепловой» барьер. Самолеты уже летали со скоростью в две, две с половиной тысячи километров в час. Но тогда трение воздуха о машину настолько усиливалось, что температура наружной поверхности самолета доходила до нескольких сот градусов!
Инженеры и химики, металлурги и математики снова взялись за работу. Поверхность самолета сделали такой гладкой, что она стала глаже стекла — только бы снизилось трение. Придумали новые сплавы металлов, жаропрочные и синтетические материалы, новые карбиды, чтобы самолеты не расплавились в воздухе. Чтобы пилоты не изжарились в своих кабинах! И заставили крылатые машины подняться еще выше, где воздух резрежен еще сильнее, а значит и трение меньше, чем внизу.
Да, но там мощные реактивные двигатели стали задыхаться от недостатка воздуха: чтобы горело горючее, нужен кислород, а на такой высоте его не хватало. Казалось, круг замкнулся. Воздух, некогда научивший людей летать, теперь не давал повышать скорость и высоту полета. Он как бы повелевал им: вы — дети Земли, и не отрывайтесь слишком высоко от нее, не пытайтесь летать иначе, чем птицы!
Но человек же не птица. Человек думает и он хочет летать быстрее, дальше, выше. К звездам!
Вам еще не надоел мой рассказ?
Итак, мы уже знаем, что сначала воздух помогал, а потом стал мешать людям в полетах. Но позже открылась новая и куда более серьезная опасность: недостаток воздуха!
Посмотрите на старинную гравюру (стр. 21). Три человека в гондоле, вернее в плетеной корзине под воздушным шаром. Они церемонно раскланиваются. Их имена: Андре Сивель, Крос-Спинелли, Гастон Тиссандье. 5 апреля 1875 года. В этот день с площадки близ парижского газового завода Ла Виллет взлетели три отважных аэронавта. Находясь на службе «Французского общества воздухоплавания», Сивель, Спинелли и Тиссандье попытались на воздушном шаре достичь максимально возможной высоты подъема.
Участники экспедиции не собирались ставить новый рекорд. Их интересовало другое — состав воздуха на больших высотах; аэронавты хотели выяснить для других воздухоплавателей условия полета высоко над Землей. Об опасности, которая их подстерегает, они не знали. Знали лишь то, что нужно набраться решимости и совершить этот смелый прыжок в заоблачную высь.
Через несколько часов воздушный шар спустился на землю. Селяне, трудившиеся на полях, сбежались к гондоле и нашли в ней три безжизненных тела. Аэронавты были без сознания, их лица почернели. Вездесущие ротозеи-мальчишки, которые, конечно, оказались тут как тут, без оглядки помчались в ближайший городок за доктором.
Тиссандье еще удалось спасти. Спинелли и Сивель были мертвы. Врач установил причину смерти: удушье.
Позже по рассказу Тиссандье и показаниям приборов было установлено, что аэростат поднялся на высоту 8600 метров. Исследователи начали задыхаться от недостатка кислорода; кто-то из них, при последних проблесках сознания, успел сорвать предохранительный клапан. Воздушный шар пошел на снижение, но для двух членов экипажа было уже поздно.
Чем дальше от Земли, тем менее плотной становится атмосфера, тем сильнее падает давление воздуха, тем тяжелее дышать. Альпинистам об этом было известно уже давно. Но никто еще не знал тогда, как быстро убывает воздух, никто до этих трех французов не достигал сколько-нибудь значительных высот. И только их полет показал, что «кислородный голод» — коварная и смертельная опасность, подстерегающая людей уже на уровне самых высоких горных вершин.
Какую роль в нашей жизни играет кислород, вам покажет такое сравнение:
без еды человек может прожить дольше трех недель,
без сна можно обойтись около недели,
не пить можно несколько дней.
А без кислорода человек выдержит всего две минуты!
Когда давление воздуха низкое, кровь в легких не успевает насыщаться кислородом. Затем такая неокислившаяся кровь попадает в мозг. И если запас кислорода не будет возобновлен в течение двух минут, мозговые клетки начнут отмирать. Человек мгновенно теряет сознание, наступает смерть.
Как же быть, что предпринять, чтобы летать еще дальше от Земли, в межпланетное пространство, где совсем нет воздуха? Чтобы достичь других небесных тел, летать в звездные дали? Недостаток кислорода убивает. Что ж, в таком случае не оставалось ничего другого, как создать для космических путешественников искусственную атмосферу. Такую, которая удовлетворяла бы человеческий организм по своему составу, температуре, давлению и влажности. Атмосферу, в которой можно будет жить.
И тогда сперва для высотных самолетов, а потом и для космических кораблей ученые создали воздухонепроницаемую кабину. Или, как говорят еще, — герметическую. И такой же скафандр.
Ваши скафандры надежно проверены. Их уже долгие годы используют в космосе. Требованиям «ракетного» туризма они удовлетворяют во всех отношениях. А несколько десятков лет назад вы бы еще походили на рыцарей в доспехах и едва могли бы в них пошевельнуть руками или ногами.
Создать надежные и удобные скафандры было далеко не просто. Судите сами, сколько требований обрушилось сразу на бедных конструкторов космических костюмов. И к тому же требований, зачастую исключавших друг друга!
Так, прежде всего каждый скафандр должен в избытке обеспечивать летчика кислородом, — чтобы не задохнуться в безвоздушном пространстве.
Это означает, что скафандр надо сделать абсолютно непроницаемым, иначе из него будет улетучиваться кислород.
Но вместе с тем в космическом костюме летчик не должен потеть, не должен чувствовать себя как в бане. Ведь в нем ему приходится по много часов работать! Скафандр должен быть исключительно прочным, чтобы в безвоздушном пространстве заменить защитный слой воздуха и оберегать космонавта хотя бы от мелких метеоритов. И достаточно толстым, — чтобы не пропускать смертоносные космические лучи.
А с другой стороны нельзя, чтобы скафандр получился наподобие свинцового ящика — без полной свободы движений космонавту не избежать многих затруднений и даже опасностей.
Дальше. В скафандре, естественно, должен быть большой запас кислорода, но кислородные аппараты, особенно прежних моделей, весили десятки килограммов. А одновременно надо, чтобы тот же скафандр был как можно легче. Ведь это глупо — тратить силы космических путешественников на то, чтобы они носили на себе тяжести.
Думается, этого вполне хватит, чтобы понять, как противоречили друг другу требования, предъявляемые к скафандрам, и как трудно их было удовлетворить.
Многочисленные опыты показали, что один скафандр никак не может сочетать все нужные качества. Поэтому ученые создали целое семейство «космических костюмов».
Их первый представитель — легкий дорожный скафандр. Такой, как ваш. Вы уже успели оценить многие его достоинства: свободно откидывающийся иллюминатор, установленные в легком шлеме миниатюрные приемник и передатчик, которые почти ничего не весят. Да и то, что на спине не приходится носить тяжелые баллоны с запасом кислорода! Короче говоря, это чрезвычайно удобный костюм для полетов в космос. Почти, как ночная пижама.
Камера для испытания первых космических костюмов
Вот это чудище — тяжелый бронированный скафандр. Пользуются им, главным образом, космические монтажники при сборке больших спутников. Такой скафандр входит также в снаряжение каждой ракеты, отправляющейся в дальний рейс, чтобы экипаж мог в пути ремонтировать оборудование, установленное на космическом корабле снаружи. Скафандры этого типа имеют мощные радиопередатчики; источником питания для них служат солнечные батареи, установленные на шлеме и на спине рядом с кислородным прибором. Вы правы, все это немножко напоминает ореол и крылышки; примерно так люди себе когда-то представляли ангелов. Бронированный скафандр имеет целый набор сменных захватов, клещей, особых крючков для выполнения разных работ и даже оснащен несколькими миниатюрными ракетами, чтобы, находясь в состоянии невесомости, космонавт мог передвигаться в пространстве. Если мерить «земным аршином», то этот астрокостюм и впрямь очень тяжел. Но при невесомости это не так уж существенно. И еще одна важная деталь: в скафандр встроена специальная очень мощная отопительная и охлаждающая аппаратура — когда космонавт находится на освещенной Солнцем стороне, она охлаждает «микроклимат» в скафандре, а в тени Земли или Луны, где стоит лютый мороз, она, наоборот, служит для обогрева.
Следующий экспонат — тяжелый лунный скафандр. Такие скафандры вам придется надеть завтра или послезавтра на прогулку по окрестностям станции. У этого астрокостюма есть некоторые свои, я бы сказал, «лунные» особенности. На Земле он бы весил почти центнер, а здесь — благо притяжение у нас во много раз меньше — вы его тяжесть даже особенно не почувствуете. Однако кувыркаться в нем через голову — это, братцы, тоже не пойдет! Для этого он все же недостаточно легок, и вы уж лучше заранее с этим смиритесь. Договорились? Зато обратите внимание, какая у этого скафандра длиннейшая выдвижная антена. Конечно, это сделано не зря. Вы знаете, что Луна в несколько раз меньше Земли. Потому и «круглость» ее, кривизна поверхности гораздо заметнее. Стало быть, и горизонт здесь много ближе, чем на Земле, а соответственно вы должны скорее потерять друг друга из вида — как на Земле в открытом море пропадает корабль, «погружающийся в воду» за линией горизонта. Радиоволны же в безвоздушном пространстве распространяются прямолинейно. Значит, на расстоянии трех-четырех километров вы бы не только не видели друг друга, но и потеряли между собой связь. Скажите спасибо за каждый лишний метр, на который можно выдвинуть антенну! Длинная антенна позволит вам переговариваться далеко за пределами видимости.
 |  |
Совсем иначе выглядят планетные скафандры, сконструированные для Венеры и Марса, на которые нам часто приходится летать. На обеих планетах есть атмосфера. Поэтому нет нужды, чтобы костюм защищал космонавта от метеоритов и сильной радиации. Скафандр, правда, имеет значительный запас кислорода, но и несмотря на это, он очень легок. Почти как ваши дорожные «пижамы». Скафандр для Марса слегка отапливается; скафандр для пребывания на Венере, наоборот, можно сравнить с холодильником — температура на этой планете выше ста градусов, и система охлаждения должна безотказно понижать ее примерно до двадцати градусов внутри костюма.
Конечно, этим не исчерпываются все разновидности существующих космических костюмов. А, кроме того, непрерывно ведется работа по созданию новых типов скафандров, предназначающихся в будущем для длительных полетов в пределах всего околосолнечного пространства. Кстати, большую пользу при этом приносят автоматические космические станции: аппаратура и приборы, которые на них установлены, заранее изучают, в какой обстановке на неизведанной планете окажется человек. И тогда еще на Земле — по данным наблюдений автоматических ракет-зондов — можно заблаговременно все подготовить так, чтобы космонавты успешно выполнили любое, даже самое тяжелое задание.
Но в конечном счете по-настоящему удобным не может быть ни один скафандр. Думаю, вы и сами уже убедились, что бегать в одних трусиках где-нибудь на берегу моря, на ветру и солнышке куда приятней, чем в самом удобном астрокостюме. У скафандра любого типа есть свои недостатки, и с этим приходится мириться. А как порой действует на нервы такой герметически закрытый костюм! Скажем, вдруг зачесалось в носу, а вы ничего не можете сделать. Нос закупорен в шлеме, как в консервной банке.
Нет, дома на Земле куда лучше! Но и здесь нужно жить. А раз иначе нельзя, значит будем ходить в таких «консервных банках»
Сотни и тысячи ученых и инженеров долгие годы бились над проблемой обновления воздуха в герметически закрытой кабине. Для кратковременных полетов было достаточно нескольких килограммов химикалий, которые поглощали выдыхаемый углекислый газ и влагу. К этому добавлялся запас кислорода в баллонах, и все. Но для длительного пребывания в космосе, для прыжков на другие планеты этого уже было мало. Требовалась надежная, работающая автоматически система обновления воздуха. И тогда на помощь сложным механическим устройствам и машинам пришли земные растения, прежде всего одноклеточная зеленая водоросль хлорелла, которая славится тем, что «выдыхает» особено много кислорода.
Вам, конечно, известно, что из кабины ракеты надо все время выпускать углекислый газ, который выдыхают летчики и который очень ядовит. Точно так же нужно избавляться и от выделяемой ими влаги. Один-единственный космонавт, расходуя в сутки около 700 литров кислорода, выдыхает почти 500 литров углекислоты и выделяет более двух литров жидкости. И все это нужно удалить из кабины, воздух должен всегда оставаться чистым, иначе экипаж погибнет. Почти пятьдесят лет понадобилось ученым, чтобы обеспечить в герметической кабине все условия для нормальной жизнедеятельности организма. После этого прошло еще несколько десятилетий, а мы, как и прежде, не можем быть всем довольны. Да вы, верно, и сами убедились, что путешествовать в космосе — удовольствие, правда, волнующее, но далеко не самое приятное.
Несмотря на сложную и умную автоматику, которая неусыпно контролировала и поддерживала на требуемом уровне температуру, влажность и давление воздуха, а также содержание в нем чистого кислорода, несмотря на все принимавшиеся меры, первым космонавтам постоянно угрожала смертельная опасность: встреча с метеорными телами. Если хотя бы один такой камешек на полной космической скорости врежется в ракету, — а она движется тоже не очень-то медленно,— то металлическая оболочка кабины в том месте, на которое придется удар, просто испарится. Словно ее и не бывало. И тогда через пробоину из космического корабля мгновенно выйдет весь воздух. При такой ситуации мало кто успеет надеть дыхательную маску, шлем, да еще открыть кислородный баллон. И при резком падении давления отважные разведчики космоса действительно гибли от удушья и разрыва легких.
Вам уже ничего подобного не угрожает. Во-первых, для корпусов ракет были созданы особо прочные противоударные материалы, а во-вторых — если бы в оболочке кабины все же появилась пробоина и вышел воздух, то у нас есть дорожные скафандры. А они буквально в сотую долю секунды все сделают за вас сами. В каждом скафандре есть несложное автоматическое устройство, которое при падении давления немедленно захлопнет иллюминатор шлема и откроет воздушный клапан. Эта автоматика появилась в результате дорогого космического урока, за который заплатили своими жизнями несколько первых смельчаков.
Но несмотря на эти меры предосторожности, по сей день остается в силе закон, что путь в космос открыт только людям с безупречным здоровьем и железными нервами, только тем, кто пройдет специальную подготовку для космических полетов. Кто не растеряется, оказавшись перед лицом непредвиденной опасности. Кто, не задумываясь, пойдет на риск ради спасения жизни товарища. Кто не побоится заглянуть в глаза бесконечному, леденящему кровь космическому океану.
Ладно, ребята, на сегодня, пожалуй, хватит. Не бойтесь, ничего интересного мы от вас не утаим. Только не все сразу, не забывайте, что вы должны вернуться домой в полном порядке!
Захлопывайте гермошлемы, едем обратно на станцию. Говорите, вечером вам бы еще хотелось послушать про космос и космонавтов?
Так и быть. Перед отбоем я к вам загляну. Погасим свет и будем смотреть, как далеко-далеко сверкает Земля. А я буду рассказывать
ПЕРВЫЙ ВЕЧЕРНИЙ РАССКАЗ
Петр готовился к своему третьему космическому старту. Он был один из наших лучших космонавтов. Газеты всего мира часто писали о нем. Со снимков скромно улыбался невысокий худощавый человек со светлой шевелюрой и чуть-чуть вздернутым носом. Кто мельком перелистывал газеты и замечал фотографии Петра, легко мог принять его за нового чемпиона по пинг-понгу или кого-нибудь еще в этом роде. Но мы, мальчишки, забирали эти газеты себе и аккуратно вырезали все его портреты. И носили их по карманам как самое драгоценное сокровище. А когда никто не видел, мы перед сном, укрывшись с головой одеялом, при свете карманного фонарика подолгу рассматривали эти снимки. Быть такими, как Петр! Мы мечтали стать героями, управлять космическими кораблями, хотели поговорить с Петром. Или хотя бы иметь его фотографию с автографом.
О Петре мы знали, что он родился, когда шел третий год последней Великой войны — в 1943 году, и жил с родителями в маленьком городке на берегу могучей сибирской реки. В детстве Петя любил сидеть над рекой, которая неутомимо, с едва сдерживаемым рокотом катила вдаль свои пенистые волны. В один прекрасный день в его родных местах появились тысячи людей с экскаваторами, грузовиками, бульдозерами, со взрывчаткой, бетоном и сталью. Человек вступил в сражение с рекой. Петя был изумлен и восхищен. Мешаясь под ногами у инженеров и вечно хмурых взрывников, он видел, как люди надрезали берега, обнажили гранитную скалу, а потом обхватили реку бетонным обручем. Хлынув в суженное русло, вода неистовствовала, с диким ревом сметала на своем пути все преграды. Срывала огромные глыбы камня, сносила опалубку. И шаг за шагом отступала перед человеком.
И вот где-то глубоко в теле железобетонной плотины — все быстрее и быстрее — закрутились лопасти турбин. Укрощенная вода заклокотала в агрегатах электростанции, и на обоих берегах великой реки вспыхнули миллионы электрических лампочек. Весь край разом преобразился. Как сказочно иллюминированный город, в котором переливалась и сверкала огнями праздничная новогодняя елка.
Мы знали, что Петр любил свою реку и позже, уже студентом, всегда проводил на ее берегах каникулы.
А еще мы прочли в газетах, что он стал инженером-механиком и работал в конструкторском бюро, где создавали реактивные моторы. Но только сидеть над чертежами ему не нравилось, он хотел знать, на что способны его новые двигатели, и поэтому научился летать на реактивных самолетах. Наконец, Петр стал летчиком-испытателем сверхскоростных ракетных лайнеров. Он был одним из десяти пилотов, которые первыми осваивали межконтинентальное ракетное сообщение. Пилотируемые ими машины за час доставляли пассажиров из одной части света в другую.
Потом мы читали репортаж, в котором рассказывалось, что Петр женился и у него две дочки. Что он очень хорошо плавает, а когда выдается свободная минута, любит побродить один и где-нибудь в поле или в лесу читать стихи.
К своему первому космическому старту Петр напряженно готовился целых полтора года; тогда ему было почти двадцать пять лет. Совет астронавтики выбрал его для выполнения очень ответственного задания: в полете Петр должен был испытать маневренность ракеты совершенно нового типа. К тому времени ракеты без экипажа уже давно облетели и сфотографировали Венеру и Марс, были освоены полеты человека в космическом корабле-спутнике на высоте нескольких сот километров над Землей, многодневное пребывание в космическом пространстве и возвращение обратно на нашу планету. Новая ракета была сильнее прежних, запас топлива в ее головной ступени был гораздо больше, а кроме того у нее были выдвижные крылья, позволявшие плавно тормозить корабль в верхних слоях атмосферы, скользить по ним, как на планере, а потом сажать его на воду, подобно гидроплану.
Петр блестяще провел полет. А через полгода второй раз стартовал в космос и выполнил задание намного сложнее первого. Мы читали о нем, болели за него и страшно ему завидовали. Петр готовился к своему третьему космическому старту.
Ракетодром лежал высоко в горах. На Памире. Цвел май. В низинах зеленели луга, и на ветру колыхались ковры белых ромашек величиной чуть ли не с детскую ладонь. Но здесь в горах, где расположился ракетодром, было еще морозно.
Руководитель полета и Петр последний раз по пунктам повторили программу: после выхода на орбиту связаться с базой, выключить автоматику, взять управление на себя, выполнить ряд маневров и затем — на снижение. На высоте ста километров, используя остатки топлива, притормозить корабль и выдвинуть крылья. Приводнение — в заданном квадрате Тихого океана у Курильских островов. Сторожевые корабли будут наготове и встретят космонавта. Ясно? Ясно!
Оживление, царившее у подножия гигантского корпуса четырехступенчатой ракеты, понемногу стихло. Все радиолокаторы были наведены в направлении траектории взлета. Центральный пункт управления командно-измерительным комплексом начал передавать сигналы точного времени. Петр пожал руки друзьям, потрогал на счастье бетон пусковой площадки. Это еще твердая земля. Целых три дня он будет оторван от нее. Вокруг будет только беспредельная черная пустыня. Вселенная
Космодром опустел. Последний стартовик покинул пусковую площадку. Все готово к запуску. Теперь автоматическая аппаратура, электронный мозг руководили проведением старта. Точность траектории взлета корабля зависит от взаимодействия, «сыгранности» бесчисленного множества разных мелочей, от каждой миллионной доли секунды, — а человек для этого слишком медлителен.
И — старт! Ракету окутало облако белого дыма. Ее корпус — высотой с многоэтажный дом — стал неторопливо отрываться от земли. Все быстрее и быстрее. Из-под хвостовой части вырвались языки пламени. И вот уже огненная стрела на голубом небосводе. Светящаяся точка величиной с огонек сигареты. Сверкающая булавочная головка. И ничего. Больше ничего.
Только голубое небо. Открытое. Бездонное.
Так мы увидели по телевизору третий космический старт нашего любимого героя. А через несколько минут послышался обеспокоенный голос диктора:
— Товарищи телезрители, включаем Центральный командный пункт Памирского космодрома. Внимание, включаем Центральный командный пункт Памирского космодрома!
Нам стало не по себе. Ведь такого никогда не бывало. Что-то не в порядке, что-то произошло. С Петром что-то случилось! На экране телевизора появилось озабоченное лицо руководителя полета.
— Друзья! По пока неустановленным причинам ракета «Р-50» не вышла на расчетную орбиту. Ждем сеанса радиосвязи с космонавтом. Опасаться самого худшего нет оснований. Как только «Р-50» свяжется с Землей, командный пункт известит вас об этом.
Наступило ужасное томительное ожидание. Никто не отходил от приемников. Повсюду на земном шаре — в городах и селениях, на полярных станциях, в городе Антарктида, на кораблях и самолетах, на искусственных островах в океане, всюду, где живут люди, в эти часы были включены динамики. Ведь где-то очень далеко, за пределами Земли, человеку угрожает опасность. А мы не можем сразу же, не медля ни минуты, ему помочь. Не можем схватить его за руку и стащить обратно на Землю, не можем укрыть своим телом; не можем похлопать по плечу, дать отдышаться и сказать: «Ну ладно, чего там
На экране телевизора вновь появилось лицо руководителя полета.
— Друзья, включаю магнитную пленку с записью первого сеанса радиосвязи с ракетой «Р-50». Внимание, включаю «Р-50»!
Голос Петра звучал слабо — Петр был далеко, бесконечно далеко:
— Земля! Земля! На головной ступени «Р-50» вышел из строя один из четырех ракетных двигателей. Причину неисправности пока не выяснил. С тремя моторами ракета потеряла устойчивость и отклонилась от заданной орбиты. Поворачивая двигатели, электронный робот попытался выправить отклонение. Запас топлива всех трех двигателей сожжен, однако вернуться на орбиту не удалось. Лечу почти по кругу на высоте 30 000 километров. Попробую исправить четвертый мотор и сблизиться с Землей. Зря расходовать питание передатчика не буду. Привет людям. Петр.
Далекий голос смолк. Руководитель полета посмотрел нам прямо в глаза:
— Как только координационно-вычислительный центр даст точные координаты «Р-50», за Петром будет отправлена вторая ракета. В такую маленькую цель, как космический корабль, и на такое огромное расстояние еще никто не попадал. Но мы попытаемся. В распоряжении Совета астронавтики имеется еще одна ракета такой же мощности, как «Р-50». Остальные аппараты — старых моделей и для решения этой задачи не подходят; запускать их не имело бы смысла, им просто не хватит топлива для возвращения на Землю. Вторая ракета «Р-50» — наша последняя возможность. Мы воспользуемся ею. Все, что в наших силах, будет сделано.
Мы сидели у телевизора, несколько мальчишек, и дрожали от страха и восхищения. Мы хотели быть в космосе вместе с Петром. Что он там один может сделать? Привязать себя тросом и в скафандре через аварийный люк выбраться наружу чинить мотор? И сколько он продержится, чтобы не замерзнуть? Скафандр же у него легкий, без отопления! На сколько дней ему хватит запаса кислорода и еды? Когда до Петра долетит спасательная ракета? И найдет ли она его в этом бескрайнем черном океане?
Родители пробовали прогнать нас от телевизора, но мы не хотели идти спать
— Я «Р-50»— второй. Нахожусь в заданной точке. «Р-50» не вижу. В пределах досягаемости моих радиолокаторов ее нет. Оставшегося топлива хватит только для небольшого маневра в районе встречи и возвращения на Землю. «Р-50» здесь нет. Где продолжать поиски?
Для нас это было ужасным потрясением. Радиоцентр передал пилоту спасательной ракеты распоряжение Совета астронавтики: вести поиски до тех пор, пока в баках не останется минимального запаса топлива, чтобы дотянуть до Земли. После этого ему пришлось идти на снижение.
Но почему Петра не оказалось на месте встречи? Где затерялась его ракета?
Ответ мы получили в то же утро. Петр снова вышел на связь. Ему удалось починить неисправный мотор, но поскольку электронный робот еще на Земле был отрегулирован так, чтобы управлять работой всех двигателей одновременно, четвертый мотор завелся и отбросил ракету еще на 20 000 километров от Земли. Пока Петру удалось наладить связь и сообщить свои новые координаты, спасательная ракета уже была на месте встречи. А Петр вовремя выйти на это место не успел.
Третьего космического корабля, который мог бы пролететь 50 000 километров, забрать Петра и еще благополучно вернуться на Землю, у нас тогда не было.
Запаса кислорода и еды Петру хватило ровно на неделю. Строго отмеренных семь дней жизни. Он кружил вокруг нас на беспомощно затихшем космическом корабле. Радиостанция еще работала. Петр разговаривал с женой и девочками. Сообщил Совету астронавтики, что пролетает пояс повышенной космической радиации. Диктовал на Землю свои соображения по усовершенствованию конструкции новых ракет, потому что головной образец «Р-50» пропускал слишком много космических лучей, и это могло оказаться роковым для экипажей будущих кораблей. Петр говорил с Землей через каждых четыре часа. И знал, что помощи ему ждать неоткуда.
На седьмой день вероятно все человечество приникло к радиоприемникам. Раздался тихий голос космонавта:
— Последнее сообщение с борта «Р-50». Вижу Землю. Она прекрасна
Судьба Петра никогда не изгладится из нашей памяти. Куда бы ни направлялись летчики-космонавты — на Луну ли, на Марс, в самые дальние уголки солнечной системы, — пилотируя огромные современные корабли, по сравнению с которыми ракета «Р-50» была утлым хрупким суденышком, пролетая на высоте 50 000 километров, они всегда молча приветствуют павшего друга.
Без таких, как он, человечество никогда не смогло бы проникнуть в космос. Без него мы сегодня не могли бы быть здесь, на «ЛУНЕ-1».
А теперь спать, ребята! Или нет, подождите. Я вам еще покажу вырезку из одной очень старой газеты. Листок уже здорово пожелтел, края истрепались. Но это ничего. Посмотрите. Это Петр. Запомните его лицо. А главное, не забудьте последние слова, которые он передал людям:
— Вижу Землю. Она прекрасна
З |
С добрым утром! Со вторым добрым утром на «ЛУНЕ-1». Очень рад, что вам у нас так весело, но отчего это у тебя и у твоего соседа такие симпатичные шишки на лбу? Прыгали под душем, как у себя дома в ванной, и вдруг бац! — головой об потолок
А пока я вам хочу предложить вот что: чтобы как можно больше увидеть, сегодня мы поедем в музей не нашим экспрессом, который ходит в туннеле, а по поверхности Луны — на вездеходе. Согласны?
Плотно закройте дверь. Сейчас мы находимся в главной шлюзовой камере.
Проверить скафандры, ребята!
Не смотрите на меня со снисходительной улыбочкой, как на чудаковатого придиру. Даже самая совершенная техника не в силах исключить какой-нибудь просчет или неполадку аппаратов. А в условиях космоса оплошность может так наказать! . .
Внимание, включаю систему откачивания воздуха из шлюза. Теперь один за другим по очереди к контрольному автомату! Давление, температура, циркуляция воздуха, содержание кислорода, тепловая защита скафандров, защита от излучения — все в норме? Радиосвязь? Тогда можно двигаться
Что ты говоришь? Тебе кажется, что мы попали в гараж? Что ж, это неплохое сравнение. Вот только запаха бензина и масла вы здесь не почувствуете. Кстати, и в земных гаражах эти запахи тоже исчезают. Двигатели внутреннего сгорания понемногу отходят в прошлое, ведь сколько от них шума, копоти! Я уже не говорю о том, в каком количестве они переводят ценнейшее химическое сырье. Крупные транспортные самолеты с прямоточными реактивными двигателями, и те летают на химических отходах
Но все же то, что вы видите, отличается от гаража. Дело в том, что нам не нужны стены. Зато крыша должна быть крепче, чем бастионы средневековых укреплений. На Луне крыша — самая главная защита от метеорной бомбежки. А вездеходов и танков у нас на базе прямо как в «танкосалоне», верно? Правда, со старинными бронированными военными машинами у них общее только одно — гусеницы. Да и те из легкой и упругой массы, а не из стали.
На этой большой машине-вездеходе мы потом поедем в музей. Это наше самое простое средство передвижения. Нечто вроде рейсового автобуса на гусеницах с большой герметической кабиной и высокой выдвижной мачтой антенны. По-вашему, все должно как-нибудь называться? Правильно, мы тоже так считаем. Эту красавицу мы назвали очень просто: «АННУШКА».
А вон та машина рядом — еще больше «АННУШКИ». Это универсальный монтажно-строительный танк «УНИМОНТ». На нем стоит крановая стрела, экскаваторный ковш, бурильный станок, сварочные агрегаты, в кузове смонтировано оборудование механической мастерской и химической лаборатории. Короче говоря, этакий передвижной механо-строительный завод на гусеницах. «УНИМОНТОВ» у нас на станции два, оба уже совсем не новые, а скорее наоборот — старенькие. Впрочем, это и не удивительно — когда строилась станция, им пришлось здорово потрудиться! Второго «УНИМОНТА» сейчас нет в гараже, он на автоматической радиолокаторной станции ,,Л-14".
Что там случилось? Трудно сказать, мы еще сами не знаем. Наши ребята туда уже выехали, но всего часа за полтора до нас и пока ничего не сообщали. Видимо, прекратилась подача тока с электростанции. Иначе вообще непонятно, почему бы «Л-14» могла отказать. А может, какая-нибудь неполадка управляющих автоматов? Посмотрим
 Лунный гараж: 1 — санитарный танк с операционным залом; 2 — большой экспедиционный жилой танк |  3 — танк-разведчик для передвижения в особо тяжелых условиях; 4 — самоходная лаборатория |
За «УНИМОНТОМ» стоит несколько экспедиционных танков. По сути дела это передвижные научные лаборатории, предназначенные в первую очередь для геологической, вернее, лунологической разведки. Внешне эти танки не очень похожи друг на друга — они по-разному оборудованы, а потому у них и разные кузова. Направляясь в экспедицию, каждый танк обычно тянет за собой на буксире небольшой, но очень мощный бурильный станок. Внутри экспедиционных танков установлена уйма разных приборов и аппаратов для предварительных лабораторных анализов и исследований; кроме того, каждый танк оснащен оборудованием для измерения радиоактивности, для магнитной и сейсмической разведки.
У сейсмологов здесь вообще интересная работа. Жаль, вам не удастся ничего увидеть. Два сейсмических отряда сейчас работают в поле, но они слишком далеко от базы, и вы не успеете там побывать.
Методы сейсмической разведки лунных недр ничем не отличаются от тех, которые применяются на Земле. Это искусственное земле-, а в нашем случае — лунотрясение. Строго определенные дозы взрывчатки закладываются на ту или иную глубину, и затем производится взрыв. А специальные, очень чувствительные приборы регистрируют, с какой скоростью сотрясение распространяется в горных породах. При взрыве каждая порода по-разному принимает и передает колебания, приборы это улавливают и безошибочно определяют ее состав.
| Лунологические работы — на первом плане «УНИМОНТ-6», бурящий скважину для определения запасов руды. В глубине автоматизированный завод по переработке лунного атомного топлива — лунарита. |
Не будь лунной пыли и обломков камня, взлетающих над поверхностью, можно было бы спокойно стоять прямо в месте взрыва и абсолютно ничего не слышать. Ведь если нет атмосферы, нет и среды, в которой звук мог бы распространяться. Мало того, раз взрыв бесшумен, то в пустоте не возникает ударной волны!
Мир без атмосферы — мир полного безмолвия. Если бы можно было снять шлемы, то даже разговаривая всего в полуметре друг от друга, вы все равно бы ничего не слышали. Только тишину. Абсолютную, ничем не нарушаемую тишину.
Зачем мы бурим тело Луны, с какой целью на максимально возможную глубину исследуем ее недра? Ученым надо подробно знать строение других космических тел, чтобы сопоставить его со строением Земли. Чтобы выяснить, как возникли планеты, звезды и звездные системы, чтобы открыть закономерности непостигнутых пока процессов, происходящих в недрах солнц и их спутников. Зная строение Луны и других планет солнечной системы, мы лучше поймем, осмыслим, что происходит внутри нашей планеты, под внешним покровом земного шара. А это чрезвычайно важно, потому что тогда можно предвидеть смещения земной коры, землетрясения, извержения вулканов, можно защитить человечество от тяжких катастроф, стихийных бедствий. Тогда мы прежде всего у себя на Земле сможем глубоко познать и обуздать слепые силы природы.
Ну, а затем мы изучаем недра Луны и ради самих себя. Соображения у нас на этот счет чисто практические. Мы хотим, чтобы наша жизнь на Луне стала как можно легче, удобнее что ли, хотим по возможности создать самые хорошие условия для нового поколения космонавтов, для вас.
Вскоре после того, как была построена наша станция, мы открыли на Луне несколько автоматизированных шахт и разрезов. В глубине ее недр и на поверхности добывается немало для нас полезного, и в первую очередь кислород. Нет, я не шучу. Некоторые породы, из которых состоит Луна, содержат много кислорода. А ведь это самое важное для нашей жизни на этой планете! Огромные параболические зеркала концентрируют солнечное тепло, с помощью которого мы выделяем из ископаемого сырья кислород. Так что сама Луна снабжает нас «дыхательным материалом».
Только после того, как были открыты «кислородные шахты», можно было приступить к строительству «ЛУНЫ-2». Она примерно таких же размеров, как «ЛУНА-1», только на обратной стороне нашего ночного светила, откуда никогда не видно Земли. Пока на Луне две крупные станции; их, пожалуй, даже можно назвать научными городками. А вокруг разбросана целая сеть небольших лабораторий, где в основном работают автоматы, контролируемые с центрального управляющего пульта телевизионными камерами. Помимо кислорода, на одной из наших шахт добывается лунарит. Так мы назвали радиоактивное вещество, которого не существует на Земле. Оно сродни металлу торию. Весь добываемый лунарит используется как топливо для наших атомных электростанций — хоть уран не приходится возить с Земли!
Затем наши ученые открыли на Луне большие месторождения бора, и уже пять лет тому назад нам удалось наладить их разработку. Видите ли, гораздо выгоднее переправить сюда в больших транспортных ракетах разобранный химический завод, построить его и из местных боратов получать ракетное топливо, чем возить с Земли каждый килограмм горючего.
Так что, если воспользоваться устаревшим выражением, то наша станция одновременно служит и в качестве космической «бензоколонки».
Ракетные корабли, возвращающиеся из космических полетов обратно на Землю, — в том числе и ваш, — не должны возить с собой огромный запас горючего. Топливом, которое необходимо для взлета с Луны и на весь обратный путь, мы заправляем их здесь.
С нашего ракетодрома крупные ракеты стартуют также на Венеру и Марс. Чтобы преодолеть лунное притяжение, не нужно столько топлива, как при старте с Земли. А каждый сэкономленный килограмм — это великое дело! И важно не только то, что отрываясь от Земли, ракета не должна нести на борту на пять тонн горючего больше. Сверх этого ей бы еще пришлось иметь дополнительный запас топлива, чтобы поднять эти лишние пять тонн! Тут уже цифры начинают расти с такой быстротой, что не угонишься. А если сэкономить вес с самого начала, то тогда ракету можно снабдить большим запасом горючего для маневрирования в космосе или чтобы сообщить ей большую начальную скорость.
Итак, как вы видите сами, наше «топливохранилище» прямо здесь, в космосе, приносит немалую пользу.
Ну, ребята, давайте поторопимся, а то мы и так уже здесь задержались. Осмотрите в нашем «автопарке», что кого интересует, и пора ехать. Да, обратите внимание, сзади, за экспедиционными машинами, стоит быстроходный санитарный танк. Им мы пользуемся в тех случаях, когда нужно оказать медицинскую помощь где-нибудь недалеко от станции или в таком месте, где не может сесть даже самый маленький ракетоплан. В этом танке оборудован операционный зал и стоит аппаратура, необходимая для срочного вмешательства врача
А сейчас быстро в «АННУШКУ»! Осторожно, открываю дверцу, садитесь. Минутку терпения,
включаю кислородный агрегат,
обождите, еще надо проверить герметизацию кабины.
Ну вот, теперь можете откинуть забрала своих шлемов. Все же это приятней, свободней как-то; впечатление, что даже лучше дышится, хотя воздух в этой кабине вырабатывается и фильтруется точно так же, как в скафандре. А еще хорошо, что все время не нужно говорить и слушать по радио. Не проголодались, молодежь? А то у нас тут приготовлен фруктовый экстракт, давайте-ка выпьем. За ваше здоровье!
Когда ученые отправляются со станции в экспедицию и проводят в походе неделю, а то и две, тогда такой танк служит участникам экспедиции и столовой, и спальней, и лабораторией. Как маленький обитаемый островок в беспредельном черном океане.
Стоп, еще одно важное дело — не забыть сообщить о себе на командный пункт:
КУРС ВДОЛЬ КОСМОДРОМА НА МУЗЕЙ. ВСЕ В ПОРЯДКЕ. ВЫЕЗЖАЕМ
Вы удивлены? Кому, мол, это надо, когда нас и так чуть ли не полстанции видело в гараже? Понимаете, ребята, на «ЛУНЕ-1», как и на всех остальных станциях в космосе, первым и самым главным законом является железная дисциплина. Для всех без исключения!
Командный пункт должен знать о каждом сотруднике станции — где в какой момент он находится, чем занят. Вечером, когда ложишься спать, конечно же об этом не надо докладывать официально. Просто нажмешь кнопку личного сигнала, и в диспетчерской на контрольном щите вспыхнет лампочка жилого отсека. И все. Зачем это нужно? Прежде всего для того, чтобы дежурный по станции мог срочно принять меры, если кому-нибудь понадобится помощь.
К товарищу, попавшему в беду, немедля придут на выручку те, кто окажется поблизости. Смерть здесь подстерегает на каждом шагу — и чтобы не дать ей сделать свое черное дело, мы должны быть быстрее ее!
Непрерывная связь со всеми тоже нужна. Иначе как вызвать людей, когда внезапно возникнет угроза? Или, предположим, на Солнце начинают происходить какие-то интересные неожиданные явления. А в обсерватории на вахте, как назло, всего один человек. Упустить такой случай было бы непростительно, а одному человеку со всей аппаратурой не управиться. Значит, опять нужна связь, чтобы дежурный оператор мог кого-нибудь туда послать. Как видите, причин много
Строгий порядок, точность, железная дисциплина — это, прежде всего, в наших интересах, для нашей безопасности. Мало ли что бывает, попадешь в такой переплет, что в одиночку не выберешься. А когда рядом коллектив, то можешь быть уверен: спасут, хоть за волосы, но вытащат. На Земле ведь то же самое. А у нас на необитаемых пустых просторах Вселенной каждая горсточка людей тем более должна быть коллективом! Не пять пальцев отдельно друг от друга, а кулак! Крепкий, сжатый кулак!
Чувствуете, как быстро и мягко мчится наша «АННУШКА» по неровной поверхности Луны? Словно плывет по застывшему морю. Вас интересует, какая сила приводит ее в движение, да? На Луне двигатель может быть атомный, ракетный или электрический. Словом, такой, который не нуждается в воздухе.
У ракетного двигателя был бы очень большой расход топлива, при этом танк развивал бы слишком высокую скорость. Им было бы трудно управлять. А ведь автострад здесь нет, приходится объезжать разные препятствия, маневрировать. На Луне ухабов и колдобин больше, чем вы думаете. Так что ракетный двигатель для лунных вездеходов не подходил.
Самой пригодной оказалась другая движущая сила — электричество. А поскольку не только моторы, но и все агрегаты внутри танка — рация, кислородные аппараты, отопление, освещение и все остальное тоже работает на электроэнергии, то у танка, соответственно, должны быть необыкновенно сильные источники питания. Поэтому мы пользуемся комбинацией химических и солнечных батарей.
Солнечные аккумуляторы — посмотрите вверх, они видны сквозь прозрачную крышку люка, — во время езды автоматически поворачиваются к Солнцу вроде подсолнухов. Их назначение: дополнять химические источники энергии.
На танке также стоит аварийный источник питания — атомная батарея. Это самый простой аккумулятор, какой только можно придумать: активный изотоп излучает энергию, а полупроводники сразу же преобразуют ее в электричество. Если бы обе основные системы вышли из строя, то энергии атомной батареи вполне достаточно для того, чтобы питать рацию и кислородные агрегаты. Правда, мощность атомной батареи невелика, зато выдержит она очень долго. Хоть сто лет. А спасательный танк или ракета подоспели бы к нам на помощь, я надеюсь, все же раньше
На тяжелых танках — вроде «УНИМОНТА» или экспедиционных лабораторий — стоят компактные, но мощные атомные реакторы, которые снабжают электроэнергией все их агрегаты.
Между прочим, вы не заметили, как легко «АННУШКА» переваливает через лунные горки и бугры? Это все благодаря маленькому притяжению. Как так? Очень просто: ведь и мы, и наш вездеход здесь в шесть раз легче!
Это означает, что при равной мощности один и тот же мотор на Луне развивает тягу в шесть раз сильнее, чем на Земле. Затем прибавьте более низкое трение о лунную поверхность; и потом, раз нет воздуха, то не надо тратить энергию на его сопротивление! Какую бы машину мы ни конструировали — для передвижения ли в межпланетном пространстве или по поверхности космических тел, — ее обтекаемость или, как еще говорят, — аэродинамичность, не играет никакой роли. Она может быть какой угодно — квадратной, прямоугольной
Лишь бы ее форма отвечала назначению, это главное. Как видите, совсем иной подход, чем на Земле
Вот мы и приехали в музей. Не спешите, еще въедем под крышу. Плотно закрыть скафандры, откачиваю из кабины воздух
Можете выходить!
Сегодня в музее мы должны хорошо разобраться в том, что такое сила притяжения. Как самый первый музейный экспонат я бы вам мог, пожалуй, показать яблоко. Обыкновенное яблоко. Но это история старая, известная; произошла она давно, еще в конце семнадцатого века, и, наверно, вам в школе ее рассказывали.
Однажды теплым летним вечером Исаак Ньютон, уже ставший известным физиком, отдыхал в саду перед своим домиком. Стояла тишина, нарушаемая лишь сверчками, приятно пахло травой. Ученый сидел, опершись на локти, и смотрел на небо, по которому плыла большая светлая Луна. Ньютон размышлял о том, какая сила удерживает над Землей этот громадный бледный шар, регулярно совершающий свой путь по ночному небосводу. И в этот момент с дерева якобы упало яблоко. Своей тенью оно пересекло лунный диск. На какое-то мгновение яблоко и Луна перед глазами Ньютона поравнялись, оказались рядом. Потом яблоко упало и ударило Ньютона по голове. Луна осталась на месте
От этого наблюдения до окончательного открытия и обоснования одного из важнейших законов природы предстоял еще долгий и нелегкий путь. Но Ньютона не пугали трудности. И он стал первым человеком, который понял и доказал, что не только Земля, но любое тело, в том числе и то злополучное яблоко, обладают способностью притягивать к себе другие тела. И что это закон для всей Вселенной.
Яблоко маленькое, поэтому и притяжение его, естественно, ничтожное. Но чем больше тело, чем тяжелее оно — чем больше его масса, как определяют в физике, — тем больше и сила его притяжения.
Логично, что яблоко падает к Земле, а не Земля подскакивает к яблоку.
Логично и то, что при силе своего притяжения Земля не отпускает от себя Луну, масса которой в 81 раз меньше массы нашей планеты.
А значит еще логичнее то, что такой гигант, как Солнце, водит на цепи и Землю, и Луну, и остальные планеты, планетки и кометы.
Сила притяжения заставляет все тела, находящиеся на Земле, падать по направлению к ее центру. Если бы вы встали на табуретку, а потом ее из-под вас выбили, то вы обязательно упадете к центру Земли, то есть на пол. Вы бы продолжали падать еще дальше, если бы не было пола и кто-нибудь вырыл под вами глубокий колодец. Но пол вас держит, и поэтому вы давите на него с силой, которая называется — вашим весом.
Отсюда вы уже легко поймете, что вес — это не нечто неизменное, раз и навсегда данное. Что он меняется в зависимости от того, как меняется сила притяжения. Чтобы это усвоить, нужно одно: не судить обо всем с «земной» колокольни. Скажем, на Земле вы весите пятьдесят килограммов, а у нас на Луне не потянете и десяти. На Солнце же с его колоссальной притягивающей силой вы бы весили столько, сколько целое стадо слонов.
Таким образом, становится ясно, что сила тяготения имеет решающее влияние на движение небесных тел — и звезд, и планет, и космической пыли, и газов, а также тех тел, которые сделали мы: спутников, ракет, космических станций.
Но самое интересное во всей этой истории вот что: закон всемирного тяготения известен со времен Ньютона, уже несколько сот лет. В астронавтике им давно пользуются для расчета орбит ракет и станций. И при этом — представьте себе! — мы до сих пор толком не знаем, что же, собственно, лежит в основе тяготения, чем объясняется это явление.
Да, каждая масса притягивает к себе другие массы. Мы широко используем это свойство. Но почему, отчего она им обладает, в чем тут дело, на это пока не нашли ответа многие поколения ученых и исследователей
А теперь заглянем в библиотеку музея. Я вам покажу несколько рисунков, чтобы вам стало понятней то, о чем я рассказываю. Вас опять что-то удивило?
Ага, что я позвал вас в библиотеку, а привел в маленькую комнатку, где нет книг? Действительно, эта комната ничем не напоминает старинные библиотеки. Ни стеллажей, ни полок, ни толстенных фолиантов в кожаных переплетах. Ни листочка бумаги.
На Луне, как и везде, без библиотеки не обойтись. Учиться надо постоянно, никогда нельзя сказать: все, хватит, теперь я уже все знаю. Согласны? Книги нам необходимы, но загружать ими ракеты мы не могли. Поэтому вся наша библиотека на микрофильмах и магнитной пленке. Такие же библиотеки теперь создаются и на Земле, но факт тот, что наша была самой первой, в которой нет ни одной «настоящей» книги.
Наука неустанно развивается, все время возникают все новые и новые области знаний, а вместе с ними — десятки тысяч научных и технических книг. Писатели пишут новые романы, стихи, путевые заметки — а это опять книжки,
книжки
и снова книжки. При таких темпах человечество очень скоро вырубило бы все леса и перевело их на бумагу. Библиотек бы никогда не хватало, они бы заняли целые кварталы, люди ходили бы по колено в бумаге! . . Представляете? Бррр...
Где же выход? Хорошо, научную и техническую литературу уже переносят на магнитную пленку или микрофильмы; а как быть с художественной? Над этим до сих пор бьется немало умных людей
Но вернемся к притяжению.
Итак, мы уже знаем, что чем больше масса тела, тем больше и сила его притяжения. С увеличением массы притяжение возрастает, а с ростом расстояния между двумя телами — падает. Если расстояние увеличится в три раза, то тяготение уменьшится в девять раз; при пятикратном увеличении притяжение меньше в двадцать пять раз; при десятикратном — в сто. Короче говоря, сила притяжения падает с квадратом расстояния.
Притяжение нашей старушки Земли действует на расстоянии примерно одного миллиона километров от нее; это так называемое поле земного тяготения или земное гравитационное поле. Значит, на Луне, то есть меньше, чем в 400 000 километров от Земли, мы все еще находимся в сфере воздействия земного гравитационного поля, а вместе с Землей — в поле тяготения Солнца.
Давайте посмотрим рисунок (стр. 50), на котором изображено, в какой точке земное и лунное притяжение становятся равными. Поскольку Земля намного больше и притяжение ее гораздо сильнее, то точка равных сил тяготения находится совсем близко от Луны. Тело, на которое бы не действовали никакие другие силы, повисло бы здесь неподвижно, в состоянии полной невесомости. Толкни его кто-нибудь слегка, и оно начнет падать — либо на Землю, либо на Луну. Смотря по тому, с какой стороны его толкнуть.
По пути к нам вы тоже пролетали через эту точку. Но в состоянии невесомости вы были намного дольше. А в спутниках и автоматических космических станциях, которые кружатся относительно невысоко над Землей — приблизительно до 35 000 километров, невесомость вообще сохраняется постоянно. Как же так? Ведь поле земного тяготения заходит намного дальше! Ну, сумеете объяснить?
Молодец, правильно! У спутника, который летает по кругу, земное притяжение уравновешивается центробежной силой, возникающей при обращении вокруг Земли. Так как масса спутников и даже самых больших космических станций очень мала — конечно, в масштабе Вселенной, — то равенства двух сил — силы притяжения Земли и центробежной — оказывается достаточно для того, чтобы возникла невесомость.
При запуске ракеты невесомость фактически наступает сразу, как только перестанут работать двигатели и начнется полет по инерции.
Кстати, а как вам понравилось состояние невесомости? Весело было? Это хорошо. Между прочим, на Земле перед каждым ракетным стартом все пассажиры проходят медицинский осмотр: вдруг по состоянию здоровья кто-нибудь не может лететь в космос?!
Видите ли, часть людей, правда меньшинство, плохо переносит состояние невесомости. Вроде тех ваших приятелей, у которых на карусели кружится голова, на качелях начинается «болтанка» в желудке, а на пароходе или в самолете им вообще становится скверно.
Вы-то молодцы, вам, наверно, страшно нравилось плавать в воздухе, стоять на голове, парить как птицы
Но все хорошо в меру. Заставь вас кто-нибудь все воскресенье кататься на карусели, вам бы, очевидно, тоже надоело. И с невесомостью то же самое. Очень долго парить без веса не слишком приятно.
По-видимому, вам всем дали ботинки с магнитными подошвами, которые притянули вас к полу, тогда хоть можно более или менее нормально двигаться. Для двух-трех дней полета этого достаточно. Но даже при этом надо все время себя «притормаживать». А то оторвешься от пола и хлоп — шишка на лбу! И пошли расти одна за другой
Но и это еще не все. В ракете надо научиться по-особому есть. Когда в состоянии невесомости вы за едой что-нибудь уроните — крошку хлеба например — то она не может упасть на пол, потому что ничего не весит. Крошка неподвижно повиснет возле рта, и через пару минут вы бы уже ели — а также дышали, что много хуже — в целом облаке крошек.
В состоянии невесомости летает все. И то, у чего нет крыльев.
Пить в ракете из посуды с узким горлышком через соломинку вам, вероятно, не доставило труда, к этому вы привыкли еще дома. Но дома это баловство, а в ракете — необходимость. Из нормальной открытой чашки при каждом мало-мальски неосторожном движении у вас бы вылетали чайные брызги, и водяные шарики, подобно пузырям, плавали бы в кабине. Потом столкнешься с таким пузырем носом, и он растечется по лицу. Хорошо еще, если чай холодный; а если горячий? Совсем не обрадуешься!
Космические станции, на которых ученые и операторы меняются через несколько недель, строятся с «искусственной тяжестью». На протяжении многих миллионов лет человек жил и развивался примерно в неизменных условиях воздействия силы притяжения, и он не может вдруг, сразу обойтись без нее. Чтобы передвигаться в состоянии невесомости, нужна буквально ничтожная работа мускулов, и тогда при длительном пребывании в космосе мышцы у космонавтов могли бы просто отмереть (врачи говорят: «атрофироваться»). А мы не хотим этого и естественное притяжение стремимся заменить искусственным.
Когда вы летели к нам, вы не останавливались ни на одной из межпланетных станций? Жаль, вам было бы интересно. Но ничего, сейчас я вам покажу фильм, который был снят на космической метеорологической станции Всемирной Академии Наук. Это довольно большой космический остров, который кружится недалеко от Земли — меньше, чем в тысяче километров.
Видите эту большую трубу? В ней разместились жилые отсеки, мастерские и склады. Труба вращается вокруг неподвижного цилиндра, установленного посредине. Там развернуты лаборатории и стоит аппаратура для различных наблюдений. Благодаря тому, что труба вращается вокруг цилиндра, в жилых отсеках возникает искусственная сила тяжести. Правда, она меньше, чем на Земле, но все же человек хоть что-то да «весит». Лаборатории же вращаться не должны, иначе наблюдения не будут точными. Потому в цилиндре никакой силы тяжести нет, и здесь ученые сменяются через каждых четыре часа.
Второй объект, что парит за спутником, — это огромная солнечная конденсационная электростанция, которая питает спутник током. Тут же, рядом с ней — склад топлива и небольшой ракетный причал с тремя системами наведения ракет — по радио, световой и радиолокаторной.
Похожая станция, только немного меньше, со сверхмощным радиомаяком и большими складами горючего плавает вокруг Луны. Я поговорю со штурманом вашей экспедиции, может на обратном пути вы там ненадолго задержитесь, чтобы посмотреть, как живут люди на одиноком металлическом островке, парящем в бездонном космическом океане.
А теперь давайте поспешим. Ничего не поделаешь, время неумолимо. Вроде ваших мам. Вам другой раз тоже хочется доиграть в футбол, а мамы тянут за уши и гонят мыться и ужинать
Сегодня действительно уже поздно, и продолжение нашего разговора придется отложить до завтра. Что такое тяготение и невесомость, мы уже знаем, завтра речь пойдет о перегрузке, ускорении, «антигравитационных» костюмах и других тому подобных премудростях. Потом мы с вами еще повторим самые интересные главы из истории астронавтики. Ну, а после обеда облачимся в тяжелые лунные скафандры, чтобы вы сами убедились, что за прелесть гулять по Луне пешком. Идет?
А сейчас — застегнуть скафандры и быстро в танк! Едем обратно на станцию!
Только живо!
Не то нам нагорит от дежурного, у нас опаздывать никто не имеет права. Раз ты пришел поздно, значит не мог прийти вовремя. А это уже «чепе», это уже тревога по станции!
Сегодня вы устали, ребята. Приедем, поужинаем и по спальням.
4 |
Добрый день, мальчики!
За сегодня нам надо много успеть. Быстро застегивайте скафандры, и пошли!
Входите в наше «метро», устраивайтесь поудобней, сейчас вы увидите, как ходит лунный экспресс.
Держитесь!
Ага, не послушался — пеняй на себя! Не сел как следует, вот и свалился как куль на пол. Надеюсь, в скафандре и шлеме было не очень больно. Ничего, зато это была первая наглядная часть нашей сегодняшней лекции об ускорении и перегрузке.
Я с ходу до отказа включил реостаты, и мы взяли с места почти сто километров. Кто сидел, того только прижало к креслу. А зазевавшихся плюхнуло на спину. Как лягушек.
Но теперь, когда экспресс идет плавно, без рывков, его равномерное движение почти не ощущается.
Сто километров в час на подземной линии «Станция — Музей» вам вообще не кажется большой скоростью.
На земле в новом пассажирском самолете с прямоточными двигателями — «ТУ-507» — вам не мешает скорость в четыре с половиной тысячи километров. И спокойно можно смотреть из окошка, как внизу под крыльями лениво бредут облака.
При полете в ракете на Луну вы, возможно, даже не вспомнили, что за каждую секунду проноситесь десять километров, то есть тридцать шесть тысяч километров в час! А так как вдобавок в ракете не трясет, как в электробусе, то у вас вообще было впечатление, что она неподвижно стоит на месте.
Земля вместе с Луной мчится вокруг Солнца со скоростью около тридцати километров в секунду. А мы, как ни странно, не чувствуем даже самого слабенького встречного ветерка.
И, наконец, вместе с Солнцем мы несемся в нашей Галактике с фантастической скоростью около двухсот километров в секунду. Ни больше, ни меньше, как три четверти миллиона километров в час!
Головокружительная гонка! Мало сказать, дух захватывает !
А как вы думаете? От этого уже захватило у кого-нибудь дух? Конечно же нет! Еще совсем недавно, до самого двадцатого века, люди даже не знали, с какой страшной быстротой они мчатся во Вселенной. И никто этой огромной скорости не замечает потому, что с такой стремительностью мы несемся в космосе равномерно и фактически прямолинейно.
 Разрез скафандра, скомбинированного с противонерегрузочным костюмом: 1 — теплое, пропускающее воздух белье; 2 — «антигравитационный» костюм; 3 — электрическое регулирование температуры в «антигравитационном» костюме; 4 — плотные ленты, обтягивающие тело космонавта при перегрузке; 5 — самооткидывающийся гермошлем с прокладкой из пенопласта; 6 — шлемофон с радиотелефоном и подводкой воздуха; 7 — верхний защитный костюм с вентиляцией; 8 — герметическая обувь; 9 — ассенизационные шланги |
Зная эти факты, мы теперь легко можем вывести один очень важный физический закон: равномерная и прямолинейная скорость — сколь бы высокой она ни была — не вредна для нашего организма.
Какими же смешными должны казаться в наше время «ужасные» опасения наших прапрадедушек... Водружая на голову цилиндр, насаживая на нос пенсне и поглаживая эспаньолку, этакий прапрадедушка абсолютно серьезно заявлял: «Да чтобы я когда-нибудь сел в поезд, в это огнедышащее чудовище, придуманное дьяволом, которое изрыгает огонь и дым?! Никогда в жизни! Говорят, он делает целых сорок километров в час! О ужас! Да при такой сумасшедшей гонке у меня обязательно перевернутся все внутренности! Перенести такую безумную скорость — выше человеческих сил! . . » Так говорил наш прапрадедушка, а сам не подозревал, что за то время, пока он произносил этих несколько фраз, за каких-нибудь полминуты земной шар пролетал в космосе больше пяти тысяч километров!
Но сейчас, когда мы внезапно с большой скоростью тронулись с места, один из вас оказался на полу, а остальных прижало к сидениям. Из этого заключаем:
Человек плохо переносит внезапное повышение или падение скорости. Или, выражаясь кратко, — ускорение.
А теперь внимание, друзья! Прижмитесь к спинкам кресел, сейчас я резко заторможу. Чудесно, на сей раз обошлось без происшествий. Выходим в музее, можете поднять забрала шлемов. Сегодня у нас в программе осмотр раздела ускорения и перегрузок.
Чтобы в чем-то как следует разобраться, это «что-то» надо измерить или взвесить, приложить линейку, подвести зажимы амперметра или поставить термометр.
Давным-давно, «в старое время», расстояние мерили на аршины и сажени, теперь для этого служат метры. От станции до космодрома, а оттуда к Музею — ровно двенадцать километров. Чтобы измерять время, люди придумали секунды, часы, годы. Этих двенадцать километров мы проехали меньше, чем за десять минут. Что бы мы ни хотели измерить, обязательно нужна какая-нибудь мерка, единица измерения
Представьте себе, что кто-то взял и вырыл глубокую-преглубокую яму — до самого центра земного шара, и вдобавок выкачал из нее весь воздух. А потом бросил в нее, ну, предположим, ведро. Ничто не мешало бы ведру падать вниз, ни сопротивление воздуха, ни что-либо еще. Тогда за первую секунду ведро пролетело бы девять метров восемьдесят один сантиметр. Почти десять метров. И так будет падать не только наше ведро, но любой предмет, который мы бросим в эту яму. Каждое тело, свободно падающее к Земле, разгоняясь, ежесекундно повышает свою скорость почти на десять метров (конечно, речь идет о падении в пустоте, ведь воздух оказывает сопротивление); это ускорение принято считать равным 1 g. Другими словами, секундное ускорение стало такой же единицей измерения, как сантиметр или килограмм. 1 g — удельная единица ускорения.
Когда растет ускорение, растет и сила тяжести. А вместе с ней — вес.
Парнишка, вес которого, скажем, пятьдесят килограммов, при ускорении 5 g уже весит целых два с половиной центнера!
А ускорение порядка ста g раздавило бы человеческое тело в лепешку.
Значит, ускорение — опасный, смертельный враг человека. И избегать его надо так же, как мышь избегает кошки.
А мы летаем в космос. Летаем в ракетах. Каждая ракета должна поднять огромную тяжесть — приборы, груз, экипаж, и по возможности скорее вырваться за пределы воздействия земного притяжения. Иначе она израсходует непомерно большое количество топлива. Ракета должна как можно быстрее развить скорость отрыва от Земли (эту скорость еще называют «освобождающей»); поэтому она стартует с относительно большим начальным ускорением.
А ведь это чертовски опасно!
Вот почему в нашем музее есть особый раздел ускорения и перегрузок, в который мы сейчас пришли. Экспозиции этого раздела показывают все перипетии борьбы, которую человеку пришлось выдержать с ускорением. Не победи мы в этой борьбе, мы бы не проникли в космос. И впрямь, кому нужна ракета с мертвым пилотом?
На предыдущих страницах снимки летчиков, испытавших большие перегрузки при резких поворотах, снимки, сделанные в экспериментальных кабинах и первых ракетах. Зрелище не из приятных. Голова бессильно падает, отвисают щеки и губы
Но ведь к нам на «ЛУНУ-1» вы тоже летели в ракете, а перегрузку даже не почувствовали и об этих страшных последствиях ускорения узнаете только в музее. Как же так? Какую же хитрость придумали ученые, чтобы одержать верх над таким коварным и сильным противником?
 Герметический костюм для подопытной собаки |
Как чаще всего случается в науке, противника не удалось победить с помощью какой-то одной гениальной идеи. Понадобилась целая цепь находок и открытий, сделанных за годы и годы напряженных исканий и опытов. И опытов крайне опасных, когда смельчаки добровольно шли под пресс двадцати— и тридцатикратной перегрузки, — лишь бы помочь отыскать средства против резко возрастающей силы тяжести.
В результате ученые установили, что первое и самое важное условие при перегрузке — это положение, в котором находится человек.
Если в момент старта вы будете стоять в ракете, как на Земле, то есть ногами к ее основанию, а головой — к вершине, то вам придется очень плохо. Перегрузка будет давить от головы к ногам, кровь, отхлынув от головы, переполнит сосуды ног. Сердце, желудок и все внутренние органы, которые «висят» в брюшной полости, устремятся вниз, пытаясь сорваться со своих мест. И сознание вы потеряете гораздо раньше, чем ваши сидящие или лежащие товарищи.
В этом причина, почему перед отправлением с земного космодрома вас пристегнули к креслам, а отстегнуться позволили только тогда, когда двигатели были выключены и ракета уже летела по инерции.
Легче всего перегрузка переносится в положении, когда ноги прижаты к туловищу. Тем самым облегчается кровообращение. Вообще перегрузки, в основном, должны действовать в поперечном направлении, от груди к спине.
Перед вами ряд кресел. Если хотите, можете в них сесть, чтобы самим проверить, насколько они удобны.
Это «антигравитационные» или противоперегрузочные сидения, при любых перегрузках придающие телу летчика самое выгодное положение.
Вначале для космических кораблей применяли катапультируемые сидения из скоростных самолетов, обложенные микропористой резиной. Однако большую службу космонавтам эти кресла сослужить не могли. Выяснилось, что при перегрузке лучше всего скорчиться, и тогда космическим путешественникам стали делать кресла «по индивидуальным заказам» — прямо по форме тела. Вот одно из них. При «индивидуальном пошиве» эффект увеличился, но зато сделать кресло стало намного сложнее. А когда резко возросло число космических полетов и космолетчиков с каждым днем становилось все больше и больше, вручную возиться с каждым сиденьем уже было некогда. Это просто задерживало межпланетное сообщение.
И тогда появилось вот это универсальное кресло, собранное из типизированных узлов и деталей. Его можно подогнать по фигуре летчика, а потом закрепить так, что уже никакая сила с ним ничего не сделает.
В таких же креслах в момент старта сидели и вы. Их преимущество не только в том, что они легко регулируются и поэтому подходят для каждого. Каркасы сидений, обтянутые новейшим упругим пластиком, собраны на шарнирах, которые автоматически поворачивают кресло таким образом, чтобы перегрузка всегда действовала на космонавта в поперечном направлении. Вдобавок поворотный шарнир входит в гидравлическую систему (внешне напоминающую телескопическую вилку допотопных мотоциклов с бензиновыми двигателями). С ростом ускорения шарнир вместе с гидравлическим устройством прижимается все ниже к полу и тем самым хотя бы частично снимает неблагоприятные воздействия многократной перегрузки.
А теперь от кресел пройдем к витрине, в которой выставлены на первый взгляд весьма причудливые портновские шедевры. Это целая серия так называемых «антигравитационных» или противоперегрузочных костюмов, которые являются наиболее эффективным средством защиты космонавта.
Первые противоперегрузочные костюмы, предназначавшиеся еще для пилотов высотных истребителей, летавших со сверхзвуковыми скоростями, похожи на старинные корсеты. В таком костюме летчик чувствовал себя примерно так же, как кролик в обнимку с удавом. В костюме была особая система резиновых шлангов, плотно обхватывающих плечи, грудь, живот и бедра человека. При нарастании перегрузки в шланги автоматически закачивался воздух, давление которого, сжимая тело, препятствовало опасному для жизни смещению внутренних органов и нарушению кровообращения.
 Схематическое изображение одной из моделей противоперегрузочного костюма и расположение напорных шлангов для защиты конечностей: А — нормальное состояние; Б — при перегрузке шланги наполнятся воздухом и ленты из плотного материала стянут конечности |
Уже самые первые полеты в космос показали, что «антигравитационный» костюм и скафандр будет разумно объединить в одно. Получилось нечто вроде индивидуальной герметической кабины, включающей систему вентиляции, отопления или охлаждения, регуляции, защиту от космических лучей и от перегрузок (посмотрите рисунок на странице 57).
Ваши легкие дорожные скафандры отвечают всем этим условиям. А их «антигравитационность» основана на том же принципе, что и у старинных, смешных и все же так хитроумно сделанных корсетов!
Как у нас на Луне проходит ваш утренний туалет, что вы делаете, когда встаете?
После подъема — сразу под душ! У нас, хочешь не хочешь, а должен быть чистым. Потому что проходить весь день в герметически закрытом скафандре — не слишком полезно для кожи. У нас хоть есть душевые, а в первых, маленьких ракетах на дальних рейсах было куда хуже; летчики нередко возвращались из полетов с раздражениями на коже.
После душа — в чистое белье; это мягкое приятное пористое белье, которое впитывает пот и пропускает воздух — то есть облегчает вентиляцию в скафандре, а кроме того, еще незаметно соединено со специальным электрическим отоплением.
Теперь уже можно надевать скафандр. Затянув на плечах молнии, вы одновременно подключаете отопление в белье к электрической цепи всего скафандра. Потом забрасываете за спину кислородный аппарат с аккумуляторами, а под конец еще надеваете гермошлем с рацией и автоматикой, которая сама закрывает забрало-иллюминатор при внезапном падении температуры или давления воздуха. Остаются только ботинки с толстой мягкой подошвой
Пока на вас не действует перегрузка, ваши скафандры — мягкие и воздушные — не затрудняют свободы движений, не стягивают тело, как корсеты первых космических пилотов. Система надувных воздушных камер устроена между отдельными прослойками оболочки скафандра от локтей до самых колен и нисколько не стесняет вас. Не ощущаете вы и как бы разбитых на отдельные секции пружинных спиралей, сделанных из невероятно прочного материала. Но вот ракета начинает набирать скорость или, наоборот, тормозить — и надувные камеры и спирали автоматически сожмут ваше тело.
Удобное положение тела в специально подогнанном сидении и «антигравитационный» костюм позволяют заметно повысить устойчивость к перегрузкам — на 3 g.
Помимо этого, в наших ракетах можно регулировать мощность, силу тяги двигателей, так что ускорение, а вместе с ним и перегрузка нарастают плавно, не рывками. Поэтому при старте с Земли вы почувствовали не больше, чем двукратную перегрузку. Хотя на самом деле она была в 5 g. В какой-то момент вы в кресле потяжелели, и все. Больше никаких неприятностей.
Конечно, это не правило. Космос может сыграть такую шутку, что не обрадуешься. Достаточно встретить на пути малюсенький метеорит. Раньше это было вообще равносильно гибели. Теперь радиолокаторы, стоящие на борту корабля, нащупают его за несколько тысяч километров, математический мозг молниеносно произведет точный расчет вашего и его курса, вычислит обе скорости. Через сотую долю секунды автоматически включатся двигатели, чтобы затормозить, прибавить скорость или свернуть с трассы метеора. Все это произойдет в такой короткий промежуток времени, что даже не успеет сработать предупредительный звуковой сигнал. Здесь уж-то вы почувствуете, что такое ускорение!
Вот со мной произошла история
Такие бывают истории
Это автоматический сигнал с командного пункта! Тревога! Радиолокаторы предупреждают, что станция попадет под космический обстрел. Из бесконечности мчится не то метеор, не то целый град камней.
Минутку, сейчас соединюсь с дежурным, узнаем, в чем дело.
Переключаю на центр связи, слушайте!
| = В РАЙОНЕ КОСМОДРОМА И МУЗЕЯ ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ТРЕВОГА! ЧЕРЕЗ ДЕВЯНОСТО СЕКУНД ТРЕВОГА! ЛЮДЕЙ ОТВЕСТИ В УКРЫТИЯ! РАКЕТУ «РЛ-30» УБРАТЬ В АНГАР! ТРЕВОГА! ОСТАЕТСЯ СЕМЬДЕСЯТ СЕКУНД! ОСТАЕТСЯ |
Бежим наверх, на наблюдательную вышку! Сейчас вы увидите налет на нашу станцию.
Можете не бояться, над нами бронированный защитный колпак, пробить который сможет разве что болид величиной с пятиэтажный дом. Смотрите на экраны. Видите, вон там слева — первое попадание!
Второй раз сверкнуло! Снова налево от нашей вышки! Пока это только мелкие камушки, которые выбивают искры и подбрасывают клубы пыли. Да, пыль висит как бы неподвижно, нет ни воздуха, ни ветра, который мог бы ее разогнать. А ничтожное лунное притяжение притягивает частицы пыли страшно медленно.
Красотища какая, ребята! Будто вышки на стартовой площадке собрались на перекур. Видите, как дымятся?
Момент, из-за пыли плохо видно. Что там происходит? Подождите, сделаю крупней изображение. Что за ерунда, «РЛ-30» не в укрытии? А тревогу еще не отменили!
Вы меня извините, ребята, но на время придется отказаться от обязанностей вашего экскурсовода, надо срочно связаться со стартовой площадкой:
| = Я СТАРШИЙ ОПЕРАТОР! ВЫЗЫВАЮ ПИЛОТА «РЛ-30»! ПРИКАЗЫВАЮ ПОКИНУТЬРАКЕТУ И УЙТИ В УКРЫТИЕ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? НЕМЕДЛЕННО В УКРЫТИЕ! В УКРЫТИЕ! = |
Новый взрыв! Теперь уже ударило вовсю, столб пыли вздыбился километра на два, не меньше. .. там уже каша
| = Я СТАРШИЙ ОПЕРАТОР! ПИЛОТ РАКЕТЫ «РЛ-30», В ЧЕМ ДЕЛО, ПОЧЕМУ НЕ ВЫХОДИШЬ НА СВЯЗЬ? НЕМЕДЛЕННО СООБЩИ, ЧТО С ТОБОЙ. КОМАНДНЫЙ ПУНКТ! САНИТАРНЫЙ ТАНК НА ПУСКОВУЮ ПЛОЩАДКУ К РАКЕТЕ «РЛ-30»! ХИРУРГОВ В ОПЕРАЦИОННЫЙ ЗАЛ! ГОТОВНОСТЬ НОМЕР ОДИН! ПИЛОТ В СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ! =
= ГОВОРИТ ПЕР ЛАХТИ. Я ПЕР ЛАХТИ, ПИЛОТ «РЛ-30». МЕТЕОР УПАЛ В СТА МЕТРАХ ОТ МЕНЯ, ОТДЕЛАЛСЯ НЕСКОЛЬКИМИ УШИБАМИ. ВСЕ В ПОРЯДКЕ, СКАФАНДР ЦЕЛ, НО РАКЕТА ПЕРЕВЕРНУЛАСЬ! ПОЛУЧИЛА ТЯЖЕЛЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ! В КОРПУСЕ РАКЕТЫ НЕСКОЛЬКО ПРОБОИН, СЛОМАН СТАБИЛИЗАТОР. ПОВРЕЖДЕН ТРАНСПОРТЕР, КОТОРЫЙ СТОЯЛ НА ПЛОЩАДКЕ. ГОВОРИТ ПЕР ЛАХТИ. ЧУВСТВУЮ СЕБЯ НОРМАЛЬНО. ПРИЕМ. = = Я СТАРШИЙ ОПЕРАТОР. ГОТОВНОСТЬ НОМЕР ОДИН ОТМЕНЯЮ! ЗА ЛАХТИ НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВИТЬ САНИТАРНЫЙ ТАНК, ДОСТАВИТЬ ЕГО НА ОСМОТР! ПОСЛЕ ОТБОЯ ОБА «УНИМОНТА» НЕМЕДЛЕННО НА СТАРТОВУЮ ПЛОЩАДКУ! Я СТАРШИЙ ОПЕРАТОР, ПЕРЕДАЮ КОМАНДОВАНИЕ ОБРАТНО НА КОСМОДРОМ. У МЕНЯ ВСЕ. = |
За каждой пусковой площадкой наклонный туннель, в который отводятся на стоянку ракеты. А укрытие для экипажа устроено прямо под площадкой. Раз уж «РЛ-30» не успели отвести в туннель, Лахти надо было залезть в убежище и не высовывать носа!
Обычно, когда на космодроме садится ракета, на площадке сразу же появляется тягач с краном, хватает ее за нос, наклоняет, «взваливает себе на спину» и уводит в укрытие. Технический осмотр производится обязательно в туннеле. А обратно на площадку ракета выводится только перед самым стартом.
«Тридцатую» сегодня как раз готовили в рейс. Видимо, уже были пущены насосы, и поэтому ракету не успели вовремя отправить в туннель.
А Лахти — смелый, отважный парень. Хотел спасти драгоценный корабль. Но рисковать жизнью из-за ракеты — на это он никакого права не имел.
Такому нарушению дисциплины на космической станции нет оправданий! Знаете, сколько товарищей он поставил под удар своей безрассудностью? Слышите, в наушниках шлемофонов раздается слабенький писк зуммера? Значит, метеорная опасность еще не миновала, а посмотрите — по космодрому к «тридцатой» уже мчится санитарный танк. Вдруг из космоса свалится еще какой-нибудь каменный «подарок» и попадет в танк? А ребята должны забрать Лахти любой ценой, — даже если будут падать не метеоры, а целые планеты. Они должны немедленно доставить его на медицинский осмотр — кто знает, какие у него ушибы? Может, обломки нанесли Перу внутренние ранения
А если бы метеориты пробили скафандр, и он бы начал задыхаться, на помощь Лахти — можете быть уверены — бросилась бы вся команда стартовиков, и из-за него могли бы погибнуть десятки людей!
Вы вообще понимаете, что это такое — потерять в космосе товарища?
Вести себя в космосе безрассудно не позволено никому. И это тоже одна из причин, почему далеко не каждый может стать космолетчиком. Законы космического товарищества ясны, и главный из них — никогда эти законы не преступать.
Еще сегодня ночью будет созвано заседание ученого совета станции. По всей вероятности Лахти первой же ракетой вылетит обратно на Землю.
Ну вот, зуммер умолк, тревога отменяется. Наконец-то!
Но тем самым отменяются и наши планы — пройтись пешком по лунной поверхности. Видимо, начинается новый период повышенной метеорной активности. У нас почти не бывает, чтобы упала пара камешков, и на этом все кончилось. Гораздо чаще это настоящие не снего-, а «глыбопады». И хотя тяжелые лунные скафандры покрыты броней, рисковать вашими жизнями мы не смеем. Случись с вами что-нибудь, как я посмотрю в глаза вашим родителям?
Значит, на сегодня все. Едем обратно на станцию. А на вечер я вам хочу предложить вот что. В большом зале вы можете посмотреть интересный фильм. Названия я вам пока не скажу, но ручаюсь, что спать на этой картине вам наверняка не захочется.
Итак, до вечера! Встретимся в главном зале