^{Рейтинг с комментариями. Часть 40}

ноябрь 1944 - пилотируемый снаряд-бомба «Ока-11» (Япония)
24.01.1945 - крылатый ЛА впервые преодолел скорость звука (A-4b) (Германия)
1.03.1945 - 1-й пилотируемый старт BA-349. Лотар Зиберт. Эрих Бахэм (Германия)
15 марта 1945 - запуск 1-й ракеты с ЖРД во Франции. Жан-Жак Барре (Франция)
1945 - Михаил Клавдиевич Тихонравов. Проект ВР-190 (СССР)
9 июля 1945 года - Уайт Сэндз - 1-й ракетный полигон США. Гарольд Р. Тернер (США)
20.09.1945 - операция «Paperclip» по отправке немецких ракетчиков в США (США)
конец 1945 - Гавриил Адрианович Тихов. Астроботаника (СССР)
октябрь 1945 - Артур Кларк. Статья «Внеземные ретрансляторы» (Англия)

ноябрь 1944 - пилотируемый снаряд-бомба «Ока-11» (Япония)
К осени 1944 года Императорский флот и морская авиация Японии перешли в безнадёжную оборону против ВМС союзников, основной ударной силой которых являлись авианосцы США. В Японии были перебиты почти все опытные лётчики и моряки, потери боевых средств были огромны и приближались к 90%, в то время как американцы, австралийцы и англичане всё наращивали свои силы.
В Японии заканчивалось всё, кроме преданности Императору и готовности пожертвовать жизнью, чтобы исполнить свой долг. Не все, но очень многие, предпочитали смерть, если уж победы не получается. Впрочем, не будем вдаваться в подробности японской психологии. Командование японской армии решило прибегнуть к введению в бой камикадзе - во всех родах войск. Нигде больше в этой огромной войне не было специальных отрядов воинских самоубийц. В Японии же не только создали подразделения солдат, бросающихся под танки, управляющих торпедами, гружёными взрывчаткой лодками, самолётами-бомбами, но и создали спецсредства для этого. Нас интересует только ракетная техника. Её у японцев было немного, но она была. Самым массовым, пожалуй, был ракетный самолёт "Ока" (американцы даже в официальных документах называли его «бака» - то есть «дурак»).
Вообще первые камикадзе летали на обычных самолётах. 20.10.1944 первое подразделение было сформировано, а 21.10.1944 первый камикадзе врезался на своём самолёте в австралийский тяжёлый крейсер "Австралия", убив более 30 человек, включая капитана. Причём 200-кг бомба, к счастью, не взорвалась. Всего в "Австралию" за несколько месяцев попало 6 самолётов камикадзе.
25.10.1944 японцы праздновали ещё бóльший успех - потеряв 17 самолётов, они утопили 1 и повредили 6 авианосцев. Только на взорвавшемся "Сент-Ло" погибло 114 членов экипажа.

Реальный снимок сброса "Ока"

После этого начали создавать специальные самолёты. Вывести из строя авианосец простейшим самолётом было крайне соблазнительно. Задача заключалась в том, чтобы, управляя простейшим летательным аппаратом, снаряжённым взрывчатым веществом, поразить и вывести из строя вражеский боевой корабль.
"Отцом" ракетного самолёта для камикадзе был офицеp ВМС Мицуо Ота - пилот тpанспоpтного самолета, котоpый пpедложил использовать для пилотов-камикадзе самолет с pакетными ускоpителями. С помощью pаботников авиационно-исследовательского института в токийском унивеpситете Ота pазpаботал пpоект самолета на базе своего пpедложения и пpедставил его чеpтежи 1-му моpскому авиационно-техническому аpсеналу в Йокосуке. Флот поддеpжал пpоект. Детальную пpоpаботку самолета возглавили Масао Ямана, Таданао Мицуги и Рокуpо Хаттоpи.

Двигатель "Оки"

Самолет получил обозначение МХY7 и пpедназначался для запуска с носителя (в пеpвую очеpедь пpи обоpоне собственного побеpежья). После запуска с носителя МХY7 планиpовал в стоpону цели, а потом pазгонялся с помощью тpех твеpдотопливных pакетных ускоpителей, котоpые можно было использовать одновpеменно или по очеpеди. Этот кpошечный самолет выполнялся из деpева и недефицитных металлов, с учетом использования неквалифициpованной pабочей силы.
Так как самолет пpедстояло использовать только один pаз, да еще слабо подготовленным пилотом, пpибоpное обоpудование было минимальным.
Разpаботка и изготовление планеpов опытных самолетов заняли несколько недель, и уже к сентябpю 1944 г десять МХY7 были готовы. Самолет получил обозначение "моpской специальный штуpмовой самолет "Ока" (Цветок вишни) модель 11". Пеpвые машины имели в носовой части заpяд в 1200 кг. В качестве носителя должен был использоваться бомбаpдиpовщик "тип 1 модель 24Б" (G4М2е) со специально доpаботанным бомбоотсеком. Тpи pазгонные pакеты "тип 4 маpка 1 модель 20" обеспечивали в течение 8-10 секунд тягу 800 кг. Безмотоpные полеты начались в Сагами в октябpе 1944 г, а пеpвое включение pакетных ускоpителей было использовано в Касима в ноябре. Испытания пpошли успешно, а беспилотные испытания в Касимо в янваpе 1945 г позволили снять следующие летные хаpактеpистики - скоpость на высоте 3000 м в пикиpовании pазвивалась до 450 км/ч, а пpи включении ускоpителей - до 650 км/ч.
После отделения от самолета-носителя G4M2e «морской специальный штурмовик» (так называли японцы самолёт-снаряд) должен был перейти в пологое планирование со скоростью 460 км/ч. Стартуя с высоты 7-8 км и поочередно включая ускорители, пилот мог обеспечить дальность полета порядка 35-40 км. Реально запуск обычно осуществлялся при визуальном обнаружении цели (с расстояния 20-30 км). При одновременном запуске всех трёх двигателей машина быстро набирала скорость 650 км/ч, но дальность при этом получалась меньшей. Пикируя на цель под углом 50 градусов, «Ока» могла разогнаться до 900 км/ч, однако при этом резко ухудшалась управляемость. Надо сказать еще вот о чём. Чаще всего "Ока" не долетал до цели очень резко пикируя. Американцы искренне считали, что дело в неумении пилота. Но дело было сложнее. При больших скоростях воздух как бы "налипает" на переднюю часть самолёта, становится плотным, как вода и центр тяжести быстро перемещается вперёд. Самолёт входит в пике, всё более увеличивая скорость. Вывести из пике очень трудно. Так погиб Бахчиванджи на "БИ-1", так погибли немецкие лётчики на "Ме-163", так происходило и с "Окой"
Hе ожидая окончательных испытаний, флот заказал сеpийное пpоизводство самолета, и с сентябpя 1944 г по маpт 1945 г было выпущено 755 "Ока" "модель 11". Из них 155 были поставлены 1-м аpсеналом в Йокосуке, а 600 - 11-м аpсеналом в Касумигауpа. Кpылья и хвостовое опеpение пpоизводились на "Hиппон хикоки" и "Фудзи хикоки" в Канегаве. 21 маpта 1945 г «Ока» были впервые использованы в бою. В 11.35 16 бомбардировщиков G4M2е с подцепленными пилотируемыми снарядами и два аналогичных самолета, вооруженные бомбами, вылетели на поиск вражеских авианосцев. Эскорт состоял из тридцати «Зеро». В 14.00, на расстоянии 100-120 км от авианосцев, японская группа была перехвачена пятьюдесятью американскими истребителями F6F «Хеллкэт». Все бомбардировщики были сбиты, вдобавок было потеряно 15 «Зеро». Ни одну "Ока" носителям выпустить не удалось.
Пеpвым успехом "Ока" было повpеждение линкоpа "Вест Виpджиния" и тpех тpанспоpтных судов, а пеpвым потопленным коpаблем союзников стал эсминец «Маннерт Л. Абель».
Сам по себе разогнавшийся ракетный снаряд был почти неуязвим для зениток и истребителей, а взрыв был даже чрезмерным. Например, 12 апреля 1945 года эсминец «Маннерт Л. Абель» при попадании «Ока» был разорван пополам и быстро затонул. В тот же день эсминец «Стэнли» был пробит «Ока» насквозь так, что заряд сдетонировал, вылетев из противоположного борта и корабль остался на плаву.

"Ока-22"

Воспоминания выжившего матроса с «Маннерт Л. Абель»:
Мы дежурили на одном из радиолокационных эсминцев. Наш корабль находился дальше других на рсасстоянии 150 км от Окинавы. Мы были практически одни. Я видел на экране радара дугу далеко от края, и если бы самолёт был один, то мы бы увидели точку, но видя эти линии... Мы понимали что это масштабная операция. Они были вокруг нас повсюду. В первую атаку они шли по два-три. Два мы сбили, остальные улетали и снова атаковали. Один врезался в корабль. Нас подбили, но все двигатели и радары работали. Их массированная воздушная атака зеро была отвлекающим манёвром. Через несколько секунд на радарах появилось такое, чего я никогда не видел. Глядя на экран радара, я понял, что объект движется значительно быстрее чем обычно. Мы ещё не знали что это такое, но поняли что дело дрянь. Камикадзе отвлекали на себя истребители, а тем временем на нас нёсся Ока - снаряд, управляемый человеком. По палубе как будто ударили тысячи кувалд. Огромной силы удар сбил меня с ног. Я оказался в воде. Корабль разломился прямо посередине и приподнялся.

Синтоистский храм Ясукуни. Памятник камикадзе.

Эффективность оказалась низкой. Американцы быстро нашли выход. Носитель «Ока» - G4M - был медлительным и слабоманёвренным (особенно с подвешенным снарядом). Истребителей прикрытия не хватало. Для пуска «Ока» надо было войти в зону истребительного прикрытия авианосного соединения. Большая часть носителей сбивалась на подлёте, не успев запустить снаряд и японцы были вынуждены охотиться за неприкрытыми эсминцами радиолокационного дозора. При попытке же атаки на авианосцы помимо гибели самолёта-снаряда и его пилота уничтожался и двухмоторный бомбардировщик с многочисленным экипажем (на нём вообще было 7 человек экипажа, но для доставки "Ока" сокращали до трёх).
Теряли "Ока" не только в небе. 29 ноября 1944 года южнее Осаки американской подлодкой был потоплен гигантский авианосец «Синано». Этот корабль, переоборудованный из линкора типа «Ямато», следовал из Йокосуки на Филиппины с пятьюдесятью бомбами «Ока» на борту. Все они были потеряны. Позднее несколько снарядов все-таки смогли перебросить на Формозу и Окинаву. В маpте 1945 г пpоизводство "модели 11" было прекращено как неэффективное.
Hа аpсенале в Гидзицусо было выпущено 45 учебных "Ока" К-1 - без pакетных ускоpителей и с водяным балластом вместо взpывчатки, котоpые использовались для подготовки молодых пилотов. Пеpед посадкой на подфюзеляжную лыжу водяной балласт сливался, что позволяло снизить посадочную скоpость до 220 км/ч.
Для пpименения с более пеpспективного носителя - специально pазpаботанного бомбаpдиpовщика "Гинга" Р1Y3 - была спpоектиpована "модель 22", отличавшаяся меньшим по сpавнению с "моделью 11" pазмахом кpыла и боеголовкой весом только 600 кг. Чтобы позволить запускать самолет-снаpяд вдали от цели, его было pешено оснастить компpессоpным pеактивным двигателем Цу-11 с пpиводом компpессоpа от 4-цилиндpового мотоpа (очевидно, итальянский "Капрони-Кампини", лицензия была куплена еще до войны). Всего было выпущено 50 "Ока" "модель 22". Пpоизводство этой модели планиpовалось на заводах Айчи. Планиpовалось использовать для этого подземный завод, котоpый к концу войны так и не был постpоен. Пеpвый полет "модели 22" состоялся в июле 1945 г, но вспомогательные pакеты, установленные под кpыльями, неожиданно отказали сpазу после сбpоса "Ока" с носителя, из-за чего самолет-снаpяд попал в штопоp, из котоpого не вышел.
"Ока" "модель 33" пpедставляла собой увеличенный ваpиант "модели 22" под туpбоpеактивный двигатель Nе-20 и с 800 кг боеголовкой. В качестве носителя "модели 33" планиpовалось использовать бомбаpдиpовщик "Рензан" (G8N1). Hо медленный ход pабот по нему пpивел к пpекpащению pазpаботки "модели 33". Также не достpоили и Ока-43А пpедназначенную для запуска с катапульт подводных лодок. "Модель 43А" должна была иметь двигатель Nе-20 и складные кpылья для pазмещения в ангаpе подводной лодки. "Ока" "модель 43B" была похожа на "модель 43А", но пpедназначалась для беpеговой обоpоны. После запуска с катапульты "Ока" "модель 43B" для достижения максимальной скоpости могла сбpасывать законцовки кpыльев. К концу войны пеpвый обpазец "модели 43B" был еще на сбоpке. Однако уже было выпущено несколько его учебных ваpиантов "модель 43 К-1 КАИ" - "Вакасакуpа" (Свежая вишня). Hа них боевая часть заменялась втоpой кабиной, устанавливались закpылки и посадочная лыжа. Для пpостейших навыков мотоpного полета в хвостовой части монтиpовался один pакетный ускоpитель "тип 4 маpка 1 модель 20".
Дpугими ваpиантами "Ока" были: одноместная "модель 11" со стальным кpылом pазpаботки Hакадзимы; "модель 21" - планеp "модели 22" с двигателем от "модели 11"; "модель 53" с туpбоpеактивным двигателем Nе-20, котоpую планиpовалось доставлять к цели на буксиpе за дpугим самолетом.
Всего же было изготовлено 852 разные модели «Ока» в боевых и тренировочных вариантах, большинство из которых достались американцам в качестве трофеев. Последний их боевой вылет состоялся 21 мая 1945 года и тоже результатов не дал.


24.01.1945 - крылатый аппарат впервые преодолел скорость звука (A-4b) (Германия)
Ракета A4b - достаточно мифический проект, о котором написано немало и каждый раз иначе. Добавлю свою версию.
История начинается еще в июне 1939 года, Курт Патт (Kurt Patt), работающий в Пенемюнде в отделе Вальтера Риделя, предложил крылья для создаваемой Большой Ракеты (А4). Он вообще имел ввиду аппарат типа "летающее крыло". Дальность должна была составить 550 км. Ракета войдёт в атмосферу и крылья её понесут к цели. Проект не пошёл дальше чертёжной доски, но Вальтер Дорнбергер подготовил информацию о подобной идее для Гитлера об т.н. "Америка-ракета" - 31 июля 1940 года.

5 января 1945 г. Пенемюнде

Общая разработка начата в 1940 году. Вместо "летающего крыла", непосильного для техники 1940-го года, спроектировали 2 крылатых разновидности А-4: А-4 Gleiter (планирующая) и А-4 Flossengeschoss (оперённая), т.е. с 4 огромными стабилизаторами, работающими, как крылья. В 1940-1941 модели были продуты в аэродинамической трубе под обозначениями V12 и V13. Оперённая оказалась неинтересна, а вот из нескольких вариантов крылатой отобрали V12a (трапецеидальные крылья) и V12c (стреловидные крылья). Далее работы велись только с вариантом V12c. Позже он получил название «А-9». Согласно расчётам дальность при пристыковке крыльев (размах 6 м, стреловидность 45°) составляла 550 км, а при форсировании ЖРД до 30 т - 750 км. Самое важное - оборудование для старта могло применяться то же, что и для запуска обычной А-4.
Что есть 550-750 км? Для Лондона это было многовато, для Америки маловато, иных целей Германия не рассматривала вообще, разве что чисто теоретически. Поэтому работа шла крайне медленно. Точнее говоря, работа в огромных масштабах шла над А-4, а на её варианты средств не было. 13 ноября 1941 г проект был закрыт. В марте 1942 возабновлён для натурных испытаний крылатой модели. За 2 года создали только модель - «A-7» («A-5» V12/c) - уменьшенную модель с ЖРД тягой 1,8 т и дальностью 25 км. Было заказано 3 экземпляра для запуска и еще 7 - для сбросовых испытаний. Впрочем, ЖРД даже не ставили, дело не заладилось изначально. Самую упрощенную модель дважды сбрасывали с самолёта с примитивным заданием - планирование + открытие спасательного парашюта. Оба сброса были неудачны, автоматика отказывала при сильном переохлаждении. Проект закрыли вторично.
Документы об испытаниях моделей почти не сохранились - сгорели при налёте на Пенемюнде в августе 1943 г.
Очень нужной "крылатка" стала в 1944-м. Германия теряла все свои стартовые площадки на побережье Атлантики. Всплыла идея о ракете на 600-700 км, чтобы держать под обстрелом Лондон с территории Германии. Проект «А-9» был возобновлён в июне 1944 г. Предполагалось, что после запуска «А-9» перехватить будет невозможно, вначале она летит на границе атмосферы, а потом отвесно пикирует как ФАУ-1. 24.10.1944 г фон Браун предложил "слепить" из двух проектов экспериментальные ракеты A-4b (b - bastard - гибрид), которые отличались от проекта «А-9». Одновременно был дан заказ на 20 ракет «А-9» (первая партия - 5).

Так представляли себе полёт «А-9»

1.12.1944 - первый образец был получен.

Первый пуск 27 декабря 1944 года - ракета сваливается в горизонт.

Пуск 24 января 1945 года

Первый пуск был произведен 27 декабря 1944 года (ракета A-4b №G-1) и окончился аварией из-за отказавшей на высоте около 30 м системы управления. Ракета упала в 400 м от старта. 13.01.1945 планировался второй пуск, однако потёк спиртовой бак и пуск отменили. 24 января 1945 года ракета (A-4b №G-3, n/18543) успешно взлетела, поднялась к границам космоса, но при вхождении в атмосферу у неё отвалилось крыло, на чём, естественно полёт перешёл в падение. Однако это был первый крылатый аппарат, достигший сверхзвуковой скорости 1200 м/с (4 М) и рекордной высоты - 82 км. Точнее говоря, преодоления скорости звука, например, на Ме-163, вероятно были, но документально не зафиксированы.
Проект был передан Научно-исследовательскому институту для выбора более оптимальной конфигурации крыла и в начале 1945 макет A-4b продувался в аэродинамической трубе в Пенемюнде, но работу прервала эвакуация. Первая крылатая ракета стала историей...
А вот что пишет один из создателей А-4 Вальтер Дорнбергер (замечу, что он называет иную дату, но я не буду с ним спорить):
Требования об увеличении дальности полета привели к необходимости безотлагательно заняться крылатыми ракетами «А-4», которыми не занимались с весны 1943 года. Крылатую «А-4» мы назвали ракетой «А-9». Уже с самого начала войны мы не сомневались, что не стоит браться за разработку «А-9» с тем же рвением, что и за «А-4» в Пенемюнде, поскольку мы не надеялись, что ее успеют использовать. Решение связанных с ней проблем требовало слишком больших усилий от нашего скромного штата. Все же с весны 1940 года в аэродинамической трубе проводились кое-какие исследования, чтобы определить оптимальную форму крыльев и хвостовых плавников сверхзвуковой «А-9». И теперь давние находки были спешно выкопаны из архивов и появился график проведения испытаний.
8 января 1945 года от земли оторвался первый вариант «А-9», этакий незаконнорожденный ребенок «А-4». Стоило ему подняться примерно на 30 метров над стартовым столом, как отказала система контроля. Несколько дней спустя мы не смогли запустить другую ракету, потому что бак со спиртом дал течь. Наконец 24 января мы добились первого успеха. При вертикальном подъеме ракета достигла предельной высоты, примерно 80 километров, и показала максимальную скорость 4320 километров в час. Эта конструкция с ракетным двигателем и площадью крыльев 13 квадратных метров без труда преодолела звуковой барьер. И на субзвуковой и сверхзвуковой скорости она сохраняла стабильность в полете и подчинялась автоматике управления. На пологом участке траектории, вскоре после того, как ракета достигла верхнего слоя атмосферы и начала планировать, поломалось крыло. Но в целом эксперимент прошел весьма удовлетворительно и более чем оправдал наши ожидания.
Так что наши теоретические предположения по поводу этой конструкции оправдались и в данном случае. Мы нащупали правильный путь решения проблемы, которой вместе с исследованиями больших высот я хотел бы первым делом заняться после войны: приземление после полета в безвоздушном пространстве. Мы продвинулись далеко вперед в конструировании первой промежуточной стадии будущего космического корабля. Крылатые ракеты могли с невероятной скоростью покрывать огромные расстояния в верхних слоях атмосферы на высоте от 19 до 25 километров и спокойно приземляться. Если бы только мы могли обеспечить достаточно долгую и мощную ракетную тягу, которая с большой сверхзвуковой скоростью доставляла ракету на эту высоту, где она в горизонтальном положении следовала по правильному курсу, а затем или плавно планировала, или включала бы курсовой двигатель с очень небольшим потреблением горючего, то конечно же мы могли бы перекинуть мост через тысячи километров пространства и обеспечить экономичный режим полета. Именно такие идеи и занимали нас в 1944 году.

1.03.1945 - первый пилотируемый старт BA-349. Лотар Зиберт. Эрих Бахэм (Германия)

Лотар Зиберт (Lothar Siebert) Лотар Зиберт родился 7 апреля 1922 года в Дрездене. Вначале он был пилотом на транспортном Arado Ar 232, совершал очень рискованные полёты. Имел чин младшего лейтенанта. Был разжалован за пьянство и самоволки. Незадолго до гибели он был обручен с Гертрудой Наудит, служащей на аэродроме. Посмертно он был произведен в обер-лейтенанты. 1 марта погиб при первом пилотируемом полёте "Наттер" Ba 349А. Видеролик на немецком языке - реконструкция полёта Зиберта http://www.youtube.com/watch?v=isaWV45MkzM

Эрих Бахэм (Erich Bachem) Эрих Бахэм и Ханна Райч на авиасалоне в Кассель-Вальдау. 17 Июля 1938 Эрих Бахэм (Erich Bachem) родился 12 августа 1906 в Руре. В 1930-х годах занимался планеризмом, сам строил планеры. До 1944 года работал на фирме Физилера (где создавались ФАУ-1). В 1944 году он разработал "Наттер". С 1957 разрабатывал трейлеры для кемпингов. Умер 25 марта 1960 в возрасте 53 лет.

1 марта 1945

Первый вертикально стартующий ракетный перехватчик был предложен Вернером фон Брауном Техническому департаменту Германии летом 1939 года. Идея не была принята как трудноосуществимая. Эрих Бахэм, технический директор фирмы «Герхард Физелер Верке», поддерживал контакт с фон Брауном и сам разработал ряд подобных проектов под общим обозначением Fi.166, которые тоже были отклонены.
Весной 1944 г Бахэм предложил своё средство для борьбы с воздушными армиями союзников - дешёвый пилотируемый одноразовый самолёт-ракету вертикального взлёта. Спасались только двигатель и пилот. Всё прочее было у Германии в избытке - спирт, фанера и жесть. Важнейшим было свойство мобильности и возможности стартовать откуда угодно, без всяких ВПП. Проект назывался BP.20 Natter ("Гадюка").
Главный заказчик германских ВВС (RLM) выбрал другой проект и дело заглохло. Однако Бахэм нашёл выход на Генриха Гиммлера и получил разрешение создать свой перехватчик на небольшом заводе под Вальдзе. Разработка спешно началась в августе 1944. Двигатель был взят стандартный, от Ме-163, ЖРД Вальтер 109-509A-2E. Первоначально схема была такая: перехватчик летит точно на бомбардировщик, стреляя НУРСами (24 Hs.217 либо 33 R4M), пролетает мимо цели и пикирует на неё сверху в качестве тарана. Лётчик перед столкновением должен катапультироваться. Однако таран отменили - катапульты даже для сверхзвуковых скоростей у немцев были, но не помещались в кабину этого самолётика. Решили, что и ракет хватит. Теперь пилот просто отбрасывал часть фюзеляжа и выпадал из кабины, после чего открывал парашют. Кабина была хорошо бронирована. Двигатель тоже спасался на парашюте и использовался вновь.
При старте, кроме собственного ЖРД, использовались 4 пороховых ускорителя "Шмиддинг" 109-533 с тягой по 250 кг. Запас топлива на "Наттере" - 630 л, полный вес самолёта - 2234 кг. Ускорение при старте - 2,2 g. Старт происходил почти вертикально, но, в принципе, совсем не обязательно, направляющие (15 м) наклонялись вплоть до горизонтального положения (для установки самолёта). Пилот брался совершенно необученный, всё обучение заключалось в простом инструктаже. Ускорители отделялись на высоте 200 м и включался автопилот, корректируемый с земли оператором. В 1,5-3 км от цели пилот должен был отключить автопилот и направить "Наттер" на вражеские самолёты. Ракеты выпускались залпом, после чего пилот "разваливал" самолёт и просто выпускал задний парашют. При торможении он по инерции вылетал из кабины и спасался на парашюте. Остатки самолёта с двигателем приземлялись тоже.
Радиус действия - до 20 км, высота - до 12 км, скорость при наборе высоты - до 700 км/ч, горизонтальная скорость - до 1000 км/час. Продолжительность полёта - 2 минуты. Через 3 месяца после начала работ были изготовлены опытные самолёты и их немедленно начали испытывать. Первая буксировка за самолётом He.111 - в ноябре 1944. 18.12.1944 первый беспилотный старт. Ускорители (все 4!) прогорели в местах проводки зажигания, а маршевого двигателя на самолёте не было. Самолёт даже не сошёл с направляющих. 22.12.1944 - первый успешный беспилотный пуск (только на ускорителях). Состоялось 10 беспилотных пусков, в которых выяснилось, что стабилизаторы работают плохо. Их форму изменили и установили газовые рули (Ba.349a). Только в феврале 1945 к "Наттеру" доставили ЖРД "Вальер". 25.02.1945 состоялся первый штатный пуск. В кабину усадили маникен. Полёт прошёл успешно и сразу начали готовить пилотируемый пуск. Он состоялся 1.03.1945, пилотировал обер-лейтенант Лотар Зиберт.
Официальная версия.
Самолёт M№23 поднялся на 500 м, на этой высоте сорвало фонарь. Пилот погиб или сразу (вполне возможно, что ему просто оторвало голову) либо потерял сознание. Самолёт поднялся до высоты 1500 м, перевернулся, вошёл в пике и врезался в землю. Причина нештатного открытия фонаря осталась неизвестной. Либо фонарь при старте вообще не поставили на защёлку, либо пилот нажал её по ошибке.
Позже было выяснено:
Зиберт был опытный лётчик и выполнил резкий крен (вплоть до "полубочки"), когда самолёт начал уходить с курса. Ускорители отделились и в этот момент все увидели, как отделился фонарь кабины, а Наттер исчез в облаках. ЖРД продолжал работать. Вскоре Наттер выпал из облаков в отвесном пике и врезался в землю на высокой скорости. Ждали парашюта с Зибером, но безрезультатно.
На месте катастрофы в 7 км от старта, обнаружили кратер глубиной 5 м, от лётчика осталось лишь половина левой руки и половина левой ноги, а позже нашли только часть черепа. Поэтому невозможно сказать, был ли он жив после срыва фонаря. В 1998-1999 годах были произведены раскопки и было доказано, что один ускоритель не отделился от самолёта. Реконструкция полёта с учётом того, что известно время полёта (55 сек) и расстояние (14 км) показывает, что скорость была в среднем 800 км/ч и если, как полагают, он перешёл в отвесное пике с работающем ЖРД и был ещё жив, то стал первым человеком, преодолевшем звуковой барьер (впрочем, это домыслы, о звуковом ударе никто не вспоминал).
Правдоподобная версия
1 из ускорителей не отделился и по радио ему было поручено от него избавиться каким-то маневром. Возможно, Зиберт сам скинул фонарь. В облаках пилот потерял ориентировку, так как отключил автопилот. "Наттер" перевернулся на спину, летел так некоторое время, а потом, как и положено при околозвуковых скоростях, его потянуло в пике. Парашют не вышел, возможно, из-за неотделившегося ускорителя. Зибер оценил ситуацию правильно, и решил выпрыгнуть, но было поздно. Когда самолёт врезался в землю, за пределами кабины были только одна рука и одна нога, их просто оторвало. Факты про неотделившийся ускоритель и приказ по радио просто скрыли.
Далее существует неясность. Либо пилотируемых пусков не было вообще, либо состоялось ещё 3.
Сам самолёт вновь начали переделывать. Пытались установить новый ЖРД 109-509.C - для более длительного горизонтального полёта, вместо ракет пытались установить две 30-миллиметровые пушки. "Наттеры" под обозначением Ba.349b пошли в серию. Всего было изготовлено 36 самолётов. Из них 15 или 18 ушло на испытания. В апреле 10 из оставшихся поставили на боевое дежурство под Штутгартом. Но было уже поздно. Все они были взорваны своими расчётами. Оставшиеся достались союзникам. 4 штуки захватили американцы, 1 - англичане и 1 - советские войска.
К весне 1945 г. Ва.349, согласно плану проекта, должен был быть готовым к боевому применению. Для него строились и стартовые площадки. На настоящее время известны остатки трёх стартовых площадок в месте предполагаемого развёртывания перехватчика - в лесу Хасенхольц недалеко от населённого пункта Киршхем. Они расположены в вершинах равностороннего треугольника со стороной 50 метров. Каждая представляет собой бетонный круг (основание стартовой мачты) с подведённым кабельным каналом.
"Наттер" едва не возродился в Японии. Японцы в начале 1945 купили всю документацию, но скопировать до августа ничего не смогли.
По другим данным всего было 25 испытательных пусков, из них 7 - пилотируемых. Однако никаких имён более нет и эта информация сомнительна.
Водиоролик - запуск модели "Наттера"
http://www.youtube.com/watch?v=8YbhrANkM64&NR=1&feature=endscreen

15 марта 1945 - запуск 1-й ракеты с ЖРД во Франции. Жан-Жак Барре (Франция)
Родился в 1901 году.
В 1923 году, студентом Политехнической школы, Жан-Жак Барре заинтересовался астрономией. Публиковал в журнале "Астрономия" статьи о строительстве параболических зеркал. С 1923 по 1934 год он опубликовал семь статей в области астрономии. 1 октября 1924 г получил высшее образование и выбрал военную карьеру. Поступил в артиллерийское училище в Фонтенбло, где продолжал изучение астрономических вопросов, таких как солнечная радиация, самостоятельно.
Поворотным в его судьбе стал день 8 июня 1927 года. Артиллерийский лейтенант Барре попал на вторую лекцию Роберта Эсно-Пельтри на Генеральной Ассамблее астрономического общества Франции, с темой "разведка верхней атмосферы ракетами и возможность межпланетных путешествий".
Жан-Жак тут же написал письмо уже очень известному изобретателю (пока в области авиации) о том, что он разделяет мысли лектора по поводу космических аппаратов. 12 июня 1927 года РЭП ответил. Они переписывались более шести лет, написав более трехсот писем в том числе сто два в одном только 1929 году. Эта переписка касалась теоретических аспектов ракетных двигателей: проблемы сгорания, скорость истечения, процесс истечения ракетного топлива, герметизация насосов и т.д., и т.д.
11 июля 1927 г, когда он находится в Форт-Венсен, Жан-Жак Барр начинает описывать проект межпланетного пилотируемого аппарата, использующего магнитное поле Земли, способного преодолеть земную гравитацию. Он называет эту машину "этеронеф" ("эфирный корабль" - etheronef). Глубоко религиозный, он помечает первую страницу документа следующим образом: "если мне удастся построить "этеронеф" когда-нибудь,... для большей славы Божией, так, как я описываю здесь, я клянусь окрестить его "Мари Стелла". Позже он признал проект утопическим.
Жан-Жак Барре в 1929 году пытается развить общую теорию относительности. В том же году он узнал о работе Германа Оберта. В 1930 он занимается проблемой сжигания метана, помогая работам Эсно Пельтри. Это, безусловно, очень помогает Роберту Эсно-Пельтри в своих теоретических исследованиях, он выражает признательность за эту помощь и оригинальные идеи Барре. Иногда отношения между Робертом Эсно-Пельтри и Жан-Жаком Барре портятся, но факт остается фактом, что они ценят и прекрасно дополняют друг друга. Эсно-Пельтри просит Барре не только помочь в решении теоретических проблем, но и исправить текст своих лекций. Барре приносит много информации для книги Эсно-Пельтри "Астронавтика" ("I'Astronautiquc"), которая публикуется в 1930 году.
Сотрудничество между Робертом Эсно-Пельтри и Жан-Жаком Барре приводит к тому, что в ноябре 1930 года Эсно-Пельтри, работающий по контракту с военным министерством, просит разрешения, чтобы Барре работал с ним в проекте создания ракеты, предназначенной для достижения высоты 100 км. Барре приехал к Пельтри 25 сентября 1931 года. Прошло всего три недели после его прибытия в лабораторию Роберта Эсно-Пельтри, расположенной в Булонь-сюр-Сен и Жан-Жак Барре стал свидетелем взрыва смеси масла и тетранитрометана, РЭП лишился четырех пальцев на левой руке. Именно этот случай повлиял на выбор топлива Барре: только жидкий кислород! С небольшой командой Эсно-Пельтри Барре продолжает теоретические исследования и начинает разрабатывать компоненты двигателя. Однако в сентябре 1932 года работа Жан-Жака Барре заканчивается, военная администрация считает, что "изучение ракет может поглотить служебное время офицера." Однако у ракет есть защитники - генерал Вейган (он стал главнокомандующим при вторжении немцов в 1940-м) готов удвоить или даже утроить субсидии ракетной работы при условии, что ощутимые результаты будут достигнуты в течение трех лет. В 1933 году Барре уже капитан, работает в пороховой комиссии в Версале и может посвятить немного времени для продолжения работ над ракетами. В ноябре 1935 года Барре сообщает, что испытывает топлива на основе диаксида азота. В декабре 1935 года публикует доклад об исследованиях сгорания жидких и твердых топлив. 8 декабря 1935 публикует отчет об исследовании сравнения скоростей, достигнутых зенитными снарядами и ракетами.
Теоретически показано, что ракеты имеет более высокую скорость, чем снаряд с высоты 2000 метров и ракета на 4000 метров тратит в два раза меньше времени, чтобы достичь заданной высоты. Он также рассчитывает, что она достигает высоты на 1000 метров выше, чем у обычных снарядов.
В 1937 году Жан-Жак Барре получает от военного министерства бонус в размере 6000 франков за исследования, которые он проводит.
9 февраля 1937 г. 3 марта 1937, 19 марта 1937, 6 апреля 1937 - испытания ракет Барре (все ракеты твердотоплиные). 6 апреля 1938 - при запуске ракета взорвалась.
В 1939 году Жан-Жак получает от военного министерства премю в размере 2000 франков.
8 июля 1939 года - публикует отчет о стоимости использования трубчатых снарядов (ракет). Он показывает, что снарядом такого типа калибра двести сорок, вылетающий на скорости 1100 метров в секунду может иметь дальность 101 км в то время как обычный снаряд достигает 53 километров. Военные отклонили проект как неосуществимый, Барре вновь загружен армейской работой и лишь благодаря сторонникам тайно продолжает работу.
24 мая 1940 - работы Барре прекращены. Северная Франция оккупирована. Барре в Лионе, в зоне, управляемой правительством Виши.
16 ноября 1940 - Барре назначается контролёром Центрального рынка в Лионе. Под этим назначением скрывается на самом деле подпольный артиллерийский отдел, восстановленный генералом Арно, полковником Дубуло и другими офицерами. Дубуло попросил Барре провести исследование ракеты с дальностью ста километров. Ему помогали два офицера, капитана Деррье и капитан Калас и чертежник, г-н Готье. Барре начал работу в Лионе.
15 января 1941 он представил исследование ракетных снарядов известных в то время. Он писал о возможных ракетах: с дальностью около 1000 км и более, скорость которых может быть порядка 2000 метров в секунду; ракетные бомбы, зенитные, противотанковые ракеты и т.п. Для ракет дальнего действия он планирует ракетное топливо бензин и жидкий кислород. В случае нехватки бензина, он предусматривает использование водорода или жидкого метана, азотные соединения.
Он предусматривает стабилизацию таких ракет боковыми стабилизаторами с дополнительным рулевым сервоприводом и гироскопическим устройством. Кроме боевых он рассматривает научные и прикладные ракеты. Он также сторонник немедленных испытаний, надеясь, что это не нарушит перемирия. Заодно он рассматривает ракеты с ВРД, ПВРД, двухступенчатые ракеты. В начале марта 1941 года он составил предварительный проект получения топлива для зондирующих ракет. Доклад Барре неспешно прошёл путь через бюрократию военного времени, наконец, достиг государственного министра по вопросам войны 23 июня 1941 года и был немедленно классифицирован как совершенно секретный. 4 июля Барре получил 300.000 франков, чтобы начать исследование. Чтобы работы над ракетами не стали известны немцам, установки (22) названы газогенераторами (тогда немало машин было с газогенераторами).

Испытание двигателя EA-1941 Первая французская с ЖРД. Вес - 48 кг. Это всё ещё 1941 год А это уже один из пусков EA-1941 Стенд ракеты "Эол1951" "Эол1952"

Первая французская ракета с ЖРД названа EA-1941.
15.11.1941 - в Camp du Larzac проведено стендовое испытание ракеты. Двигатель работал 42 сек и взорвался.
17.03.1942 Барре получил пособие 200000 франков. В тот же день он провёл второе стендовое испытание ракеты. Эта версия слегка модифицирована она будет называться EA-1941-B . Двигатель развивает тягу 719 килограммов, взорвался через пять секунд горения.
18 марта 1942 - третье стендовое испытание EA-1941. Двигатель развивает тягу 650 килограммов, взорвался через 4 секунды.
Неудачи последних двух тестов в лагере дю Ларзак 17 и 18 марта заставляет перенести испытательный стенд. Было решено продолжить испытания в другом месте. Новое место в районе Vancia в пригороде Лиона.
6 июля 1942 - четвертый стендовое испытание EA-1941. Двигатель развивает тягу шестьсот восемь килограммов за 0,6 секунды.
Начинается работа над прогарами сопла.
23 июля 1942 - 5-е испытание
12 августа 1942 - 6-е испытание
Двигатель развивает тягу 860 кг килограммов, работает в течение 2,8 секунды.
24 сентября 1942 - 7-е испытание. Двигатель развивает тягу 654,5 килограммов силы в течение 10,9 секунды, что признано полным успехом.
После этого решено провести лётные испытания. Во Франции нельзя, решено в Алжире. 3 октября 1942 Барре с помощниками отправляются в Алжир. Выбор сделан на местечке Бени-юниф на юге Орана, где они были с 3 по 16 октября 1942 года. Затем Барре венулся во Францию и 2 ноября 1942 года отправил в Алжир около трети оборудования. 8 ноября 1942 остальная часть команды Барре и оборудование на причале в Марселе, готовы к отправке, и тут приходят новости о высадке союзников в Северной Африке. Лётные испытания сорвались. Оборудование спрятали в замке Мимет (владелец, спасший ракетное будущее Франции - г-жа К. Перье). Барре осталось заниматься только теорией.

ХАРАКТЕРИСТИКИ EA 1941 ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ - дальность: 100 км - Максимальная скорость: 1000 м/сек - Тяга: около 1 тонны - Максимальное ускорение: 10 g - Общий вес: около 100 килограммов - Полезная нагрузка: около 25 кг - Вес петролейного эфира: приблизительно 17 кг - Вес жидкого кислорода: примерно 35 кг - сухой вес: приблизительно 48 кг - Длина: 3.13 метра - Диаметр: 0,26 м - Давление в камере сгорания: 5 баров - Коэффициент расширения: 10 - Охлаждение эжектора с предварительно охлажденным петролейным эфиром - Подача топлива вытеснительная - Запуск по рампе 16 метров в длину - Стабилизация нешними боковыми стабилизаторами

В конце 1942 года немцы вошли в свободную зону Франции, оккупировали и Лион. Работа над ракетой EA-1941 им по-прежнему неизвестна, но работу продолжать невозможно. Удалось провести только испытания редуктора давления и всякие мелочи.
17 января 1943 года Барре начал исследование по использованию ядерной энергии в двигателях. Затем он рассматривает ядерные двигатели с использованием водорода в качестве топлива и ионные двигатели. Он говорит: "Когда придет время космонавтики, они могут быть использованы в качестве рулевых устройств."
Май 1943 - Барре опубликовал доклад о применении ядерной энергии в двигателях. С середины 1943 года члены команды Барре присоединились к движению Сопротивления, в котором полковник Дубуло играл заметную роль. Группа Барре изготавливала радиопередатчики, бомбы и оружие для движения Сопротивления.
Июля 1943 - Барре опубликовал второй отчет о применении ядерной энергии в двигателях.
Август 1943 - Барре опубликовал третий отчет о применении ядерной энергии в двигателях.
Октябрь 1943 - ракетой Барре заинтересовались союзники. И дочь капитана Бареса, одного из помощников Барре, которой едва исполнилось 17, начертила планы ракеты. Потом их сняли на микроплёнку и отправили в Лондон. Летом 1944 полковник Дубуло был арестован гестапо и отправлен в концлагерь Френ. Немцы так и не узнали о ракете, Дубуло их убедил, что дошедшие до них слухи неверны. Полковник Луи Жантиль, член этой группы, помощник Барре, тоже был схвачен и направлен в концлагерь Дора. Он увидел настоящие ракеты и умер 8 апреля 1945 года от непосильного труда.
Летом 1944 началось освобождение Франции, Лион освобождён и 3 сентября 1944 года был вновь принято решение об испытании EA-1941. Оборудование, отправленное в Оран, было найдено неповреждённым; было решено, что первые пуски будут проходить в Ренардире на полуострове Сен-Мандрьер, возле порта Тулон.
1945 - Барре назначен одним из экспертов Центра исследований реактивных снарядов (SERA) где начальником был профессор Мурё и был приписан к отделу исследований и проектирования вооружений (DEFA).
15 марта 1945 - первый запуск ракеты EA-1941. Ракета должна была нести 25 кг ПН на дальность 100 километров. ВМФ выделил немалые силы для испытыний, т.ч 2 самолёта и 2 эсминца. Ракета взлетела, но потеряла стабилизацию и взорвалась через 5 секунд. Причину понять не удалось, возможно, оторвался стабилизатор.
Тем не менее это была "настоящая" ракета, первый пуск ракеты с ЖРД во Франции. Таких ракет ещё не было ни у СССР, ни у Англии.
16 марта 1945 должны были быть запущены 2 ракеты. Но хатило и одной. Клапан не открылся, горение происходит без давления, ракета осталась на старте и через 10 секунд взоралась, разворотив стартовое оборудование.
К маю 1945 года союзники знали о немецких ракетах многое и каждый был рад иметь их в качестве трофеев. Правительство Франции понимало, что ФАУ-2 - прорыв в боевой технике и решило создать "Супер ФАУ-2" на основе работ Барре и трофейных ракет. Профессор Анри Мурё и Барре отправляются в Германию. Они побывали на станциях обслуживания ФАУ-2 Обер-Радерейч (Ober-Raderach), расположенный недалеко от озера Констанц и Фридрихштафен (Friedrischshafen) во французской зоне оккупации. Обоудование демонтируется и отправляется во Францию. Эта работа длится с 9 по 17 мая 1945 года.
Они же побывали с 7 по 29 июня в американской зоне оккупации, осмотрели Нордхаузен в центральной Германии (15 июня).
Во Францию были отправлены 9 грузовиков с деталями ракет, включая четыре ФАУ-1 и 4 комплекта ФАУ-2 (сопла, турбонасосы, серводвигатели). Через некоторое время они посещают базу ФАУ-2 в Лиестене, Тюрингия, около ста километрах к югу от Нордхаузен, потом посетили "Миттельёрк" Дора, помогали в обработке допросов пленных.
Так Франция включилась третьей страной в ракетную гонку. И стала третьей страной, запустившей самостоятельно ИСЗ.
18 июня 1945 года Анри Мурё получил письменное обязательство Верховного командования США позже уступить Франции десять полных комплектов ФАУ-2. Но уже 27 июня чиновники из департамента вооружений США отказались от этого обещания.
6 июля 1945 испытания EA-1941 продолжились. Было запущены 3 ракеты. 1-я ракета взлетела с низким давлением в двигателях и упала в море в 10 км. Вторая взлетела, наоборот, очень резво и взорвалась через 1,2 сек. Третью из-за этих задержек запускали только в 19:45, когда лодки наблюдения и гидросамолёт отправились домой. Двигатель отключился через 7,5 сек вместо 13 по плану, вероятно, давление тоже было избыточное. Ракету отследили до горизонта (34 км), оценили скорость полёта 1400 м/с и дальность в 60 км. 22 августа 1945 года - заключён договор с Обществом общего применения электричества и механики (SAGEM) (которое возглавил в июле Барре), о создании прототипа ракеты с более мощным двигателем, чем у ракеты EA-1941, которая должна нести нагрузку 300 кг на расстояние порядка от 500 до 1000 км.
Эта ракета известна под названием EA 1946, ей быстро дали имя "Эол" (наверное потому, что двигатель работал на жидком кислороде и петролейном эфире). "Эол" фактически был масштабной копией ракеты EA-1941.
В апреле 1946 года Жан-Жак Барре получает бонус в размере 200000 франков за первую ракету, запущенную во Франции.
Месяцы ушли на переделку всех систем, стендовые испытания и вот 18 июля 1946 года в Тулоне опять готовы три ракеты. До 3-й дело не дошло - первые две сгорели прямо в стартовых установках, не развив тяги. Причину обнаружили только примерно через год после многих лабораторных испытаний - внутренняя оболочка камеры сгорания разрушалась и обломки перекрывали сопло.
Однако испытания модифицированной ракеты EA-1941 привело к проекту метеоракеты "ONJ." (Национальное Метеорологическое бюро). 15 октября 1946 года началось создание ракеты EA-1946-A. Камера теперь охлаждалась за счет циркуляции между его стенками петролейного эфира, охлаждённого до температуры, близкой к жидкому кислороду; применена вытеснительная система подачи ракетного топлива.

ХАРАКТЕРИСТИКИ ракеты "Эол"1946 Длина: 11 метров Диаметр: 0,8 метра Общий вес при стрельбе: 3,4 тонн Полезная нагрузка: 300 кг Вес сухой: 0,7 тонн Жидкий кислород/петролейный эфир Дальность: от 500 до 1000 км Тяга: около 10 тонн

В декабре 1947 Барре был введён в корпус военных инженеров и назначен в Директорат исследований и разработок вооружения и в течение некоторого времени работал по проектам в ядерной энергетике. Он даже предложил "ядерную бомбу" нового типа.
В 1949 - Барре читает лекции по ракетам в Национальной школе Вооружения, он также возобновил свою теоретическую работу по ПВРД.
4 февраля 1949 г - первое стендовое испытание ракеты EA-1946-А в научно-исследовательской лаборатории. Этот тест длится 13,5 секунд, а не 18 секунд, как планировалось, двигатель останавлся из-за недостатка кислорода. Но это уже успех.
6 января 1950 - второе стендовое испытание ракеты EA-1946-A не столь удовлетворительно. Через двадцать секунд нормального горения, три небольших взрыва сотрясают двигатель и на 34-й секунде дигатель взорвался. Стенд разрушен, лаборатория сгорела, три человека получили травмы. Пожар был виден в 40 километрах от Верноны.
После анализа выяснилось происхождение взрыва, а, кроме того, причины одной из двух аварий в 1945 году - способность бензина и жидкого кислорода самовоспламеняться.
Французы поставили на нефти крест и обратились к этиловому спирту, хорошо зарекомендовавшему себя на ФАУ-2.
19 декабря 1950 года - первое стендовое испытание спиртовой ракеты, названной "Эол"1951. Полный провал, нет зажигания двигателя.
23 декабря 1950 года - второе стендовое испытание. Провал, дигатель запустился, но не дал нужной тяги.
15 февраля 1951 года - третье стендовое испытание. Успех, двигатель развивает тягу от 2,3 до 2,5 тонн. Скорость истечения 542 м/с.
1 марта 1951 года - четвертое стендовое испытание. Успех, двигатель развивает тягу от 3,5 до 4,3 тонн. Скорость истечения 482 м/с.
26 апреля 1951 года - пятое стендовое испытание. Успех, двигатель развивает тягу от 4,2 до 5,9 тонн. Скорость истечения 570 м/с.
10 мая 1951 года - шестое стендовое испытание. Двигатель взрывается.
25 сентября 1951 года - седьмое стендовое испытание. Успех, двигатель развивает тягу от 8,7 до 9,59 тонн. Скорость истечения 2110 м/с.
27 марта 1952 года - стендовые испытания ракеты "Эол"1952 №1. Провал, двигатель не развивает тягу
3 апреля 1952 года - стендовые испытания ракеты "Эол"1952 №2. Успех, двигатель развивает тягу от 7,4 тонн. Скорость истечения 2110 м/с.
31 октября 1952 года - завершающее испытание 1952 года. Провал. Двигатель отключился через 7 секунд после прогара камеры
Стендовые испытания 1951-1952 годов проходили на стенде научно-исследовательской лаборатории аэродинамики и баллистики (LRBA). Решили подготовить лётные испытания ракеты "Эол" в 1952 году.

"Эол"1951 ХАРАКТЕРИСТИКИ Длина: 7.455 м Диаметр: 0,90 м Общий вес: 1 788 кг (3 тонны для нормальной емкости) Вес пустой: 698 кг Полезная нагрузка: 200 кг Вес ракетного топлива: 1 090 кг, включая жидкий кислород: 642 кг. этиловый спирт: 448 кг.

Эти испытания решено проводить в Сахаре, в местечке Хаммагир, полигоне, где начинают запуск зондирующих ракет "Вероника".
Там имелась рампа высотой 21 м, однако этого посчитали недостаточным - ракета в конце рампы имела скорость 25 м/с и была очень чувствительна к возможному порыву ветра. Поэтому предполагалось увеличить скорость ракеты до пятидесяти метров в секунду с помощью вспомогательного ракетного двигателя.
В октябре 1952 года необходимое оборудование для испытаний в полете ракеты Эол1952 транспортируется в Хаммагир. Однако стартовых ускорителей ещё не было. А летать хотелось. Было принято решение провести первые запуски "Эола" без них, уменьшив ПН до аналогичной используемой в стендовых испытаниях. Большие проблемы принесло производство жидкого кислорода (так утверждал сам Жан-Жак Барре). "оборудование по производству жидкого кислорода было вывезено с испытательной станции Оберрадерач (Бавария), собрано в местечке Бидон II вблизи Коломб-Бечар. Завод имел две немецкие цистерны на 32000 литров также из Оберрадерача. Далее кислород доставлялся в вагоне, переливался в дорожную цистерну и ещё около сорока километров по разбитой дороге, чтобы добраться до места старта. Утечки были страшные - немецкие цистерны были с клёпаными перегородками (очевидно, демпфирующими) и плохо изолированными. Ракету никак не удавалось заправить. Потом на заводе сгорел трансформатор. Главный военный инженер Кроу приказал переделать две цистерны из-под азотной кислоты из нержавеющей стали для жидкого кислорода. Герметизировали заклёпки, исправляли последствия наводнения.
И вот 22 ноября 1952 года в 11:30 началась заправка. Не обошлось без ремонта (лопнул верхний сифон) и ещё многих проблем, поэтому ракета стартовала только в 16:30. Через семь секунд с неба посыпался град обломков, ракета, беспорядочно вращаясь, рухнула в двух километрах от старта, спиртовый костёр горел всю ночь. Причину аварии определили в трассерах, которые были установлены на законцовках стабилизаторов, чтобы оценить крен ракеты. Было решено запустить вторую ракету без трассеров.
24 ноября 1952 - второй старт. С ракеты сняли всё - трассеры, телеметрию, аэронавигацию, ПН, оставив лишь магнитофон (нечто вроде "чёрного ящика"). Старт. Тяга оказалась низкой. Ракета покинула рампу со скоростью 18 м/с (штатное - 46, в предыдущем было 30,5). Затем от ракеты начинают отваливаться стабилизаторы и вообще весь хвост. Авария произошла через 25 секунд после старта. После достижения высоты 2950 метров, ракета падает в 4000 метров от рампы.
Обе ракеты потеряли свои "хвосты" при очень похожих скоростях: 335 и 315 метров в секунду - напрашивается ответ: звуковой барьер стабилизаторы не выдержали.
Декабрь 1952 - на полигоне царит уныние, с 1 декабря 1952 года разработка ракеты "Эол" приостановлена "на неопределенный срок". Французы просто не знают, что они повторяют опыт иноземных ракетчиков - у ФАУ-2, например, из 15 первых стартов неудачными было 13.
А затем свой гвоздь в гроб "Эола" вбивают военные: ракета на жидком кислороде им не нужна. Совсем. Конкуренты из фирмы SEPR тоже жидкий кислород не жалуют и делают ракету "Вероника" на бензине и азотной кислоте. Жан-Жака Барре страшно разочарован и останавливает все эксперименты. Лишь спустя несколько лет во Франции вновь появляются ракеты на жидком кислороде - "Диамант", а потом и "Ариан", которые сделали Францию космической державой. Но это уже другая история.
В 1958 Барре получает премию Академии наук за всю свою работу в астронавтики и техники. В 1960 году Барре работает в качестве инженера-консультанта в компании по изучению и реализации баллистического оборудования (SEREB) и Национального общества для изучения и создания авиадвигателей (SNECMA).
1963 - Барре получил премию им.Галабера вместе с Юрием Гагариным.
1978 - После продолжительной болезни Жан-Жак Барре умер в возрасте семидесяти семи лет.

1945 - Михаил Клавдиевич Тихонравов. Проект ВР-190 (СССР)
Михаил Клавдиевич Тихонравов родился 16 (29) июля 1900 года во Владимире в семье юриста и педагога. В 1918 году семья переезжает в Переславль. Здесь Михаил сначала работает курьером в суде, где народным судьей был избран его отец, а позже становится агитатором в военкомате.
В 1919 году он добровольно вступил в РККА. В этом же году работал товарищем председателя Переславского комитета РКСМ. В 1920 году он поступил в Институт инженеров Красного Воздушного Флота (ныне Военно-воздушная инженерная академия имени Н. Е. Жуковского). Окончив учёбу в 1925 году, Михаил Тихонравов работал на нескольких авиационных предприятиях. Конструктор ряда планеров: АВФ-1 "Арап" (1923 г.), АВФ-22 "Змей Горыныч" (1925 г., совместно с В. С. Вахмистровым), "Жар-Птица" (1927 г., совместно с А. А. Дубровиным), "Гамаюн", "Скиф" (оба 1928 г.), "Комсомольская Правда" ("Жар-Птица-2", 1929 г.), "Скиф-2" (1931 г.; все - совместно с В. С. Вахмистровым и А. А. Дубровиным).
Он создавал бесхвостки с Черановским. Вот что пишет Голованов об этом "КБ" и о тех временах увлечения планерами:
Черановский "заболел" бесхвостками, и не было той силы, которая могла бы его от них отвратить. Да никто бы не взялся за труд столь неблагодарный, поскольку всем авиаторам было известно, что Борис Иванович славится крайне трудным, неуживчивым характером. Этот необыкновенно одаренный человек не терпел никаких замечаний, советы раздражали его, сомнения в его правоте приводили к разрыву отношений. Работать в коллективе он не мог. По своей работоспособности он сам был равен коллективу. Одним из немногих людей, которых он терпел рядом с собой, был Михаил Тихонравов, - некоторое время они учились вместе в Военно-воздушной инженерной академии. В ту пору Борис Иванович жил на Ново-Басманной улице в старинном доме с большим залом. Вот эту комнату около ста квадратных метров он и занимал. Из мебели там стоял лишь огромный, под стать залу, комод, в ящиках которого они с Тихонравовым спали. Одновременно Черановский учился во ВХУТЕМАСе (до этого он закончил художественное училище в Киеве), откуда притащил глины, чтобы сложить в зале печь: невозможно было работать от холода. Чайник он украл в ОДВФ. Тихонравов спрятался на дровяном железнодорожном складе, а когда склад заперли - перекидал Черановскому через забор несколько десятков поленьев, а потом отсиживался в своем тайнике до открытия склада.

Тихонравов и Циолковский

Тихонравов познакомился в секции планеризма при ОСОАВИАХИМе СССР с С.П.Королёвым. Часто бывал у него дома, обсуждал планы создания организации ракетчиков. И ГИРД был создан не без участия Тихонравова. В 1932 году Тихонравов работал начальником 2-й бригады в МосГИРД, разрабатывал первый ЖРД, входил в Техсовет ГИРДа. В 1933 году руководил созданием первой советской ракеты с ЖРД. Тогда она называлась 07. Камеры ЖРД неизменно прогорали. И тут сотрудник бригады Ефремов привёз из Баку "твёрдый бензин" - пастообразную массу, сгущенную добавлением канифоли. И Тихонравов предложил для начала сделать ракету на гибридном топливе. Она получила имя 09 и стала первой советской ракетой на жидкостных компонентах. Вероятно, также первой в мире гибридной ракетой. Впрочем, надежд она не оправдала - даже предельно простая (никаких насосов!) она создавалась с великим трудом. На старте "девятки" Тихонравов не был - его "выгнали" в отпуск и он удил рыбу на Хопре. Об успешном старте ему послали телеграмму в Новохопёрск.
С 1934 года работал Начальником отдела Реактивного института.
Тихонравов вспоминает:
- Зимой 1933/34 г. мы с Королёвым шли домой из подвала ГИРДа, помню, остановились под аркой дома на Садово-Спасской, и Сергей Павлович говорит: «Ведь когда-нибудь будут строить космические ракеты, будут на них летать! Ведь будут! Хорошо бы дожить до этого...» А как раз в ту весну родился Гагарин...
17 февраля 1934 г вместе с Клеймёновым ездил в Калугу к Циолковскому. Чисто символический жест уважения со стороны РНИИ.
Замечательно то, что в отличие от Цандера, Королёва, Щетинкова, многих других, представлявших, что стратосферу, а затем и космос покорят ракетопланы, Тихонравов был принципиальным противником крыльев.
С 1938 года Михаил Тихонравов занимался исследованием жидкостных ракетных двигателей, разработкой ракет для изучения верхних слоев атмосферы. Он проектировал ракетоплан РП-2 и стратосферную ракету АвиаВНИТО.

Надо считать, что высота 25-30 километров есть высота реальная для самого ближайшего времени. Высоты же в 100 километров и более могут быть достигнуты в самом недалеком будущем... Без сомнения, чрезвычайно заманчивым является подъем на такую высоту человека. В настоящий момент данный вопрос надо считать открытым, так же как и подъем человека при помощи ракеты на значительно меньшие высоты. Но возможность такого полета не представляет ничего невероятного. Из выступления М.К.Тихонравова на Всесоюзной конференции по изучению стратосферы. Ленинград, 31 марта 1934 г.

Однако в конце тридцатых годов работы по созданию жидкостных баллистических ракет были свёрнуты и Тихонравов занялся разработкой снарядов для «Катюш». В 1940-43 гг. возглавлял конструкторскую группу, разрабатывавшую (под общим руководством А. Г. Костикова) экспериментальный истребитель-перехватчик «302» с силовой установкой, состоящей из ЖРД и двух ПВРД.
С середины 1940-х годов одновременно с основной деятельностью М.К. Тихонравов преподавал в МАИ им. С. Орджоникидзе.
В 1945-1946 гг. Тихонравов создал в РНИИ (позже НИИ-1) группу сотрудников для разработки проекта пилотируемого аппарата, вертикально запускаемого одноступенчатой ракетой (типа Р-1) на высоту до 200 км (проект ВР-190).
Письмо группы Тихонравова Сталину:

Нами разработан проект советской высотной ракеты для подъема двух человек и научной аппаратуры на высоту 190 километров. Проект базируется на использовании агрегатов трофейной ракеты Фау-2 и рассчитан на реализацию в кратчайшие сроки… Помимо научной и технической важности, проект, по нашему мнению, содержит элементы громадного политического и общественного значения, своевременная реализация которых позволит нашей Родине вписать страницы славы и бессмертия в анналы истории цивилизации… Изложенное, в силу… исключительных перспектив, являющихся следствием дальнейшего, уже продуманного нами, развития проекта, заставляет нас, товарищ Сталин, обратиться к Вам с просьбой о помощи в деле развертывания работ, направленных к росту славы нашей Родины и расширению горизонтов науки.

На этом письме И. В. Сталин наложил резолюция: «…предложение интересное - рассмотреть для реализации».

Послевоенная группа Тихонравова: В. А. Штоколов, Н. Г. Чернышев, М. К. Тихонравов, И. С. Исаченко

Суть проекта вот в чём:
В начале 1945 года Тихонравов задумал построить большую одноступенчатую жидкостную ракету, посадить в нее человека, а точнее - двух человек, и поднять их в стратосферу. Герметичная кабина, достигнув высоты двухсот километров, отделялась от ракеты и опускалась на парашюте. Какое-то небольшое время стратонавты должны были испытывать состояние невесомости, что очень интересно, но главное - можно было померить давление, температуру. Кабина отделялась от ракеты при подрыве пироболтов, а опускалась на парашюте, затем садилась с применением двигателей мягкой посадки. В разреженной атмосфере, где никакие воздушные рули не годились, для стабилизации полета кабины применялись маленькие реактивные двигатели. Продумана была и система жизнеобеспечения в самой кабине. Это был один из тех проектов, который явно свое время обгонял. В 1946 году Тихонравов предложил строить такую ракету на коллегии Министерства авиационной промышленности (МАП). Предложение одобрили, но, поразмыслив на досуге, министр МАП Шахурин понял, что подключаться к этому делу смысла нет. Оборонщики организуют под Москвой новый институт НИИ-4, вот и пускай они там займутся этой ракетой. Работы над проектом ВР-190 были переданы из РНИИ во вновь созданный НИИ-4 Академии артиллерийских наук (ААН), в последующем НИИ-4 Минобороны СССР. Соответственно туда же был переведён и М.К.Тихонравов, назначенный заместителем начальника НИИ-4 по одной из ракетных специальностей, вместе с группой сотрудников.
Первоначально М.К.Тихонравов непосредственно руководил работами по проекту ВР-190, однако в 1947 г. эти работы вместе с частью группы были переданы в другое подразделение НИИ-4, Тихонравов постепенно отошёл от них и создал новый отдел во главе с Ивановым. Проект ВР-190 осуществлён не был. Кончилась эта история в 1949 году научным отчетом, сразу засекреченным.

Кабина ВР-190

В начале 1948 г. был получен ряд результатов, свидетельствующих о возможности создания составных ракет в недалёком будущем. Михаил Клавдиевич сообщил об этом С. П. Королёву, с которым продолжал поддерживать постоянную связь. Придавая важное значение этим результатам, Тихонравов решил выступить на заседании Учёного совета института с докладом «Пути осуществления больших дальностей стрельбы» и сделал это сообщение в начале лета 1948 г. в присутствии специалистов и учёных из других учреждений.
Очень немногие специалисты поняли принципиальную ценность доложенных М. К. Тихонравовым результатов и высказывались с поддержкой его замыслов. Но Королёв, А.А.Благонравов, начальник НИИ-4 А.И. Нестеренко - оценили. Доклад М.К. Тихонравова был повторён 14 июля 1948 г. на годичном заседании Академии артиллерийских наук, выслушан с огромным вниманием, однако тоже не вызвал энтузиазма. Проекты спутников были и ранее, но всё это были прожектёрские идеи. Тихонравов же предложил пакетную схему НА БАЗЕ СУЩЕСТВУЮЩИХ ИЗДЕЛИЙ. Главный вывод его доклада таков: дальность полета таких ракет не только принципиально, но уже и технически не ограничена.
Однако вышестоящее руководство оценило доклад по своему и упразднило в НИИ-4 отдел П.И.Иванова, как занимающийся неактуальными проблемами. Для продолжения исследований составных ракет по настоятельной просьбе Тихонравова было разрешено оставить одного только И.М.Яцунского. Сам М.К.Тихонравов был переведён на должность научного консультанта института.
Доклад М.К.Тихонравова при поддержке С.П.Королёва и А.А. Благонравова всё же был обнародован в журналах «Доклады Академии артиллерийских наук» (М., 1949, вып. 6) и «Ракетная техника».
С.П.Королёв, узнав об упразднении отдела П.И.Иванова, выдал НИИ-4 в поддержку М.К.Тихонравова официальный заказ на выполнение НИР по дальнейшим исследованиям составных ракет. С этого времени начался новый этап работ этой группы.

Диплом члена-корреспондента Международной Академии астронавтики, выданный М. К. Тихонравову в 1968 г.

В марте 1950 г. в НИИ-4 предполагалась научно-техническая конференция по вопросам ракетной техники. М.К.Тихонравов при деятельной поддержке С.П.Королёва предложил в программу конференции свой доклад «Ракетные пакеты и перспективы их развития». В нём Михаил Клавдиевич развил идеи, изложенные им ранее, дополнив их новыми результатами и впервые прямо говорил о ближайших перспективах создания искусственных спутников Земли, вплоть до полётов на них человека. По техническому заданию С.П.Королёва в группе был рассмотрен двухступенчатый «пакет» из трёх ракет Р-3. Было показано, что «пакет» может обеспечить не только перенос тяжёлой боевой части на любую дальность, но и вывод на орбиту спутника, масса которого может оказаться достаточной для полёта на нём человека.
Предложение М.К.Тихонравова об открытии в НИИ-4 особой НИР по упомянутой задаче, поддержанное С.П.Королёвым было принято командованием и в 1954 г. в институте первая такая тема под номером 72 была открыта. Научным руководителем работ был назначен М.К.Тихонравов. Все участники группы отвечали за различные разделы темы.
Уже в 1954 году М.К. Тихонравов с сотрудниками предложили свою программу освоения космического пространства, от запуска первого спутника, через создание пилотируемых кораблей и станций, к высадке на Луну.
В 1956 году группа М.К.Тихонравова в НИИ-4 Минобороны перестала существовать. Конструктора один за другим переходили в ОКБ-1 - к Королёву. Чуть позже ушёл работать в ОКБ-1 к СП и сам М.К.Тихонравов, создав в ОКБ-1 отдел № 9. В НИИ-4 из группы Михаила Клавдиевича была создана новая лаборатория №14, начальником которой был назначен П.Е.Эльясберг.
Именно Тихонравова можно считать "отцом-основателем" нашей программы ИСЗ, а уж вдохновителем идеи ПС (простейшего спутника) он был без всякого сомнения. Задание на большой ИСЗ, напичканый научными приборами было выдано еще в начале 1956 года. Но в конце ноября 1956 Королёв и Тихонравов подводили неутешительный итог - все планы сорваны, даже макеты приборов не появятся раньше Нового года. Тогда Тихонравов предложил: "А если сделать спутник попроще? Килограммов в 30?". Королёв оценил предложение. Спутник ("Объект-Д") делали у Келдыша в АН СССР, он полетел впервые (и то неудачно) лишь в апреле 1958 и СССР точно бы лишился своего приоритета в самом великом событии XX века - открытии Эры Космоса, если бы эти двое ждали обещанный спутник. Королёв, по горло занятый Р-7, уже 25 ноября 1956 года, через несколько дней после того разговора выдал задание на проектирование простейшего спутника молодому конструктору Николаю Александровичу Кутыркину.
В недрах отдела Тихонравова зарождалась специализация инженеров: баллистики, управленцы и т.д. Проектные чертежи первого искусственного спутника Земли (ИСЗ-1) подписывал Тихонравов, а затем утверждал Королёв. Позднее Михаил Клавдиевич затребовал эти чертежи из архива ОКБ и своей рукой написал: «Хранить вечно!»
В ОКБ-1 Тихонравов работал на должности начальника отдела проектирования различных искусственных спутников Земли, пилотируемых кораблей, космических аппаратов для исследования Луны и планет Солнечной системы. За успешные запуски ИСЗ-1, ИСЗ-2 он 31 декабря 1957 г. награждён Ленинской премией. 17 июня 1961 года Тихонравову присвоено звание Героя Социалистического Труда (за полёт Гагарина)
В дальнейшем отдел участвовал, в частности, в разработке ТМК, создаваемого для пилотируемого полёта на Марс.
Умер 4 марта 1974 года в Москве в возрасте 73 лет.

9 июля 1945 года - Уайт Сэндз - 1-й ракетный полигон США. Гарольд Р. Тернер (США)

Это карта Tularosa Basin, границы полигона отмечены пунктиром. Tularosa Basin - это знаменитая ныне у туристов местность с дюнами белого песка, эндемиками, брошеными городами, пересыхающими реками, историческими реликвиями и т.д. Местность примерно такая: Вот ещё пара карт полигона:

Гарольд Р. Тернер (тогда подполковник) был первым командиром полигона Уайт Сэндз. Он вспоминает: "Я приехал в Лас-Крусес, Нью-Мексико, за два дня до взрыва [атомного]. Когда бомба взорвалась, я спал в отеле Амадор в Лас-Крусес. Я узнал это за утренней газетой, хотя это было на участке, которым я должен был командовать". Тернер имел задачу подготовить полигон для испытания ракет. Там не было никаких зданий, питьевой воды и транспорта. Вообще ничего не было, объект именовался "это место в пустыне". Это Тернер назвал полигон "Уайт Сэндз" чтобы персонал имел почтовый адрес. Благодаря его усилиям была найдена вода, сооружен резервуар, насосная и система водоснабжения. Договорился с Корпусом инженеров, который располагался в Альбукерке, были построены корпуса, столовая и санузел. Именно Тернер выбрал место для городка, у подножья местных гор, в двух милях от первой ракетной площадки. Затем Тернер получил 300 железнодорожных вагонов с трофейными немецкими компонентами ФАУ-2 в Лас-Крусесе. Ему предложили забрать их. И, хотя у него было мало денег и транспорта, ему удалось перевезти части ракет грузовиком на полигон и устроить склад. Первые 28 ФАУ-2 были запущены во время его пребывания в должности. Он был начальником полигона с 9 июля 1945 по 3 августа 1947 года Затем Тернер покинул полигон, служил дальше, стал полковником, был награжден за его работу как в пустыне Нью-Мексико и так и столь же трудную работу на болотах возле Дувра, Делавэр, с июня 1944 года по июнь 1945 года. В 1974 году лаборатория по исследованию влияния ядерного оружия была названа его именем.

Ракетный полигон Уайт Сэндз (White Sands, WSPG) (Белые Пески) - детский сад американской космонавтики. Именно в этой "песочнице" американцы начали Большую игру по освоению космоса, перековали "мечи на орала", заставили смертоносные ФАУ приносить из космоса научную информацию и фотографии Земли. Именно среди этих пыльных равнин нашли своё призвание сотни ракетчиков-стартовиков, позже отправивших ракеты на орбиту, на Луну и ко всем планетам Солнечной системы. И за её пределы.
Климат, рельеф, безоблачное небо, малонаселённость - всё нравилось ракетчикам. Не удивительно, что свои ракетные испытания Годдард начал именно в этих местах ещё в 30-е годы. Поселившись в Розуэлле, он создал небольшие полигоны в Мескалеро-рэнч, близ Розуэлла и в других местах, примерно в 160 км к западу от Уайт Сэндза.
Однако место приглянулось и другим испытателям. С 1942 года здесь поселились артиллеристы. А потом атомщики. В ноябре 1944 местечно, названное ядерщиком-романтиком Робертом Оппенгеймером, директором Лос-Аламосской лаборатории, Trinity (Троица) было определено для ядерного испытания. Это место в 90 милях к северу от главного центра полигона, недалеко от Шоссе 380 и маленького городка Сан-Антонио, штат Нью-Мексико.
В предрассветные часы 16 июля 1945 года там взорвали первую на планете атомную бомбу (на карте я отметил буквой T).
Между тем, немедленно после обстрелов Лондона ФАУ, была намечена широкая программа ракетных исследований. И уже осенью 1944 специалисты отправились искать место для полигона. Обследовав несколько пустынных мест, военные инженеры положили глаз на песчанный бассейн Тулароса (Tularosa) на юге Нью-Мексико. На нужды армии район был передан 8 февраля 1945. Документ объявлял область собственностью военных. Большинство выбранной земли, которые составили собственно сам полигон, обозначенный как WSMR уже был под контролем Министерства обороны. Там уже существовал зенитный полигон Форт Блисс, районы мишеней - Дона Ана и Кестнер и знаменитый городок Аламогордо.
Испытательный ракетный полигон в Уайт Сэндз уже был основан распоряжением военного министра от 20 февраля 1945 года и в июне 1945 года работы там начались. Размеры его были невелики - длина его с юга, от границы между штатами Техас и Нью-Мексико, на север составляет около 160 км, а ширина с запада на восток - в среднем 65 км. Поэтому отпадает вопрос, почему ФАУ-2 пускали исключительно вертикально - залетать ракетам за границу полигона тогда запрещалось.
Здания и дороги были построены на два месяца раньше плана. Поскольку преобладало мнение, что WSMR будет только краткосрочным проектом, строились только временные здания, ангар и сборные дома просто перевезли с базы Сандия из Альбукерке. Циркуляр по армии от 13 июля 1945 года, официально объявил о создании WSPG с 9 июля. Подполковник Гарольд Р. Тернер стал его первым командиром.
В первые годы Форт Блисс был "столицей" WSPG. Территория к северу находилась под юрисдикцией армейской авиации.
Комплекс 33 был создан 6,5 милях к востоку штаб-квартиры. После постройки первоочередных объектов - колодцев, казарм, мастерских, сборочных залов, линий связи - в центре полигона была сразу же сооружена бетонная стартовая площадка. На расстоянии 100 м от нее инженеры-фортификаторы выстроили самое прочное в мире здание - «блокгауз», которое стало своего рода нервным центром всего полигона, где сходились десятки линий связи. Толщина стен «блокгауза», имевших в плане почти прямоугольную форму, была свыше 3 м. Прочная железобетонная крыша в виде пирамиды имела толщину до 8,2 м. Внутри «блокгауз» освещался мощными лампами дневного света. Визуальное наблюдение за ракетами велось с помощью перископов. Имелось воздухоочистительное оборудование для вывода наружу вредных газов в случае какой-либо аварии. Строительство его началось 10 июля с последующим добавлением стартовых площадок, деревянной башни наблюдения и обслуживающих козловых кранов с 2000 футами ж/д колеи.
Был также построен стенд для испытания полностью собранных ракет. Он был расположен на обрыве холма и представлял собой прочную бетонную шахту с отверстием в нижней части для выпуска струи газов в горизонтальном направлении. Сама ракета помещалась сверху и удерживалась на месте с помощью прочной стальной конструкции, снабженной устройством для измерения силы тяги ракетного двигателя.
В середине августа 1945 года, 300 железнодорожных грузовых вагонов с компонентами, захваченных как трофеи в Европе, прибыли в Санта-Фе, Нью-Мексико. У Тернера было всего несколько грузовиков, а надо было перевезти грузы через горы. Все станции на протяжении 210 миль были забиты вагонами. Армия наняла грузовики в Донья-Ана. Задача была завершена за 20 дней.
До конца 1945 прибывали военные для прохождения службы в WSMR. В 1946 году начались запуски модифицированных V-2. Они продолжались до 1952 года.
Однако первой ракетой, запущенной на испытательном полигоне Уайт Сэндз, была не трофейная немецкая «Фау-2», а американская ракета, на полгода опередившая первую запущенную здесь «Фау-2».
Это была ракета «Прайвит» А, имевшая длину около 2,4 м. Она была сконструирована для полета со сверхзвуковой скоростью. Полный вес ракеты составлял более 225 кг, включая полезную нагрузку в 27 кг. Снабженная ДУ фирмы «Аэроджет» на твердом топливе, ракета создавала тягу порядка 450 кг в течение более 30 секунд.
Пусковые испытания ракеты «Прайвит» А проводились с 1 по 16 декабря 1944 года в Лич-Спринге близ Барстоу (Калифорния). Всего было произведено 24 пуска. Весной 1945 вслед за ракетой «Прайвит» А была подготовлена к испытаниям опытная ракета «Прайвит» F. Летные испытания ракеты состоялись с 1 по 13 апреля 1945 года на полигоне Гуеко в форте Блисс (Техас). Всего было запущено 17 ракет. А затем начали разрабатывать ракету с метеорологическими приборами в носовой части - «ВАК-Капрал». Летные испытания ракеты «ВАК-Капрал» были проведены в период с 26 сентября по 25 октября 1945 года на испытательном полигоне в Уайт Сэндз. По данным радиолокатора ракета достигла в вертикальном полете высоты 70 км. Это было первое использование стартового комплекса 33, позже он будет использован для запусков ФАУ-2, Найк, Викинг, Ланс и разных РСЗО.
После того как в 1946 году были запущены еще несколько ракет «ВАК-Капрал», испытательный полигон в Уайт Сэндз должен был начать осуществление программы испытаний ракеты «Фау-2», подготовка к чему велась уже долгое время. Эта программа предусматривала систематический запуск ракет «Фау-2» в среднем по две штуки в месяц. Испытательный полигон в Уайт Сэндз находился в ведении управления артиллерийско-технического снабжения, под контролем которого и осуществлялись запуски ракет, а ответственность за создание и подготовку ракет несла фирма «Дженерал Электрик», что являлось частью ее обязанностей по крупному производственному контракту, условно названному «проектом Гермес». Различные научно-исследовательские институты, правительственные агентства и даже учебные институты имели задачу обеспечивать ракетный центр бортовыми приборами и аппаратурой для ракет. Вся эта работа координировалась и направлялась Морской исследовательской лабораторией.
10.05.1946 - ФАУ-2 №3 впервые успешно полетела в США, на полигоне Уайт Сэндс.
Между тем ВМФ подписал с WSMR договор о строительстве военно-морской базы к западу от штаб-квартиры армии. Стартовые площадки для военно-морского флота были построены 2 милях к востоку от стартового комплекса армии.

Стартует V-2

Огневой стенд

Старт "Гермеса"

Квартируясь в Форт Блисс, отобранные в операции "Paperclip" немцы работали на полигоне наравне с американцами. Порой какой-нибудь американский сержант запросто командовал бывшими полковниками и генералами, докторами наук и знаменитыми инженерами. Лидерство и тут захватил Вернер фон Браун. Немцы ездили каждый день на полигон, чтобы работать с американскими учеными и инженерами по сборке и запуску ФАУ-2. Впрочем, ракеты логичнее называть на американский манер - V-2. Причём, чтобы отстраниться от их кровавого прошлого и подчеркнуть их модернизацию, их предпочитали называть V-2s.
Дорога №70 проходит по полигону с севера прямо на стартовые площадки. Для подвоза ракет и их испытаний в WSPG было нужно разрешение от штата Нью-Мексико, чтобы закрывать шоссе для безопасности путешественников. И правительство штата 15 ноября 1948 объявило шоссе 70 военным шоссе подлежащем периодическому закрытию для посторонних.
Границы полигона изменились 19 августа 1952, когда министерство обороны изменило статус района первого атомного испытания. Через год, 6 октября 1953 года, министерство обороны определило границу между WSMR и Фортом Блисс. При этом историческое место - Тринити досталось ракетчикам.
К концу 1955 года полигон представлял собой миниатюрный город с современными удобствами, но, конечно, только для тех кто имел тут должность. Помимо зданий казарм, было 430 жилых домов и 93 передвижных жилых трейлеров с газом, водой, канализацией и электричеством. Было почтовое отделение и отделение банка. Раз в неделю издавалась своя газета. Телефон и телеграф, станция технического обслуживания, начальная школа, часовня и воскресная школа...
Но большинство как военных так и гражданских жило в соседних городках и привозились на полигон ежедневно автобусами.
Приказом по армии 29 апреля 1958 года с 1 мая полигон официально переименован в WSPG White Sands Missile Range.
В 1950-е годы на полигоне начали испытания многих более современных ракет - "Сержант", "Редстоун", "Найк", "Геркулес", "Зевс".
В 1963 году дальность полета ракет стала столь большой, что пришлось проложить коридоры полета и отвести места падения аж в 400 милях от WSMR. Эти места были в Грин-Ривер и Блендинге, штат Юта, а также Форт Уингейт и Датил, Нью-Мексико. В 60-х и начале 70-х годах они активно использовались. Там же испытывался знаменитый зенитный "Патриот".
30 марта 1982 года, WSMR вошёл в историю и пилотируемой космонавтики, когда шаттл Колумбия (STS-3) приземлился на полигоне. Основную полосу на а/б Эдвардс развезло дождями, на бетонные полосы уже в 3-м полёте сажать побоялись. А в Уайт Сэндсе была приличная гипсовая ВПП длиной 10 км. Это была единственная посадка вне двух основных мест посадок всех шаттлов и самая высокая ВПП - 1200 м над уровнем моря. Посадка получилась не слишком хорошей. До 40 м высоты шаттл прекрасно шёл на автопилоте. Затем пилоты взяли управление на себя и устроили шаттлу незапланированные испытания на прочность. Фуллертон слишком поздно выпустил шасси (на высоте 30 м, за 9 сек до посадки), а Лусма посадил шаттл с вертикальной скоростью 1,7 м/с (как при падении с высоты 3 с половиной метра) - в 6 раз больше, чем в предыдущих полётах. Затем он решил, что нос опускается слишком быстро, взял штурвал на себя, "Колумбия" задрала нос, норовя перевернуться, но опытный испытатель мгновенно отдал штурвал и нос упал так резво, что удивительно, как носовая стойка не сломалась. Затем весь шаттл пришлось отскабливать от гипса и сажать здесь шаттлы зареклись.
Конгресс изменил название места посадки на Уайт Сэндс Спейс-Харбор.

Посадка "Колумбии" STS-3

Бывает и так (V-2 №55. 14.06.1951):

В 1983 начались испытания лазерных технологий и лазерных систем Test Facility. И 23 февраля 1989 года химический лазер ВМФ впервые в мире уничтожил ракету, летящую со сверхзвуковой скоростью.
В октябре 1985 года, стартовый комплекс 33, козловой кран и бункер были объявлены Национальным историческим памятником национального парка.
С 1993 по 1996 на Уайт Сэндс Спейс-Харбор взлетала Delta Clipper - экспериментальная многоразовая ракета. В 1996 году WSMR снова начали использовать для пусков ракет в Форт Уингейт по отработке программ ПРО.
В 2008 году 2-й инженерный батальон на полигоне был единственным соединением действующей армии в штате Нью-Мексико.
НАСА продолжает использовать полигон в качестве пункта связи и места испытаний систем.
Цитирую Лея:
Американские инженеры, которым была поручена сборка ракет, столкнулись с довольно сложной проблемой, заключавшейся в том, что американские войска захватили в качестве трофеев не целиком собранные и готовые к пуску ракеты, а главным образом отдельные детали и агрегаты. Только две ракеты были собраны из предварительно подогнанных деталей. Каждая ракета собиралась из только что испытанных деталей непосредственно накануне пуска, так как немцы предупредили своих американских коллег, что надежность работы ракет резко ухудшалась, если полностью собранные ракеты хранились на складе в течение более или менее продолжительного времени. В дальнейшем на полигоне стало правилом не запускать ракету, собранную более чем за 72 часа до старта.
Примерно 50 ГЧ (головных частей, боеголовок) были в хорошем состоянии, но для научных целей они оказались почти бесполезными из-за чрезмерного веса и отсутствия люков для установки приборов. По специальному заказу завод морских орудий изготовил новые ГЧ, в которых можно было размещать аппаратуру, а до этого ученым и инженерам пришлось довольствоваться немецкими ГЧ. Имелось также 115 приборных отсеков, из которых больше половины оказалось в совершенно непригодном состоянии и требовало серьезного ремонта. Было вывезено, кроме того, 127 комплектов вполне исправных топливных отсеков, около 100 рам двигателя, большая часть которых была в хорошем состоянии, и 90 комплектов хвостовой части. Далее американские инженеры и ученые получили около 180 трофейных кислородных баков и такое же количество баков для спирта, примерно 200 турбонасосных агрегатов и 215 частично неисправных ракетных двигателей. Среди двигателей имелось много устаревших образцов, а также забракованных или не проходивших испытаний; несколько штук не были закончены производством. Из дополнительного оборудования в США было вывезено около 200 баков для перекиси водорода и столько же бачков для перманганата, 200 парогазогенераторов, 100 теплообменников, 200 комплектов клапанов, 40 гироскопов, с которых в Америке было изготовлено 140 копий, 350 реле, 500 сервомеханизмов и до 600 инверторов. Кабеля могло хватить по крайней мере на 100 ракет, однако американские инженеры сочли, что лучше использовать многожильный кабель, и после первых запусков выбросили весь запас немецкого кабеля.
Первым испытанием на полигоне в Уайт Сэндз было огневое испытание ракеты «Фау-2», проведенное на большом стенде в крутом склоне холма. Оно состоялось 15 марта 1946 года. Ракета грохотала на стенде в течение более одной минуты, и все кончилось благополучно. Первый пуск был назначен на 16 апреля. Хотя все детали и части испытывались непосредственно перед сборкой, они все-таки были не новыми, поэтому были приняты дополнительные меры предосторожности. Инженеры сконструировали специальное устройство аварийной отсечки топлива, которое по радиокоманде с наземной станции управления прекращало доступ топлива в двигатель. Случилось так, что это устройство пригодилось в первом же опытном пуске. Спустя всего 19 секунд после взлета ракета внезапно развернулась на 90° и устремилась на восток. Прежде чем устройство аварийной отсечки топлива вступило в действие, наблюдатели заметили, что стабилизатор № 4 разрушился. Расследование показало, что соответствующий этому стабилизатору графитовый газовый руль раскрошился вскоре после взлета и триммер стабилизатора № 4, приняв на себя всю нагрузку, ослабил свой стабилизатор. Для того чтобы предотвратить подобные аварии, все графитовые газовые рули впоследствии просвечивались рентгеновскими лучами, а затем покрывались слоем картона, который быстро сгорал после пуска маршевого двигателя.
10 мая 1946 года для представителей прессы и всех, кому случилось быть на полигоне, был проведен показательный пуск ракеты «Фау-2» под № 3. Демонстрация закончилась успешно, а вслед за этим состоялись летные испытания ракет № 4, 5 и 6, также прошедшие вполне удовлетворительно. Ракета под № 7 отклонилась от заданной траектории, однако это было замечено только теми, кто обслуживал следящее устройство. Ракета № 8 повела себя явно ненормально и взорвалась через 27 секунд после старта на высоте 5500 м. Причиной взрыва явилась авария турбонасосного агрегата, один из подшипников которого, работающий на перекачке жидкого кислорода, был густо смазан маслом. Загорание этого масла и привело к взрыву ракеты. Больше таких случаев на полигоне в Уайт Сэндз не наблюдалось.
Ракета № 9 работала безотказно, достигнув несколько большей высоты, чем ракета № 5, которой до этого принадлежал рекорд высоты. При испытании ракеты № 10 снова пришлось прибегнуть к устройству аварийной отсечки топлива; через 13,5 секунд после взлета эта ракета повела себя весьма странно: по-видимому, что-то случилось с системой управления ракеты, заставившей сервопривод одного из газовых рулей отклонить его в крайнее положение. В связи с этим некоторое время остальные газовые рули работали с перегрузкой, компенсируя неправильное положение первого руля. Спустя 20 секунд после взлета, когда наземные наблюдатели убедились, что устранить неисправность невозможно, было приведено в действие устройство отсечки топлива.
Неожиданными отклонениями от заданной траектории были отмечены и испытания ракет № 11 и 14. Первая развернулась на восток спустя 4 секунды после старта и пошла над землей на высоте около 100 м по траектории с незначительным восхождением. Вторая взлетела нормально, но через 4-5 секунд на мгновение «клюнула» носом; после этого ракета выровнялась и в течение следующих 2-3 секунд продолжала набирать высоту, затем «клевок» повторился более отчетливо. Ракета в это время, по-видимому, находилась на высоте около 180 м. Прежде чем кто-либо успел сообразить, что произошло с ракетой, она развернулась носовой частью на юг и, приобретя хорошую устойчивость, с ревом прошла над нашими головами в сторону расположения военного гарнизона в общем направлении на Эль-Пасо. Оператор, управлявший ракетой, точно приземлил ее за пределами военного городка.
В первых семи запусках ракетам не удалось подняться выше 150 км, что, вероятно, частично объяснялось недостатком практического опыта у экспериментаторов. Однако по мере того, как персонал приобретал больший опыт в подгонке деталей, были достигнуты более значительные результаты. Ракета № 9 поднялась на высоту 167 км, а затем, после двух неудачных попыток, ракета № 12 набрала высоту 164 км. Две следующие ракеты показали не очень хорошие результаты, а ракета № 14 вообще отказала, но зато ракеты № 16 и 17 взлетали на высоту соответственно 167 и 177 км.*
* - В отчетах Морской исследовательской лаборатории в последнем случае указана цифра 183 км, а в итоговом отчете фирмы «Дженерал Электрик» - 186 км. (Прим. авт.)
После этого высота пошла на снижение. Так, если ракета № 21 набрала высоту в 160 км, то все последующие уже не превышали ее. Это постепенное снижение максимальной высоты подъема ракет объяснялось не «старением» оборудования, хотя этот факт и мог оказать какое-то влияние, а постоянной модификацией ракет, обусловленной определенными целями и задачами, которые экспериментаторы ставили перед собой на различных этапах испытаний. У 24 ракет была существенно изменена форма, и это, по-видимому, отразилось на высоте их подъема. Более того, все время увеличивался стартовый вес ракет. Если сухой вес стандартной ракеты «Фау-2», включая ГЧ весом около 1000 кг, вначале составлял 4000 кг, то уже в 1946 году ракеты имели избыточный вес 72 кг, а в 1947 году они были на целых 180 кг тяжелее стандартных ракет. В 1948 году вес ракеты был увеличен еще на 239 кг, а в 1949 году он вырос до 4460 кг.
То, что «старение» оборудования оказывало лишь незначительное влияние, было доказано пуском ракеты, не входившим в программу испытаний. Эта ракета была запущена с единственной целью - определить, какой высоты она может достичь. Ракета поднялась на высоту 206 км.

Уайт Сэндс сегодня: Указатели со схемами полигона вполне в ракетном духе "Ракетная Аллея" Испытания САС Первое приземление "Ориона"

20.09.1945* - операция «Paperclip» («Скрепка») по отправке немецких ракетчиков в США (США)
* Дата переправки фон Брауна с группой специалистов.

Группа из 104 немецких ракетчиков в 1946 году, (в том числе Вернер фон Браун, Людвиг Рота и Артур Рудольф), в Форт Блисс, штат Техас. Группа была разделена на две части: меньше в Уайт Сэндз на полигоне для испытаний и больше в Форт Блисс для исследований.

Во все века разными способами государства, организации, а то и отдельные исторические личности стремились переманить на свою сторону технических специалистов "со стороны". Монголы не любили осаждать города. Поэтому довольно быстро создали осадные отряды из завоёванных народов. Зачастую они просто уничтожали массу "лишнего" населения, но не трогали ремесленников и вообще любых специалистов, хоть как-то пригодных в военном деле. Они их эксплуатировали самым негуманным образом, оставляя жизнь взамен на их знания и мастерство. Спустя несколько столетий специалистов предпочитали покупать. Константинополь был абсолютно неприступен. Это знали все. Стены неимоверной высоты и толщины, сложенные тысячелетие назад, выдержали бы любой штурм. Поэтому, когда турки осадили "Второй Рим" и византийцы кликнули христиан со всей Европы, чтоб отбить нашествие, лишь несколько десятков рыцарей-идеалистов явилось на помощь - стены Константинополя ведь неприступны. Так и остались 7 тыс византийцев против 150-200 тыс. турок. И ведь отбились бы! Венгр (по другим данным румын из Трансильвании) Урбан предложил византийцам купить у него искусство лить пушки. Но те отказались - им и вправду пушки были не нужны - в поле они уже не выходили, а стены для артиллерийских позиций не годились. Но турки купили ремесло литейщика Урбана, который отлил им грандиозные пушки и 12 апреля 1453 г началась первая в мире массированная бомбардировка стен города. По сравнению с предыдущими обстрелами крепостей, это выглядело как атомная бомбардировка после миномётного обстрела - нигде в мире не было такого количества (69!) и такого размера (до 32 т!) пушек. "Прикрывавшая Город с суши стена Феодосия, результат двухтысячелетней эволюции фортификационного искусства, чудо инженерного дела, сотворенное человеческим гением и благословленное Богом, начала рушиться везде, где его поражали ядра из хорошо наведенных пушек." Урбан то ли погиб при взрыве своей пушки, то ли был казнён султаном после взятия Константинополя. Извиняюсь, отвлёкся.
Ракетчики ничем особым не выделялись среди артиллеристов вообще, поэтому и не сохранились подробности их переманивания из одного государства в другое.
XX век. Люди с идеями вербуются разнообразнейшими способами и ракетчики тут не исключение. СССР смог создать танковую и авиационную промышленность, закупая технологии, производственные мощности, лицензии и приглашая специалистов из-за рубежа. Ракетные технологии в СССР были в почёте только при Тухачевском, а после его расстрела - наоборот, впали в немилость, из-за чего "Катюш" к началу войны оказалось только 5 штук, а динамореактивные пушки (безоткатки) вообще в дело не пошли. Однако при Тухачевском надо отметить 3 попытки вербовки специалистов-ракетчиков на западе. К Оберту советские представители являлись дважды, сулили золотые горы, но Оберт жил в Румынии, наслышан был о жизни в СССР и уклонился от такой чести. Штернфельд же приехал. Вот он как раз был идейный и готов был работать хоть за бесплатно. Но деньги или идея - разница в принципе невелика. Увы, Штернфельд попал аккурат во времена массовых расстрелов и хорошо, что остался жив, хотя и оказался невостребован. А вот Шершевскому пришлось хуже. Никто толком не знает, что за человек это был. То ли русский эмигрант, то ли советский шпион. Человек феноменальной памяти и феноменальной лени, написавший хорошую книгу по ракетному делу и множество статей, изруганный за безделье Обертом и Раушенбахом, приехал в СССР именно за деньгами, ничего там не делал и пропал в горниле массовых репрессий.
В 1945 г началась 3-я ракетная революция. Не с первой ФАУ-2 по Парижу и не с массовых обстрелов Лондона она началась, а именно с первых послевоенных дней и даже несколько раньше, когда союзники начали разбирать трофеи еще недобитой Германии. Самые ценные трофеи были не сами ФАУ и прочий металл, а люди и бумаги.
Конечно, это событие не чисто ракетное, но повлияло на всю историю ракетостроения и космонавтики самым решительным образом. Великая ракетная страна Германия совершенно сошла на ноль, зато США и СССР устроили ракетную гонку, да и другие страны в меньшей степени, но укрепили свои познания в ракетном деле.
Сотни немецких специалистов были переправлены в США, сотни работали в СССР, чуть меньше - во Франции. Знаменитый конструктор самолётов Курт Танк создавал новые самолёты в Аргентине, часть ракетчиков судьба раскидала по разным экзотическим странам, скажем, группа создала ракеты в Египте. Но, конечно, американские масштабы вывоза людей, бумаг и железа превышают аналогичные усилия всех прочих стран, вместе взятых.
А начиналось всё так:
В начале 1943 года германское правительство начало отзыв из войск многих учёных, инженеров и техников; они возвращались к исследовательской работе и ведению разработок по усилению германской обороноспособности в условиях затяжной войны с СССР. Отзыв с линии фронта включал в себя 4000 ракетчиков, возвращённых в Пенемюнде.
В ходе привлечения интеллектуалов для научной работы нацистское правительство запрашивало в первую очередь о местонахождении и идентификации учёных, инженеров и техников, а затем оценивало их политическую и идеологическую пригодность. Вернер Озенберг, инженер-учёный, возглавлявший «Ассоциацию оборонительных исследований» (нем. Wehrforschungsgemeinschaft), записал имена политически благонадёжных в список Озенберга, что стало основанием для восстановления их на научной работе.
Якобы в марте 1945 года в университете Бонна лаборант-поляк нашёл затолканные в унитаз страницы списка Озенберга; список попал в руки MI6, которая передала его американской разведке. Американский майор Роберт Б. Стейвер, шеф секции реактивного оружия отдела исследований и разведки Артиллерийского корпуса Армии США, использовал список Озенберга для составления своего списка германских учёных, которые должны были быть задержаны и допрошены; Вернер фон Браун возглавлял список майора Стейвера.
Затем началась операция «Overcast» ("Беспросветность"). Вначале майор Стейвер просто допрашивал учёных, ни о какой переправке и речи не было. Однако очень скоро майор сообразил, какой клад удалось обнаружить и насколько далеко немцы опередили американцев в ракетной и авиационной области. 22 мая 1945 года он отправил телеграмму в Пентагон полковнику Джоэлу Холмсу с настоянием эвакуировать германских учёных и их семьи, как крайне «важных для успеха в Тихоокеанской войне». Большинство инженеров из списка Озенберга работали в Пенемюнде, союзники сначала поселили их вместе с семьями в Ландсхуте, в южной Баварии.
С 19 июля 1945 года, американский Объединённый комитет начальников штабов (JCS) управлял операцией «Оверкаст». Однако, когда название «лагерь Оверкаст» стало известно в округе, в марте 1946 года программа была переименована в «Paperclip» («Скрепка»), чтобы засекретить, но засекретить не удалось. Одновременно проходила операция «Алсос», американцы выискивали ученых ядерщиков, в первую очередь Вернера Гейзенберга. Также союзники искали химиков, физиков и разработчиков морского вооружения.
Кстати говоря, Вернера Гейзенберга нашли, в июле 1945 года в числе десяти крупнейших немецких учёных, имевших отношение к нацистскому ядерному проекту, он был интернирован в поместье Фарм-Холл недалеко от Кембриджа. Однако американцы решили не связываться с немецкими ядерщиками, которые сильно отстали от американских. А вот ракетчики - другое дело.
Выяснилось, что немецкие специалисты необходимы там, где и их ракеты - в Америке, на полигоне. Выгоднее было создать условия для работы немецких специалистов в США, чем "дистанционно" осваивать немецкую технику. Правда, существовала проблема. Подобное решение было незаконно - американское законодательство запрещало иммиграцию членов нацистской партии в США. а большинство специалистов состояли в ней. Но тут уж юристам пришлось потрудиться. Но это тема для отдельного рассказа.

Германия еще не капитулировала, а 2 мая 1945 года фон Браун, убедившись, что они вроде бы уже удачно попали в окружение, послал своего брата на велосипеде искать американцев. Тот встретил американского солдата из 44 пехотной дивизии и сказал ему: «Меня зовут Магнус фон Браун. Мой брат изобрёл Фау-2. Мы хотим сдаться». И они быстро и без всякой помпы сдались. Кстати говоря, менее известно, что американцев для сдачи в плен искал и Курт Дебус, прекрасно знающий английский, будущий Директор Космического центра Кеннеди.
После пленения Браун сказал прессе:
«Мы знаем, что мы создали новое средство ведения войны и теперь моральный выбор - какой нации, какому победившему народу мы хотим доверить наше детище - стоит перед нами острее, чем когда-либо прежде. Мы хотим, чтобы мир не оказался бы вовлечённым в конфликт, подобный тому, через который только что прошла Германия. Мы полагаем, что только передав такое оружие тем людям, которых наставляет на путь Библия, мы можем быть уверены, что мир защищён наилучшим образом».
Фон Браун возглавлял список людей, с которыми разведслужбы США и Англии мечтали бы пообщаться. 19.07.1945 он был эвакуирован в Мюнхен - за 2 дня до передачи района советской оккупационной администрации.
В августе 1945 года полковник Холгер Тофтой, глава ракетного отделения отдела исследования и разработки Артиллерийского корпуса Армии США, предложил сначала одногодичные контракты ракетостроителям; 127 из них приняло предложение. 20.09.1945 года первая группа из семи учёных ракетчиков прибыла в Форт Стронг, Нью-Йорк: Вернер фон Браун, Эрих В.Нойберт, Теодор А.Поппель, Аугуст Шульце, Эберхард Реес, Вильгельм Юнгерт и Вальтер Швидецки. Потом стали прибывать новые группы.
В конце 1945 года три группы ракетчиков прибыли в США для работы в Форт Блисс, Техас и в Уайт Сэндс Проувинг Граундз, Нью-Мексико, как «специальные сотрудники военного департамента».
Не всё проходило гладко. У англичан и американцев возник конфликт по поводу немецких специалистов. Британцы уговаривали их остаться, а американцы планировали вывезти всех за океан. В конце концов был достигнут компромисс: англичане отдавали ученых, а взамен получали доступ к любой документации по ракетам, которую удастся накопать американцам. Лишь одна фигура вызывала возражение - Вальтер Дорнбергер. Американцы требовали выдать его для проведения допросов, а британцы упирались, утверждая, что он нацистский преступник и должен быть повешен. Только в 1947 году американцам удалось увезти главу ракетного центра Пенемюнде.
Не все ракетчики входили в "команду фон Брауна". Уже в мае 1945 года американский ВМФ получил в своё распоряжение доктора Герберта Вагнера, изобретателя ракеты Henschel Hs 293; два года он сначала работал в Центре Специальных Устройств (Special Devices Center), в замке Гаулд и в Хемпстед Хаус, Лонг Айленд, Нью-Йорк; в 1947 году его перевели на базу ВМС Пойнт Мугу.

Двенадцать главных немецких ракетчиков, сменивших Центр Пенемюнде III Рейха на Редстоунский арсенал в США. Слева направо: Эрнст Штулингер (Ernst Stuhlinger), директор управления научно-исследовательских работ, Хельмут Хользер (Helmut Hoelzer), директор вычислительного центра, Карл Хэймбург (Karl L. Heimburg), директор испытательной лаборатории, Эрнст Гесслер (Ernst Geissler), директор аэробаллистической лаборатории, Эрих Нойберт (Erich W. Neubert), директор лаборатории надежности и системного анализа, Вальтер Хоссермарн (Walter Haeussermarn), директор лаборатории наведения и управления, Вернерфон Браун (Wernher von Braun), главный конструктор, директор отделения разработок, Вилльям Мразек (William A. Mrazek), директор лаборатории конструкции и механики, Ханс Хойтер (Hans Hueter), директор лаборатории наземных систем, Эберхарт Реес (Eberhard Rees), заместитель директора отделения разработок, Курт Дебус (Kurt Debus), директор лаборатории пуска ракет, Ханс Маус (Hans H. Maus), директор лаборатории производства и сборки

В 1946 году Бюро шахт Соединённых Штатов трудоустроило семерых германских учёных в области разработки синтетического топлива на химическом заводе Fischer-Tropsch в городе Луизиана в штате Миссури.
В начале 1950 года право на легальное проживание в США для некоторых специалистов из проекта «Скрепка» было получено через американское консульство в Сьюдад-Хуарес, Чиуауа в Мексике; таким образом нацистские учёные законно въезжали в США из Латинской Америки.
86 авиаинженеров были переправлены в Райт Филд, где США содержали самолёты и оборудование люфтваффе, захваченные в ходе операции «Lusty» (Luftwaffe Secret Technology - Секретная технология люфтваффе).
Корпус связи Армии США получил 24 специалиста - среди них физики Георг Гоубау, Гюнтер Гуттвейн, Георг Хасс, Хорст Кедесди и Курт Леховец; физические химики Рудольф Брилль, Эрнст Баарс и Эберхард Бот; геофизик доктор Хельмут Вейкманн; оптик Герхард Швезингер; инженеры Эдуард Гребер, Рихард Гюнтер и Ганс Циглер.
Немцы находились в Америке сначала нелегально, а в сентябре 1946 года президент Гарри Трумэн разрешил привлекать их к работам в интересах государственной безопасности США. Целых 10 лет немецкие специалисты "перековывались в американцев". Порой они работали на полигонах как простые механики под руководством неутомимого фон Брауна. Про американцев в Америке пресса разузнала и затрубила лишь в декабре 1946 г, когда газетчики смогли взять интервью у Риделя, который пожаловался на невыносимые условия работы. Альберт Эйнштейн и еще многие потребовали их изгнать. Естественно, они остались.
Всего из Европы в США было вывезено 492 немецких специалиста по ракетостроению и 644 члена их семей.
Лишь в 1955 году 760 ученым было предоставлено американское гражданство, и они смогли открыто войти в научное сообщество.
С сайта А.Железнякова:
118 ракетчиков - команда фон Брауна: Херберт Акстер, Вильхельм Ангеле, Антон Байер, Рудольф Байхель, Эрих Балл, Оскар Баушингер, Германн Бедюрфтих, Херберт Бергелер, Герд де Бик, Йозеф Боэм, Вернер фон Браун, Магнус фон Браун, Вальтер Бурозе, Теодор Буххольд, Карл Вагнер, Фриц Вандерзее, Хуго Вердеманн, Херман Виднер, Вальтер Висманн, Альбин Виттманн, Эрнст Гайслер, Вернер Генгельбах, Дитер Грау, Херберт Грюндель, Ханс Грюне, Курт Дебус, Курт Диппе, Вернер Добрик, Конрад Донненберг, Герхард Драве, Фредерик Дуэрр, Фредерик Дхом, Карл Зендель, Вернер Зибер, Эрих Каших, Эрнст Клаусс, Йоханн Клейн, Густав Кролль, Вернер Кюрц, Герман Ланге, Ханс Линденберг, Ханс Линденмайер, Курт Линднер, Ханнес Люрсен, Карл Мандель, Ханс Маус, Хельмут Мерк, Хайнц Миллингер, Ханс Мильде, Рудольф Миннинг, Йозеф Михель, Вильям Мрацек, Фриц Мюллер, Йоахим Мюлнер, Макс Новак, Эрих Нойберт, Курт Нойхефер, Ханс Палаоро, Курт Патт, Ганс Пауль, Теодор Поппель, Роберт Пэц, Герхард Райзих, Вальтер Ридель, Эберхард Риис, Вернер Росински, Людвиг Рот, Генрих Роте, Артур Рудольф, Бернхард Тессманн, Вернер Тиллер, Адольф Тиль, Артур Урбански, Альфред Финцель, Ханс Фихтнер, Эдвард Фишель, Карл Флайшер, Теодор Фове, Вернер Фосс, Ханс Фредерих, Херберт Фюрманн, Карл Хагер, Карл Хаймбург, Гюнтер Хауколь, Эмиль Хеллебрант, Герхард Хеллер, Бруно Хельм, Альфред Хеннинг, Хельмут Хейльцер, Рудольф Хелкер, Гюнтер Хинце, Отто Хиршлер, Отто Хоберг, Ханс Хозентлен, Бруно Хойзингер, Оскар Холдерер, Хельмут Хорн, Дитер Хуцель, Ханс Хютер, Альберт Цайлер, Йохим Цинкель, Хельмут Цойке, Хайнц Шарновски, Фридерих Шварц, Вальтер Швидецки, мартин Шиллинг, Рудольф Шлитт, Хельмут Шлитт, Клаус Шойфелен, Эберхард Шпон, Эрнст Штайнхофф, Вольфанг Штойрер, Эрнст Штулингер, Альберт Шулер, Вильям Шульце, Отто Эйзенхардт, Вильхельм Юнгерт, Вальтер Якоби.
Но и СССР использовал немецкий научный потенциал тоже. Создатели самолётов, лётчики-испытатели, химики, танкостроители - десятки специалистов добровольно или принудительно-добровольно поехали на восток ковать оборонную мощь СССР. Атомщики сразу увезли в СССР немецкого профессора Манфреда фон Арденне с группой специалистов. Ракетный самолёт "346-П" испытывал летчик-инженер Вольфганг Цизе (Wolfgang Ziese), бывший шеф-пилот на авиазаводе Зибеля.
Первую группу авиационных специалистов в начале октября 1945 г отправили в Москву самолетами. Операция НКВД по массовой депортации нужных немцев началась утром 22 октября 1946 года. К их домам подъехали крытые брезентом «студебеккеры», и им объявили, что они временно и секретно будут работать в Советском Союзе в очень хороших условиях, и каждый может взять с собой семью и любое количество вещей. Никто из них не догадывался, что эта временная принудительная «командировка» затянется на долгих шесть лет.
На вокзале их ждали готовые к погрузке составы. Каждому был выдан сухой паек на дорогу. Чуть позже советские солдаты начали упаковывать в ящики и вывозить станки, стенды и оборудование, инструмент и материалы со складов. Всего из Германии в Советский Союз было депортировано свыше трех тысяч специалистов в области авиастроения, ракетной и атомной техники, оптики и электроники, радиотехники и химии.
Двигателистов компаний «Юнкерс», BMW и «Аскания» в количестве более шестисот доставили в поселок Управленческий на берегу Волги в тридцати километрах от Куйбышева. Это была бывшая территория Управления строительством Куйбышевской гидростанции. Там во время войны работал эвакуированный завод № 145, который выпускал пулеметы для самолетов. После войны многие работники завода вернулись в Москву, а завод частично перешел на выпуск детских трехколесных велосипедов. Постановлением СМ СССР от 17 апреля 1946 года он передается в Минавиапром и называется Государственный союзный опытный завод № 2. Директором поставили двигателиста, бывшего начальника испытательной станции ЦИАМ в Тураево, возглавлявшего советскую комиссию по изучению реактивных двигателей в Дессау, Николая Олехновича. На окраине поселка строили финские дома, а квартиры уехавших не заселяли. Только прибытие первого эшелона с немецкими двигателистами прояснило ситуацию. В декабре прибыл последний эшелон с оборудованием немецких моторных заводов и испытательных станций.
Специалисты «Юнкерса» образовали ОКБ-1 под началом доктора Шайбе. Они должны были модифицировать и довести Jumo 004, более мощный 012 и турбовинтовой 022. Весь 1947 год ОКБ-1 пыталось увеличить тягу Jumo 004 с 900 до 1200 кг, модифицировали 012 и разрабатывали чертежи нового варианта 022. Их бывший руководитель Ансельм Франц уже был в США.
Бывшие работники BMW, образовавшие ОКБ-2 под формальным руководством Престеля, тоже остались без своего лидера доктора Германа Ойстриха. Он уже был во Франции. ОКБ-2 вменялось совершенствовать свои двигатели 003, 018 и 028, но они занимались только модификациями BMW 003.
Та же история приключилась и с немецкими ракетчиками.
Вернер Альбринг в своей книге "Городомля" рассказывает, как он оказался в СССР. У него были возможности присоедииться к команде фон Брауна, руководитель диссертации Альбринга, профессор Пауль Руден звал его с собой - работать на французов по гидроаэродинамике. Но специалистов брали без их семей (в США позволили привезти семьи только через 2 года), а работу по специальности могли предоставить только русские. В тексте договора был специально оговорён пункт о том, что в случае переезда сотрудник может уволиться. Однако этого не произошло. Вот как пишет Черток, участник крутого перелома в судьбе немцев.
В начале октября все основные руководители института "Нордхаузен" были собраны на закрытое совещание в кабинет Гайдукова. Здесь мы впервые увидели генерал-полковника Серова. О нем мы знали только то, что он заместитель Берии по контрразведке, уполномоченный по этой части в Германии и якобы прямого отношения к внутреннему репрессивному аппарату НКВД не имеет.
Серов, обращаясь ко всем нам, попросил подумать и составить списки с краткими характеристиками тех немецких специалистов, которые, по нашему мнению, могут принести пользу, работая в Союзе. По возможности лишних не брать. Эти списки передать Гайдукову. Немецких специалистов, которых мы отберем, вывезут в Союз независимо от их желания. Точная дата будет известна в ближайшее время. Уже есть постановление на этот счет. От нас требуются только хорошо проверенные списки без ошибок. Операцию будут осуществлять специально подготовленные оперуполномоченные, каждому из которых придаются военная переводчица и солдаты в помощь для погрузки вещей. Немецким специалистам будет объявлено, что их вывозят для продолжения той же работы в Советский Союз по решению военного командования, ибо здесь работать далее небезопасно.
"Мы разрешаем немцам брать с собой все вещи, - сказал Серов, - даже мебель. С этим у нас небогато. Что касается членов семьи, то это по желанию. Если жена и дети желают остаться, пожалуйста. Если глава семьи требует, чтобы они ехали, - заберем. От вас не требуется никаких действий, кроме прощального банкета. Напоите их как следует - легче перенесут такую травму. Об этом решении ничего никому не сообщать, чтобы не началась утечка мозгов! Аналогичная акция будет осуществляться одновременно в Берлине и Дессау".
Расходились мы с этого совещания со смешанными чувствами. Встречаться и работать с немцами, серьезно обсуждать будущие проекты, зная, что в одну из ближайших ночей их вместе с семьями "заберут", было трудно.
За три дня была сообщена дата - в ночь с 22 на 23 октября.
Вечером 22 октября в ресторане "Япан" был устроен банкет с неограниченными возможностями по выпивке для немцев и строгим запретом напиваться для всех советских специалистов, которые выступали на правах хозяев. Банкет организовали якобы по случаю успешного завершения сборки и испытаний первой дюжины ракет. В общей сложности "веселились" около 200 человек. Впрочем, действительно веселыми были только немцы. У всех русских настроение из-за запрета выпить при наличии прекрасной закуски было мрачное. Около часа ночи разошлись. Вернувшись домой, я впервые сказал жене о предстоящей сегодня ночью акции и попросил разбудить в 3 часа.
В 4 часа утра по улицам тихого, крепко спящего города зашумели сотни военных "студебекеров". Каждый оперуполномоченный заранее присмотрел дом, к которому должен подъехать. Поэтому неразберихи и излишней суеты не было. Переводчица звонила, будила хозяев и объясняла, что у нее срочный приказ Верховного Главнокомандования Советской Армии. Ошалелые спросонья немцы не сразу брали в толк, почему надо ехать на работу в Советский Союз в 4 часа утра, да еще с семьей и всеми вещами. Но воспитание в духе дисциплины, порядка и беспрекословного подчинения властям, в котором жил весь немецкий народ многие десятилетия, делало свое дело. Приказ есть приказ. Они оказались гораздо более понятливыми, послушными и покорными, чем мы предполагали. Ни одного серьезного инцидента, никаких истерик. В 5 часов мне позвонил Пилюгин и, заикаясь от волнения, сказал, что за ним приехали "оперы" и просят ехать к доктору Руле, который демонстративно отравился и требует на смертном одре свидания с Пилюгиным. "Поезжай, только потребуй врача, чтобы оказать помощь". Когда Пилюгин вошел в квартиру Руле, тот лежал, а военный врач уже хлопотала около него и выясняла дозу принятых таблеток. Пилюгину она заявила, что таблетки безвредные, летального исхода не будет и ей здесь делать нечего. Пилюгин спросил Руле, что он хочет от него. Тот заплетающимся языком потребовал гарантии, что в Советском Союзе ему будет предоставлена работа по специальности, вместе с ним - Пилюгиным, которому он до сих пор верил, и его не отправят в Сибирь. Пилюгин дал честное слово, и на том инцидент был исчерпан. Доктора Руле Пилюгин действительно ценил и в тайне от других немецких специалистов конструировал с ним интегратор продольных ускорений на новых принципах.
Вторая заминка произошла на вилле Греттрупов. Фрау Греттруп заявила, что она не может морить голодом своих детей. Здесь у нее две прекрасные коровы, и, если их нельзя взять с собой, она ехать отказывается. Гельмут Греттруп объявил, что он без семьи не поедет. Последовала связь с руководством операцией. Оттуда немедленно пришел ответ: гарантируем, что прицепим к эшелону товарный вагон для двух коров и положим туда сена. Только кто будет их доить? Фрау поблагодарила и заявила, что это она готова делать сама.
И этот инцидент был исчерпан. Под наблюдением хозяев солдаты грузили вещи в "студебекеры" - все, что бы те не пожелали. Мебели, впрочем, было мало, ибо почти все немецкие специалисты жили на чужих квартирах и мебель им не принадлежала. Нагруженные машины с людьми и вещами отбывали к железнодорожной станции Клейнбодунген. Там на запасном пути стоял эшелон из 60 вагонов. Люди размещались в купейных пассажирских, а вещи под их наблюдением грузились в товарные.
Утром, когда я по притихшим улицам шел в институт, одиночные "студебекеры" и военные "виллисы" еще сновали по городу. Кто-то что-то забыл, кто-то хотел еще попрощаться с любимой женщиной. Персонал Серова безропотно удовлетворял такие просьбы.
Когда я появился у себя в кабинете, ко мне влетела первая красавица института, ведавшая нашим архивом и светокопией, фрау Шефер. Она была возмущена тем, что ее не арестовали и не увозят на работу в Советский Союз. Там у нее находится в плену муж и, если она будет в Союзе, она его наверняка найдет. "Почему меня не взяли?" Я объяснил, что взяли только инженеров и ученых, а специалистов по архивам, светокопии и машинисток в России хватает. Но она не сдавалась и потребовала, чтобы я доложил Гайдукову. Вместо Гайдукова я позвонил в комендатуру, где находился временный штаб операции. Там после недолгого замешательства приняли решение: "Дайте этой фрау машину, пусть немедленно едет домой, собирает вещи и отправляется к эшелону".
Из книги А.Первушина:
Организация немецких специалистов, размещенная в городе Осташков на острове Городомля (озеро Селигер, примерно 150 километров от Москвы), получила статус филиала № 1 НИИ-88. Директором филиала был назначен Петр Малолетов, бывший директором завода № 88.
Руководство с немецкой стороны принял на себя профессор Вольдемар Вольф, бывший руководитель отдела баллистики фирмы «Крупп», а его заместителем назначили инженера-конструктора Бласса. В состав немецкого коллектива вошли видные ученые, труды которых были хорошо известны в Германии: Пейзе - термодинамик; Франц Ланге - специалист по радиолокации; Вернер Альбринг - аэродинамик; Курт Магнус - физик и видный теоретик-гироскопист; Ганс Хох - теоретик, специалист по автоматическому управлению; Блазиг - специалист фирмы «Аскания» по рулевым машинам.
В подавляющем большинстве немецкие специалисты, попавшие в НИИ-88, не были ранее сотрудниками фон Брауна в Пенемюнде. К ракетной технике они приобщились уже в институте «Нордхаузен». Вернер фон Браун впоследствии так отозвался о вывезенных немецких специалистах: «СССР все же удалось получить главного специалиста по электронике Гельмута Греттрупа… Но он оказался единственным крупным из специалистов Пенемюнде, оказавшихся в их руках». На 1946 и начало 1947 года руководством НИИ-88 был составлен тематический план работы немецкого коллектива, включавший консультации по выпуску русского комплекта документации по «V-2», составление схем исследовательских лабораторий баллистических и зенитных ракет, исследование вопросов, связанных с форсированием двигателя «V-2», разработку проекта двигателя с тягой в 100 т, подготовку к сборке ракет из немецких деталей, укомплектованных в институте «Нордхаузен».
Важнейшим этапом этого периода была разработка предложений к программе пусков «V-2», которые планировались на осень 1947 года на полигоне в Капустином Яре. Перед немецкими специалистами, среди которых были участники боевых стрельб и специалисты по измерениям и баллистике, была поставлена задача получить максимум информации о ракетах при минимальном числе пусков. Практически речь шла о программе, не превышавшей 10 - 12 пусков. С этой работой немцы справились успешно.
В июне 1947 года у директора НИИ-88 состоялось совещание по вопросу перспективы и организации дальнейших работ немецких специалистов. Полугодовой опыт показал, что немецкие инженеры, не представлявшие полностью укомплектованного коллектива и практически изолированные от формируемой технологии производства, не способны решать задачи создания новых ракетных комплексов.
Тем не менее по предложению Греттрупа им была предоставлена возможность испытать свои творческие силы и разработать проект новой баллистической ракеты дальностью в 600 километров. Проекту ракеты был присвоен индекс «Г-1» (другое обозначение - «R-10»). Руководителем проекта и главным конструктором ракеты был назначен сам Гельмут Греттруп.
Вновь созданный в «коллективе 88» отдел получил те же права, какими пользовались все другие научно-исследовательские отделы института. Он состоял из секторов баллистики, аэродинамики, двигателей, систем управления, испытаний ракет и конструкторского бюро. Непосредственным руководителем отдела, как и других отделов НИИ-88, стал главный инженер института Юрий Победоносцев.
К середине 1947 года эскизный проект «Г-1» был разработан и 25 сентября обсужден на Научно-техническом совете НИИ-88. Основной доклад делал руководитель работ Греттруп. В своем сообщении он сказал: «Ракета с дальностью 600 км должна быть ступенью для последующего развития ракет дальнего действия, и именно наша конструкция дает возможность для разработки ракет с еще большей дальностью действия». Напомнив, что на такую же дальность разрабатывается ракета советскими специалистами с максимальным использованием задела по «V-2», он предложил: «В дальнейшем также целесообразно разрабатывать оба проекта параллельно, но совершенно независимо друг от друга, вплоть до изготовления опытных образцов и проведения пробных пусков».
Греттруп высказал уверенность в высоких достоинствах проекта, содержащего принципиально новые идеи и предложения: «Накопление опыта дает основу для разработки ракеты, которая на первый взгляд кажется нереальной: увеличение дальности вдвое без увеличения размера ракеты и, несмотря на значительное сокращение числа приборов управления, увеличение точности попадания в 10 раз».
Несмотря на все достоинства проекта, Научно-технический совет вынес постановление о необходимости всесторонней «стендовой» проверки конструктивных решений, заложенных в «Г-1», что в условиях изоляции на острове Городомля было очень трудно осуществить. Сергею Королеву и его подчиненным не нужны были конкуренты и «параллельные проекты», и будущее филиала № 1 находилось под большим вопросом.
Тем не менее, 28 декабря 1948 года большой Научно-технический совет НИИ-88 вновь собрался для обсуждения проекта «Г-1».
К тому времени ракета в своем эскизном проекте получила дополнительные преимущества по сравнению с качествами, доложенными более года назад. Основным показателем была дальность - уже не 600, а 810 километров! Максимальные ошибки у цели: ±2 км по азимуту и ±3 км по дальности.
И снова, невзирая на довольно благоприятное заключение совета, проекту «Г-1» не дали ходу. Прежде всего потому, что для его реализации параллельно с планами, которые выполнялись под руководством Королева, не хватало ни инженерных, ни производственных сил. Для дальнейшего развития ракетной техники в Советском Союзе требовалась концентрация усилий на одном решающем направлении, и выбор здесь был не в пользу немецких специалистов.
В этот же период под руководством Греттрупа на острове прорабатывались идеи создания ракеты «Г-2» («R-12») с дальностью стрельбы 2500 км и массой боевой части не менее 1 т.
Свой проект ракеты дальнего действия предложил немецкий аэродинамик доктор Вернер Альбринг. Первой ступенью этой ракеты, получившей обозначение «Г-3», должна была служить все та же ракета «Г-1», вторая ступень представляла из себя крылатую ракету, подобную зенгеровскому межконтинентальному бомбардировщику-«антиподу». Согласно расчетам, эта ракета могла бы доставить боезаряд массой 3000 килограммов на дальность в 2900 км. В 1953 году идеи Альбринга были использованы при разработке крылатой ракеты «ЭКР».
В качестве носителя ядерного заряда с дальностью полета свыше 3000 км немецкие специалисты разработали проект баллистической ракеты «Г-4» («R-14»), которая могла бы составить конкуренцию королевской «Р-3». В ходе анализа возможных вариантов такого носителя конструкторы филиала № 1 выбрали для «Г-4» схему простой баллистической ракеты с отделяемой боеголовкой.
Другой проект носителя ядерного заряда, фигурировавший под обозначением «Г-5» («R-15»), представлял из себя модифицированный вариант баллистической ракеты «Г-4» и по заложенным в техническое задание характеристикам была сопоставима с перспективной королевской ракетой «Р-7».
Немцы вели эти работы, не имея возможности консультироваться с советскими специалистами. Аналогичные работы НИИ-88 по перспективным планам были строго засекречены, и наши конструкторы не имели права даже дискуссировать с немцами на эти темы. Изоляция острова приводила ко все большему отставанию немецких ученых от уровня знаний и опыта специалистов с «большой земли».
В октябре 1950 года все работы, носившие секретный характер, в филиале № 1 были прекращены, и дальнейшее пребывание немецких специалистов в таком месте и с таким статусом теряло смысл. На правительственном уровне было принято решение об отправке немецких специалистов в ГДР.
Отправка происходила в несколько очередей. В декабре 1951 года была отправлена первая очередь, в июне 1952 года - вторая, а в ноябре 1953 года в ГДР ушел последний эшелон…

Не отставала и Франция.
17 мая 1945 года де Голль даже издал специальную секретную инструкцию. Она гласила: «Во Францию должны быть перевезены выдающиеся немецкие ученые и техники, у которых следует выяснить характер работ, которыми они занимались. Надо сделать все, чтобы оставить этих людей в нашем распоряжении». Создается специальное учреждение, которое возглавляет один из самых близких де Голлю людей, генерал Кениг. Его консультантом становится лауреат Нобелевской премии Фредерик Жолио-Кюри. Им выделили огромные средства и передали специальные подразделения французских коммандос.
Тем, кто был готов ехать на работу во Францию, предлагались солидные деньги, отличные продуктовые пайки, первоклассное жилье. Некоторых специалистов французы похищали и вывозили из американской и советской оккупационных зон.
В итоге во Франции оказалось около 1000 немецких специалистов. Во Франции немецкие эксперты работали во всех областях военного и гражданского производства, на ракетных, электротехнических, авиационных, моторных, танковых, судостроительных, химических заводах. Участвовали в создании реактивного пассажирского самолёта "Каравелла", копировали "ФАУ" и продвигали атомный проект.

Что сказать напоследок? Казалось бы - вывезли из Германии несколько тысяч учёных, ещё сотни погибли при бомбёжках, сгорели архивы, лаборатории. На фоне гибели миллионов и целых городов - немного. Но - кончилась наука в Германии. Промышленность восстановили, финансовое положение - лучшее в Европе. А науки - чуть. В СССР наука была. А потом тоже уехало несколько тысяч учёных и не стало её. Сейчас 90% мировой науки - в США. Впрочем, это моё личное мнение....

конец 1945 - Гавриил Адрианович Тихов. Астроботаника (СССР)

«Огонёк» 1910 г

Впервые заговорили о растительности на Марсе еще в 1860 году. Тихов (вместе с Н.Н.Калитиным) начал поиски растительности на Марсе с помощью всех средств Пулковской обсерватории (она была одна из лучших в мире) в 1909 году. Вторя своему учителю Тимирязеву, Тихов утверждал, что именно растения явились основой жизни, "связью между землёй и небом". Именно растительность искал Тихов на Марсе почти полвека. Он пытался найти спектры хлорофилла в спектрограммах Марса в 1918 и 1920, но не нашёл. Это его не остановило. Он начал исследовать высокогорные и морозоустойчивые растения, выявил там особенности спектра, предположил, что марсианские растения активно поглощают не только видимый, но и инфракрасный свет. Впрочем, Тихов честно сообщил, что это предположение сделала агрометеоролог А.П.Кутырева на лекции Тихова в Алма-Ате в конце 1945 года. Козырев занялся этой гипотезой на следующий же день и успешно доказал, что марсианские растения обязаны поглощать ИК-лучи. И уже в конце 1945 года на заседании президиума Казахского филиала Академии наук СССР в докладе о многолетних наблюдениях Марса, Г. А. Тихов впервые использовал слово «астроботаника». 70-летний астроном с энтузиазмом начинает отстаивать новую науку. В 1947 году он организовал и до конца жизни возглавлял сектор астроботаники при АН Казахской ССР. Главным оппонентом Тихова был выдающийся ученый, астрофизик, академик Василий Григорьевич Фесенков, создатель и руководитель кафедры астрофизики при МГУ. И что же? Оптимисты во главе с Тиховым легко разгромили целую кагорту ученых-пессимистов, не верящих в марсианскую флору.
На Пленуме Комиссии по физике планет Академии наук СССР, состоявшемся в марте 1955 года, были сформулированы следующие пять главнейших доказательств наличия растительности на Марсе: во-первых, сезонные изменения окраски марсианских морей; во-вторых, изменение их цвета с увеличением высоты Солнца над данной областью Марса; в-третьих, изменения очертаний некоторых марсианских морей; в-четвертых, сходство отражательной способности марсианских морей и земных растений; и, наконец, в-пятых, устойчивость морей Марса по отношению к пылевым бурям, на нем происходящим.
В связи с развитием астронавтики в декабре 1956 года в Москве состоялось созванное Академией наук СССР совещание крупнейших советских астрономов и биологов по вопросу о возможности жизни на планетах. Подавляющее большинство участников совещания высказалось в пользу наличия на Марсе органической жизни, и совещание приняло решение о дальнейшем развитии исследований жизни за пределами Земли.
Тихов поставил перед советской наукой задачу за время Великого противостояния 1956 года обнаружить следы разумной жизни на Марсе. С этой целью он рекомендовал астрономам Советского Союза поискать на поверхности Марса пятна синевато-фиолетового оттенка, которые бы быстро меняли свою окраску. Тогда бы это означало, что на данной территории ведутся сельхозяйственные работы. Все пятна меняют свою окраску в зависимости от времени года, но это медленные изменения. Быстрая же смена цвета должна означать только одно - жизнь на Марсе разумна!
Естественно, что уже в августе 1956 года Харьковский астроном проф. Н. П. Барабашов, а за ним и другие обнаружили на Марсе необычные яркие движущиеся пятна. Это были всего-навсего плотные облака. Но позже, при наблюдении таяния южной полярной шапки, Тихов «увидел вокруг нее коричневатую кайму, которая, по мере отступления шапки к полюсу, приобретала зеленоватый оттенок». «Нечто подобное наблюдается и на Земле, когда только что распускающиеся весной листочки деревьев сначала бывают не зелеными, а коричневато-оранжевыми. Тем самым подтвержден еще один факт, доказывающий наличие на Марсе органической жизни».
А что можно сказать в отношении жаркой Венеры? Тихов пишет: «Наблюдения, подтвердившие мнение о том, что растения в жарком климате должны иметь желтый или оранжевый цвет, позволяют нам сказать кое-что и о растительности на планете Венере. Прежде всего, при температуре, достигающей на Венере +80°, растения жить могут. К этому они могли приспособиться в течение миллионов лет своего существования. Мы также можем сказать, что растения на Венере должны быть в основном либо желтыми, либо оранжевыми». Здесь он ни словом не обмолвился о том, что фактически цитировал своего учителя Николая Морозова, он то же самое писал ещё в 1911.
Гавриил Адрианович Тихов не дожил до первых межпланетных полётов совсем немного...
Его книгу «Шестьдесят лет у телескопа» (1959) недруги называли «Шестьдесят лет в трубу», намекая на титанические, но бесплодные труды. Увы, нет на Марсе голубой травы, а на Венере жёлтой. Но ведь именно оптимисты посылали и посылают и будут посылать на Марс всё новые аппараты, настроенные на поиск жизни. Слава Тихова была большой, она тоже двигала ракеты. Он ошибся, это бывает. Но ракеты добрались до Марса благодаря Гавриилу Андриановичу чуть раньше.

Астроботаник

Гавриил Адрианович Тихов родился 19 апреля 1875 в Смолевичах, близ Минска, в семье железнодорожного служащего, семья часто переезжала с места на место из-за работы отца. Учиться он начал в гимназии Павлодара, а завершал среднее образование в Симферопольской гимназии. Уже в гимназии он был вынужден заниматься репетиторством (в 12 лет!). Во время репетиторства он познакомился с преподавателем физики Смольного института Черновым, у которого «на даче была астрономическая труба, установленная на врытом в землю столбе. В трубу он показал ещё не знакомые мне звёздные скопления Млечного Пути и некоторые двойные звёзды. Впечатление было незабываемое. Сколько лет прошло, а как сейчас вижу выход из-за гор скопления Плеяды! Большой радостью для меня была и раздвижная морская подзорная труба, подаренная родителями одного из моих учеников». Весной 1892 он твёрдо решил стать астрономом.

«Огонёк» 1912 г

Осенью 1893 года Г. А. Тихов был принят на отделение математических наук физико-математического факультета Московского университета. В Москве посещал астрономическую вышку над оптическим магазином Швабе на Кузнецком мосту. Позднее, на втором курсе, профессор астрономии В. К. Цераский уже стал приглашать своих студентов в университетскую обсерваторию. А до этого на каникулах после первого курса Тихов построил небольшую обсерваторию в Смолевичах, где установил астрономическую трубу с объективом диаметром в 54 миллиметра фирмы «Реинфельдер и Хертель». В следующее лето 1895 года, он заинтересовался ботаникой и прочитал несколько книг, в том числе «Жизнь растений» К. А. Тимирязева. Уже на третьем курсе определилось его влечение к астрофизике - в частности, к изучению спектрально-двойных звезд; в это время появилась первая публикация Тихова - на французском языке в итальянском журнале.

Алма-атинская обсерватория Тихова, в которой Гавриил Андрианович работал последние годы своей жизни.

Учителя у Тихова были знаменитые - лекции читали Витольд Цераский, Пётр Лебедев, Николай Жуковский, Александр Столетов, Павел Штернберг. В Обществе естествознания слушал лекции Сеченова и Тимирязева.
В 1897 году он окончил Московский университет и получил приглашение поехать в Смоленскую губернию готовить девушку к сдаче экзаменов за восемь классов мужской гимназии (В те времена женщин в русские университеты не принимали, а потому девушка решила поступить в один из швейцарских университетов. Однако для этого требовался диплом об окончании русской мужской гимназии). Занятия с Людмилой Евграфовной Поповой привели к тому, что в апреле 1898 года в Москве состоялось их бракосочетание. Затем молодые супруги уехали за границу - сначала в Париж, где Г. А. Тихов был принят студентом в Парижский университет - в Сорбонну, а его жена поступила на медицинский факультет Бернского университета. В годы учения (1898-1900) Тихов одновременно работал практикантом в Медонской обсерватории под руководством П. Ж. С. Жансена. В ноябре 1899 поднимался на воздушном шаре для наблюдения метеорного потока Леонид. Вернувшись в Москву в начале 1901 г, он получил степень магистра, и преподавал высшию математику: с 1902 года - в 6-й московской гимназии, а с 1903 года - в Екатеринославском высшем горном училище. И по-прежнему мечтал попасть на работу в Пулковскую обсерваторию. В конце 1905 его пригласили в Казанскую обсерваторию, но туда он не поехал - мечтал о столице.

Из книги «Шестьдесят лет у телескопа»

В 1906 году он был зачислен адъюнкт-астрономом Пулковской обсерватории сверх штата. По образованию астрономической секции Русского общества любителей мироведения (РОЛМ) в 1912 году Тихов стал её председателем. Изучал оптические свойства земной атмосферы. В 1912 году предложил конструкцию прибора для регистрации и воспроизведения мерцания звёзд. В 1917 году был мобилизован в армию; служил под Киевом в Центральной аэронавигационной станции Военной школы летчиков-наблюдателей. Занимался проблемами аэрофотосъёмки - разработкой техники фотографического процесса, поиском методов снижения влияния воздушной дымки, оптическими исследованиями природного ландшафта.
В 1919-1931 годах Г. А. Тихов преподавал астрофизику в Петроградском (Ленинградском) университете. Одновременно, он в 1919 году организовал и до 1941 года возглавлял астрофизическую лабораторию в институте им. П. Ф. Лесгафта в Ленинграде. На пост завлаба его рекомендовал Николай Морозов. В 1930 году создал аэрофотометрическую лабораторию - Ленинградское отделение в Государственном институте геодезии и картографии.
Арестован в сентябре 1930 года в связи с «Делом Академии наук», несколько месяцев провёл в тюрьме.
В 1936 году открыл аномальную дисперсию света в атмосфере, разработал оригинальный прибор («сапфирный цианометр») для изучения цвета дневного неба.
В июле 1941 года из Пулкова должны были направить экспедицию в Алма-Ату для наблюдения полного солнечного затмения. Из-за начавшейся Великой Отечественной войны было решено совместить экспедицию с эвакуацией обсерватории. Приехав в Алма-Ату 21 августа 1941 года, Г. А. Тихов продолжил жить и работать в этом городе до конца жизни. Совместно с К. И. Сатпаевым, В. Г. Фесенковым и рядом других учёных стал основателем Академии наук Казахстана (1946 год), НИИ астрономии и физики, а также обсерватории "Каменское плато".
Говорят, что он был религиозен и даже руководил религиозной общиной в Алма-Ате.
Основные научные работы посвящены фотометрии и колориметрии звёзд и планет, атмосферной оптике. Предложил два метода обнаружения дисперсии света в межзвёздной среде - по разности фаз кривых лучевых скоростей спектрально-двойных звёзд, измеренных по спектральным линиям поглощения спектра (1898), и по разности фаз кривых блеска переменных звёзд, полученных по наблюдениям в разных участках спектра (1908). Обнаружил запаздывание фаз у затменных звёзд в коротковолновой области спектра (эффект Тихова - Нордмана, независимо открытый французским астрономом Ш. Нордманом при визуальных наблюдениях). Одним из первых начал широко применять метод светофильтров в астрономии. В 1909 году на 30-дюймовом рефракторе Пулковской обсерватории получил первые фотографии Марса в различных участках спектра и обнаружил различие размеров и яркости его полярных шапок в разных областях спектра, установил существование голубой дымки в атмосфере этой планеты. Выполнил колориметрические исследования Сатурна (1909, 1911), Урана и Нептуна (1922). В 1914 голу из наблюдений пепельного света Луны впервые установил, что Земля при наблюдении из космоса должна иметь голубоватый оттенок. В 1915 году предложил новый метод быстрого приближённого определения цветовых характеристик звёзд, в котором используется объектив с сильной хроматической аберрацией в фотографической области («метод продольного спектрографа»), в 1937 и 1951 годах опубликовал каталоги цветов около 18 000 звёзд в избранных площадках Каптейна.
Был убеждённым противником геоцентризма в научных изысканиях, считая, что жизнь - очень распространённое явление во Вселенной. Выдвинул гипотезу, что растения могут приспосабливаться к суровым климатическим условиям, меняя свои оптические свойства и увеличивая (или уменьшая) поглощение солнечной радиации.
Принимал участие в 20 научных экспедициях, в том числе в 5 экспедициях для наблюдения полных солнечных затмений (1914, 1927, 1936, 1941, 1945). В 1921 вместе с Ферсманом участвовал в экспедиции в Арктику. При наблюдении затмения 1936 года впервые отметил, что солнечная корона состоит из двух частей: бесструктурной «матовой» короны и пронизывающих её струй «лучистой» короны. Оценил цветовую температуру короны.
Автор более 230 публикаций, в их числе книги:
«Астрофотометрия» (1922), «Новейшие исследования по вопросу о растительности на планете Марс» (1948), «Астроботаника» (1949), «Астробиология» (1953), «Шестьдесят лет у телескопа» (1959)
Умер 25 января 1960 года в Алма-Ате в возрасте 84 лет

октябрь 1945 - Артур Кларк. Статья «Внеземные ретрансляторы» (Англия)
Артур Чарльз Кларк (Arthur Charles Clarke), родился 16 декабря 1917 года в городе Майнхэд, графство Сомерсет. В 10 лет ему в руки попал номер журнала «Amazing Stories» и он заинтересовался фантастикой. Когда ему было 13 лет, умер его отец, ветеран Первой мировой войны. Окончив школу, в 1936 году отправился в Лондон, где был принят на должность аудитора в казначействе и сразу вступил в Британское межпланетное общество (BIS); дважды избирался его председателем (1946-1947 и 1951-1953).
С началом Второй мировой войны был призван в Королевские ВВС, служил в звании лейтенанта, участвовал в разработке радарной системы для полётов в сложных погодных условиях (позже написал об этой работе роман «Укатанный путь», изданный в 1963 году). После войны демобилизовался в звании лейтенанта (капитана?), поступил в Королевский колледж в Лондоне по специальностям физика и математика и окончил его с отличием.
Кларк женился на американке Мэрилин Мэйфилд в июне 1953 года, а в декабре того же года они расстались (официально - только в 1964 году). Больше он не связывался с женщинами.
В 1956 году Кларк перебрался на Цейлон (много позже страна стала называться Шри-Ланка), жил сначала на южном побережье острова, а затем в Коломбо, где он и проживал до смерти, получив впоследствии гражданство Шри-Ланки. Утверждают, что он был гомосексуалистом и переехал в связи с более терпимыми законами в отношении гомосексуализма в Шри-Ланке. Однако Кларк избегал разговоров на эту тему. Многие его дневники и рукописи по его завещанию запрещены к печати до 30-й годовщины с его смерти.
Много занимался подводными исследованиями и подводной фотосъёмкой. Многие книги - "Большая глубина", "Остров дельфинов" написаны с профессионализмом дайвера.
В 1961 г стал лауреатом премии Калинги за достижения в популяризации науки. Став известным писателем и достаточно богатым человеком, он сам учредил премию своего имени.
В 1980 Кларк прославился серией телепрограмм - «Таинственный мир Артура Кларка», «Мир необычных способностей Артура Кларка» и «Таинственная вселенная Артура Кларка». В 1984 году ему был поставлен диагноз постполиомиелитного синдрома, развившегося после перенесённого в 1962 году полиомиелита. Остаток жизни он провёл в инвалидном кресле. И в течение многих лет был вице-руководителем Британской полиомиелитной ассоциации.
В 1985 году Американской ассоциацией писателей-фантастов он был признан Великим Магистром Небьюлы. В 1989 году он был награждён Орденом Британской империи «за заслуги перед британскими культурными интересами в Шри-Ланке». 26 мая 2000 года он был произведён в рыцари-бакалавры «За заслуги перед литературой» на церемонии в Коломбо. Решение о присвоении звания было принято Елизаветой II ещё в 1998 году, но награждение с вручением было отложено по просьбе Кларка из-за обвинения в педофилии, напечатанных в британском таблоиде «The Sunday Mirror». Обвинения оказались необоснованными, что подтвердила полиция Шри-Ланки. Таблоид опубликовал извинения и Кларк решил не подавать на издание в суд за клевету. После урегулирования этого вопроса Кларк был должным образом посвящён в рыцари.
В последние годы жизни Артур Кларк тяжело болел (вероятно, рассеянным склерозом), вследствие чего вынужден работать с соавторами. За несколько дней до своей смерти он успел отрецензировать рукопись романа «Последняя теорема» (писал вместе с Фредриком Полом). Писатель скончался 19 марта 2008 года из-за проблем с дыханием, связанных с постполиомиелитным синдромом. Ему было 90 лет.
Артур Кларк - прежде всего писатель-фантаст. Но фантастика "очень твёрдая", вплотную граничащая с популяризацией науки и космонавтики в первую очередь. Но есть его заслуга и непосредственно в развитии космонавтики.
В 1945 году в статье «Внеземные ретрансляторы» («Extra-Terrestrial Relays»), опубликованной в октябрьском номере журнала «Wireless World», Кларк предложил идею создания системы спутников связи на геостационарных орбитах, которые позволили бы организовать глобальную систему связи. Он объяснил, что всего три ИСЗ на геостационаре смогут создать единую систему связи почти для всей Земли (за исключением полярных районов). Кларк не запатентовал идею, потому что не верил в возможность её осуществления в течении своей жизни и вообще был альтруистом (надо сказать, что он был не первым, обративший внимание на возможности геостационара). В 1954 году Кларк в письме к директору отдела науки американского национального Бюро Погоды Гарри Векслеру предположил, что орбитальные спутники можно будет использовать для предсказания погоды. Та и другая идеи были успешно реализованы. Уже в 60-х годах XX века появились геостационарные системы связи. Геостационарную орбиту иногда называют орбитой Кларка или поясом Кларка.
Артуру Кларку вместе с Уолтером Кронкайтом и Уильямом Ширрой доверена была честь вести прямые телерепортажи об экспедициях на Луну космических кораблей «Аполлон-11», «Аполлон-12» и «Аполлон-15».
Именно Артур Кларк сделал широко известной и популярной идею космического лифта, написав роман "Фонтаны рая", не забыв упомянуть, что идея принадлежит русскому инженеру Ю.Арцутанову.
Кларк начал публиковать фантастические рассказы в любительских изданиях в 1937, а в 1946 опубликовал в профессиональных журналах (рассказы «Лазейка» и «Спасательный отряд» в журнале «Astounding Science Fiction»). И оба отличные и оба про будущее и космонавтику. До 1951 года Кларк работал в качестве помощника редактора «Science Abstracts», а потом полностью посвятил себя писательству.
Многие его книги экранизированы. А вот со знаменитным фильмом «Космическая одиссея 2001», поставленного Стэнли Кубриком в 1968, получилось наоборот. Сценарий написал Кларк, а позже написал роман «2001: Космическая одиссея», который положил начало циклу из четырёх книг. В 1982 г он написал роман "2010: Одиссея Два". Между этими романами заговорили об океане на Европе. И Кларк лихо перенёс место действия продолжения из системы Сатурна в систему Юпитера ("Дискавери" никогда не летал к Сатурну, он летал к Юпитеру). Такая неувязка легко прощается исключительно реалистическими описаниями всех фаз полёта.
В СССР Артур Кларк был одним из самых издаваемых на русском языке западных фантастов и считался «прогрессивным» писателем. Большинство его новых романов почти сразу выходили в журнале «Техника - молодёжи». Кларк приезжал в СССР и дружил с главным редактором журнала Василием Захарченко. В 1984 году «Техника - молодёжи» начала публикацию романа Кларка «2010: Одиссея Два». Роман был посвящён автором космонавту Алексею Леонову и академику А.Д.Сахарову. Андрей Сахаров был в ссылке в Горьком. Посвящение Сахарову из публикации было убрано, однако никто из работавших над публикацией даже не подозревал, что все русские персонажи романа носили фамилии известных на Западе диссидентов. Откуда они могли знать эти не афишируемые в СССР фамилии? Было напечатано два номера, после чего цензура обнаружила диверсию. Публикация романа была прекращена цензурой, сотрудники редакции получили строгие взыскания, а Василий Захарченко - уволен. Роман был заново напечатан с посвящением Леонову и Сахарову в 1989-1990 гг уже без малейших изменений.
Среди романов Артура Кларка также наиболее известны «Пески Марса» (1951), «Острова в небе» (1952), «Конец детства» (1953), «Свет Земли» (1955), «Город и звёзды» (1956), «Большая глубина» (1957), «Лунная пыль» (1961), «Свидание с Рамой» (1973), «Фонтаны Рая» (1979). Да немало и других. Мне, например, очень нравятся рассказы Кларка. Абсолютное большинство его вещей посвящены космонавтике.
Часто цитируют «законы Кларка», сформулированные им в книге «Черты будущего» («Profiles of the Future», 1962).
1) Если заслуженный, но престарелый учёный говорит, что нечто возможно, он почти наверняка прав. Если же он говорит, что нечто невозможно, он почти определённо ошибается.
2) Единственный путь обнаружить пределы возможного - уйти за эти пределы.
3) Любая достаточно развитая технология неотличима от магии.
Кларк любил выступать с прогнозами. А вот слова "прогнозы" он не любил, называл их экстраполяциями. Он экстраполировал до 2100 года. Посмотрим, насколько он точен...

к файлу 41

к файлу 39