^{Рейтинг с комментариями. Часть 42-1}

18 октября 1947 - полигон Капустин Яр. Василий Иванович Вознюк (СССР)
1948 - первое в Латинской Америке межпланетное общество. Теофило Табанера (Аргентина)
13 июля 1948 года - МХ-774. Карл Боссарт (США)

18 октября 1947 - полигон Капустин Яр. Василий Иванович Вознюк (СССР)

Василий Иванович Вознюк родился 20 декабря 1906 года (1 января 1907 по новому стилю), в г. Гайсин, Подольской губернии в семье артистов Харьковского драматического театра Вознюк Ивана Васильевича и Варвары Фёдоровны. Украинец. Отец был актёром изначально, а мать 7 лет преподавала украинский язык и литературу, а потом перешла в театр к мужу. Подольская губерния, если кто не знает - была такая на Украине с центром в Каменец-Подольском, в 1914 центром назначили Винницу, а в 1925 губернию поделили между Винницкой и Хмельницкой областями. Детство получилось весьма бурным. Родители часто были в разъездах и определили сына в Харьковский пансион. В 1914 году Василий поступил в Харьковскую гимназию, но проучился всего 3 с половиной года - война империалистическая переросла в войну гражданскую. В самом Гайсине большинство населения составляли евреи и сразу с отречением царя начались еврейские погромы. В 1918-1920 они преобрели характер откровенного геноцида. В них принимали участие части Добровольческой и Красной армии, и Директории, и гетмана, но особенно зверствовали многочисленные банды. Власть в Гайсине менялась непрерывно. И каждая новая власть непременно кого-то расстреливала. Впрочем, родители c Василием уже уехали из Гайсина, но по всей Украине было ничуть не лучше. Гражданская кончилась, родители выступали на сценах провинциальных театров. Сохранилась афиша 1918 года: в комедии И.Карпенко-Карого «Суета» роли исполняли сразу все Вознюки: отец, мать и их совсем юный сын. Подрабатывал Вася и суфлером Украинского народного театра (г.Харьков). Знал на память множество пьес, водевилей и оперетт. С родителями-актерами объездил всю Украину, побывал и во многих городах России. Вознюк писал о своей юности: «Работать я начал с 12 лет…. В 1923 году удалось поступить в Мариуполе на пароход каботажного плавания, где я и проработал несколько месяцев. Как говорят, «понюхал море». В 1925 году по путёвке ЦК комсомола Украины я был направлен на учёбу в Ленинград в военно-морское училище им. Фрунзе. Но, к сожалению, мне, как и многим другим, в училище поступить не удалось. Для поступления в училище требовалось среднее образование, а я доучился только до половины четвёртого класса (что соответствовало теперешнему пятому). Все непоступившие подали рапорта о зачислении добровольно на флот рядовыми матросами. Сначала вопрос решился положительно, и мы все попали во 2-ой Балтийский экипаж. Но вскоре всем нам сказали, что служить мы не будем, так как большинству было ещё мало лет - не более 17, а тогда в армию и на флот призывали тех, кто имел 21 год. Мы все, пять человек, пришедшие по путёвкам ЦК ЛКСМУ из Харьковской губернии, решили поступить в нормальную среднюю школу (нынешнее военное училище)…. И я стал курсантом 10-ой Ленинградской артиллерийской школы имени Красного Октября, которую окончил третьим по списку (то есть по успеваемости)». Затем он служил в 30-м артиллерийском полку (30-я стрелковая дивизия, Харьковский военный округ), дислоцированного в Днепропетровске, на должностях командира взвода, командира батареи, начальника полковой школы, помощника начальника штаба полка. В 1931 году женился на Марте Яковлевне Данильченко, с которой прожил всю жизнь. Они вместе вырастили трёх сыновей: двух родных и одного приёмного - сына погибшего на войне друга. Все трое стали офицерами. С 1937 года - на должности начальника штаба этого полка, временно исполнял должность командира полка. С 1938 по 1939 годы был преподавателем Пензенского артиллерийского училища, помощником начальника учебного отдела с одновременным исполнением обязанностей командира одного из дивизионов данного училища. Воевал с июня 1941 года на разных фронтах, встретив войну в звании майора и должности начальника штаба 7-й противотанковой бригады (Западный фронт). В сентябре 1941 он стал ракетчиком - начал создание соединений ракетных миномётов - БМ-13. Уже 14 сентября "катюши", тщательно замаскированные, своим ходом вышли из Москвы на юг. Накануне начальника группы ГМЧ полковника А.Д. Зубанова и В.И. Вознюка принял И.В. Сталин. Разговор продолжался три минуты. "Вы подчиняетесь Ставке, - сказал он, - и для врага, и для всех - это оружие совершенно секретное". С апреля 1942 года В.И. Вознюк возглавляет оперативную группу гвардейских минометных частей на Брянском, Воронежском, Юго-Западном и, наконец, на 3-м Украинском фронтах. Его направляют туда, где необходимы высокие профессиональные знания, боевой опыт и организаторские способности. В мае 1942 года уже известный в своей области военачальник становится полковником, а в декабре того же года ему присваивается высокое воинское звание генерал-майор артил­лерии. В 1944 году был назначен на должность заместителя командующего артиллерией 3-го Украинского фронта по гвардейским миномётным частям. 1944 год. Румыния. Вознюка всегда можно узнать по улыбке 1946 год. Семья. К слову сказать Марта Яковлевна была не менее деятельна, чем её муж. Сделала невероятно много для превращения КапЯра в настоящий город. Участвовал в Московской и Сталинградской битвах, в Одесской, Ясско-Кишиневской, Белградской, Будапештской, Венской наступательных операциях. Войну Василий Иванович закончил в Вене генерал-лейтенантом в должности заместителя командующего артиллерией 3-его Украинского фронта по гвардейским миномётным частям генерал-полковника Неделина М.И. Ему было всего 38 лет! В июне 1945 года был назначен на должность заместителя по гвардейским миномётным частям командующего артиллерией Южной группы войск (Австрия). В 1946 квартировался в румынском городе Констанца и не помышлял ни о каких полигонах и баллистических ракетах. Его рекомендовал в начальники полигона сам М. И. Неделин. Уезжая из Констанцы в Москву, командующий артиллерией Южной группы войск генерал-полковник М. И. Неделин предупредил своего заместителя генерал-лейтенанта В. И. Вознюка: «Готовьтесь к отъезду и новой работе». В мае 1946 года Вознюк был вызван в Москву, где прочитал доклад о действиях соединений БМ-13 в рейдах по тылам противника. После доклада его спросили - не желает ли он стать начальником ракетного полигона, которого ещё и на бумаге нет. Вознюк отказался. Но приказ уже был подписан и Вознюк отправился его выполнять - искать место под полигон, собирать команду. Должен предупредить: за вами, товарищ Вознюк, не только выбор места, но и формирование полигона, - подчеркнул Н.А.Булганин. - Вам будет выдан специальный мандат за подписью товарища Сталина. Из письма Вознюка своему шофёру - рядовому Гринюку: «... Уехал я из Констанцы еще 15 мая 1946 года и с тех пор объездил половину страны. Сейчас на новой работе, но еще не определилось место, район, где буду работать... Известно, что наша работа будет не в большом городе, а в степи... Скоро ко мне должны приехать Аксенов, Порошин, Ларин, Шараев, а Еремин и Снитко уже сейчас работают со мной. Дали согласие на перевод ко мне Михайлов и Завгородний... Если не передумал, буду рад работать с тобой. Машины обе здесь, и я жду твоего решения. Гриша, если тяжело материально, пиши, не стесняйся - помогу. С уважением - В. Вознюк. 14. 09. 1946 года.» 20 августа 1947 года началось строительство полигона. Вознюк вспоминает: «Голая степь, полынь, верблюжья колючка, из­редка молочай. Воды, по сути, нет. Песок, щебень, кирпич для строительства, вода и продукты для личного состава - все привоз­ное… Работа организована по-фронтовому, т.е. круглосуточно. Фактически для подго­товки полигона к испытаниям отводилось 2,5 месяца. Даже теперь, при наличии мощ­ной строительной техники такой срок пред­ставляется фантастическим. Но героически трудившиеся в труднейших климатических условиях фронтовики справились с постав­ленными задачами. Полигона, как такового, еще не было. На проложенной от станции Баскунчак желез­нодорожной ветке стояли специальные по­езда, так называемые «экспедиции», в кото­рых размещались лаборатории, чертежные залы, расчетные бюро и т.д. Но у нас не было выбора. Американцы, используя огромный ракетный потенциал вывезенного из Германии готового оружия и немецких специалистов-ракетчиков, уже приступили к испытаниям. Только в апреле- мае 1946 года на полигоне Уайт-Сэндз про­вели шестьдесят девять пусков ракет ФАУ-2 под руководством профессора Вернера фон Брауна. Мы вынуждены были торопиться». 18 октября 1947 года в 9 часов 50 минут стартовала первая в СССР ракета дальнего действия - одноступенчатая баллистическая ракета «А-4». Потом ракет было много. Были и неудачи и жертвы, аварии и катастрофы. Два властных человека Вознюк и Королёв бывало, сцеплялись насмерть, "пыль столбом стояла", по выражению многолетней домработницы Королёва. И в то же время не было у Сергея Павловича на КапЯре более надёжного соратника, чем Вознюк. Пишет доктор технических наук, полковник в отставке Ю.А. Борисевич: «Вспоминается сотрудничество с начальником полигона генерал-полковником Вознюком В.И.. Это был очень умный и опытный организатор, который много времени уделял прибытию, становлению, воспитанию и карьерному росту молодых офицеров. В дальнейшем я не встречал такого внимательного, вдумчивого организатора отработки комплексов. Он всегда смотрел в корень и находил те моменты и подходы к отработке ракетной техники, которые, на первый взгляд, скрывались под какими-то мелочами, тенью других наслоений, остававшихся за кадром и известных только конструкторам. Например, при испытании первой советской твёрдотопливной ракеты РТ-1 произошло следующее. Эта ракета проходила очень тщательную отработку в ОКБ, система управления проходила отработку на предприятии Н.А. Пилюгина. По прибытии на полигон вроде бы не вставало никаких вопросов по успешному пуску. Однако Василий Иванович сказал, что это наша первая твёрдотопливная ракета, поэтому необходимо собрать всех специалистов, изучить рабочую документацию, отработанность всех узлов, особенно системы управления. При анализе документации нами было выявлено, что запасы устойчивости по системе управления малы. Об этом было доложено Вознюку В.И., который сразу же сказал, что мы должны разобраться - по чьей вине может быть сорван первый пуск. Когда разобрались, оказалось, что ошибка была допущена специалистами от Н.А.Пилюгина. При первом пуске эта ракета должна была упасть. Полигон написал своё заключение о том, что пуск данной ракеты из-за выявленных недоработок надо отложить. С.П. Королёв вместе с Н.А. Пилюгиным начали возмущаться по этому поводу. Мол, кто вы такие, чтобы давать такие заключения и задерживать сроки, назначенные партией и правительством? И настаивали на пуске. Василий Иванович всё равно подписал решение, что категорически против пуска, но Королёв вместе с Пилюгиным всё равно пошли на пуск. Практика показала, что первая твёрдотопливная ракета была действительно не отработана и при пуске она упала. После этого мнение специалистов полигона стало более авторитетным в кругах таких ведущих ОКБ, как ОКБ-1 Королёва, НИАП Пилюгина и других». Начальник на работе... ... и дома. Вознюк с сыновьями. В 1954 году Вознюк работал председателем рекогносцировочной комиссии по выбору места для космодрома «Байконур». Он был бессменным начальником на протяжении 27 лет. За этот период полигон стал крупнейшим испытательным и исследовательским центром. Вознюк неоднократно был председателем и членом Государственных комиссий при запусках новых образцов ракетного вооружения и искусственных спутников Земли. Заслуги генерала В.И.Вознюка в создании первого ракетного полигона как мощного научно-исследовательского и учебного центра - исключительные. Особое уважение и признание ракетчиков он заслужил тем, что был не только достойным начальником полигона, но и настоящим, рачительным хозяином своего детища: сделал все, чтобы испытатели жили по-человечески, в современном городе с парками и бульварами, магазинами и столовыми, детскими садами и школами, кинотеатрами и библиотеками, стадионами и бассейнами. Ветераны помнят: Вознюк первым начал сажать деревья, закладывать парки, вырастил у своего дома чудесный сад. Первую столовую назвал «Стряпухой», гостиницу - «Уютом», кафе - «Рідною хатою»... Назначая В.И.Вознюка председателем Специальной комиссии по выбору места будущего космодрома Байконур, М.И.Неделин и С.П.Королев надеялись, что В.И.Вознюк возглавит и новый космодром, превратит его в такой же зеленый оазис, каким стал Капустин Яр. После длительных поисков место определили, утвердили, но Василий Иванович категорически отказался уезжать из Кап. Яра: «Силы уже не те, чтобы начинать все «с нуля». Вознюк, конечно, лукавил: он просто прикипел к своему детищу и гордился им. Ему предложили высокую должность в столице - снова отказ. Центр испытаний нового поколения ракетных комплексов переместился в Байконур, но «хозяйство Вознюка» не осталось без дела: появились новые разработки М.К.Янгеля, В.Н.Челомея, В.П.Макеева, А.Д.Надирадзе, М.Ф.Решетнева. И все они начинали путь со стартовых площадок Кап. Яра. Между тем на КапЯр собрался приехать лично Хрущев. К приезду «главного ракетчика страны» готовились четыре месяца. От бессмысленной работы и сумасшедшего перенапряжения в августе 1958 г. у Василия Ивановича Вознюка случился инфаркт. До приезда «дорогого Никиты Сергеевича» оставался месяц. Темпы подготовки к операции «ТОПОЛЬ» (так закодировали приезд Н.С.Хрущева в Капустин Яр) не снижались... В Капустином Яру Н.С.Хрущев пробыл три дня. Его сопровождал новый министр обороны СССР Р.Я.Малиновский, сменивший на этом посту Г.К.Жукова, которого Хрущев снял и отправил на пенсию. Операция «ТОПОЛЬ» удалась: Н.С.Хрущев сиял! «Ни авианосцы, ни бомбардировщики нам не нужны! - горячился Хрущев. - Бомбардировщики до Америки не долетят - их собьют, корабли - потопят... У нас единственный выход - развивать ракетно-ядерную мощь! Ракета - это наш щит и меч!» В Капустин Яр Н.С.Хрущев приезжал еще несколько раз. В госпиталь, где после инфаркта лежал Вознюк, передали две записки. «Дорогой Василий Иванович! У Вас все прошло хорошо. Освобожусь - заеду. М.Неделин». Вторая была написана рукой С.П.Королева: «Дорогой Василий Иванович! Желаем тебе скорейшего выздоровления, здоровья и многих сил для дальнейшей работы. Сожалеем, что не привелось встретиться, но эта встреча не за горами. Поправляйся и приезжай к нам в Москву. Крепко жмем руку. С.Королев, В.Глушко, М.Рязанский, Н.Пилюгин, В.Бармин. 10 сентября 1958 г.» Хрущев в госпиталь к Вознюку приезжал сам. Выписавшись из госпиталя, Вознюк начисто забыл о советах врачей жить в щадящем режиме - работал, как и прежде, по 12 - 16 часов в сутки. 17 июня 1961 года (с грифом: «Не подлежит опубликованию») Вознюку присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот». В апреле 1973 года гвардии генерал-полковник артиллерии Василий Иванович Вознюк вышел в отставку. Жил в Волгограде, где и умер 12 сентября 1976 года в возрасте 69 лет (обидно - три года мы жили в одном городе и я этого не знал). В соответствии с личным завещанием он был похоронен в Комсомольском парке города Капустин Яр. На могиле установлен бронзовый бюст. Награды: Медаль «Серп и Молот»; 5 орденов Ленина (1943, 1954, 1956, 1959, 1961); 5 орденов Красного Знамени (1941, 1942, 1942, 1946, 1956); Орден Суворова 2 степени (1944); Орден Кутузова 2 степени (1943); Орден Богдана Хмельницкого 1 (1945) и 2 (1944) степеней; Орден Отечественной войны 1 степени (1945); Два ордена Красной Звезды (1944); Медали. Все награды В. И. Вознюка по желанию родственников были переданы на вечное хранение в музей Днепропетровска (Украина), где прошла молодость будущего военачальника, и в освобождении которого он принимал участие. Одна из улиц Знаменска названа в честь генерал-полковника Василия Ивановича Вознюка. В музее полигона «Капустин Яр» имеется отдельный зал, посвященный его жизни и деятельности. 25 декабря 2006 года в Волгограде на фасаде дома № 6 по улице Краснознаменской, в котором в конце жизни прожил генерал-полковник В. И. Вознюк, была открыта мемориальная доска в память о нём. Из книги Я.Голованова "Записки современника": (время поездки в КапЯр - начало 1970 г) Вознюку - под 70, уже было 2 инфаркта. Приехал в голую степь в 1946-м и всё здесь построил сам. Уезжать отсюда никуда не хочет, хотя ему предлагали в Москве должность заместителя командующего ракетными войсками. На работу может прийти в 6 утра. Уходит обычно в 7-8 вечера. Диктатор. Решает всё за всех. Вникает во все дела. Я слышал, как он по телефону распекал интендантов: - Пришлите хорошей обуви! Пришлите дорогого женского белья! Чтобы трусики снимать было приятно! Сам разбирает все склоки и кляузы. Сам придумывает даже названия: гостинице («Уют»), кафе («Родная хата»), магазину («Хозяйка»), столовой («Стряпуха»). Построил два книжных магазина. В одном продают книги из Москвы, в другом - из Астрахани. Собирается строить третий, для книг из Волгограда. В магазинах есть специальные столы, на которые выкладывают по одному экземпляру всех новинок. Приезжает адъютант Вознюка и отвозит с этих столов все книги ему домой. Он отбирает. Остальные отвозят обратно в магазин. В месяц на книги тратит более 100 рублей. Дома в его библиотеке - около 10 тысяч томов. Выписывает 4 газеты и 28 журналов. Рассказывали, что родители Вознюка - актёры из Петербурга. Сам он признает только серьезную драму, на концерты и в кино ходит крайне редко. О футболе и хоккее говорит брезгливо. Гуляет очень редко. Дом его находится в 5 минутах ходьбы от штаба полигона. Дома он ест, читает и спит. Кажется, у него нет даже среднего образования, но офицеры говорили мне, что ракетную технику он знает несравненно лучше специалистов с докторскими званиями. Многословен. А может быть, стал многословен в старости. У него три взрослых сына-офицера в Москве. Живёт с женой и внуком в отдельном доме, который стерегут собаки. Друзей даже среди высших офицеров у него нет. Официален даже со своими заместителями, которые работают у него десятки лет. Входя, они спрашивают: «Разрешите, товарищ генерал?» Очень строг с подчинёнными. Переделывает приказы, только усиливая наказания. Грузен, широк в плечах, большеголов, с быстрыми умными глазами. Большой мясистый нос, губастый. Лицо грубой лепки, чем-то неуловимо напоминает лицо французского актёра Мишеля Симона. Говорит громко, словно боится, что его не услышат. А возможно, сам уже плохо слышит. Редко ругается матом. За все дни, что я наблюдал его в разной обстановке, по большей части в сугубо мужских армейских компаниях, лишь один раз слышал: «А на хера нам это надо?..» О нём говорят, как о человеке добром, жестоком, внимательном, властолюбивым. Понять, любят ли его здесь, я так и не смог. Убежденно врал мне, что ракета, которую первый раз пустили на полигоне в октябре 1947 года, вся, «до последней проволочки, до последнего винтика», была сделана советскими специалистами из советских материалов на советских заводах. Показывал мне даже записку, написанную рукой Сталина по этому поводу. Записке можно верить. Но относится она не к осени 1947 года. В октябре - ноябре 1947 года пускали 11 немецких ракет Фау-2: 5 раз удачно, 6 раз неудачно. Их советский аналог - ракета Р-1 - впервые был запущен лишь 17 сентября 1948 года. Из 30 наших ракет только 9 удалось запустить. Всё это происходило на глазах Василия Ивановича, он был непосредственным участником всех этих событий. Я всё это знаю точно, но не хотел спорить со стариком. Зачем он мне врал, не понял.

Капустин Яр - это самый секретный советский ракетный космодром, расположенный в Астраханской области на ее северо-западе. Полное официальное название его: 4-й Государственный центральный межвидовой полигон Российской Федерации (4 ГЦМП).
Полигон был создан в 1947 г для испытания первых советских баллистических ракет. Общая площадь полигона 650 км². Расположен он в России, но занимает также некоторую часть Казахстана, в пределах Атырауской и Западно-Казахстанской областей.
Советскому Союзу досталось гораздо меньше трофейной ракетной техники в 1945, чем американцам. И осваивать её советские специалисты стали в Германии. А американцы вывезли к себе сразу и трофеи и немецких специалистов примерно в 10 раз больше, чем досталось СССР. И уже в 1945 начали пуски ракет на Уайт Сэндз, в 1946 начались пуски и ФАУ-2. СССР отставал с испытаниями, но не очень сильно. Ракеты - копии и потомки ФАУ-1 уже летали. Ракетчики испытывали 10Х (копия ФАУ-1) в Голодной степи под Ташкентом. Удачными были лишь 30% пусков.
У Голованова есть рассказ об выборе полигона КапЯр:
Поначалу ракетчики прицелились на бывшее стрельбище Ванникова, которое теперь, после войны, было как бы не у дел. Полигон наркома боеприпасов располагался на Таманском полуострове - место ласковое, теплое, опять же море, а главное, там была база: производственные помещения, жилье, водопровод, электроэнергия, короче - готовое хозяйство. Кое-что, конечно, пришлось бы переделать, кое-что достроить, но основа была - не на пустом месте начинать.
И надо же так случиться, что накануне решения вопроса о полигоне один из экспериментальных самолетов-снарядов Челомея сбился с курса и угодил в кладбище на окраине большого города. Сталин об этом узнал и, едва заговорили о Таманском полуострове, перебил сразу:
- Это неподходящее место. Рядом крымские курорты, скопление людей. Можете ли вы ручаться, что ваши ракеты не упадут завтра на наши здравницы, как сегодня они падают на кладбища? Полигон надо создать где-то здесь...
Подойдя к столу, на котором была разложена карта артиллеристов, он ткнул толстым красным карандашом в левобережье Волги южнее Сталинграда.
Вопрос о создании полигона Капустин Яр был решен в течение шести минут.
Чем славен Голованов - пишет красиво, мощно, но насчёт точности - увы... Вопрос о Капустином Яре решался не 6 минут и даже не 6 месяцев.
13 мая 1946 года Постановлением Совета министров СССР для осуществления научных исследований и испытаний ракетной техники был создан Государственный центральный полигон реактивной техники. Примерно в это же время начальником полигона был назначен генерал-майор В. И. Вознюк.
Костяк будущего полигона В. И. Вознюк формировал лично в основном из офицеров-фронтовиков гвардейских миномётных частей.
Он с группой офицеров для ознакомления с ракетным вооружением неоднократно выезжал на территорию Германии, где, начиная с июля 1945 года, работала группа отечественных ведущих специалистов в области ракетостроения во главе с С.П. Королёвым.
Также он начал разведку лучшего места. Место для размещения полигона выбиралось из семи вариантов, которые были в кратчайшие сроки тщательно обследованы, собраны и проанализированы материалы по метеорологии, гидрологии, коммуникациям, строительным возможностям и т.д. В итоге наиболее подходящим был признаны районы недалеко от Волгограда, возле села Капустин Яр в Астраханской области и станица Наурская Грозненской области.*
До июня 1947 г., как свидетельствуют архивные документы, предпочтение отдавалось станице Наурской. В одной из докладных записок маршала артиллерии Николая Яковлева говорилось: "Строительство ГЦП в районе станицы Наурской дает возможность проложить трассу испытаний до 3000 километров и обеспечить проведение испытаний не только ракет дальнего действия, но и всех видов сухопутных зенитных и морских реактивных снарядов. Этот вариант потребует наименьших материальных затрат на переселение местного населения и по переводу предприятий в другие районы". Против строительства полигона в Наурской выступил только министр животноводства Козлов, мотивировавший свой протест необходимостью отчуждения значительной части пастбищных земель.
* Грозненская область существовала с 1944 по 1957 г. между депортацией ингушей и чеченцев и их возвращением, а станица Наурская вместе с Наурским районом была отрезана от Ставропольского края и передана в сильно сократившуюся Грозненскую область после того, как её горные районы передали в Дагестан и Северную Осетию.
Но 3 июня 1947 года, постановлением Советом Министров СССР ЦК ВКП (б) №2642-817 местом дислокации полигона был определен Капустин Яр. Думаю, что основным мотивом выбора было вовсе не забота о пастбищных землях и даже не о курортниках, а соображения секретности - подальше от границы с забугорными радарами, подальше от населения.
23 июня 1947 года постановление подписал и Сталин.
На полигон первые офицеры прибыли 20 августа 1947 года. Разбили палатки, организовали кухню, госпиталь. Вместе с гвардейцами Вознюка прибыли военные строители. Условия были тяжелыми, если вообще можно говорить о каких-то условиях в голой степи. Уже на третий день на склоне балки Смыслина в 10 километрах от села началось строительство бетонного стенда для огневых испытаний двигателей А-4, который строился по немецким чертежам и оснащался вывезенным из Германии оборудованием и бункер для наблюдения за ходом испытаний. Позднее это место было названо 1-й площадкой. В сентябре 1947 года из Тюрингии (Германия) прибыла БОН (бригада особого назначения) генерал-майора Александра Федоровича Тверецкого. Затем два спецпоезда с оборудованием, сформированные в Германии.
Для подготовки и осуществления пусков ракет из числа инженерно-технического состава 1 управления полигона и бригады особого назначения были сформированы техническая и стартовая команды. Начальником стартовой команды был назначен инженер-майор Трегуб Я. И., начальником команды технической позиции - инженер-майор Ханин Б. Г.
За полтора месяца работ к началу октября 1947 года кроме бетонного испытательного стенда и бункера на 1-ой площадке, были построены стартовая площадка с бункером, временная техническая позиция, монтажный корпус. Провели шоссе и 20-ти километровую железнодорожную ветку с мостом через глубокий овраг, соединяющую полигон с главной магистралью на Сталинград.
Строили много и только для ракеты А-4, которая в списке приоритетов значилась первой. Строительства жилья для персонала на полигоне не велось вплоть до 1948 года, поэтому жили строители и будущие испытатели в голой степи, в палатках, землянках, временных постройках либо квартировались в крестьянских избах. Начальство и специалисты, прибывшие на полигон, жили в спецпоезде "Мессина", который помимо лабораторного оборудования имел вполне комфортабельные вагоны, а также вагон-ресторан, в котором они и питались. К 1 октября 1947 года Вознюк доложил в Москву о полной готовности полигона для проведения пусков ракет. Подумать только - полигон был построен в голой степи за сотню километров от цивилизации за 40 дней! С шоссе и железнодорожными путями!
14 октября 1947 года на полигон прибыла первая партия ракет V-2 (А-4) собранных частично в Германии, частично в Подлипках. В тот же день начались испытания на стенде. В течение двух суток личный состав стартовой команды под руководством инженер-майора Трегуба Я. И. и заместителя главного конструктора по испытаниям Воскресенского Л. А. непрерывно проводил работы на стартовой позиции. 17 октября с утра готовили на технической позиции ракету №010 Т (серия Т была собрана в СССР заново из деталей, привезенных из Германии) для пуска в воздух и доставили ее на старт в 21 час. Всю ночь продолжалась подготовка этой ракеты на старте при свете прожекторов. С утра 18 октября на старте были проведены автономные и генеральные испытания.
По часовой готовности в районе падения («Новая Казанка») поднялись в воздух и ушли на поиск 9 самолетов.
Вот как вспоминает участник первого пу­ска Г.В. Дядин, стартовая команда бригады особого назначения: «Заправка проходит без замечаний. С.П. Королев подает коман­ду: «Предварительная». Проходят секунды, нервы у всех на пределе. И вот, наконец, из сопла двигателя вырывается столб огня. Ракета на одну треть окутывается дымом и огнем, завеса увеличивается. «Главная», - командует С.П. Королев, оператор Н.Н. Смир­ницкий нажимает кнопку на пульте пуска. Ракета поднимается из бушующего под ней моря огня и дыма. Сильный грохот, дрожит земля, и видно, как все быстрее и быстрее с нарастающей скоростью ракета устремляет­ся ввысь».
Первый пуск баллистической ракеты А-4 состоялся в 10 часов 47 минут 18 октября. Пуск был осуществлен расчетом бронема­шины управления в составе Б.Е. Чертока, Н.А. Пилюгина, Л.А. Воскресенского, а также оператором пульта инженер-капитаном Н.Н. Смирницким.
Место падения засек штурман полка Кар­пенко. Из Капустина Яра вылетела комиссия во главе с генерал-полковником И.А. Серо­вым, министром государственной безопас­ности. Был среди них и С.П. Королев.
Первая "настоящая" баллистическая ракета взлетела!
Ракета поднялась на высоту 86 километров и, разрушившись при входе в плотные слои атмосферы, достигла поверхности Земли в 274 километрах от старта с отклонением около 30 км от цели. Первая серия пусков была произведена с 18 октября по 13 ноября 1947 года. В этот период были запущены 11 ракет ФАУ-2 из которых 9 достигли цели (хотя и с большим отклонением от заданной траектории) и 2 потерпели аварию.
На 10 лет (с 1947 по 1957 год) Капустин Яр стал единственным местом испытаний советских баллистических ракет. На полигоне были проведены испытания ракет Р-1 (сентябрь - октябрь 1948 года, сентябрь - октябрь 1949 года), Р-2 (сентябрь - октябрь 1949 года), Р-5 (март 1953 года), Р-12, Р-14, РСД-10, всем известный "Скад" и огромное множество других ракет малой и средней дальности, крылатых ракет, комплексов и ракет ПВО.
Еще во время первой серии пусков в октябре - ноябре 1947 года Капустин Яр начинает использоваться и как место старта геофизических ракет. На стартовавшей 2 ноября 1947 года ракете V-2 были установлены научные приборы. С тех пор эта традиция поддерживалась до тех пор, пока не были созданы специализированные геофизические ракеты В-1 и В-2. Однако местом старта геофизических ракет остался Капустин Яр. В дальнейшем к геофизическим ракетам прибавились метеорологические ракеты. В июне 1951 года состоялась первая серия пусков ракет с собаками на борту.


Подготовка первой ракеты ФАУ-2 к старту
В начале 50-х кроме активной программы пусков ракет шло становление и развитие испытательной базы полигона, строились стартовые и технические комплексы. 20 февраля 1956 года на полигоне Капустин Яр было проведено испытание ракетно-ядерного оружия. Стартовавшая ракета Р-5М доставила ядерную боеголовку в приаральскую степь, где и прогремел ядерный взрыв. На полигоне Капустин Яр проходили пуски межконтинентальной баллистической ракеты "Буря" в 1957 - 1959 годах. 16 марта 1962 года Капустин Яр стал космодром. В тот день был осуществлен запуск спутника Космос-1. Вот тут хотелось бы подробнее.
В ноябре 1958 г. маршал М.И. Неделин принял решение о строительстве на ГЦП-4 двух опытных шахт для натурного эксперимента с пуском ракеты Р-12. В течение месяца специалистами НИИ-88, НИИ-4 МО, ЦПИ-31МО, ОКБ-586 и ГСКБспецмаш произведена рекогносцировка и выбрано место для строительства опытных ШПУ.
В сжатые сроки была построена экспериментальная шахта "Маяк" с подземным бункером для проверочно-пусковой аппаратуры, удаленным от шахты на расстояние около 150 метров.
В целях ускорения и удешевления создания шахты, чтобы не привлекать специальную технику и оборудование для выкапывания ствола, стакан заглубили в землю не на всю высоту, а снаружи до верхнего уровня засыпали грунтом. Правда иную точку зрения на причину неполного заглубления в землю ствола шахты высказывал наш будущий командир Н.Ф. Шлыков, бывший в то время начальником штаба капьярского полигона: "При создании первых двух шахтных пусковых установок на полигоне строители на глубине примерно 20 м столкнулись с плывуном. Так как в то время еще не были отработаны методы прохождения плывунов, приняли решение нарастить шахту вверх, насыпав грунт в виде кургана высотой около семи метров. В этом случае ракета полностью погружалась в ствол шахты".
При первом пуске после установки ракеты на пусковое устройство на старт прибыл начальник полигона генерал Вознюк В.И. Он только что вышел на службу после инфаркта. Прибыв на комплекс, он решил спуститься в шахту для осмотра оборудования. Спуск в шахту на этом комплексе осуществлялся по вертикальной лестнице на глубину несколько десятков метров. Даже молодые солдаты и офицеры после нескольких спусков и подъёмов чувствовали определённую усталость. Генерала пробовали отговорить от спуска, но он настоял на своём. На него надели пожарный пояс, прикрепили канат, и он стал спускаться в шахту. Сверху через отверстия в коробе было видно, что спускается он очень медленно, часто отдыхает. Генерал в шахту спустился, осмотрел оборудование и поднялся наверх.
Первый в истории ракетной техники старт ракеты из шахтной пусковой установки, доказавший возможность реализации революционной по своему содержанию идеи, состоялся 2 сентября 1959 года. Утром перед работой было построение личного состава боевого расчёта. Перед строем выступил Главнокомандующий ракетными войсками Главный маршал артиллерии Неделин М.И. Он поздравил личный состав с предстоящей работой и заметил, что до него дошли сведения о сомнениях личного состава в надежности конструкции комплекса. Главный маршал сказал: "Михаил Кузьмич Янгель уверен в надёжности конструкции комплекса, а поэтому работу будем продолжать".
Работы на «Маяке» по подготовке ракеты к пуску выполнялись стартовой командой под руководством начальника команды капитана А.Т. Кубасова. И вот пуск. Присутствующие увидели небывалое, величественное зрелище. Из вершины кургана поднялся столб огня и дыма. Из этого огненного столба медленно появилась сначала верхняя часть ракеты, а затем и вся ракета. Однако выяснилось, что ракета буквально вырывалась из шахты, повредив "стакан" и обломав стабилизаторы. Улетела она не слишком далеко. Была возведён ещё один курган с шахтой - "Маяк-2". Первые два пуска Р-12 из него были произведены 21 и 27 декабря 1959 г. и оба были успешными. Как память об этих работах в степи остались насыпные курганы объекта "Маяк".
Затем построили настоящие шахты и появилась идея совмещать испытания с запусками КА. В августе 1960 г. было подписано постановление правительства о создании ракеты-носителя 63С1 на базе боевой ракеты Р-12. Постановлением разрешалось изготовление десяти ракет и запуск на них различных, не повторяющихся по задачам и составу аппаратуры космических аппаратов. Запуск должен был осуществляться с временного экспериментального шахтного старта на ГЦП-4. Постановлением правительства о разработке РН 63С1 было предусмотрено также создание десяти космических аппаратов, запускаемых при помощи этого носителя... К осени 1961 г. были изготовлены и отправлены на ГЦП-4 два экземпляра КА ДС-1.
Первый пуск состоялся 27 октября 1961 г. и оказался аварийным из-за отказа автомата стабилизации при движении ракеты в шахте. Спецнаборовец офицер А.Н. Куделенский, отвечавший за систему управления данной ракеты, предположительно определил причину потери устойчивости - обрыв (в месте припайки) под действием вибрации проводов блока питания автомата стабилизации. Моделирование полностью подтвердило правоту Куделенского. Но представитель разработчика системы управления (СКБ В.Г. Сергеева) не согласился и отказался подписать заключение. Моделирование повторили уже в СКБ, с участием Малышева. Всё подтвердилось вновь. Указанный дефект был подтвержден позже и на вибростенде в Ленинграде. Главный конструктор Сергеев был вынужден подписать заключение о причине аварии. СКБ провело доработку, и аварий по этой причине больше не было.
Моделирование также показало, что ферма, соединяющая первую и вторую ступени, при принятых разработчиком прочностных характеристиках не выдерживает нагрузки в момент перехода ракетой звукового барьера. «Южмаш» безоговорочно согласился с этим заключением. Вторая ступень со спутником упали в 385 км от старта приблизительно на 70-й сек.
Через два месяца, 21 декабря 1961 г. стартовала вторая ракета (2ЛК) со вторым спутником ДС-1. Первая ступень отработала нормально, но ЖРД второй ступени выключился за 5 с до программного времени - на 354 сек. от старта. Телеметрическая информация показала, что горючее израсходовано полностью. Оказалось, что из-за неучета степени прогрева жидкого кислорода неправильно была рассчитана доза заправки. Досадная ошибка привела к потере второго спутника ДС-1 (последнего!), который упал где-то в районе Индонезии... Что породило шутку: "Стреляли гарно, а попали в Сукарно".
Было принято решение продолжить ЛКИ на третьем носителе, срочно изготовив для этого новый спутник, которому ставилась минимальная задача - констатировать факт выхода на орбиту и провести, по возможности, зондирование ионосферы и атмосферы радиоизлучением на фиксированных частотах. Такой спутник под названием ДС-2 был спроектирован и изготовлен в рекордно короткий срок - около двух месяцев. Спутник массой 47 кг, представлявший собой сферический контейнер со стержневыми антеннами, внешне напоминавший первый ИСЗ - ПС-1, был снабжен передатчиком системы "Маяк" с питанием от аккумуляторных батарей. Этот спутник оказался счастливым.
Пуск РН 63С1 16 марта 1962 г., по счету третий, прошел успешно во всех отношениях... "Космос-1" стал родоначальником огромного семейства разнообразнейших космических аппаратов.
С космодрома Капустин Яр стартовали небольшие исследовательские спутники, для запуска которых использовались ракеты-носители небольшой мощности.
14 октября 1969 года с полигона Капустин Яр состоялся запуск спутника Интеркосмос-1, созданного специалистами социалистических стран. С теперь уже международного космодрома также ушли в полёт индийские спутники Ариабхата и Бхаскара, французский спутник "Снег-3". Большую роль сыграл Капустин Яр в подготовке квалифицированных кадров испытателей ракетно-космической техники и руководящих кадров для новых космодромов. Космодром Капустин Яр взял на себя роль космодрома для "малых" ракет и "малых" спутников Земли исследовательского плана. Эта специализация сохранялась до 1988 года, когда потребность в запусках таких спутников резко сократилась и космические пуски с космодрома Капустин Яр были прекращены. Кроме того, подписанный в 1987 году договор о сокращении ракет средней дальности привёл к почти полному прекращению испытательных работ на полигоне. Стартовые и технические позиции были законсервированы около 10 лет, но постоянно поддерживались в работоспособном состоянии. Последний известный испытательный пуск был произведен 22 июня 1988. Это был шестой по счету и последний полёт проекта БОР-5.
В 1998 году наступило возрождение полигона и космодрома. После долгих лет бездействия с космодрома был произведен коммерческий запуск ракеты-носителя "Космос 11К65М", нёсшего в качестве дополнительной нагрузки французский спутник, а 28 апреля 1999 г. был осуществлен запуск спутников "ABRIXAS" и "Megsat-0". Кроме того на полигоне возобновились испытательные работы. В 1999 году на полигон были передислоцированы испытательные полигоны с Эмбы и Сары-Шагана.
Капустин Яр - маленький посёлок близ полигона - вырос в современный город (более 30 тыс жителей). Когда осенние холода 1947 года стали вымораживать из палаток, начали расселяться по крестьянским дворам, ютились по углам, в каждой щели. Офицеры приехали с детьми. Когда на следующий год построили два первых кирпичных дома, комнату давали семье, в которой было не менее трёх детей. Сначала здесь появились бараки, вслед за ними, в 1949 году, так называемые финские дома. С 1951 года в военном городке активно начато строительство жилья, административных зданий. Самая первая школа открылась в городе в 1951 году. Немногим позже своих учеников приняла новая школа, здание для которой построили на ул. Ватутина. Первый детский сад открылся в 1953 году. Его назвали "Солнышко". В 1954 году в военном городке появилась фильтровальная станция, через два года - водопровод с насосными станциями, очистные сооружения, линия электропередач. В 1957 году состоялся первый набор в детскую музыкальную школу. 11 января 1962 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР был образован город Капустин Яр. С этого момента начинается наиболее интенсивный период в развитии города. Строятся жилые дома, появляются здания больницы и поликлиники, библиотеки и детской музыкальной школы, асфальтируются улицы. В 1966 году в городе было уже три школы, кинотеатр "Юность". В 1965 году прошла первая конференция ДОСААФ, в 1968 году детская музыкальная школа получила красивое и просторное здание. С каждым годом город становился все краше. В 1992 году в соответствии с Постановлением Верховного Совета РФ "О порядке введения в действие закона РФ "О ЗАТО" городу придан статус закрытого административно-территориального образования, которое включено в состав Астраханской области как самостоятельное муниципальное образование. 27 января 1993 года Капустин Яр переименован в Знаменск.
Лет 15-20 назад моим напарником был Лёша П. Он служил на КапЯре в 1964-1965 и его рассказ я хотел бы привести. К слову сказать, Лёшу с почётом выгнали на пенсию из-за сокращения штатов всего несколько дней назад (пишу 26.02.2016) в возрасте за 70, работаем мы в одной бригаде, но из-за графика работы я его не каждый год даже видел. А жаль, иногда вдруг вспоминал интересные подробности. В далёком 1964 Лёше было 18 и угораздило его попасть в КапЯр. Надо думать, полигон с жестокими морозами, страшной жарой и пыльными ветрами показался ему адом после благодатного Ростова.
К слову сказать, что такое заволжские степи я и сам испытал. В 1972 году после 1-го курса попал я в стройотряд, который строил кошары для овцеводческого комплекса в 5 км вглубь степей близ посёлка Приморск, что имеет место быть на левом берегу Волги несколько севернее Волгограда. Ну, жара, ни одного дождя за лето, степь превратилась в пустыню, ни одной былинки - это пустяки. Но потом начались пыльные бури, когда в пяти метрах не было видно человека и даже в закрытых бараках можно было дышать только через марлю (ничего другого не было), а пыль с кроватей сгребали горстями. Потом началась эпидемия дизентерии, которая отряд в сотню человек скосила поголовно, причём я оказался едва ли не первым. Хорошо помню, как градусник показал что-то выше 41°, после чего уже ничего не помню (но и выздоровление - после пары уколов - пришло столь же стремительно, через сутки).
Но Лёше пришлось намного хуже - на полигоне полным ходом испытывалась техника на разных ядовитых топливах типа гептила. Травились люди ежедневно, нередко и насмерть. И тут Вознюку пришла идея создать оркестр. Он выстроил на плацу первогодников и спросил, есть ли тут музыканты. Лёша немедленно признался в умении. "На чём играешь?" - спросил Вознюк. "На тромбоне!" - ответил Лёша, вызвав всеобщее уважение. Пока тромбон доставали, Лёша овладел азами нотной грамоты и дальше служба стала не в пример легче. Оркестр был создан и ездил даже на гастроли, даже на Байконур, а жена Вознюка лично кормила музыкантов осетриной (впрочем, тогда с осетрами проблем не было).
Иногда Лёша всё же вспоминал и чисто воинские подробности - ракеты "Казбек" и "Эльбрус", например. (Ракет таких не было, так называли ракетные комплексы). Видел он и приехавшего Королёва. И внезапно добавил: "А приехал он с Клеймёновым". Тут уж я был сильно озадачен. Бывшего начальника Королёва Лёша знать не мог. С другой стороны Клеймёнов был расстрелян ещё в 1937-м и сыновей или братьев у него вроде бы не было. Да и не было у Королёва особой любви к Клеймёнову, чтоб спустя 30 лет привечать его родственников. Лишь позже я узнал, что в ОКБ-1 был один ведущий конструктор с фамилией Клемёнов. Однофамилец, надо думать. Кстати говоря, об однофамильцах - один из начальников полигона был Михаил Королёв...

Учебный видеофильм об испытаниях ФАУ-2 в КапЯре - 1947 г - в mp4 - 83,3 Мб Показаны и названы Королёв, Глушко, Черток, Бармин и др. современныый Знаменск (2014 г) - иероглиф следа ракеты над вечерним городом.

1948 - первое в Латинской Америке межпланетное общество. Теофило Табанера (Аргентина)

Фото 1966 г, Буэнос-Айрес, из Большой энциклопедии Аргентины Теофило Мелчо Табанера (Teófilo Melchor Tabanera) родился 30 декабря 1909 года в Сан-Рафаэль, Мендоса, Аргентина. Закончив начальную и среднюю школу в родной провинции, переехал в столицу провинции Буэнос-Айрес, чтобы учиться в Национальном университете Ла-Платы, который закончил в 1936-м, получив профессию инженер-электромеханик. Почти сразу после окончания Университета, он начал работать в качестве чертежника в фирме Ferrocarriles Argentinos (YPF, аргентинские трубопроводы). В 1939 начал сотрудничать с издательствами. В 1940 году он едет в США (где он остается на восемь месяцев) и в Германию для дальнейшего обучения в проектировании и строительстве трубопроводов. Благодаря его частым поездкам за границу и его знанию английского языка он смог связаться с пионерами астронавтики. В ноябре 1930 года он опубликовал интересную статью в журнале (Revista Ilustrada de Actualidades, №9 и 10, Mendoza, 1930), которая публиковалась в двух номерах. Статья была озаглавлена "Луна ждет нас" что, возможно, слишком оптимистично для того времени и места, ибо он говорил о возможности достижения Луны, и что в ближайшее время можно было бы решить все проблемы и туда слетать. Статья была подвергнута критике астрономом того времени, возможно, из той же провинции Мендоса. Много лет спустя, когда космическая деятельность стала реальностью, Табанера опубликовал в журнале Asociacion Argentina Interplanetaria (декабрь 1957 года), следующее: "немецкая группа во главе с Обертом известная своей активностью и борьбой с непониманием и отсутствием средств, боролась с оппозицией глухих, невежественных и вульгарных «учёных», которые цеплялись за их неприкасаемые догмы. (...) В то же время, что происходит в Аргентине? Ничего, почти ничего. Никто не озабочен межпланетной навигацией, нет ни ракет, ни изучения этих дисциплин. Никто не читает, никто не пишет. Один или два человека, однако беспокоились о проблеме ещё в 1931 году (он ошибся с датой, на самом деле 10 ноября 1930 года) в первой статье о будущем астронавтики. Это работа молодого человека 20 лет, который хочет пробудить интерес к космонавтике и космосу. Никто не поддержал; все улыбаются, только скептик-астроном пишет и отрицает какую-либо возможность межпланетных путешествий и описывает статью как бредовый сон. Астроном - это авторитет и с ним никто не спорит. Только этот молодой человек опять пишет, чтобы опровергнуть нападки и не заслуживает ответа". Табанера, по-видимому, не знал о работе, проделанной Матараццо и его группой в Университете Буэнос-Айреса, он жил довольно далеко, в Ла-Плате. Работал в областях, связанных с энергетикой, был советником директора YPF, строил трубопровод Ла Плата-Буэнос-Айрес и трубопровод Мендоза-Сан-Лоренцо и другие. Был начальником строительства энергетических сетей, в частности, построил первую высоковольтную линию на 132 кВ между Санта Fe и Буэнос-Айресом. В течение шести лет он был профессором в Школе физики и математики в Ла Плате. В 1940 году он организовал конференцию по космическим вопросам в аргентинском Центре инженеров (CAI). Мало что известно о данной конференции и её влияния на космонавтику. Табанера был членом CAI и, возможно, этот факт помог ему сделать доклад по такой фантастической теме в то время. В 1944 году он был одним из создателей газовой компании Gas del Estado и служил вице-президентом этой организации до 1949 г. Впоследствии Табанера написал несколько работ, связанных с сооружением трубопроводов и их значение для экономики страны. За эти годы он успел попутешествовать по Европе. Табанера подал заявку на членство в BIS в 1945 году и был принят. Насколько известно, это был первый аргентинец в этой организации. Позже Фелипе Ресе (видный инженер YPF) стал вторым. В 1947 году Табанера отправился в Гаагу в качестве делегата от правительства Аргентины на Третьем Международном конгрессе энергетиков. В это время в Европе началась 3-я ракетная революция, СМИ заполнились статьями о межпланетных полётах. Табанера в 1947 решается на более близкие контакты с британским межпланетным обществом, чтобы узнать конкретику работы. Сопровождает его Фелипе Ресе. При посещении BIS аргентинцы были приглашены для беседы с профессором Арчибальдом Лоу (авторитет в системах наведения ракет, считается отцом радиосистем, один из основателей BIS и его президент в период между 1936 и 1951 гг.) Между Лоу и Табанерой установились очень хорошие отношения, они регулярно переписывались и аргентинцы были в курсе мероприятий, проводимых в BIS. В рамках той же поездки Табанера останавливается в Нью-Йорке и делает визиты к другим специалистам, в том числе посещает Вилли Лея. Его книги уже переведены на испанский и его знают в Аргентине. Вдохновленный работой, которую он увидел в BIS, Табанера решил организовать подобную организацию в Аргентине. Он и Ресе начал переписываться с американским ракетным обществом (Rocket Society) и с другими деятелями из разных стран мира. Книга Теофило 1952 г. Ниже схемы из книги. Ну, совершенно копия советского науч-попа тех же лет. Его интерес к авиакосмической деятельности привел его к мысли основать в 1948 году Ассоциацию межпланетных полётов Аргентины (Asociación Argentina Interplanetaria), позже она стала называться Ассоциация космических исследований Аргентины (Asociación de Ciencias Espaciales de la Argentina). Это была первая подобная организация в Латинской Америке. Он присутствовал на Первом Международном конгрессе по астронавтике, состоявшемся в Университете Сорбонны в Париже осенью 1950-го и был единственным представителем из Латинской Америки (из США-Канады тоже был 1). Его выбрали вице-президентом Международной федерации астронавтики (IAF), этот пост он занимал в течение пяти лет. Он вполне естественно стал и президентом FIC (Comision Nacional de Investigaciones Espaciales, Национальная комиссия по исследованию космического пространства), основанной в 1960 г. указом правительства. Теофило был также единственным во всей Латинской Америке автором и издателем еженедельного издания (существовало десять лет) посвященного теме космоса. В 1952 году он опубликовал небольшую книгу под названием ?Que es la astronáutica? (Что такое космонавтика?) имевшую неожиданный успех. В 1971 он предложил провести исследование для организации образования в труднодоступных местах с помощью ИСЗ. Теофило был свидетелем всех запусков по программе Apollo, а также успел посмотреть в прямом эфире первый запуск космического шаттла в 1981 году, через несколько месяцев он умер в возрасте 72 лет. Аргентинская газета La Nacion сообщала в его некрологе: "Смерть инженера Теофило Табанера лишила нашу страну внимательного наблюдателя и умного провидца, который пытался принести знания и уравнять свою страну в научно-технической области с передовыми странами. Он предположил, что Аргентина и многие другие страны в Латинской Америке, будет являться неотъемлемой частью великого приключения человечества - исследования космоса".

Как мерцающая в небе луна Недоступна, далека и странна, Эта лучшая на юге страна. Аргентина... Александр Дольский

Эмблема Национальной комиссии по исследованию космического пространства
В конце 1818 года, д-р Антонио Альварес Хонте и сержант Хосе Альварес Кондаро (Condarco) информировали генерала Сан-Мартина об использовании ракет Конгрева войсками Кохрейна в Чили, но Сан-Мартину не удалось их получить. Не стоит думать, что между Чили и Аргентиной существовала какая-то регулярная связь. Просто аргентинские войска Сан-Мартина совершили героический переход через Анды, разбили испанцев и добивали их войска на юге Чили. И первое эффективное использование ракет аргентинскими войсками произошло 22 мая 1821 года, когда повстанцы Хосе де Сан-Мартина под Мирабо (южная часть Перу) атаковали противника ракетами Конгрева. Это уже после того, как Сан-Мартин на кораблях Кохрейна отправился освобождать Перу. Очевидно, Кохрейн поделился своими ракетами (сделанными испанскими военнопленными в Чили) с Сан-Мартином.
В 1826 в аргентинских ВМС уже был небольшой корабль, "Сан-Мартин", оборудованный ракетной установкой. Адмирал Гильермо Браун приобрел этот корабль в Швеции, его первоначальное название было "Oskar", там уже были ракеты английского происхождения; в то время не было никакой возможности сделать их в стране. Применение в бою случилось в 1841 году, когда семь кораблей ВМС Аргентины и четыре уругвайских сошлись в бою в Рио-де-ла-Плата. "Сан-Мартин" попал двумя ракетами в "Каганчу" (Cagancha). Корабли ВМС Аргентины преследовали и захватили уругвайскую "Каганчу", которая была приведена как приз в порт Буэнос-Айреса.
Другой случай, в котором использовались ракеты Конгрева, был в декабре 1827 года, когда аргентинские войска под командованием адмирала Уильяма Брауна пошли на бой с бразильской империей; на этот раз пусковые станки были установлены на земле, произведены пуски ракет с острова Мартин Гарсия.
Отдельные ракеты использовались в Лас-Кончас, недалеко от Тигре, в 1842 году, войсками Хуана Мануэля де Росас, в бою против Уругвая и во время осады Монтевидео, с борта судна "Либертад".
А затем конгревовых ракет пришлось отведать и аргентинцам.
(Об этом подробно см. начало 1809 г - британские ракеты в Латинской Америке)
Аргентинцы не оценили ракет, а вот бразильцы купили лицензию и начали производить ракеты Конгрева сами. И очень скоро бразильские ракеты были применены в битве при Монте Касерос. Чисто внутрипартийная склока. Росас объявил войну Бразилии, а тем временем Хусто Хосе де Уркиса (губернатор провинции Буэнос-Айрес), вышел из подчинения, объединился с бразильцами и уругвайцами, назвал свою армию Великой (более 28000 солдат, сорок пять орудий и батарея ракет Конгрева) и вступил в сражение армией Росаса (22000 солдат, сорок пять старых пушек и, якобы, несколько ракет Конгрева) 3 февраля 1852 года. Росас был разбит наголову, бежал в Англию, 20-летняя диктатура в Аргентинской Конфедерации... не то, чтобы пала, как принято говорить, но сменила имидж.



Битва при Монте Касерос

Ракета Конгрева из американского музея

Позже, ракеты Конгрева будут использоваться в парагвайской войне (1865-1870), особенно в битве при Курупайти, где были запущены сотни таких ракет.
Исходя из нынешних реалий, кажется невероятным тот факт, что самая отсталая страна Южной Америки, не имеющая выхода к морю, обитающая где-то на задворках цивилизации, клочок территории в центре Южной Америки, могла воевать сразу с тремя странами, из которых две - местные державы. По размерам противникам Парагвай уступает в десятки раз, по населению - в сотни, по экономике, финансам, промышленности - в тысячи. И, однако, воевал, причём войну начал сам, умел успехи и сам намеревался отхватить у Бразилии пару провинций для выхода к морю.
Парагваем тогда управляло семейство Лопесов. Почти всё было государственное (то-есть Лопесов), имелся флот на реке Парагвай (выходил и в море), на верфях Асуньсьона военные корабли строились, 5 броненосцев заказали в Европе, иностранцы быстро создавали промышленность, строились железные дороги, пушки делали сами, боеприпасы делали сами, займов государство не брало у иностранцев принципиально. И что интересно - народ своих диктаторов-Лопесов просто обожал. И всего-то населения там было около миллиона (у его противников и тогда в десятки раз больше).
Когда Бразилия вмешалась в дела Уругвая, поддержав там партию "цветных" ("колорадос"), Парагвай поддержал их противников - "бланкос" и объявил войну Аргентине, а потом и Бразилии. Но Уругвай был далеко, дружеская партия была свергнута и Парагвай остался один против трёх. Но армия у него была мощнее, чем у союзников, да-да, больше и лучше вооружена, сильнее, чем три армии стран-противников, вместе взятые. Лопес бил поначалу противников. Но отдельные парагвайские армейские колонны затерялись в совершенно необъятных просторах пампасов и сельв (территория этих стран вместе - размером с Россию) и парагвайцы начали проигрывать союзникам, которые срочно брали займы, спешно набирая армию (и влезая в долговую кабалу к англичанам).
Война перешла на территорию Парагвая. Вкратце о битве при Курупайти. В июле 1866 года вместо заболевшего фельдмаршала Озориу командование 1-м корпусом бразильской армии принял генерал Полидору да Фонсека Кинтанилья Жордан. В то же время в район боевых действий из Риу-Гранди-ду-Сул прибыл 2-й бразильский корпус - 10 000 человек под командованием барона Порту Алегри. Чтобы открыть путь к самой сильной парагвайской крепости Умайте, Митре отдал приказ захватить батареи Курусу и Курупайти. Курусу удалось взять 22 сентября 1866 года внезапной атакой войск барона Порту Алегри, однако батарея Курупайти (командир - генерал Хосе Эдувихис Диас) оказала значительное сопротивление. Атака 20 000 аргентинских и бразильских солдат под командованием Митре и Порту Алегри, поддержанных эскадрой адмирала Тамандаре, была отбита. Тяжёлые потери (5000 человек всего за несколько часов) привели к кризису в командовании союзными силами и остановке наступления. Ракеты (очевидно, бразильские) были совершенно неэффективны против укреплений.
Боевые действия с обеих сторон отличались ожесточённостью. Лопес не пощадил даже собственного брата, епископа Парагвая. В армию после гибели значительного числа взрослых мужчин призывались даже женщины и дети; так, 16 августа 1869 года в битве при Акоста-Нью сражались 3500 детей и подростков от 9 до 15 лет (из общего количества парагвайских сил 6000 человек). В память их героизма 16 августа в сегодняшнем Парагвае отмечается День ребёнка.

Штурм батареи Курупайти

Итог войны (поучительный): у Парагвая отняли половину территории, погибло до 90% населения, а мужчин "призывного возраста" в стране осталось лишь 28 тысяч. Была уничтожена промышленность и заброшено могучее сельское хозяйство, землю купили иностранцы (аргентинцы в основном) и сама страна уцелела, пожалуй, лишь потому, что попросила займ (впервые в своей истории) на 1 млн.фунтов стерлингов у Англии. На поимку Солано Лопеса, который с отрядом в 200 человек скрывался в лесах на севере, были высланы два отряда. 1 марта 1870 года войска генерала Жозе Антониу Коррея да Камара застигли врасплох последний лагерь парагвайских войск в Серро-Кора. Франсиско Солано Лопес был убит, когда пытался переплыть реку Акидабан. Его последними словами были: «Я умираю за Родину!». Гибель Лопеса ознаменовала конец Парагвайской войны, которую в Парагвае называют Великой.
А потом боевые ракеты были забыты на столетие, как и во всём мире.
Между тем мысль об межпланетных полётах добралась и до Аргентины. "Путешествие с Земли на Луну" Жюль Верна на испанском языке было издано в 1882. Его читали в оригинале и раньше, но издание именно на испанском приобрело популярность среди аргентинских читателей, Верн был в то время самый признанный и популярной автор, особенно среди молодёжи.
Первый научно-фантастический рассказ на космическую тему в Аргентине был написан в 1894 году Дамианом Менендесом, писателем и философом, родом из Сан-Николас-де-лос-Арройос, провинция Буэнос-Айрес. Назывался он "La Luna habitada" ("Луна населена"). Единственная рукописная копия находится в историческом архиве Сан-Николас (есть копия в Национальной библиотеке аэронавтики). Этот любопытный роман о деталях жизни селенитской цивилизации. Он не был издан.
В 1903 в Буэнос-Айресе стали показывать первый космическо-фантастический фильм Мельеса "Путешествие на Луну". Однако киноплёнка пришла не из Парижа, а из США, подпольно изготовленная на киностудиях Эдисона (он считал весь кинематограф своей собственностью, включая все фильмы).
В Европе в 20-х годах произошла 2-я ракетная революция, начали плодиться книги, статьи, общества. Самым большим было немецкое VFR. Там охотно принимали пожертвования. Не раз они приходили и из Аргентины и Уругвая. В 1932 году вступил в ряды VFR Герберт Шефер, который прожил восемь лет в Мадриде, говорил и писал по испански. Он и стал звеном между VFR и Южной Америкой. Первый регулярный контакт между VFR и группой любителей в Аргентине произошел, когда Эцио Матараццо, сын промышленника итальянского происхождения, владельца макаронной фабрики, начал писать в VFR. Шефер быстро ответил, посылал некоторые номера Die Rakete, Матараццо переводил базовые знания с немецкого и читал с большим интересом. Матараццо, вероятно, тогда учился на бакалавра в области химии в Университете Буэнос-Айреса. Это был не очень заметный студент, но имел большой интерес к физике и дисциплинам, связанным с космическими полетами.
Матараццо встретил единомышленников, они решили создать группу, посвященную этой теме. Это группа станет первой в своем роде в Латинской Америке, и будет называться астронавтический Центр исследований "Volanzan", будет базироваться в Санта Фе, 3567, дом одного из них в окрестностях Палермо.
В декабре 1932 года был опубликован первый (и, возможно, последний) номер журнала, который называется "Volanzan" (Ракетный полёт) Volatizan - Cohete Volador, год 1, номер 1, 1932).
Матараццо продолжил переписку с Шефером до 1936 года, но ни один эксперимент эта группа не провела. Шефер рассказывает, что Матараццо задавал только общие вопросы в своих письмах и о своей работе в аргентинском "Центре астронавтики" отвечал уклончиво.
Матараццо планировал написать, в сотрудничестве с Шефером, две книги по космонавтике, однако не написал и в конце концов их переписка прекратилась.
Матараццо бросил учебу в Университете Буэнос-Айреса и начал работать на фабрике своего отца. Не известно, продолжала ли его интересовать астронавтика. Однако, возможно, что интересовала. В 40-х и 50-х в Аргентине существовала фабрика игрушек того же имени - "Матараццо", кроме всех прочих игрушек она выпускала небольшие ракеты и космические аппараты на парашютах, более чем возможно, что Эцио участвовал в их конструировании.
Несмотря на короткую жизнь астронавтического Центра исследований "Volanzan" и отсутствие его успехов в качестве популяризатора космического полета, в те годы в Аргентине был большой интерес к этой теме; это подтверждается различными публикациями того времени, некоторые из которых были заметки того же Матараццо.
В 1948 году Теофило Табанера создал Аргентинское межпланетное общество, в которое вошли как местные, так и иностранные специалисты. Благодаря этому Аргентина стала первой латиноамериканской страной, создавшей организацию, которая занималась вопросами космических полётов, а в 1951 году стала одним из основателей Международной федерации астронавтики.
Табанера позже противоречил сам себе с разными датами основания. Например, в своей книге пишет: "Основана в 1949 году г-н Теофило Табанера, г-н Фелипе Реса, г-н Францо фон Прошек, г-н Карлос Кротш ... В журнале своего общества в декабре 1957 пишет: ... в 1950 году содается окончательно структура...
Вероятно, Аргентинское межпланетное общество медленно формируется в течение двух или трех лет. Официальной датой, которая имеется в Генеральной инспекции юстиции, является 13 августа 1951.
Именно со 2-го Конгресса Табанера возвращается полный энтузиазма и придаёт окончательную форму Ассоциации межпланетных полётов Аргентины.
К 1951 году исполнительный комитет состоял из:
Председатель: Теофило Табанера
Секретарь: Ариель Чиро Ретти
Казначей: Эрминия Баладо (жена Табанера)
Технический директор Организации: Хосе О. Мартинес
Технический директор информации: Родольфо Мартинес де Веда
Руководитель отдела биологии: д-р Джон А. Табанера (родственник Табанера)
Руководитель отдела библиографии: Франц фон Прошек
Руководитель ракетного отдела: д-р Отто Вальц
В журнале Engineering (официальное издание аргентинского Центра инженеров, CAI), в сентябре, октябре, ноябре и декабре 1951 года, Табанера опубликовал подробный доклад о текущем состоянии астронавтики. Эта статья раскрывает его знания по этому вопросу в то время, когда основы этой новой науки стали создаваться в мире. Эти элементы являются первой попыткой Табанера начать умножать знания в стране о потенциале космонавтики. Эта работа, которая была очень хорошо написана и проиллюстрирована, даёт математические основы новой науки, с оценками камер сгорания, формулами ракетного топлива, используемых в то время, расчетами схем многоступенчатых транспортных средств и зачатки орбитальной механики. Впервые в стране издана книга, которая обсуждала межпланетные полёты не как «бредовый сон». На последней странице был предложен список литературы, в который вошли произведения фон Брауна, Оберта, Малины, Пендрея, Уиппла, Зенгера, Лея, Кларка и других известных авторов того времени в области космонавтики.
В январе 1952 года SAI опубликовала первый выпуск своего информационного бюллетеня, который будет публиковаться в течение многих лет. №1 состоял просто из двух страниц, напечатанных с двух сторон, с названием "Межпланетное Общество Аргентины", с небольшой фотографией первого исполнительного комитета и редакторской колонкой, написанной Табанера.
В том же году он Табанера опубликовал "Что такое космонавтика?", небольшую книгу в мягкой обложке, всего семьдесят страниц, которые стали бестселлером, многократно переиздававшимся разными издателями в течение 50-х и 60-х годов.
К маю 1952 года, как указано в бюллетене № 2 Общества, число членов достигло восьмидесяти пяти. У организации был офис, расположенный на улице Тукуман 950, Буэнос-Айрес.
В первые месяцы 1952 года начали организовывать лекции, которые, благодаря связям Табанера с нефтяной компаней Fiscales (YPF), были проведены в актовом зале компании, в центре Буэнос-Айреса. Первая конференция, организованная SAI, была 11 февраля, её вёл д-р Отто Вальц, называлась "Введение в ракетную технику".
Вторую лекцию читал Табанера 10 марта, в основном это был устный пересказ его статей в журнале CAI (Табанера отмечал, что лекции приносили доход в кассу общества).
Третья лекция 31 марта была сделана инженером Рикардо Дюргалло, назыалась "Развитие ракетного двигателя на практике".
На четвертой был показ фильма о немецкой ФАУ-2 с комментариями Табанера; пятая лекция читалось д-р Вальцом о "летающих тарелках и возможности посещений из космоса", очень популярной темой в то время. И, наконец, год закончился конференцией "Медицинские аспекты астронавтики" д-ра Хайнца фон Диригшофена (Diringshofen) и Харальдом фон Бекш (Beckh), которые только что прибыли из Германии, они тоже стали членами SAI.
Конференция имела широкое освещение в прессе в нескольких утренних газетах Буэнос-Айреса, с восторженными отзывами, особенно в газете La Prensa, которая послала трёх репортеров на конференцию.
Ключевыми фигурами в рамках ассоциации стали доктор Отто Вальц и Дюргалло.
Мало данных об д-ре Вальце. Считается, что прибыл в Аргентину в конце 40-х годов, возможно, в период с 1947 по 1949 год. Он был членом номер 13 SAL. Нет никаких доказательств того, что он был принят на работу в Министерство аэронавтики. Вероятно, он работал по ФАУ-2 в Пенемюнде, хотя его нет в списках американской "Скрепки".
Его специальностью было конструирование камер сгорания. Он прочитал множество лекций на эту тему, но его профессиональная деятельность в стране неизвестна. В начале 60-х он вернулся в Германию, где вноь начались исследования двигательных установок для космических ракет.
В середине 60-х годов доктор Вальц оформляет несколько патентов в качестве главного изобретателя разных инноваций в камерах сгорания и регенеративного охлаждения ЖРД, некоторые из которых станут предками ЖРД "Вулкан" в РН "Ариан".
1953-й - чрезвычайно важный год в существовании "Межпланетного Общества Аргентины". По инициативе Табанера и ректора Национального университета Куйо, д-ра Иренео Круза, был создан первый институт астронавтики при университете, который находится в городе Мендоса. Табанера едва не уговорил Зенгера и его жену приехать в Аргентину, чтобы читать там лекции, но оказались сложности в оформлении на работу и те в 1954 вернулись в Германию. Однако Научно-исследовательский институт физики реактивного движения зачах после смерти в 1954 году доктора Круза.

Брошюра астронавтической выставки Южной Америки (1955)

"Межпланетное Общество Аргентины" продолжает расти. Табанера начал процесс получения правового статуса в Генеральной инспекции юстиции и получил его в 1955 году. Большая часть новых членов были молодыми, они хотели делать что-то практически, немедленно что-то запускать, а не только читать, учиться и участвовать в конференциях.
Табанера на III Международном конгрессе по астронавтике в Штутгарте (сентябрь 1952 года) ознакомился с ФАУ-2, понял, что такая машина сложна не только для Общества, но и для Аргентины в целом. Он не поддерживал практические работы, но вынужден был уступить и выделить немного денег для создания ЖРД тягой в 150 кг. О чём и извещал Бюллетень № 4 SAI, март 1953 года. Ещё один молодой член SAI, Сезар Гилберто Себок, итальянский инженер 24 лет, занятый изготовлением и разработкой техники для дорожно-строительной и горнодобывающей промышленности, публикует в бюллетене в декабре 1954 года целую декларацию по поводу необходимости вести экспериментальные работы, разобрав все "против" и "за".
Однако Табанера понял с самого начала, что цель Общества не строить ракеты, а пропагандировать космонавтику. Несколько лет спустя он писал: (...) В 1930 году я был один, в 1945 году - двое, в 1949 году - пять, в 1950 году - четырнадцать, сейчас (1957 ) более пятисот.
Что мы сделали за это время? Мы не построили ни одной ракеты, мы не полетели ни на какую планету ... Мы прожили семь лет и выросли, мы сделали много вещей: лекции, конференции, курсы, выставки, публикации, информационные бюллетени, журналы, библиотеки, международные отношения и т.д. (...) Мы провели первый курс по космонавтике в Латинской Америке; мы начали серьезное и тщательное исследование, создавая скромный ракетный двигатель, которому не будет суждено дать нам острые ощущения, увидев его летящим, но мы узнали полезное. Мы вызвали общественный интерес к ракетостроению и космонавтике и посеяли мечту во многих молодых аргентинцах (...), сделать что-то, что будет шагом вперед, к звездам.
К деятельности Общеста подключились новые специалисты, такие как Гюнтер Дитрих; д-р Даниэль Заппи, аргентинский специалист ракетного топлива; д-р фон Бекш, немецкий врач, специализирующийся в области авиационной медицины, и многие другие.
К декабрю 1954 г. SAI выросла до более четырех сотен членов. Её международный авторитет был очень высок, Табанера был избран в качестве вице-президента МАФ, Аргентина признанный лидер в Латинской Америке в области ракетной техники. Другие "межпланетные" общества Латинской Америки, не имеющие денег на поездку в Европу, обращаются с просьбой к Табанера представлять их на конгрессах МАФ. Так, в 1954 году только что созданное бразильское Межпланетное общество, базирующееся в Сан-Пауло, просило Табанеру через своего Председателя Томаса Буна представлять Общество межпланетчиков Бразилии, которое имело тогда 57 членов, на V съезде МАФ, в Инсбруке, Австрия. Там Табанера присутствовал вместе со своей женой, Эрминией Баладо, которая в то время была секретарем SAI.
Аргентинские "межпланетчики" участвовали в основании чилийского общества межпланетных сообщений, организованного Эрнесто Сальгадо Мейер и уругвайской ассоциации астронавтики, созданной Эктором Фернандесом Гуядо, Оскаром Маджиоло и другими, сотрудничали с группами в Венесуэле, Мексике и Перу.
В сентябре 1954 г. SAI участвовала в выставке, организованной в Аргентине Ассоциацией друзей астрономии (AAAA); был выставлен ряд моделей ракет, представляющих большой интерес для общественности. Это событие побудило Табанера на организацию специализированной выставки по космонавтике. Она открылась 7 ноября 1955 года, в трудные времена для страны, только что свергли Перона, закончилась эпоха перонизма, но Общество было достаточно аполитично, чтобы пережить и это без серьезных проблем.

вход на выставку У стенда ЖРД. Справа налево: Теофило Табанера, его жена Эрминия Баладо, Ариэль Ретти, инженер Феликс Фернандес Арес и ученик Энцо Ла Спина. Лозунг на стене : "Строительство и испытания ЖРД в нашей стране является серьезной и последовательной деятельностью"

В 1953 году Общество начнет издавать журнал научной фантастики, в котором были статьи и по космичекой технике.
4 февраля 1955 г. SAI получает свой юридический статус.
Президент Артуро Фрондизи (1958-1962, тайный перонист, открыто поддержавший режим Фиделя Кастро и искавший встречи с Че Геварой, чтобы примирить Кубу и США), даже не дотянул до конца президентского срока, его свергли, но своё слово в области аргентинской космонавтики сказал - в 1960 году (Указ № 1164 от 28 января 1960 года) Табанера возглавил только что созданную Национальную комиссию по исследованию космоса. CNIE совместно с Институтом аэрокосмических исследований (IIAE), принадлежащем ВВС, работала над созданием аргентинских многоступенчатых ракет.
В середине 1960 годов был начат проект БИО в результате которого в 1967 году был произведен запуск ракеты "Yarara" с мышкой Белисарио, в дальнейшем ещё несколько запусков с грызунами, а в 1969 году запустили ракету «Канопус II» с обезьяной Хуан, в результате Аргентина стала первой страной в Латинской Америке, отправившей такой объект в космос на ракете собственной разработки. С 1965 по 1971 было произведено двадцать один запуск ракеты «Ригель». Аргентина вошла в тройку стран, запускаших ракеты в Антарктиде. Но это дела уже космической эры. Аргентина непременно бы запустила и спутник, но непрерывные перевороты, Фолклендская война, поражение в войне и давление США с целью лишить Аргентину баллистических ракет, сделали своё дело - планы о своей РН пока остаются планами.
Да, кроме гражданских "астронавтов" (тогда весьма распространённое название любителей астронавтики, объединяющихся в сообщества) в Аргентине были и военные ракетчики. Но о них в другой раз.

13 июля 1948 года - МХ-774. Карл Боссарт (США)

Карл Ян Боссарт родился 9 февраля 1904 года в Антверпене, Бельгия. Получил степень в области горного машиностроения в университете Брюсселя в 1924 году. Получил стипендию бельгийского Фонда американского образования и отправился в M.I.T. для изучения авиационной техники. Он остался в США, став эмигрантом в 1930-м, работал в различных авиационных компаниях. Работал он и в фирме, использующую тонкую нержавеющую сталь для производства ж/д вагонов. Это ему пригодилось. В 1945 году он стал начальником аэрокосмического отдела фирмы «Конвэр» (Convair). Именно он предложил оригинальную концепцию ракеты, позже ставшую "Атласом". Более 10 лет (с перерывом) ушло на создание МБР и РН "Атлас" разных модификаций. Затем Боссарт начал работы с ракетами на жидком водороде, это привело к созданию ступени "Центавр". В 1955 Боссарт стал главным инженером проекта "Атлас" и в 1957 году был назначен техническим директором аэронавтики в «Дженерал Дайнемикс» (В марте 1953 года, компания «Конвэр» была куплена у холдинга «Атлас» корпорацией «Дженерал Дайнемикс», став официально отделением «Convair Division» в составе «Дженерал Дайнемикс»). В 1958 году он получил Высшую гражданскую награду ВВС за его работу в разработке первой МБР Америки. Многие считают Боссарта в ракетостроении равным Королёву и фон Брауну. Боссарт ушел из «Конвэр» в 1967 году и умер восемь лет спустя, 3 августа 1975 г в Сан-Диего, Калифорния, в возрасте 71 года

31 октября 1945 года знаменательная, хотя и малоизвестная дата, самое начало "зачатия" МБР США. Технический отдел ВВС США (тогда это называлось Американское воздушное командование) запросил ведущие фирмы о их проектах новых систем оружия, способных посылать снаряды на дальность от 40 до 8000 км, т.е. был объявлен конкурс проектов.
Было предложено и создано немало интересных конструкций, но надо выделить среди них одну. Речь пойдёт о создании МБР "Атлас", которая существует до сих пор уже в качесте РН и уникальна по конструкции и параметрам.
В первых числах ноября 1945 года запрос от военных пришёл на фирму Consolidated Vultee Aircraft Corporation (более известную как «Конвэр», основана в 1943 году слиянием компаний Consolidated Aircraft и Vultee Aircraft) в Сан-Диего. А там совсем недавно был создан отдел астронавтики, который возглавил бельгиец по происхождению Карл Боссарт (Karel J. Bossart). К Новому году его группа разработала два эскизных проекта снарядов расчётной дальностью 8000 км - МБР и дозвуковой крылатой ракеты с ТРД.
Военные ознакомились с проектами и удачно остановили свой выбор на ракете. 19 апреля 1946 года с «Конвэр» был заключён контракт на производство десяти опытных экземпляров ракет под обозначением MX-774 HiRoc (Hiroc - сокращение от High-Altitude Rocket, «сверхвысокая ракета») и выделили 1 893 тыс. долларов. Работа над проектом началась в июне, когда группе Боссарта (60 человек), выделили проектные и производственные помещения около городка Доуни в Калифорнии.
Инженеры группы поработали с немецкими документами и ракетами ФАУ-2 и продвинутыми проектами на её основе и единодушно забраковали немецкую концепцию. Все включившиеся в ракетную гонку страны и фирмы копировали, модернизировали и модифицировали ФАУ-2, но ЭТИ американцы решили иначе. Решено было создать ракету со сверхлёгким корпусом. Кроме того, изначально были предложены и другие новаторские решения. Создание подобного изделия в 1946 было просто инженерным безумием (советские ракетчики только собирали материалы по ФАУ-2 в Германии и мечтали её воспроизвести). Боссарт решил создавать ракету в 3 этапа, делая для каждого этапа "свою" ракету - тоже уникальное решение.
Первая (обозначение МХ-774А), предназначалась для отработки ДУ. Ей дали название "Teetotaler" ("трезвенник"), поскольку в ней не использовался спирт в качестве топлива.
Вторая с названием МХ-774B и прозвищем Old Fashioned ("старомодная") за свое внешнее сходство с ФАУ-2 предназначалась для испытаний бортового оборудования и двигателей на субкосмических скоростях.
Третья - МХ-774С, прозванная "Манхэттен", была уже почти МБР с ядерной боеголовкой. Предполагалось отработать грузоподъёмность и дальность.
Боссарт сообщил военным срок сдачи "изделия" при хорошем финансировании - 6 лет. Военные посчитали этот срок немыслимо большим и разорвали контракт, однако позволив группе Боссарта провести лётные испытания уже построенных ракет. Оставшихся средств едва хватило на три МХ-774В.
Это была внешне как бы уменьшенная копия ФАУ-2, но абсолютно не похожая на неё внутри. Спирт заменили на керосин (спирт немцы выбрали не от хорошей жизни - с нефтью у них были большие проблемы). И полностью отказались от вложенных в корпус топливных баков. Корпус сам стал баком. Так впоследствии поступили все ракетчики мира, но Боссарт пошёл дальше. Сварные тонкостенные баки были изготовлены из алюминиевого сплава 51S и были немыслимо тонкие, а внутренние шпангоуты и стрингеры были исключены вообще. Ракета с самого рождения представляла собой как бы надутый азотом металлический воздушный шарик. При потере избыточного давления она складывалась в гармошку под собственным весом и восстановлению не подлежала. На старте топливо вытесняло азот и ракета форму не теряла. Оставшийся газ служил в качестве вытеснительного компонента в керосиновом отсеке, жидкий кислорд сам создавал избыточное давление. Конструкторы в дальнейшем добились прекрасного показателя - сухой вес бака составлял всего 2% от заправленного! Длина МХ-774В составляла 9,63 м, диаметр - 0,76 м. В хвостовой части устанавливались трапециевидные стабилизаторы с размахом 2,08 м. Масса пустой ракеты составляла 544,8 кг, снаряжённой (полностью заправленной и подготовленной к пуску) - 1860 кг.

Силовая установка состояла из четырёх ЖРД Reaction Motors XLR35-RM-1 суммарной тягой 3630 кгс. Двигатель был модификацией ЖРД, которым оснащался экспериментальный самолёт Х-1. По расчётам аэродинамиков, ракета могла разогнаться до скорости 3200 км/ч.
14 ноября 1947 г провели огневые испытания двигателя на стенде фирмы «Конвэр». Затем начались статические испытания. После их окончания в мае 1948 года ракеты перевезли на полигон Уайт Сэндз в штате Нью Мексико. Для пуска использовали стартовый стол ФАУ-2. 26 мая стендовые испытания были завершены. Невозможность хорошей предварительной отработки двигательных установок ввиду отказа от MX-774A привела к значительным проблемам при испытаниях. 13 июля 1948 года первая МХ-774В поднялась в воздух. Через одну минуту полёта двигатель взорвался. Второй пуск состоялся 27 сентября. Ракета поднялась на высоту 64 км, где тоже взорвалась. Однако этот пуск посчитали удачным, так как аппаратура успела передать на землю основные параметры полёта. Третий старт МХ-774В состоялся 2 декабря. Ракета взлетела достаточно высоко, после чего произошло самопроизвольно выключение двигателя, полётное задание выполнено не было. Лётные испытания МХ-774В прошли неудачно, программу закрыли, но работы группы Боссарта можно считать выдающимися. Ничего подобного нигде в мире не было.
И было ещё одно новшество - уже в верньерном двигателе фирмы Reaction Motors. Конструкторы установили камеры сгорания на карданном подвесе, что позволило двигателю изменять вектор тяги. Все прочие РД в мире использовали газовые рули и проч., имея потери в тяге до 20%. А ещё Боссарт сразу же применил отделяющуюся ГЧ, тоже впервые в мире. Проект был закрыт, но концепция тонкостенной ракеты с РД на карданном подвесе с отделяющейся ГЧ была опробована и признана удачной. Нет ни малейшего сомнения, что получи Боссарт должное финансирование, США создали бы РН, первый ИСЗ и т.д раньше СССР.
Причина столь недальновидного решения была в том, что ВВС в 1947 году прошли реорганизацию, став самостоятельным родом войск. Но реальной причиной, скорее всего, были опасения командования ВВС, что работы по МБР при неясной перспективе составят конкуренцию программам создания армады пилотируемых бомбардировщиков типа B-36 и B-47. Вероятный противник - СССР - даже в ближайшем будущим не имел ни зенитных ракет, ни необходимого количества истребителей для отражения атаки воздушного флота с ядерными бомбами на борту. А уж надёжность и точность попадания даже сравнивать никому в голову не приходило.
Главное преимущество баллистических ракет - неуязвимость на стадии входа в атмосферу не была востребована. И именно беззащитность страны перед воздушным флотом США подстегнула ракетные программы СССР. Именно это обстоятельство способствовало скорейшему созданию и передовых зенитных ракет и МБР, которые быстро стали РН и вывели СССР в лидеры космонавтики. Часто в книгах пишут, что создание СССР Р-7 было ответом на размещение в Турции ракет средней дальности с ядерными боеголовками. Это, конечно, ерунда, "Юпитеры" там появились лишь в 1961, спровоцировали размещение советских ракет на Кубе, Карибский кризис и были выведены сразу после его окончания. А в Европе появились и того позже - в 1979-м.
Разработки Боссарта ВВС позже передало в конкурирующие фирмы - в TRW, а та в "Дуглас" и "Мартин" для ускорения создания ракет "Тор" и "Титан". «Конвэр» была очень недовольна такими действиями.
Уже в 1948 г группа Боссарта спроектировала двухступенчатую ракету, первая ступень состояла из пяти ЖРД тягой по 9000 кгс, а вторая - из одного ЖРД тягой 9000 кгс. Ракета предназначалась для исследований входа в атмосферу при скорости М=18. Военное ведомство не проявило интереса к этому проекту, отдав приоритет стратегической крылатой ракете "Навахо" фирмы Норт Америкен (North American).
Финансирование фирме «Конвэр» выделили только под разработку наиболее сложной части радиоинерциальной системы наведения для перспективной МБР. Разработка следящей системы с обозначением AZUSA началась в 1948-м и завершилась в 1951 году.
Группа Боссарта осталась и занималась теоретическими изысканиями в ракетной области на средства фирмы. В мае 1949 году его группа разработала проект т.н. полутораступенчатой ракеты. У неё имелись маршевый двигатель и несколько стартовых ускорителей на ЖРД. Запомним дату. Королёв в это время работал над Р-2, до проекта знаменитой "семёрки" оставалось 5 лет, но и он пришёл к той же схеме - одноступенчатая ракета с гипертрофирванными ускорителями, которая была названа двухступенчатой. Фишка была в том, что ВСЕ ЖРД запускались на старте одновременно. Такое решение позволяло отказаться от сложных и ненадёжных систем запуска двигателей второй ступени в полёте. У Боссарта тоже все ЖРД включались на старте и по той же причине, но никаких "боковушек" со своим топливом и полной автономией не было. Были только ЖРД-ускорители, которые питались из общей системы и сбрасывались уже в полёте.
Тем временем СССР взорвал ядерную бомбу, военные удвоили интерес к стратегическим вооружениям, а 31 января 1950 года президент Гарри Трумэн публично объявил, что США начинают разработку водородной бомбы.
И по-прежнему приоритетными считались крылатые ракеты, авиация, корабельные тактические ракеты. Корейская война, испытание атомной бомбы в СССР меняли ситуацию в пользу новых военных технологий. Только в январе 1951 года ВВС США выдали фирме «Конвэр» техническое задание на разработку МБР. Программа получила обозначение МХ-1593. Её целью были исследование систем и разработка технологий для создания МБР. Через восемь месяцев был закончен проект ракеты Model 7-1. Длина ракеты - 27 м, диаметр - 3,6 м, тяга пяти ЖРД - 270,5 т. Это была бы самая большая ракета в мире.
Собственно, это уже другая история, история ракеты "Атлас", ставшей МБР и РН (см.11.06.1957)





МХ-774В, 1948 год



МХ-774В на сборке
далее к файлу 43

назад к файлу 42