^{Рейтинг с комментариями. Часть 43}

14.06.1949 - первое удачное возвращение из космоса контейнера (США)
10 марта 1950 - "Астронавт" Александр Ананов (Франция)
18 марта 1950 года - реактивная и ракетная техника Аргентины времён перонизма. Рикардо Дюргалло (Аргентина)
26 мая 1950 - Курт Нейманн. Фильм «Rocketship X-М» (США)
27 июня 1950 - Ирвинг Пичел. Фильм «Место назначения - Луна» (США)
1950 - Рэй Брэдбери. «Марсианские хроники» (США)
24 июля 1950 года - мыс Канаверал - 1-й космодром США (США)

14.06.1949 - первое удачное возвращение из космоса контейнера (США)
Вернуть приборы из космоса... Даже для нашего времени это задача непростая. Для первых ракет, достигших космоса - очень сложная.

Подозреваю, что многие думают, что когда на ракете отключается двигатель, то она так и продолжает лететь, как оперённая стрела. Но для этого она (или часть её) должна быть закручена вокруг продольной оси. Но ФАУ-2 имели большие стабилизаторы и графитовые рули и она не стабилизировалась вращением. Когда отключались двигатели, ракета, как правило, получала небольшой боковой толчок. Графитовые рули уже не работали из-за отсутствия тяги, а стабилизаторы - из-за отсутствия воздуха. Ракета влетала в космос, хаотично кувыркаясь. Так же кувыркаясь, она валилась назад, с вершины своей траектории. Но на высоте примерно 36 км стабилизаторы разворачивали ракету носом вниз и она врезалась в землю со скоростью бóльшей, чем создавалась двигателем при взлёте. Как раз на носу и было место для ПН. Уцелеть приборы не могли. Спасти ракету весом в 4 тонны с помощью парашюта было невозможно - не поместился бы такой парашют. Даже ГЧ (головную часть) весом в тонну не удалось бы приземлить нормально. Но уже при третьем пуске ФАУ-2 (29.05.1946) на Уайт-Сэндзе применили метод "воздушного подрыва". Головную часть отрывали от ракеты взрывами (предки пироболтов!) и пустая ракета кувыркалась дальше. Стабилизаторы не справлялись с образовавшейся необтекаемостью и не столько стабилизировали ракету, сколько тормозили её. Таким образом удалось добиться, что ракета упала "как бы с 30-метровой высоты", а не из космоса. Кстати, удалось это только с третьего раза, 30.07.1946 г. Но лично я не считаю это большим достижением. Ненормальное это возвращение, хотя какие-то приборы иногда могли уцелеть.
Пришлось сбрасывать приборы отдельно от ракеты. Например, «Фау-2» № 59, поднялась 20 мая 1952 г. на высоту 124 км. Два ряда по три сосуда в каждом устанавливались в конце носовой части ракеты и затем по отдельности спускались на парашюте. Но, вероятно, впервые вернули приборы из космоса на парашютах американцы значительно раньше. Например, на ракете "Аэроби" - 5.03.1948 г с высоты 118 км (еще не космос). Большинство конических головок ракеты «Аэроби», в которых находятся приборы, спускается вниз на ленточных парашютах. Обе части распавшейся ракеты падают на землю и обычно сохраняются в сравнительно хорошем состоянии. Так, например, один спектрограф запускался в атмосферу несколько раз.
14.06.1949 - а это уже без сомнения из космоса, программа «Блоссом», высота 134 км. Про американский обезьяний триллер лучше рассказать в следующей статье, а пока расскажу про программу «Блоссом» (Blossom).
Это программа доставки на Землю именно живых объектов, отправленных в космос. Вначале запускали всякую мелочь вроде мушек и червяков, а потом перешли на обезьян. Это был 5-й полёт по программе. 1 был неудачный, 1 был ниже 100 км, а 2 - между 100 км и границей космоса.
Советские ракетостроители пошли тем же путём. 24.05.1949 ракета «Р-1А» поднялась на высоту 110 км. Механизм отделения головной части сработал, 2 блока «ФИАР-1» разлетелись в разные стороны от ракеты, покидая зону «паразитных газов». Некоторое время контейнеры летели без включения аппаратуры, наконец начали работать, но в этот момент вдруг раньше запланированного раскрылись парашюты. Напор воздуха превратил их в пучок рваных лент, и контейнеры понеслись к земле. Неудача.
28.05.1949 эксперимент был повторен, научные приборы целыми и невредимыми вернулись на землю с высоты 102 км. Однако это близко к границе космоса, но еще не космос.
В 1954 г удалось вернуть контейнер на ракете Р-1Д с высоты 110,8 км.
И тут неожиданно вторыми стали французы - 21.02.1954 контейнер с ракеты «Вероника» - вернулся с высоты 135 км (хотя у меня есть сомнения, что вернулся)
И только 16.05.1957 советская ракета Р2А благополучно свозила собак на высоту 210 км.

10 марта 1950* - "Астронавт" Александр Ананов (Франция)
*издание книги Александра Ананова L'Astronautique (Астронавтика)

Портрет Александра Ананова с автографом (вероятно, 1946)

Александр Ананов (Alexandre Ananoff) родился в 1910 году в Тбилиси, Грузия. Отец Александра, Мирхэм Ананов был крупный винодел, был связан с парижским виноделом, который ежегодно приезжал в Грузию, было у них совместное предприятие. Мать Александра, Маргерит, была польского происхождения, домохозяйка. Незадолго до Первой мировой войны, положение в Грузии было нестабильным, отца Александра даже похищали и освободили после выкупа. А после 1917-го стало вообще хуже некуда. Тогда Ананов решил покинуть страну вместе с женой и сыном.
Семейство ехало по России на поезде, скрываясь под скамейками. Добрались до Стамбула и пересели на Восточный экспресс, чтобы добраться до Германии через Австро-Венгрию. Они добрались и остались там на два года вплоть до конца войны. Там Александр выучил немецкий язык. В 1921 году семья смогла окончательно поселиться в Париже. Жили они сначала на деньги, привезённые из Грузии. Через несколько лет пришлось подрабатывать и несколько раз менять жильё на всё более дешёвое.
Александр быстро освоил французский язык, но сильно отстал в образовании, в школе не успевал, а тут ещё надо содержать безработных родителей. В 17 лет Александр увлёкся астрономией. Жюль Верном он интересовался не более, чем любой другой школьник, а вот от книг Фламмариона пришёл в восторг. Мечтал о Луне. Постарался разыскать научно-техническую информацию, даже ходил на лекции в Сорбонну. Но денег было мало, Ананов стал "страстным самоучкой", движимый желанием узнать новое о космосе.

Март 1933. Марс. Рисунок А. Ананова. Бюллетень Астрономического общества Франции.

Молодой человек присоединился к астрономическому обществу Франции (SAF) и часто посещал его библиотеку. Однажды он наткнулся на работу Константина Циолковского. Это было откровение, так Ананов и сказал: "Удачная находка книги Циолковского пробудила во мне желание сделать что-то полезное в этой области. Это стало моим делом".
Затем он взялся изучать книги на эту тему, прочёл Перельмана и Рынина и написал авторам. Вскоре он получил ответ от Циолковского, который дал некоторые советы. Переписка будет продолжаться до смерти Циолковского в 1935 году.
Александр Ананов стал "астронавтом" (так он себя называл), то есть одним из тех, кто "до Гагарина работал, чтобы заложить основы космических путешествий или эффективно способствовать росту интереса к ним". Его задачей стало, как сказал сам Ананов:
"привлечение внимания общественности к межпланетным полётам, поиск компетентных людей, чтобы проявить интерес к этим полётам; строить астронавтику, добавляя новые знания и Франция должна быть впереди этого движения, чтобы в будущем объединить усилия всех народов в этой области. И, наконец, нельзя упускать из виду, что астронавтика должна была быть международной и мирной."
8 июня 1927 года Александр Ананов был на знаменитой лекции Роберта Эсно-Пельтри в Университете Сорбонны "Исследование верхних слоев атмосферы с помощью ракет и возможность межпланетных путешествий". Там он узнал о существовании немецких работ над ракетами, в том числе о Германе Оберте. Его страсть растет.
На протяжении многих лет Ананов пытался встретиться с Эсно-Пельтри. Его мечта на встречу с французским специалистом по ракетам осуществилась в его офисе в Булонь-сюр-Сен 20 сентября 1936 г. Встреча была очень короткой и недружелюбной. Ананов был разочарован.
Очень скоро Александр почуствовал желание поделиться своими мечтами: "Я чувствовал необходимость делать презентации, лекции, статьи ... Мне было 18 лет, много энтузиазма и веры в то, что я делаю, слепая вера в успех астронавтики, непреодолимое желание делиться своей верой с другими." Тогда он информировал Генерального секретаря Астрономического общества Франции, г-жу Габриэль Фламмарион, о своих намерениях. Она ответила по существу: "Мы не знаем, кто Вы такой и что вы стоите... Тем не менее, мы дадим вам немного времени для выступления, при условии, что Вы уже подготовились." Это был первое выступление, молодой человек говорил на собрании по межпланетной навигации 3 сентября 1929, на "чердаке" Общества, на Рю Серпенте в Париже. Это удивительное чтение имело некоторый успех, хотя даже идея о путешествии на Луну тогда казалась фантастикой.

Проект искусственной планеты, нарисованный А.Анановым в 1929 г.

Ананов начал собирать "все, сколь-нибудь связанное с ракетой, реактивными и межпланетными полётами, даже мультфильмы". Цель его собрать "лучшие материалы", обмен документами и книгами с множеством специалистов в области астронавтики по всему миру. "Астронавт" с гордостью заявлял: "Когда я занялся астронавтикой, не было ни статьи, ни лекции, ни человека, заинтересованного той же проблемой, что и я, неизвестные мне." "Что касается французских статей [по моему предмету], я думаю, что у меня есть все они, по крайней мере, с 1927 года".
В апреле 1934 года г-жа Фламмарион познакомила Ананова с Штернфельдом (тогда работавшим в Университете Нанси) и помогла Ананову встретиться с Андре-Луи Гиршем (по запросу Гирша), французским банкиром, решительно поддержавшим космонавтику. Ананов регулярно встречался с Штернфельдом до его отъезда в СССР; Гирш также постоянно поддерживал связь с Анановым и был мудрым советчиком.
Между 1931 и 1936 годами молодой человек активно работает с SAF (Французское астрономическое общество). Его энтузиазм и работы регулярно упоминаются в отчетах о деятельности SAF. В 1935 году он получил ежегодную премию, присужденную обществом молодым людям, проявляющим интерес к астрономии.
Однако лекции Ананова в Обществе прекращены в конце 1936 года, когда г-жа Фламмарион настояла на ежемесячных конференциях, на которых должны выступать только астрономы, которые занимаются практической астрономией, по крайней мере в 1937 году (к пятидесятилетию Общества).
В 1933 году Александр Ананов планирует опубликовать материалы конференции, он старается изо всех сил, чтобы найти финансирование. Во время стажировки в издательстве Ларусс (Larousse) в Монруже, он напечатал свою первую брошюру под названием "Le Grand probleme des voyages interplanetaires" ("Большая проблема для межпланетных путешествий"), благодаря пониманию Жака Морю (Moreau), его начальника. Брошюра напечатана только в 30 экземплярах. Но 22 июня 1934 года журнал "Hebdo" опубликовал статью Ананова "Irons-nous dans les astres?" ( "Мы пойдем к звездам?"). Ананову было 24 года.
1 и 8 апреля 1935 года он прочитал двухсерийную лекцию на тему "межпланетной навигации" членам SAF и опубликовал её в выпусках августа-сентября информационного бюллетеня Общества. Затем он получил множество писем. С финансированием издания новой брошюры было сложно, но Андре-Луи Гирш дал аванс на год, брошюра издана и все экземпляры были проданы в течение одного месяца.
В это время Александр работал в отделе образования редактором в Ларусс. Он только что встретил Ивонну (её называли по второму имени - Одетта), певецу Opera comique, 1915 года рождения, они поженились в 1938 году и поселились в Париже, на Моцарт-авеню.

"Ракетные торпеды", Ананова, публикация в апреле 1940 г. A. Ананов в плену, 1941.

В конце 1936 года репутация Александра Ананова выросла настолько, что директор Дворца Открытий в Париже, Андре Левель (Leveille), попросил его организовать первую "астронавтическую выставку" к открытию в июле 1937 года Всемирной выставки в Париже. Несмотря на присутствие некоторых неизданных материалов (в том числе некоторые были предоставлены Робертом Годдардом в ноябре 1936 года), выставка была довольно скромной:
макет ракеты, присланный из Соединенных Штатов, сто штампованных конвертов ракетной почты из Австрии 1931 г, фотографии рисунков космических аппаратов Оберта, гоманновские космические траектории и ряд немецких документов по ракетам.
Выставка проходила с 10 июля по 25 ноября 1937 г. Ананов прочитал более 100 лекций по науке (по крайней мере один раз в день) и половина из них на тему космических путешествий. Среди зрителей был молодой юноша, полностью очарованный перспективами - Альберт Дюкро (Albert Ducrocq). Он станет кибернетиком мирового уровня, популяризатором космических полётов, именно он в июле 1969 будет комментировать на радиостанции "Европа-1" первые шаги по Луне.
Ананов следил за трудами инженеров по всему миру: русских, американцев и немцев, конечно же, за исключением уже засекреченного фон Брауна, австрийцев, англичан, итальянцев и чехов. Что касается Франции, он сожалеет, что есть только теоретические и лабораторные работы (в основном Эсно-Пельтри). Он отслеживает результаты пусков немцев, американцев и австрийцев.
Кроме того он методично опровергает все технические фантазии сочинённые с конца девятнадцатого века ранних авторов, такие, как пушка Жюль Верна, гигантские рогатки Эмиля Дрю, циркулярный тоннель Генри Граффини или световое давление Петра Лебедева (тут он погорячился). Теперь он истинный французский специалист в области космонавтики, уверенно показывающий предстоящие трудности и пути их решения. Однако "астронавт"-самоучка, без какой-либо квалификации, часто критикуется специалистами. Ананов позже говорил, что будь он на самом деле учёным, для космонавтики он сделал бы меньше!
В 1938 году Александр хотел создать раздел по космонавтике в Астрономическом Обществе Франции. Он получил поддержку г-жи Фламмарион. Предполагались ежемесячные конференции. Деятельность секции началась 9 мая 1938 года, вторая встреча 13 июня была последней: секция была раскритикована как недостаточно серьезная для Общества и была окончательно закрыта.
Ананов успел написать несколько статей и дать 3 лекции перед началом Второй мировой войны.
Война началась 1 сентября 1939 года и Александр Ананов, как французский гражданин, был мобилизован. Он сначала служил телефонистом в Гондревиле, недалеко от Меца. Его попытка опубликовать статью о реактивных двигателях была запрещена Министерством вооружения, тогда Ананов ввел понятие "ракетные торпеды" под крылом самолета и показал, как сделать точную бомбардировку с такими устройствами. Он писал о возможности использования ракет для высотных парашютных мин, что позволит создать своего рода зенитную плотину перед бомбардировщиками, летящими на большой высоте. Цензура разрешила текст, вырезав десять строк о магнитных минах. Статья была опубликована в апреле 1940 года.
А в мае немецкое наступление сокрушило Францию. Александр Ананов попал в плен и отправлен в лагерь военнопленных Шталаг XII D близ Трира, Рейнланд-Пфальц в 1941 году. Он пытался бежать с другими заключенными, был пойман и возвращен в лагерь (назвался чужим именем). Во время своего плена Ананов имел привелегии: в то время как в казарме содержали сотни военнопленных, он имел собственную небольшую хижину. Он читал лекции по космонавтике для всех заключенных в лагере, в своей комнате он установил большие картины, выполненные в мастерских Шталага, изображающие космические панорамы и траектории Оберта.
Освободился он уникально: выиграв в шахматы у четырёх немецких командиров лагеря, он был отправлен обратно в Париж в 1944 г, где он впервые увидел своего сына Клода, родившегося в 1939, уже после своей мобилизации.
После освобождения Александр Ананов хотел продолжить лекции по космонавтике и снова связался с SAF. К сожалению, ответ г-жи Фламмарион (от имени президента) 30 декабря 1944 года был негативным: Франции и Обществу не до этого, нет денег и вообще ракеты имеют пока военное применение.
В июне 1945 года французский химик Анри Морё работал над немецкими ФАУ-2 и их обломками: восстанавливал облик некоторые из упавших близ Парижа в конце 1944 г ракет. Признав революционную схему двигателя ФАУ-2, Морё планирует создать организацию, которая взялась бы за развитие ракет того же типа. Он начал искать всех людей во Франции со знанием ракетных двигателей и связался с Александром Анановым, который только что опубликовал брошюру под названием "Ракета ФАУ-2". Встреча их произошла в офисе Морё в Париже. Но для Ананова она была печальна - о чём-то они не договорились и больше не встречались. Возможно, причина была в отсутствии специального образования у Ананова. В это время Анри Монье, президент аэроклуба университетов и школ Франции (AUSF) предложил Ананову возродить группу астронавтики в его ассоциации. Ананов согласился "с радостью" - ведь авиация близка к космонавтике. Он собрал комитет видных деятелей и создал новую группу 6 июля 1945 года, первая конференция её состоялась в Сорбонне 16 ноября (присутствовало 156 человек).

Ананов в молодости и старости

В 1946 году Александр Ананов организовал около пятнадцати конференций в астронавтической секции. И его журналистская деятельность процветала: он написал десятки статей в разных журналах.
Известность "астронавта" вышла за пределы страны. В феврале 1946 года он получил письмо от Британского межпланетного общества (BIS), Л. Гилберт, директор по исследованиям BIS, предложил Ананову сотрудничество.
С 16 по 25 апреля 1946 года Александр Ананов участвовал во Втором Национальном конгрессе авиации Франции (CNAF) в Ла-Сорбонне. Он был ответственным за организацию и руководство отдела астронавтики и полётов в верхних слоях атмосферы. В течение двух месяцев Ананов встречался с различными специалистами, организуя различные национальные мероприятия, связанные с исследованиями в области астронавтики. Во время этого успешного съезда Ананов прочитал шесть лекций.
Затем Ананов создал ежемесячный бюллетень "L'Astronef" Астронавтической секции AUSF в июле 1946 г. С помощью этой публикации он хотел достичь внимания общественности к проведению различных исследований на ракетах, особенно во Франции. Он не стеснялся обращаться к каждой организации, которые могут быть заинтересованы в этой теме, например, ОНЕРА (Французский центр аэрокосмических исследований, созданный в мае 1946 года). Однако он получит следующий ответ от военных авторитетов 17 февраля 1947 года: "Всё это относится к национальной обороне, реклама и помощь невозможны без предварительного официального разрешения правительства."


Это энциклопедия Ананова и "реклама" её в "Тинтине"



А это рисунок из книги Ананова, который использовал Эрже в комиксе. Так Ананов представлял штурманскую кабину космического корабля
Важным событием 1946 года, безусловно, была публикация первой книги Александра Ананова в сентябре: Navigation Interplanetaire (навигация межпланетная)
К сожалению, из-за недостатка денег журнал "L'Astronef" был закрыт в ноябре 1946 года после публикации четвертого номера.
Один из номеров "L'Astronef" есть в библиотеке.
В 1947 года Ананов подготавливает экспозицию по теме космонавтики вместе с Анри Минье (Mineur, директор Института астрофизики), проводит дебаты по космонавтике, в ходе третьего Национального авиационного Конгресса Франции. Он также искал источники доходов для ракет и с помощью ракет. 19 сентября 1947 года он предложил Министерству сообщений развитие почтовых ракет, но получил отрицательный ответ.
Астронавтическая секция AUSF была закрыта 17 декабря. Предвидя это решение, Ананов создал в сентябре другую секцию при аэроклубе Франции (Aeronautique-Club of France, AeCF), названную Goupement Astronautique de France (GAF). Среди группы энтузиастов, которые собирались каждую третью пятницу месяца в аудитории Сорбонны, были физик-ядерщик Альберт Дюкро, астроном Одуэн Дольфюс и секретарь Французского математического общества.
В 1947 году Александр Ананов издал вторую книгу. В ней он разбирает задачи и проблемы "перековки" военных ФАУ-2 в мирные космические ракеты. После чего редактор Пьер Руссо 5 июня попросил Ананова написать энциклопедию космонавтики. Контракт был подписан 24 июня. Потребуются два года работы.
Ананов опубликовал несколько статей и дал пять лекций в 1948-1949 гг. Его портреты появились в прессе, иногда с титулами профессор, доктор, ученый, что очень возмущало профессиональное сообщество.
В сентябре 1949 года Ананов прочитал в бюллетене BIS, что Немецкое общество по исследованию космического пространства (Gesellschafit für Weltraumforschung или GfW) планирует организовать международную конференцию для создания международной федерации космонавтики через год или два в Лондоне. Ананов горячо поддержал эту идею, но место ему не понравилось, он связался с Германским обществом 26 октября, а первое совещание по этому поводу было в Париже 4 ноября с Рольфом Энгелом (Engel) и Зенгером. Ананов убедил их организовать конгресс в Париже в 1950 году до создания международной федерации.
В декабре 1949 года GfW единогласно присудило первую медаль Германа Оберта Александру Ананову.
Книга Александра Ананова L'Astronautique (Астронавтика) была выпущена из печати 10 марта 1950 г. Её название было идентично книге Роберта Эсно-Пельтри, опубликованной в 1930-м, но как много изменилось за 20 лет! Книга содержала 500 страниц, 125 рисунков и чертежей (в основном, сделанные самим Анановым или под его руководством) и 30 фотографий. Она вызвала большой интерес.
18 апреля 1950 года бельгийский мультипликатор Эрже (Herge) связался с Анановым и просил его поддержать новые приключения его мультигероя, Тинтина, которые происходят на Луне. В частности, Хердж искал информацию о кабине космического корабля. "Астронавт" был рад помочь, а в благодарность Эрже изобразил "L'Astronautique" на обложке номера журнала "Тинтин" 11 мая 1950 года.
Решение о проведении первого европейского астронавтического конгресса в Париже был определенно принято 16 февраля, после одобрения англичан. В следующем месяце проект одобрили американцы. Ананову пришлось противостоять идее «предварительной» встречи и откладывание Конгресса на 1951 год на съезд, который намечен в Лондоне. Было всего шесть с половиной месяцев, чтобы подготовить Конгресс в Париже.
Без какой-либо помощи со стороны какой-либо организации Ананов был вынужден сам вести переписку с зарубежными странами, организовать прием делегатов и выработать программу, используя лишь своё время, свои силы и свои деньги. Работая совсем один, он даже не подумал ни на мгновение, чтобы перенести мероприятие на 1951 год.
Первые делегаты прибыли из Англии и Германии, но некоторые не смогли или не захотели приехать: Андре Данжоном (директор Парижской обсерватории), ракетчики Анри Морё и Жан-Жак Барре из Франции; Герман Оберт, Гвидо фон Пирке и американцы ракетного общества Детройт (не хватило денег). Присутствие советской делегации также было серьезной проблемой, Ананов действительно хотел видеть русских, но они не приехали.
Летом 1950 года редактор "Les Nouvelles Editions Latines" согласился финансировать новое издание журнала L'Astonef. Первый выпуск (тридцать две страницы) появился в начале сентября.
Съезд открылся 30 сентября 1950 года в главном зале Сорбонны. Были представлены восемь стран: Германия, Австрия, Аргентина, Дания, Испания, Франция, Великобритания и Швеция.
Альберт Дюкро присутствовал и вспомнил особую атмосферу церемонии открытия: "Несколько человек пришли очень тихо, часто пытались прятаться за колоннами, чтобы их не было видно, потому что космонавтика тогда не считалась чем-то серьезным", "единственный ведущий ученый, который согласился появиться" был Анри Минье, который председательствовал на открытии сессии и в начале своей речи он не преминул подчеркнуть роль Ананова.
Два частных собрания затем состоялись 1 и 2 октября в штаб-квартире Aero-Club de France. Ананов вновь сражался с попытками свести статус этого Конгресса к роли предварительной встречи перед Лондонским конгрессом. После жарких споров окончательно было решено: международное движение любителей астронавтики родилось!
Так рождалась МАФ - Международная Астронавтическая Федерация.
Через несколько дней после съезда "Les Nouvelles Editions Latines" проинформировал Александра Ананова, что прекращается финансирование "L'Astonef", что означало конец этого едва родившегося журнала. Вероятная причина такого решения было желание Ананова опубликовать завещание Константина Циолковского (то есть рекламировать советских людей во время холодной войны).
Это плохая новость не очень огорчила Ананова, он уже думал о следующем Конгрессе и начал широкий "тур" конференций по космическим станциям, дополненных публикациями на ту же тему. И тут Ананов обнаружил, насколько в действительности низка популярность астронавтики во Франции. Все без исключения организации отказывались послать делегатов на Конгресс в Лондон. Родина 1-го Конгресса могла бы оказаться вообще вне международного движения в астронавтике, если бы полковник ВВС Дженти не согласился направить одного из своих сотрудников, как представителя Научного бюро.
Второй IAC (Международный Астронавтический Конгресс) проходил в Лондоне с 3 по 8 сентября 1951 года с большим количеством делегатов. BIS удалось организовать большую и длинную встречу. На этот раз прибыли и американцы (в лице Американского ракетного общества), но Советского Союза по-прежнему не хватало. Председатель GfW присутствовал только в первый день съезда, но он был тепло встречен в аэропорту англичанами, что после недавней войны было хорошим знаком. Международная федерация астронавтики (МАФ, IAF) была создана, как и планировалось, но Устав её не был принят и представлен на утверждение на следующем Конгрессе.
Ананов был раздражен от встречи в Лондоне разнобоем мнений, высказанных там; он посчитал разумным не высказать свое мнение. После съезда, он решительно поругался с новым почетным секретарем Федерации Йозефом Штеммером из Швейцарии, особенно на тему советского участия.
В январе 1952 года для того, чтобы продемонстрировать, что советское участие должно быть рассмотрено, "Астронавт" предложил руководящему комитету AeCF (он стал её президентом) наградить посмертно медалью Константина Циолковского. Его предложение было принято единогласно, и церемония была проведена 16 мая. Посколько ни один советский чиновник не мог присутствовать на этой церемонии, награждение состоялось вторично 12 июня при участии некоторых французов, президента МАФ Зенгера и нескольких советских представителей.
Это символическое действие не имело никакого влияния на МАФ и его позиция была неизменной - СССР никто не приглашал. Ананов написал нескольким президентам астронавтических обществ - Гюнтеру Лосеру (Loeser) в Германии, Фредерику Дюранту III в США, Артуру Кларку в Англии, и все время пытался убедить Иосифа Штеммера, но напрасно: СССР не был приглашен и на третий Конгресс (IAC) в Штутгарте, Германия (1-6 сентября 1952).
Ананов там не присутствовал. Он отказался выбирать между Зенгером и Обертом в качестве Председателя МАФ и не мог принять тот факт, что организацией следующего конгресса занялось ЮНЕСКО, в то время как эта организация отказалась признать первый IAC в 1950 году.
И постепенно Ананов потерял контроль над тем, что создал, власть в новой организации перешла от "популяризаторов" к ученым и инженерам.
Даже внутри AeCF он теряет авторитет. Медаль Циолковскому вызвала серьезные раздоры. И, наконец, Ананов подал в отставку с поста президента в октябре 1952 года и распустил GAF; официальное астронавтическое движение во Франции остановилось.
Не имея никакого официального статуса (и особенно потому, что местом был выбран Цюрих, Швейцария), Ананов не присутствовал и на четвертом IAC (3-8 августа 1953). Но его длительное отсутствие волновало некоторых из его иностранных друзей, особенно Фредерика Дюрана, нового президента МАФ. 2 октября 1953 года он написал длинное письмо Ананову:
"Я не понимаю, почему вы не подаёте больше признаков жизни в течение нескольких месяцев... Ваши советы будут приветствоваться. Ведь это в основном из-за вашего энтузиазма и вашей работы были сделаны первые шаги к созданию МАФ".

А.Ананов с женой медаль им.Германа Оберта - награда Ананову от GfW

Ананов не выдержал: он участвовал в пятом IAC (Инсбрук, Австрия, 2-7 августа 1954) и получил по прибытии "овации, которых я не ожидал, американцы были особенно рады видеть меня."
1 августа 1955 года борьба Александра Ананова за участие СССР принесла плоды: впервые появился делегат из СССР (в лице Леонида Седова) на шестом IAC в Копенгагене, Дания, который также стал историческим "анонсом" проектов искусственных спутников в Соединенных Штатах и Советском Союзе.
Позже, в августе 1955 года генерал Бержерон, бывший президент CASDN (французское агенство по развитию, высоким технологиям и т.д), написал Ананову с просьбой о помощи по созданию национального Астронавтического общества. Сначала Ананов сомневался (ему на самом деле не нравился Бержерон), но он, наконец, согласился с этим предложением. Société d'Astronautique Française (SFA) официально появилося 22 декабря 1955 г. Но отношения между двумя лидерами быстро ухудшались (Бержерон не был убежден в присоедининении к IAF).
28 июня 1956 года Ананов организовал информационную встречу для прессы в своей квартире. Многие известные люди, такие как профессор Морё, приняли приглашение. Но встреча получилась короткой, с уклончивыми ответами и множеством умолчаний. Разговора по существу не получилось. Он ушел в отставку со своего поста на следующий день и послал всем своим друзьям и знакомым небольшое послание, в котором он объясняет, что его роль теперь закончена, так как Франция теперь представлена официальной делегацией на Международном конгрессе по астронавтике. 3 июля он отказался принять участие в крупной конференции SFA в знаменитом Musée de I'Homme, где его ждали.
Без официального поста относительно космонавтики, Ананов всё же не прекращал связь с некоторыми членами общества. Он продолжал публиковать статьи, дал несколько лекций и интервью.
После запуска первого искусственного спутника Земли 4 октября 1957 года Александр Ананов направил телеграмму Жан-Жаку Барре, главе французской делегации на седьмом IAC, который начал работу в Барселоне 6 октября. Он просил его, учитывая обстоятельства, предложить пост президента Конгресса Леониду Седову. Но Барре не стал даже разговаривать на эту тему с лидерами Конгресса и ответил Ананову, что он не знал, что тот настолько "просоветский". "Астронавт" был потрясен ответом и планировал сообщить прессе о таком «невыразимом отношении". Но президент SFA уговорил его этого не делать.
Запуск первого искусственного спутника Земли Ананов встретил с ликованием: событие подтвердило то, что он предсказал в течение почти трех десятилетий.
19 октября еженедельник Paris Match предложил ему четыре полных страниц, где он смог продемонстрировать свой талант эксперта в области космонавтики, объясняя космические траектории схемами.
Одно из последних интервью Ананов давал в январе 1959 года журналу France-URSS (Франция - СССР) после запуска советской ракеты Луна-1. Вероятно, последняя статья по космонавтике - в Lettres Française 20 апреля 1961 года, после орбитального полета Юрия Гагарина, через 27 лет после его первых статей.
В начале 1960-х годов, Александр Ананов (который получил звание почетного члена SFA 28 августа 1960 г.) всё меньше и меньше проявлял себя в космонавтике. Но когда он узнал, что пятнадцатый IAC будет проходить в ЮНЕСКО с 25 сентября по 1 октября 1963 года, он почувствовал необходимость принять приглашение и произнести 10-минутную речь. Он хотел отдать должное "первопроходцам", подчеркнуть роль Франции в развитии современной космонавтики и вспомнить обстоятельства учредительного съезда. Однако ему не нашлось места на трибуне, а выступление, которое он хотел представить, должно быть доведено до сведения генерал-инженера Флери, который должен был его отредактироать "как надо". Ананов был оскорблён. Альберт Дюкро вспоминал: "Мы до сих пор помним тот памятный Конгресс, где он сидел в первый ряду зрителей, одетый в очень элегантный костюм, его лицо исказилось от ярости, в то время как некоторые люди на трибуне тряслись от страха, просто глядя на него!"
Александр Ананов был удовлетворён тем, что съезд был теперь "стал гораздо более многочисленным, разнообразным, это уже были не просто любопытные." Но последняя деталь при закрытии Конгресса стала последней точкой в его космической деятельности : "Я увидел, что моё имя на табличке было написано неправильно ... Я понял, что мое время ушло навсегда ... так как никто уже не в состоянии даже вспомнить, как правильно пишется мое имя".
Александр Ананов сохранил некоторую переписку с бывшими пионерами космонавтики и друзьями (он, конечно, от всей души поздравил Германа Оберта и Вернера фон Брауна, когда американцы ходили по Луне в 1969 году), но он не работал в космонавтике больше. Он полностью посвятил себя своей второй страсти: изобразительному искусству, в котором он также стал специалистом, особенно по французским художникам восемнадцатого века.
Появления "Астронавта" из своего самоотречения в течение следующих пятнадцати лет были редкими: письмо министру по науке Гастону Палевски в январе 1964 года, с просьбой дать имя Роберта Эсно-Пельтри парижской улице (по просьбе его вдовы), участие в радиопередаче на RTL с комментарием первых шагов по Луне 20 июля 1969 года, и появление его 29 октября 1969 года, во время "Dinner Grand Siecle", где он получил награду (по предложению Альберта Дюкро) за его вклад во французскую культуру.
В конце 1970-х годов, Александр Ананов оглянулся в свое прошлое и захотел восстановить историческую правду.
В апреле 1977 года он впервые вспомнил всю свою карьеру в качестве "Астронавта" и вёл часовые радиопередачи на France Inter. В следующем году, Ананов опубликовал свои мемуары. Он утверждал, что был "вынужден "заговорить снова ", потому что в прошлом был осмеян, правда была искажена, даже имена пионеров космонавтики забыты." 200-страничная книга была полна горькой обидой, например, заключение: "в целом, я хотел успокоить свою старость, получить хоть немного благодарности ... Даже в этом было отказано мне!"
В сентябре 1979 года Ананов представил сообщение на 30-й IAC в Мюнхене (16-22 сентября), под названием "Основание МАФ - память", в котором он описал преодоление трудностей при организации МАФ после 1-го IAC и получение согласия на участие СССР в Конгрессе в 1955 года, как свой большой личный успех:
"В конце концов, я смог насладиться этим событием, над которым я работал без передышки в течение десяти лет, несмотря на все трудности."
В сентябре 1980 года Александр Ананов передал огромную библиотеку и свою корреспонденцию во французский музей авиации и космонавтики.
25 декабря 1992 года Александр Ананов умер после продолжительной болезни возрасте 82 лет, при общем равнодушии. Он был похоронен скромно на кладбище Монпарнас. Никто не вспомнил его последнее желание: поместить его сердце с его женой и отправить его прах на Луну.
Кажется, что Альберт Дюкро был единственным, который отдал дань "Астронавту": 18 июня 2009 года лунный орбитальный зонд был запущен к Луне с чипом, содержащим 1,6 миллиона имен разных людей; имя Ананова было среди них.

Тинтин на Луне, комикс консультировал Ананов, комикс был так популярен, что спустя 60 лет вышел и на русском языке Знаменитый номер Paris Match с рассказом Ананова о Первом ИСЗ Фото из этого номера Не столь давно об Ананове вновь заговорили и издали целую книгу, которую французские космонавты брали в тренажеры в ЦПК и даже на борт самолёта при полётах на невесомость Например, Томас Песке. Он еще не летал (сегодня 1.06.2016), но но должен полететь на МКС 16.11.2016 А это фотошопный коллаж. Голову Ананова приставили к телу герою романа в самом известном журнале фантастики (1955 год). Смысл таков: Ананов, как и этот герой, одинок в чужом мире, где люди ещё не летают в космос, но он этот мир изменит! Эта планета будет называться Alexandre ANANOFF!

18 марта 1950 года* - реактивная и ракетная техника Аргентины времён перонизма. Рикардо Дюргалло (Аргентина)
*1-е лётное испытание "Tábano"

Дюргалло в форме RAF Рикардо Винсент Дюргалло (Ricardo Dyrgalla), самый известный ракетчик Аргентины 50-х, при рождении звался Рышард Дургала (Ryszard Dyrgalla), родился он 5 апреля 1910 года в Шарли (Szarlej), ныне являющийся частью города Пекары-Слёнске, Силезия, Польша. Одной из его ранних страстей были планеры. В 1935 году побил даже какой-то рекорд (высоты полёта на планере, кажется). Позже он стал пилотом, летал на побитие разных авиарекордов. Он был членом авиаклубов Львова и Гданьска. В 1937 году окончил Гданьский технологический университет в департаменте авиации, а затем с сентября 1937 года по 6 сентября 1939 года он работал в Варшаве в качестве лётчика-испытателя. Однако специализировался как авиационный инженер, инженер-испытатель. Его семья (по крайней мере до начала войны) жила в Пекары-Слёнске. Жил в Варшаве на улице Konopnickiej. Дюргалло на планерных соревнованиях в Польше. 1936 год Очевидно, был офицер запаса. Началась Вторая мировая война. 6 сентября 1939 года назначен в 1-й авиационный полк. После поражения Польши он покинул Родину в составе не сдавшихся польских вооруженных сил, которые были реорганизованы во Франции и продолжал воевать. 1 декабря 1939 он был в Лионе. После капитуляции Франции в 1940 году эвакуировался в Англию, с 4 октября 1940 года вступил в польскую группу добровольцев Королевских ВВС Англии (RAF). Летал на "Спитфайере" с разведывательными миссиями над оккупированной Европой. Облётывал и новые самолёты. 21 ноября 1940 года он поднялся в воздух на "Спитфайере", не заметив, что механик сидел на хвосте самолета. Самолёт повёл себя странно (задирал нос) и Дюргалло понял в чём дело и приземлился без вреда для себя и механика. 3 февраля 1941 зачислен в 5-ю авиашколу и 7 мая 1942 года был назначен в истребительную эскадрилью. Пилот (эскадрилья 316 и другие) со специализацией борьбы с ФАУ-1. Также читал лекции, делясь опытом. С 18 декабря 1944 года был в США на 4-х-месячной стажировке в составе группы польских лётчиков-инженеров (знакомился с американским лётным оборудованием и методами его использования. Конкретно - цикл обучения пилотов планеров и пилотов самолётов для буксировки транспортных планеров). 20 марта 1945 вернулся в Блэкпул. С 5 июня 1945 года работал в центре RAF в Фарнборо, изучая немецкое оружие - ФАУ-1, "Энциан", ФАУ-2, и многое другое. В результате приобрел опыт работы с ЖРД, появился интерес, который продлился до конца его жизни. От СССР Дюргалло тоже ничего хорошего не ждал, считал Польшу оккупированной и решил не возвращаться на родину. В середине 1946 года безработных лётчиков в Англии было полно, а ракетчики не требовались вообще, он принял предложение поработать в Аргентине. В июле 1946 полковник аргентинской армии подписал с ним контракт на работу в военной промышленности на государственную компанию. 5 ноября 1946 он эмигрировал в Аргентину. И он был не единственный поляк там, вместе с ним работали Ковалчевский (Kowalczewski), Штавовюк (Stawowiok), Зебровский (Zebrowski). В конце 1946 г. Дюргалло прибыл в Аргентину, в сопровождении своего брата Бруно, и начал работать сразу в Аэротехническом институте в Кордове, где он проработал до 1951 года. Интересно, как он ладил с бывшими врагами, немцами, которых на этом заводе было немало (в Кордове работали и Курт Танк и Реймар Хортен). Позже он принял предложение недавно созданного института CITEFA (Институт науки и техники Вооруженных Сил). Дюргалло привез с собой ряд важных документов, таблиц, справочников и результатов испытаний, касающихся систем немецкого оружия, которые имели большое значение для начала развития ЖРД в Аргентине. Ещё в Кордове он написал первую книгу про беспилотные самолёты-истребители, в ней было 161 страница, она содержала много таблиц и рисунков. Дюргалло предложил правительству Аргентины систему оружия, которая вывела бы страну в авангард оборонительных вооружений мира. Он знал 2 немецкие системы: ФАУ-2 и "Энциан". Первая была слишком сложна и дорога, поэтому начали разрабатывать модифицированный "Энциан". Генерал Савио, будучи президентом, горел желание создать аргентинскую ФАУ-2, но он умер, а Перон хотел получить атомную бомбу. Дюргалло предложил аргентинскому правительству радиоуправляемую ракету воздушного базирования с ЖРД, разработанным в Аргентине полностью. Книги Дюргалло Так появился первый в Южной Америке ЖРД и первые современные ракеты. Проект "Tábano", с 1949 по 1951 год успешно развивался, но тем не менее был отменен правительством. Дюргалло стал членом SAI (Аргентинское межпланетное общество) не позже 1 апреля 1952 года. Он издал вторую книгу под названием "Развитие ракетных двигателей на практике" в 1952 году, там были показаны подробные расчеты, необходимые для разработки ЖРД. Книга вышла тиражом триста экземпляров, они были распроданы сразу. Он также был по крайней мере на одном конгрессе IAF (вместе с Табанера), там его отметил Фредерик Ордвей. В те годы Дюргалло разработал способ общения с другими планетами, очень интересный метод, назывался неоидеография для межпланетной связи, представлен в 1953 году. Дюргалло также создавал несколько других ракет в Аргентине, в том числе PROSON, твердотопливную ракету, разработанную Аргентинским институтом науки и техники Вооруженных Сил (CITEFA). Полетела она в начале 60-х. В конце 1960-х годов Дюргалло и его семья переехала в Бразилию главным образом из-за отсутствием продолжения развития ракетной отрасли в Аргентине. Там он работал в Институте аэрокосмической техники (СИТ) до своей безвременной кончины в 1970 году в возрасте 60 лет.

AM-1 "Tábano"
Как и во всех латиноамериканских странах, в Аргентине после ракет Конгрева ракеты забывают почти на столетие. Даже расцвет литературы по космонавтике и первые опыты с ракетными машинами всех сортов в 20-х (вторая ракетная революция) затронула лишь латинас, работавших в Европе и США, вроде Паулета. Зато в 3-ю революцию (распространение немецких ракетных технологий в мире) Аргентина вошла почти наровне с другими странами. И тому были причины. Целых четыре.
1. Техническая революция. После переворота 1943 в Аргентине президентом был Мануэль Николас Аристобуло Савио. Его называют отцом аргентинской промышленности и уважают. Именно он развернул индустриализацию Аргентины. Часть его проектов доделывал Перон, а часть и вообще свернули. Именно он заинтересовался ФАУ-2, как только те стали падать на Париж и Лондон. Он уже во время войны пытался заполучить немецких ракетчиков. Не получилось. И после войны союзники их растащили, как трофеи, тем не менее военным удалось навербовать молодых грамотных специалистов с базовыми знаниями. К сожалению, Савио умер в 1948 году от сердечного приступа, оставив свои незавершенные проекты.
2. Не секрет, что для Германии времён Гитлера наиболее дружественная страна в Латинской Америке была Аргентина. Она даже предоставляла базы для немецких подлодок. Туда же и бежали от возмездия немало немцев в 1945-м, даже весьма высокого ранга, якобы даже Борман (в это я не верю). Но то, что в глуши аргентинских прерий возникли городки, где говорили только по-немецки, факт. Были там и специалисты высокого класса, в том числе и ракетчики. Многие приезжали вполне легально, по контракту, в Аргентине создавались неплохие условия для реализации их идей. Не менее 70 хороших специалистов в авиа- и ракетной технике работали в Аргентине. Многие были вынуждены вскоре вернуться в Европу, но некоторые, Хортен, например, остались навсегда.
3. А следом последовала вторая волна переселенцев. Сотни тысяч людей отплывали в богатую мясом и хлебом Аргентину от нищеты и безработицы Европы конца 40-х. Туда же отправляли советских военнопленных, освобождённых из концлагерей. Вспоминается К.Симонов:

"Пришло письмо из Аргентины Несчастной матери от сына...

Там тоже было немало людей, хорошо знающих технику, за хорошую зарплату ехали работать и очень крупные специалисты.
И Дюргалло, создатель первого в Южной Америке ЖРД был из группы польских инженеров, не вернувшихся в Польшу.
4. И, наконец, четвёртый фактор - в 1946 году президентом Аргентины стал Перон. Хм, это я погорячился, четвёртым фактором ракетного взлёта сугубо сельскохозяйственной страны стала женитьба Перона на Эве (которая стала звездой мировой величины под именем Эвита). Без неё Перон так бы и остался безвестным полковником, рядовым националистической хунты, захватившей власть в 1943-м, ну, не выше министра обороны, а ещё вероятнее, умер бы в тюрьме. Эвита, прошедшая все круги ада жизни от полной нищеты незаконнорождённой больной девочки в самой бедной деревне самой бедной провинции до верхов власти, сменившая десятки любовников и действительно любившая страну, помимо горького знания жизни, обладала немалым красноречием и невероятным трудолюбием. 22 января 1944 года она познакомилась с Пероном и в тот же день стала его любовницей (Перону было 47, его первая жена умерла 5 лет назад). Далеко не всем его сотоварищам по хунте нравился "бонапартизм" Перона и осенью 1945 г он оказался в тюрьме после очередного переворота. Машину Эвиты студенты забрасывали камнями. А она призвала профсоюзы "спасти будущее Аргентины", те вывели рабочих на улицы с требованием освободить тогдашнего полковника Перона, он же министр труда. Два дня продолжались беспорядки. И его освободили 17 октября 1945. Этот день считается рождением перонизма. На следующий день Эвита и Перон вступили в брак. Выступая непрерывно на сотнях митингов и собраниях, просто расхваливая своего мужа, она добилась его избрания в президенты в феврале 1946-го. И Перон оправдал доверие (поначалу) - безработица исчезла, зарплата выросла в разы, социальные реформы, национализация, индустриализация, женщинам дали избирательное право. Перон провозгласил "перонизм" - третий путь общества, между коммунизмом и капитализмом. Обольщаться, впрочем, не надо - Перон во время войны был военным наблюдателем в Германии и Италии, примером для подражания у него был Муссолини... Одно он понял чётко - для устойчивой власти нужна поддержка рабочего класса. Правым крылом перонизма был он, левым его жена. Эвита принимала десятки, даже сотни посетителей в день, работая, как целый департамент 20 часов ежедневно, была крестной матерью 8 тыс. раз и т.д. И она добилась переизбрания мужа в июне 1952-го. Но уже без неё... Перон всегда вставал, когда входила жена и каждый раз целовал ей руку. Эвита была к тому же и красавица, а после триумфальной поездки в Европу вообще стала богиней. Однако идиллия кончилась - Эвита знала, что скоро умрёт (у неё был рак после неудачного аборта в молодости) и она умерла 26 июня 1951 года, произнеся последние блистательные речи во славу мужа и Аргентины. Была провозглашена святой и помещена в хрустальный гроб. Вместе с Эвитой похоронили будущее Аргентины. Перонизм без одного крыла начал давать сбои. Тормознула экономика, начались забастовки. Перон забастовки давил, вернул права иностранцам, стало ещё хуже, в 1955 году восстали ВВС и ВМС, объявив Перона низложенным. Однако сухопутная армия, куда набирали людей из более простого народа, Перона поддержала и страна быстро скатывалась к гражданской войне. Самолёты бомбили митинги в защиту Перона и когда счёт убитых пошёл на сотни, он ушёл сам, отдав власть. На 18 лет в стране установилась военная диктатура.
Но за недолгие годы страна совершила скачок в индустриализации, технике, реактивной и ракетной технике тоже. Аргентина первой в Латинской Америке освоила реактивные истребители (купила "Глостер - Метеор" у Англии, сразу сотню). Однако она начала делать и свою реактивную технику, хоть и с помощью иностранцев. Уже в 1946 году в Аргентине стали делать реактивные самолёты! Сначала там начал работать известный французский авиаконструктор Эмиль Девуатин. Истребитель его фирмы «Девуатин» D.520 заслуженно считался лучшим французским истребителем в 1940 году. Но после оккупации Франции его фирма строила самолеты для Люфтваффе и французы заочно приговорили его к 20 годам каторжных работ, ему пришлось бежать в Испанию, а оттуда в Аргентину. На заводе FabricaMilitardeAviones (FМА) под руководством Эмиля Девуатина (зарекомендовали себя и аргентинские инженеры Игнасио Сан-Мартин и Норберто Морчио) был построен первый в Аргентине и Южной Америке реактивный истребитель IAe.27 «Стрела». Аргентина стала 5-й страной в мире, создавшей реактивную авиацию! IAe.27 взлетел летом 1947 года. Но он плохо управлялся и тяга его английского двигателя была недостаточна. Затем Девуатин строит учебно-тренировочный самолет IAe.31. Он начинает летать осенью того же года, но заказа на серию так и не последует.
А на заводе в Кордове итальянец Чезаре Паллавесино из знаменитой фирмы «Капрони» спроектировал двухмоторный истребитель сопровождения IAe.30 «Орел» с английскими поршневыми моторами Роллс-Ройс «Мерлин 604». Истребитель взлетел в июле 1948 года и позже показал рекордную скорость 780 км/ч. Но через год после аварии на посадке из-за ошибки летчика этот проект закроют, посчитав, что аргентинским ВВС нужен только реактивный истребитель (!).

Схема AN-1

И осенью 1947 года там появился знаменитый Курт Танк, с целой командой и чертежами ТА-183. Незадолго до этого он изрядно надул КГБ СССР, пообещав собрать группу для работы в СССР, взял аванс 10 тыс. марок... и тут же начал договариваться с Чан Кай Ши. Однако в Китае перспективы были сомнительны и тут подвернулась Аргентина. Танк переделал свой проект, быстро собрал планер и сам его испытывал и сажал на ВПП как заправский лётчик-испытатель. Без мотора. Впервые в жизни на машине большой стреловидности. 16 июня 1950 года Курт Танк сам выполняет первый полёт и с мотором. И потом ещё 27 полётов. Самолёт IAe.33 «Стрела II» так хорош, что Аргентина уверенно становится третьей страной после США и СССР по уровню разработки реактивного истребителя. Специалисты из США, СССР и Египта приезжают в Аргентину посмотреть на самолёт.
А потом в Аргентине появился Реймар Хортен. Братья Хортен прославились в Германии (правда, слава была лишь среди конструкторов секретной авиатехники) революционным ракетным самолётом схемы "летающее крыло". Вальтеру Хортену принадлежит афоризм "В самолёте, всё, кроме крыла, является лишним". Они построили в Германии самолёт Horten Ho IX (он же Gotha Go 229). Реймар Хортен решил попробовать поймать удачу в Аргентине, потому что знал о существовании аэродинамической трубы в авиационном институте, где он мог бы продолжить свои исследования. Его брат решил остаться в Германии, а затем служил офицером в новых немецких ВВС после войны.
Хортен немедленно поссорился с Танком и попросил никак не обобщать их проекты. Хортен тоже создал очень неплохой реактивный самолёт, а также очень хороший спортивный планер (проекты IA-37, IA-38 и IA-41). Он сильно жаловался (в своей книге) о плохих условиях в Аргентине. Не в смысле житья, конечно. Дело в том, что фишкой самолётов Хортенов было не только "летающее крыло", но и клееный корпус из древесины. Что делало самолёт не только дешевле, но и малозаметнее для радаров. Древесины в Аргентине было хоть отбавляй, но качество её было ниже, чем в Германии, а клей регулярно привозили такой, что несколько самолётов разбилось. Или забирали самолёт на выставку "в какую-то деревню", после чего его можно было выкидывать.
Так или иначе, но Аргентина наладила производство реактивной сверхзвуковой авиации ещё в докосмическую эру.
А немецкий физик Рихтер в секретной лаборатории на острове Уэмуль делает атомную бомбу. Даже водородную. Но он её не смог сделать, потратив много денег, но хуже того, выставив на посмешище самого Перона, который пообещал Бомбой утереть нос Сверхдержавам. Гнев Перона был страшен. Он многих уволил и многих выгнал. А потом выгнали и его.
Однако, к ракетам.
AM-1 "Tábano"
Отдел специальных проектов в институте ВВС был создан в 1947 г.
В период с 1947 по 1948 год, группа экспертов из Института научных исследований ВВС Аргентины во главе с инженером Рикардо Дюргалло (Dyrgalla) разработала ЖРД для ракеты воздушного базирования с радиоуправлением. Двигатель был назван AN-1, тяги его было достаточно, чтобы управлять массой 320 кг, время работы до сорока секунд. Ракетное топливо - азотная кислота и анилин, были выполнены многочисленные испытания.



AM-1 "Tábano"



AM-1 "Tábano" - без корпуса



Носитель "Калькин" и его ноша



Схема ракеты
20 октября 1949 г года двигатель был испытан снова с добавлением камеры сгорания с регенеративным охлаждением, получена более высокая тяга и более длительное время работы.
Потом стали делать ракету, по существу - модификация немецкого "Энциана". В те годы термина "управляемая ракета" не было вообще (по крайней мере в Аргентине). Называлась эта штука аэромобильным снарядом. Эта ракета была названа AM-1 "Tábano" ("Овод") (якобы он был так назван в честь основателя аргентинского межпланетного общества, Теофило Табанера, думаю, что это ерунда, нет никаких подтверждений). Проект системы AM-1 "Tábano" официально был начат 12 августа 1947 года приказом № 1115 директора Аэротехнического Института (Juan Ignacio San Martin) в списке специальных проектов № III. Даже если Дюргалло и заимствовал некоторые идеи "Энциана", он разработал совершенно новую ракету с совершенно новой двигательной системой и другим способом запуска. Создателями "Tábano" были в основном Дюргалло и другой польский инженер (он отвечал за общую конструкцию) Станислав Кулшский (Estanislao Н. Kulczcki). Двигатель был разработан в период с 1947 по 1948 год и был первым ЖРД не только в Аргентине, но и в Южной Америке. Его разработка представляла собой государственную тайну, двигатель был засекречен по крайней мере до 1958 г. Однако Дюргалло давал некоторые подробности своей работы на конференции, организованной Межпланетным Обществом Аргентины в 1951 году. Появился общественный интерес к этому проекту. Предварительные расчеты полета были сделаны Гвидо Галаном (Guido Galan) вместе с группой других проектировщиков. План состоял в том, чтобы запустить "Tábano" из аргентинского бомбардировщика I.A E.24 Calquin, построенного из дерева (частично заимствован у британского "Москито"). "Tábano" весил 300-320 кг, ПН 36 кг. Подобно "Энциан", он был тоже в основном построен из дерева, с радиоуправляемыми элементами поверхности. Масса электронной системы составляла 20 кг, а батареи (свинцово-кислотные) - 15 кг. Его максимальная скорость составляла 850 км/ч. "Tábano" был запланирован на максимальную дальность до цели 60 км (запуск с 5000 метров). 10 км должен был лететь в горизонтальном полете с работающим двигателем и 50 км в режиме планирования до попадания в цель. Топливо азотная кислота/анилин уже широко применялось, хранилось при нормальной температуре, давало высокий удельный импульс (порядка 220 с). И было самовоспламеняющееся, т.е не требовало системы зажигания. Тем не менее, Дюргалло разработал и другой вариант, заменив токсичный, дорогой и дефицитный в стране анилин на бензин.
Чтобы испытать AN-1, Дюргалла создал испытательный стенд, оборудованный самыми современными системами безопасности того времени. Этот испытательный стенд был построен на военном заводе Хосе-де-ла-Кинтана, в провинции Кордова. Для 1948 года - вполне современный. Рассчитан был и на более мощные ЖРД.
Но вначале был испытан небольшой ЖРД под названием AN-3 с тягой всего 40 кг и временем работы 150 секунд. Затем испытывали другой ЖРД, названный OM-1, с тягой 500 кг и временем горения 10 секунд.
Единственное известное летное испытание "Tábano" было выполнено в Salinas Grandes, к северу от Кордовы 18 марта 1950 года, это было планерное испытание с радиоуправлением. В середине 1950 был запуск с ракетным двигателем. Самолёт пилотировал капитан Эдмундо Вайс. Однако при первом же испытании "Tábano" потерял управление и едва не врезался в самолёт-матку Calquin. "Tábano" достиг максимальной скорости 0,81М.
Вскоре после этого, в 1951-м, проект был отменен, и потребуется десятилетие, чтобы возобновить ракетные исследования и на этот раз ракеты будут твердотопливные.
Причины отмены непонятны, вероятно, немцы организовали давление и смогли доказать осуществимость своих проектов. Дюргалло тут же уехал в Буэнос-Айрес. Он работал на военных в отделе специального оружия и боеприпасов к нему, который вскоре стал называться CITEFA.
Научно-исследовательский центр технологий Вооруженных Сил (CITEFA) официально создан секретным указом президента Перона в 1954 году.
CITEFA располагался в различных офисах Большого Буэнос-Айреса, а затем постоянно базируется в Вилья Мартелли, Буэнос-Айрес.
PA-Х4
Еще один ракетный проект был в DPE (управление специальных проектов) № 3, более известный как PA-Х4 (Снаряд Аргентинский X-4). PA-Х4 - это ракета воздух-земля, управляемый по проводам, разработанный Military Industries между 1953-1955. В качестве окислителя - азотная кислота, помещенная в змеевик, проходившей через всё тело снаряда. Она запускалась с самолета, разматывая кабель управления. Управлялась рычагом типа джойстика. Кабель имел общую длину 5 км. В PA-Х4 было всего 25 кг взрывчатки, отклонение от цели планировалось 5 м.
Головка камеры сгорания имеет шесть отверстий для впрыска азотной кислоты и три для топлива Тонка-250
РАТ-1




РАТ-1 Это вторая планирующая ракетная бомба Аргентины. Группа Хенрики (Henrici) отвечала за разработку телеуправляемой летающей бомбы РАТ-1, модификация Henschel HS-293. В группе были братья Мандель (авиационные инженеры) и группа немецких специалистов, в т.ч. знаменитый полковник Вернер Баумбах (он погиб 20 октября 1953 в Аргентине при испытаниях на «Avro Lancaster»). Группа работала не на ВВС, а на Управление специального оружия (Oficina de Armas Especiales de Fabricaciones Militares, FM).
Разработка и испытания прошли в 1952-1956. Проект начат в Управлении военной промышленности; выполнялся в авиационном институте (FMA) в Кордове под руководством д-ра Гюнтера Дитриха, было опробовано несколько типов ракетных топлив, таких как перекись водорода, метанол, гидразин.
Нёс полезную нагрузку 300 кг, общий вес 1000 кг, включая топливо. Доставлялся к месту боевых действий в самолете-заправщике (тяжелый бомбардировщик Avro Lancaster, принадлежащий ВВС Аргентины).
РД тягой 440 кг. Продолжительность ракетного полёта 12 с; максимальная скорость 900 км/ч; размах крыльев 3 м; длина 3,60 м; диаметр фюзеляжа 0.48 м; площадь крыла 1,93 м; топливо кислород-метанол.
PAT 2
В марте 1950 года доктором Гюнтером Дитрихом начата разработка аналога ФАУ-1. Полезная нагрузка составляла 1000 кг, как и у немецкого. Топливо, правда, пришлось изобретать своё. Лаборатории Отдела специальных проектов работали со смесью нитрата аммония, нитрата кальция и динитробензином. У аппарата был электрический ударный всенаправленный взрыватель механического воздействия и взрыватель с задержкой с приводом от часового механизма; система была оснащена тремя взрывателями разных типов. Тяга - 500 кг, длительность работы РД 45 сек. Испытания проводились в Хосе-де-ла-Кинтана, в 40 км к югу от Кордовы.
Для запуска были сооружены пандусы длиной 45 м. В марте 1953 года IAME посетил Вернер фон Браун и произвёл критический осмотр.
Одновременно инженер Пелкас разработал двигатель, а д-р Гюнтер Дитрих с Гвидо Галаном создали ПуВРД с тягой 80 кг (испытания был выполнены на шасси автомобиля). Они также создали ПуВРД тягой 14 кг и 16 кг, первый для вертолетных лопастей, а второй для моторных планеров.



Испытательный стенд стационарный и на базе автомобильного шасси (21 августа 1954)
Разрабатывались и зенитные ракеты.
AP-Х4
Проект разработан между 1953 и 1955 годами для противовоздушной обороны Управлением военной промышленности. Ракетный двигатель построен из недорогих материалов, но с очень хорошими характеристиками.
топливо азотная кислота/Тонка-250
Характеристики: длина ракеты 1,235 м; максимальный диаметр 0,22 м; продолжительность работы 22 с; ПН 22,5 кг. Управлялся по проводам диаметром 0,15 мм и длиной 5 км. Аппарат был первым аргентинским управляемым снарядом. Этот проект также отменен после сентября 1955 года.
А ещё в Аргентине появился создатель "Наттера" BA 349 доктор Эрих Бехем (Bachem). Он был в списке Paperclip, но на американцев работать не хотел и ускользнул от "охотников за головами", через Данию и Швецию добравшись где-то в 1947/1948 году до Аргентины.
Бехем в 1953 году опубликовал техническую работу на IV Международном конгрессе по астронавтике в Цюрихе, которая проясняла основные проблемы вертикального запуска и была подписана E. Bachem, член межпланетного Общества Аргентины. Он вернулся в Германию в 1957, вероятно, ракетной техникой в Аргентине не занимался.



Все ракетные работы делались в основном тут:
Fabrica Argentina de Aviones SA [Fadea] "Brigadier San Martin"
Кордова
26 мая 1950 - Курт Нейманн. Фильм «Rocketship X-М» (США)
Курт Нейманн (Kurt Neumann) родился 5 апреля 1908 в Нюрнберге, Германия. В 20-х занимался музыкой в Германии, в основном в Берлине, затем поехал в США. Начало эры звукового кино, петребовались актёры/переводчики со знанием немецкого языка для голливудских фильмов.
Он быстро овладел английским и зарекомендовал себя технически опытным в кино. Уже в 1932 он ставит первые малобюджетные фильмы. В 1941 подписал контракт с продюсером Хэлом Роучем, а в 1945 году присоединился к компании продюсера Сола Лессера , где был режиссёром фильмов про Тарзана (1945-1954). Ну, всем известный Джонни Вайсмюллер и позже Гордон Скотт там снимались. «Rocketship X-М» был его первым из серии снятых им НФ-фильмов.
21 августа 1958 он умер в Лос-Анджелесе. По одной версии - покончил самоубийством, по другой - от более прозаических причин. Было ему всего 50 лет. Умер он всего за неделю до премьеры его фильма «The Fly» ("Муха"), прославившем его на весь мир. Без сомнения, этот фильм мог бы стать поворотным моментом в его не слишком блестящей каьере.
Теперь о фильме «Rocketship X-М».

Самая настоящая лекция об устройстве ракет Старт!

В 1950 году Ирвинг Пичел обстоятельно снимал фильм «Место назначения - Луна». Это был первый фильм в послевоенной Америке о космическом путешествии. Более того - это вообще был первый космический фильм в Америке и первый в мире фильм, где астронавты летали "на настоящих ракетах", скопированных с ФАУ-2.
Собственно, фильм был уже снят, на его съёмку ушло более полмиллиона долларов, еще тысячи были потрачены на рекламу. Завершался монтаж, разогретая рекламой публика ожидала премьеры. И в это время Курт Нейманн решил выпустить похожий фильм и опередить Пичела. И это ему удалось! Потратив всего $ 94 000, он за 18 дней снял фильм «Rocketship X-М», который вышел на экраны почти на месяц раньше «Место назначения - Луна». На рекламу он мог не тратиться - публика не была столь взыскательна, ей вполне хватало понимания, что они смотрят Первый фильм о космических полётах. Этим очень гордились создатели картины. Фильм так и доставлялся в кинотеатры с заметкой «Это не «Цель назначения - Луна»». Но Нейман пошёл ещё дальше: это не только первый американский фильм о путешествии к Луне, но и к Марсу заодно! А также вообще первый американский о ракетном космическом корабле и первая катастрофа. Фильм собрал денег втрое больше, чем его конкурент.
Сюжет фильма:
Четверо мужчин и одна женщина - экипаж первой лунной экспедиции в истории человечества (доктор Карл Экстрем, доктор Лиза Ван Хорн, астронавт Гарри Чемберлен, инженер Уилльям Корриган и капитан Флойд Грэм). Стартуют они в космос из Уайт-Сэндс (а ничего другого еще нет) на борту «RX-М» (Rocketship Expedition-Moon). На полпути к Луне происходит авария. Я так понял, что отброшенная ступень с неполностью выключенными двигателями догоняет корабль и таранит его. Прекрасное предвидение! Именно таким образом лет через 10 начали терять космические аппараты, пока не начали ставить на ступени ракетные тормоза. RX-М выходит из под контроля, разгоняется со страшной скоростью. Экипаж теряет сознание из-за падения давления кислорода. Через некоторое время, возможно, через несколько дней, люди медленно приходят в себя. И обнаруживают, что RX-М отмахал 50 000 000 миль, пока они валялись без сознания. И Марс уж близок и тащит своей гравитацией к себе корабль. Делать нечего - с большим трудом они садятся на Марс. Вспоминается советская классика - "Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону..."

X-М на Марсе!

На следующее утро ученые, надев кислородные маски в связи с низким атмосферным давлением, начинают исследовать окрестную поверхность Марса. В песке валяются статуи, на горизонте руины городов, а счетчик Гейгера регистрирует опасный уровень излучения от остатков города, ясно, что давным-давно атомная война на Марсе погубила цивилизацию. Исследователи находят убежище в пещере, они замечают вдали дикарей и доктор Экстром комментирует "От атомной эры в каменный век". Аборигены частью слепы и безволосы, в радиационных ожогах, но в условиях низкой гравитации неплохо бросают огромные камни. Двое астронавтов убиты, один ранен, трое живых пробиваются к кораблю, отстреливаясь из револьвера и винтовки (совершенно необходимые вещи, взятые на Луну). Доктор Экстром срублен каменным топором.
Фильм заканчивается не по-голливудски трагично (впрочем, Нейман специализируется по триллерам и ужасам). Топлива недостаточно, корабль снижается слишком быстро (игнорировали парашютную посадку).
Полковник Грэм и доктор Ван Хорн утешают друг друга, и бесстрашно смотрят на приближающиеся скалы (раненый, слава богу, без сознания)
Доктор Флеминг сообщает, что корабль разбился в горах Новой Шотландии. Однако возможность космических полётов доказана, новый корабль, RX-М-2, начинают строить уже завтра. Разведка, начатая героическим экипажем первого RX-M будет продолжена, это только начало.
В фильме сделана одна важная новация - хотя фильм черно-белый, кадры на Марсе были тонированы в красноватый цвет. Внеземной эффект был достигнут! Фильм прошёл в 1950 кинотеатрах.
А что - неплохой, довольно реалистичный фильм, киношники очень старались быть в рамках теории космических полётов.
В семидесятых годах прошлого века права на фильм выкупил бизнесмен Уэйд Уилльямс, который переснял некоторые эпизоды в современной манере и сделал новые спецэффекты, после чего заменил ими оригинальные фрагменты. Но в 90-х годах картину пытались отреставрировать, вернув ей первоначальный вид, и заменили на старые почти все эпизоды предприимчивого бизнесмена, но, тем не менее, оригинального варианта картины сейчас не существует. Первоначальным вариантом названия картины было «Не вернувшиеся обратно», но Курт Ньюманн изменил его, так как он раскрывал развязку картины.
Кстати, это первый фильм, который озвучивал терменвокс.

Начало полёта Приключения на Марсе Трагический конец

27 июня 1950 - Ирвинг Пичел. Фильм «Место назначения - Луна» (США)

Ирвинг Пичел

Афиша фильма

Третья ракетная революция.
"ФАУ-2", наводившие ужас на лондонцев, теперь вызывают восторг во всём инженерном мире. Перые пять лет союзники тайно осваивали военную технику, однако скоро трофейные "ФАУ" закончились, тайна перестала быть тайной, образ детища фон Брауна пленил фантастов всего мира. Даже межзвёздные корабли представляли собой здоровенных размеров ФАУ-звездолёты. И лишь в 50-х годах творцы кино и зрители созрели для ракетного завоевания космоса. Киношные ФАУ разлетелись почти одновременно по всем планетам. Но первым фильмом, сделанном в документально-реалистическом стиле, что нам как раз очень важно, был американский «Место назначения - Луна» режиссера Ирвинга Пичела. Именно благодаря этому фильму Голливуд стал законодателем мод в космической тематике.
Кинолента рассказывает о том, как группа военных промышленников, вопреки решению правительства, готовит и осуществляет полет на Луну с целью завоевания приоритета в космической сфере (ныне это называется флаговтык). Сценарий к фильму был написан знаменитым фантастом Робертом Хайнлайном по мотивам его собственного романа «Ракетный корабль "Галилео"» (1947). Консультантом выступил Герман Оберт.
Фильм сделан хорошо, есть немало настоящих новаторских находок, например, принципы реактивного движения (которые даже астронавты не очень понимают) на экране демонстрирует мультяшка Дятел Вуди. Драматизм поддерживается, естественно, согласно всем голливудским законам - то в открытом космосе улетает астронавт, то перегруз при старте с Луны и кому-то из астронавтов придется остаться там куковать. Местечко на Луне довольно странное - русло высохшей реки, натуральный такыр, потрескавшейся, засохший грунт. Ракета, конечно, большая "ФАУ" на трёх опорах.
Премьера фильма состоялась 27 июня 1950, продолжительность фильма - 91 минута. Фильм вполне современный, звуковой и с набором трюков, впочем, примитивных, не лучше, чем в фильмах конца 20-х годов. Но авторы старались насчёт достоверности, что не так часто бывает в Голливуде.



Чтобы ботинки магнитили, пришлось корабль сделать железным



Посадка на Луну


Скафандры образца 1950. Суровые люди пришли на Луну
Сюжет вкратце такой: Государство испытывает ракеты, но постоянно терпит неудачи (о, это реалии конца 40-х!), государственное финансирование прекращают, но ученый д-р Чарльз (актёр Вернер Андерсон) и энтузиаст космонавтики Тайер (Том Пауэрс) заручаются поддержкой авиа-магната Джима Барнса (Джон Арчер). Необходимые миллионы собрали с патриотических промышленников США. Трое друзей построили одноступенчатый атомный космический корабль, названный "Луна", при его изготовлении испытали всяческие угрозы по поводу "радиационной безопасности". Идеалисты-астронавты обошли закон и запустили первый в мире лунный корабль в большой спешке.
На пути к Луне они вынуждены выходить в открытый космос (все сразу) в магнитных ботинках, чтобы освободить застрявшую радиолокационную антенну. При этом они потеряли одного астронавта, но сумели его вернуть, используя кислородный баллон, как реактивный двигатель. На посадке они истратили слишком много топлива. На Луне, после изучения местности, они начинают вычислять массу, необходимую для облегчения их корабля, чтобы вернуться домой на оставшемся топливе. Выбрасывают не очень необходимое оборудование, но расчёты, получаемые по радио с Земли указывают- мало, мало! Лишь один выход: кому-то придется остаться на Луне, чтобы остальные трое благополучно вернулись на Землю. Время старта неуклонно приближается, тогда они выбрасывают радиотехнику, единственный оставшийся скафандр, причём прямо через открытый шлюз. И, всего за несколько оставшихся минут до старта, нужная масса достигнута, ракета взлетает. Когда корабль приближается к Земле, традиционный "Конец фильма" изменяется на "Это конец ... но и начало." Да, фильм позиционировали как вестника космических полётов.

Вот так дурят зрителей:


Мультипликационный персонаж Дятел Вуди, созданный Уолтером Ланцем и продюсером Джорджем Палом, с тех пор как Пал покинул Европу, часто появлялся на экране. Пал всегда старался включить Вуди в фильм, просто как талисман. (Например, в культовом фильме "Война миров" 1953 года этот Вуди торчит на вершине дерева прямо в центре экрана). В этом фильме Вуди объясняет научные принципы космических путешествий, а затем полёт на Луну. Этот привлекательный мультфильм был якобы показан на собрании американских промышленников, которые должны финансировать столь дерзкое предприятие. На самом деле Вуди объясняет азы космонавтики не промышленникам в фильме, а не искушённым в космонавтике зрителям. И этим Вуди и фильм ценен.
Фильм не столь уж аполитичен, как кажется. Уже началась холодная война, угроза от СССР, уже освоившим атомную бомбу, всё реальнее. Создатели фильма недвусмысленно показывают, что а) частный капитал это сила, способный запустить космические корабли, б) правительство должно дружить с бизнесом, поддерживать его и закупать у него космические технологии, в) в космосе и на Луне Америка должна быть первой!

Очередной юбилей фильма. Теперь он на DVD

Сценарий, написанный Робертом Хайнлайном сильно отличается от его романа "Ракетный корабль Галилео". Сюжетная линия фильма также напоминает части романа Хайнлайна "Человек, который продал Луну", которую он написал в 1949 году, но опубликовал в 1951 году, через год после фильма.
Фильм по тем временам был очень дорогой - $ 586 000. Забавно, что на его рекламе нажились другие. За 25 дней до премьеры на экраны вышел "Rocketship X-М" (Курт Нойманн, 1950), снятый быстро, всего за $ 94 000, который и собрал деньги с ожидающей разрекламированный «Место назначения - Луна» публики. Фильм Пичела неожиданно стал вторым амерканским фильмом на эту тему.
Всё же «Место назначения - Луна» получил премию Оскар за визуальные эффекты. Фильм был также номинирован на премию Американской киноакадемии за лучшую художественную постановку. На 1-м Берлинском международном кинофестивале он завоевал бронзовую медаль, 50 лет спустя, в 2001 году, он получил премию Хьюго.
Ирвинг Пичел родился 24 июня 1891. Первая его работа была в музыкальном театре техническим директором. Начал свою голливудскую карьеру в качестве актера в 1920-х и начале 1930-х годов, в таких фильмах, как "Дочь Дракулы" и др. В 1932 году дебютировал как режиссёр. В 1947 году Пичел был одним из 19 членов сообщества Голливуда, которые были вызваны в суд во время т.н второй Красной Паники по требования Комитета по расследованию антиамериканской деятельности. Эта группа стала известна как «Голливуд-19» или «недружественные-19». Он был занесен в черный список и покинул Соединенные Штаты. В 1954, однако, он вернулся в США, чтобы снять фильм о жизни Христа. Он умер, не дожив до премьеры. «Место назначения - Луна» был его 30-м фильмом, до своей смерти 13 июля 1954 года в возрасте 63 лет он снял ещё пять.
Пичел был женат Виолетте Уилсон, дочке Джексона Уилсона, мэра Беркли, штат Калифорния. Ее сестра была известная актриса Виола Бэрри. У Пичелов было три сына, Пичел Уилсон, Джулиан Ирвинг и Марло Агню.
Фильм смотреть в Сети тут:
http://www.youtube.com/watch?v=DsisGSBlQqo&list=TL_CY48_RfA3E

1950 - Рэй Брэдбери. «Марсианские хроники» (США)
Рэй Брэдбери родился 22 августа 1920 года в городе Уокиган, штат Иллинойс. Полное имя - Рэймонд Дуглас (второе имя в честь знаменитого актёра Дугласа Фэрбенкса). Дед и прадед Рэя, потомки первопоселенцев - англичан, приплывших в Америку в 1630 году, в конце 19 века издавали две иллинойские газеты. Отец - Леонард Сполдинг Брэдбери. Мать - Мари Эстер Моберг, шведка по происхождению. Отец Рэя работал электромонтёром. У Рэя было два брата и сестра (один из братьев-близнецов и сестра умерли еще детьми). Похоже, что родителей Рэй не любил - посвящения и упоминания в его многочисленных книгах удостоились только бабушки-дедушки-дядюшки-тётушки.
В 1934 семья перебралась в Лос Анджелес. Разгар Великой депрессии. В 1938 году Рэй окончил среднюю школу в такой бедности, что ему пришлось идти на выпускной вечер в костюме покойного дяди Лестера, который погиб от руки грабителя. Дыры от пули пробившей дядю и пиджак навылет, аккуратно заштопали. Три последующих года своей жизни юноша провёл, продавая газеты на улицах Лос-Анджелеса.
Рэй не поступил даже в колледж, однако он очень много читал. В 1971 году вышла его статья под названием «Как вместо колледжа я закончил библиотеки, или Мысли подростка, побывавшего на Луне в 1932-м»: "Когда мне было 19 лет я не мог поступить в колледж: я был из бедной семьи. Денег у нас не было, так что я ходил в библиотеку. Три дня в неделю я читал книги. В 27 лет вместо университета я окончил библиотеку".
Брэдбери впервые попробовал себя в литературе в двенадцать лет, когда написал продолжение к «Великому воину Марса» Э. Берроуза. Писатель упомянул в одном из интервью, что из-за бедности в то время просто не мог позволить купить себе книгу, и тогда сам решил вообразить, что может быть дальше. Брэдбери признавал влияние Берроуза на своё творчество в частности, «Марсианские хроники» Брэдбери не были бы написаны, не прочти он Берроуза. Первая его публикация - это стихотворение «Памяти Вилла Роджерса», которое было опубликовано в уокиганской газете в 1936 году. В других своих ранних работах Брэдбери имитировал стиль викторианской прозы Эдгара По, пока Генри Каттнер, которому он показывал свои тексты, не посоветовал ему пересмотреть приоритеты в творчестве.
В 1937 году Брэдбери вступил в лос-анджелесскую «Лигу научных фантастов», которая была одним из многих объединений молодых писателей. Рассказы Брэдбери начали публиковаться в дешёвых журналах. В 1939-1940 гг. он издавал мимеографический журнал «Футуриа фантазия», в котором впервые стал размышлять о будущем и его опасностях. Всего за два года вышло четыре номера этого журнала. К 1942 году Брэдбери окончательно перестал продавать газеты и полностью перешел на литературный заработок, создавая до 52 рассказов в год. Тогда Брэдбери также активно следил за развитием науки и техники, посетил Всемирную выставку в Чикаго и Всемирную выставку в Нью-Йорке (1939).
«Жюль Верн был моим отцом. Уэллс - мудрым дядюшкой. Эдгар Аллан По приходился мне двоюродным братом; он как летучая мышь - вечно обитал у нас на тёмном чердаке. Флэш Гордон и Бак Роджерс - мои братья и товарищи. Вот вам и вся моя родня. Ещё добавлю, что моей матерью, по всей вероятности, была Мэри Уоллстонкрафт Шелли, создательница «Франкенштейна». Ну кем я ещё мог стать, как не писателем-фантастом при такой семейке.»
В 1946 году в книжном магазине Лос-Анджелеса Брэдбери встретил работавшую там Сюзану МакКлюр (Мэгги), которая стала впоследствии любовью всей его жизни. 27 сентября 1947 года Мэгги и Рей заключили брак, который продлился до смерти Маклюр в 2003 году, в браке родилось четыре дочери: Беттина, Рамона, Сьюзен и Александра.
Мэгги со дня свадьбы в течение нескольких лет работала целыми днями, чтобы Рэй мог оставаться дома и работать над книгами. Её руками был набран первый экземпляр «Марсианских хроник». Ей же и была посвящена эта книга. «Моей жене Маргарет с искренней любовью». Писательская деятельность в то время не приносила Рэю особых доходов; общий месячный доход семьи составлял около 250 долларов, из которых половину зарабатывала Маргарет. Маргарэт за жизнь изучила четыре языка, а также слыла знатоком литературы. Хорошо разбиралась в винах и любила кошек. Она умерла 24 ноября 2003 года, Брэдбери пережил её почти на 10 лет.
В 1949 году Рэй Брэдбери, ещё не получивший признания, отправляется в Нью-Йорк. В большом городе он в течение достаточно долгого времени безуспешно «бегает по редакциям», предлагая всем свои короткие научно-фантастические рассказы. Судьбу писателя решило знакомство с его однофамильцем - редактором издательской фирмы «Doubleday» Уолтером Брэдбери, который уловил тематическую общность в большинстве рассказов о «красной планете» (они должны были составить костяк нового задуманного сборника) и предложил автору переработать их в некое подобие романного повествования, основным объектом которого стал бы таинственный и недостижимый для современного человечества Марс. Рэй Брэдбери решил последовать совету, объединив «марсианские рассказы» в одно произведение. Он придумал новые названия, позволяющие читателям принять новеллы за главы романа, ввёл хронологию событий и озаглавил все это - «Марсианские хроники». Спустя год произведение было опубликовано и принесло Брэдбери сначала национальную, а затем и мировую известность.
Роман «Марсианские хроники» стал первым настоящим коммерчески успешным литературным творением Брэдбери. Писатель потом признавался, что считает «Хроники» своей лучшей книгой. Когда Рэй вез этот сборник в Нью-Йорк к литературному агенту Дону Конгдону, у него не было денег даже на поезд: пришлось ехать на автобусе, а с Конгдоном он связывался исключительно по телефону бензоколонки, находившейся напротив его дома. Но уже во вторую поездку в Нью-Йорк Брэдбери встретили поклонники его творчества: во время остановки в Чикаго они хотели получить автограф к первому изданию «Марсианских хроник».
Роман «Марсианские хроники» в летописной форме описывает историю колонизации людьми Марса, противостояние аборигенов «незваным гостям», а также повествует о начале и последствиях Третьей мировой войны на Земле.
За свою жизнь Брэдбери создал более восьмисот разных литературных произведений, в том числе несколько романов и повестей, сотни рассказов, десятки пьес, ряд статей, заметок и стихотворений.

В 1953 г к Брэдбери пришла всемирная слава после издания романа «451 градус по Фаренгейту» (англ. Fahrenheit 451). Роман впервые был опубликован в недавно появившемся журнале "Плейбой". В романе Брэдбери показал тоталитарное общество, в котором любые книги подлежат сожжению. В 1967 году режиссёр Франсуа Трюффо экранизировал роман, выпустив полнометражный фильм «451 градус по Фаренгейту». Писатель особо выделял роман, в его рабочем кабинете к стене прибит автомобильный номер «F-451», при том что сам он за руль ни разу не садился.
Рэй Брэдбери был автором и ведущим цикла телепередач из 65 мини-фильмов по мотивам его рассказов. Цикл назывался - «Театр Рея Брэдбери» и выходил с 1985 по 1992 год.
Став популярным писателем, Брэдбери продолжал активно писать, работая по несколько часов каждый день. В 1957 году вышла его книга «Вино из одуванчиков», к которой затем он написал продолжение под названием «Лето, прощай!». Однако, редакторы отказались печатать продолжение, сославшись на «незрелость» текста: писатель выпустил вторую часть лишь в 2006 году, спустя полвека после первой.
После 1963 года Брэдбери продолжил публиковать новые рассказы, но также активно сконцентрировался на ином жанре - драме. Его первый сборник небольших пьес вышел в 1963 году и был посвящён Ирландии, где Брэдбери провёл шесть месяцев. Вскоре на телевидении вышло два шоу по пьесам Брэдбери: «Мир Рэя Брэдбери» (1964) и «Замечательный костюм цвета сливочного мороженого» (1965). Также в 1960-е писатель участвовал в создании фильма по истории Америки для нью-йоркской Всемирной выставки 1964 года. В 1970-х годах Брэдбери также увлёкся поэзией, выпустив три сборника своих стихотворений.
Книги выходили почти каждый год. Последний крупный роман увидел свет в 2006 году. В 79 лет Брэдбери перенёс инсульт, после чего все последние годы жизни был прикован к инвалидному креслу, однако сохранял присутствие духа и чувство юмора. В интервью российской газете «Аргументы и факты» на вопрос про своё девяностолетие Брэдбери ответил так:
Знаете, а девяносто лет - это вовсе не так круто, как я думал раньше. И дело не в том, что я езжу по дому в кресле-каталке, застревая на поворотах… Сотня просто звучит солиднее. Представьте себе заголовки во всех газетах мира - «Брэдбери исполнилось сто лет!». Мне сразу выдадут какую-нибудь премию: просто за то, что я ещё не умер.
В том же интервью Брэдбери задали вопрос о том, почему не сбылись многие его прогнозы, - в частности, о поселениях землян на Марсе к началу третьего тысячелетия. Писатель ответил: «Потому что люди - идиоты». Он сказал, что если бы люди больше развивали науку, осваивали космическое пространство, то трудно предсказать, каким бы был наш мир сейчас. Но современное общество, по мнению Брэдбери, «хочет заниматься потреблением - пить пиво и смотреть сериалы».
Брэдбери скончался после продолжительной болезни 5 июня 2012 года в Лос-Анджелесе в возрасте 91 года.
Брэдбери был одним из самых читаемых в Советском Союзе американских писателей, наравне с Эрнестом Хемингуэем и Айзеком Азимовым.
В честь Рэя Брэдбери назван астероид - (9766) Bradbury
На конференции Лаборатории реактивного движения NASA, прошедшей 22 августа 2012 года, было принято решение присвоить месту посадки марсохода MSL Curiosity название Bradbury Landing - в честь фантаста Рэя Брэдбери, автора «Марсианских хроник», которому в этот день исполнилось бы 92 года. «Он первым представил возможность существования жизни на Марсе», - заявил директор научной программы MSL Майкл Майер.

24 июля 1950 года - мыс Канаверал - 1-й космодром США (США)

"Космическое побережье"

Космодром Канаверал (ETR, находится на побережье Флориды. Координаты 28°28'30'' с. ш. 80°33'10'' з. д. Место выбрано не случайно. Ракеты на орбиту должны стартовать из мест, как можно более южных. Флорида - не самое южное, но одно из самых южных мест США. Ракеты должны стартовать на восток и на востоке лежала Атлантика. Проблем с кораблями у США не было...
Достаточно случайно (ему не надо было выводить снаряд на орбиту и стартовал он точно в зенит) ) Жюль Верн выбрал место для отливки своей "Колумбиады" очень близко к будущему Канавералу:

Путешественники доехали до каменистого ровного места, занимавшего поверхность в несколько акров, заливаемую яркими и жгучими лучами солнца. Это место заметно возвышалось над остальной степью и казалось как раз подходящим к условиям, о которых мечтал Барбикен для установки колумбиады.

- Стой! - крикнул Барбикен, придерживая лошадь. - Как называется эта местность? - спросил он, обращаясь к свите.

- Мы называем ее Стонзхилл (Каменистый холм), - ответил один из флоридцев.

Не говоря ни слова, Барбикен слез с лошади, взял свои инструменты и начал производить нужные наблюдения, чтобы определить с возможно большей точностью географическое положение места. Перед ним выстроился отряд флоридцев и в глубоком молчаний внимательно следил за его действиями.

Наступил полдень. Солнце проходило через меридиан. Барбикен закончил свои измерения, затем быстро написал несколько чисел и, обратившись к спутникам, громко сказал:

- Эта возвышенность находится на высоте 600 метров над уровнем моря. Широта ее 27°7˝, западная долгота - 5°7˝.*

Затем председатель Пушечного клуба обратился к товарищам и к флоридским гражданам с кратким, но торжественным и сильным словом:

- Я полагаю, что сухой и каменистый грунт этого холма представляет весьма благоприятные условия для сооружения колумбиады. Поэтому именно здесь устроим мы наши печи, наши мастерские, наши склады, жилища для наших рабочих, и отсюда, именно отсюда, - повторил Барбикен, стукнув ногой по вершине Стонзхилла, - наш снаряд полетит на Луну через мировое пространство.
* Жюль Верн указывал Вашингтонский меридиан. Ныне долгота Вашингтона 77°02'12'' з. д.. т.е долгота Колумбиады 82°09' (за точность не ручаюсь, но не более 200 км от настоящего места старта на Луну)
Собственно а) это не один космодром, а два комплекса, с которых осуществляют запуск космических кораблей и аппаратов (База ВВС США на мысе Канаверал и Космический центр имени Джона Фицджеральда Кеннеди). К тому же он имеет филиалы на других континентах, а персонал вообще дежурит на всех континентах и во всех морях.
б) космодромом он стал уже после начала Космической эры.
и
в) название у него гораздо более длинное и неромантическое, к тому же менялось, но лучше помнить под этим названием.
Чаще это место называют просто "Канаверал", а то и ещё проще - "Мыс". Забавно, что несколько столетий назад просто "Мыс" называли вожделенный скалистый мыс, откуда африканский берег круто поворачивал на север. А позже "Мысом" стали называть мыс Горн. И обошедшие его "раздвигатели фронтиров" вешали себе в ухо серьгу. И вот теперь с Мыса стартуют уже космические корабли отодвигающие фронтиры всё дальше в космос.
Далее из книги "История космического соперничества СССР и США"
"Канаверал" переводится как «заросли сахарного тростника», находится на атлантическом побережье штата Флорида, США, к востоку от острова Меррит от которого он отделён Банановой рекой (Banana river). Мыс является частью т.н. называемого Space Coast (буквально «Космического побережья»), на нём расположена станция ВВС США «Мыс Канаверал». Поскольку множество американских космических аппаратов были запущены и со станции, и с расположенного на соседнем острове Меррит космического центра имени Кеннеди, название «Мыс Канаверал» или «Канаверал» стало метонимом, и им обозначают оба стартовых комплекса.
Забавный подарок космодрому сделали связисты - в память о достижениях в освоении космического пространства мысу Канаверал был присвоен телефонный код 321 (обратный отсчёт).
Ракетный полигон Уайт Сэндс был слишком маленьким для быстро мужавших ракет и в мае 1949 года президент Трумэн подписал законодательный акт, формально положивший начало Объединенному полигону для испытания ракет большой дальности, а затем передал оперативное управление полигоном, получившим недавно самостоятельность, ВВС.
Строительство началось в мае 1950 года. И первым делом строители ввязались в битву с полчащами москитов, главной живностью полигона. Лётчики бомбардировали их владения химикатами с самолётов, миллиарды москитов погибли, но миллионы уцелели, перешли на партизанскую тактику, доставили множество неприятностей и умудрялись даже пробираться в стартующие к Луне корабли. Как вспоминал позднее главный инженер компании Douglas Aircraft свое посещение места, где планировалось построить стартовую площадку для ракет-носителей «Тор»: «Мы преодолевали подъем на бульдозере. Один старожил Флориды был нашим проводником по дороге, проложенной среди болот, дикорастущего кустарника и водяных щитомордников, которых он рубил клинком. Он сказал: „Вот здесь должна быть площадка"».
Инженерный корпус армии США работал с частными подрядчиками, построил подъездную дорогу и впервые построил бетонную стартовую площадку шириной 30 м, полностью окруженную песками. Простейшие сооружения для защиты при запуске модернизированных ракет ФАУ-2, известные как площадка № 3, включали укрытие для центра управления, отнесенное на 100 м от площадки, которое было изготовлено из фанеры и защищено стенами из мешков с песком.
Жарким днём 24 июля 1950 года отсюда стартовала ракета «Бампер» (наполовину - модернизированная ФАУ-2). Она заняла место другой модернизированной ФАУ-2, которая не запустилась на стартовой площадке несколькими днями ранее.
Позади ракеты стоит высокий ажурный металлический каркас в качестве фермы для обслуживания ракет. Поставленный на ролики, он имеет вблизи вершины три деревянных платформы, которые окружают ракету в течение предстартовой подготовки, обеспечивая доступ к верхней ступени. Почти в 9:30 ракета безупречно поднимается. На другой фотографии видны несколько операторов, снимающих это событие, которые стоят в невозможно близком - и совершенно незащищенном месте - рядом со стартовой площадкой. Несмотря на уверенный старт, полет в общем не оправдал ожиданий; вторая ступень взорвалась. Тем не менее этот запуск положил начало космодрому.
В августе 1953 года сухопутные силы приступили к испытаниям баллистической ракеты «Рэдстоун» на вновь построенной площадке № 4. В отличие от площадки № 3, с ее державшимся на честном слове ажурным каркасом, комплекс на площадке № 4 имел стальную обслуживающую конструкцию - специально модернизированную нефтяную вышку - которая была по меньшей мере в два раза выше, чем 20-метровый «Рэдстоун». Ракета была доставлена на стартовую площадку с помощью огромной транспортно-подъемной установки и установлена в вертикальное положение. Затем «Рэдстоун» окружили несколькими обслуживающими платформами, построенными в кабель-мачту, которые использовались техниками, чтобы получить доступ к ракете на разных уровнях для проведения предстартовой подготовки. Прежде чем «Рэдстоун» был запущен со стартовой площадки, установленную на рельсах гигантскую обслуживающую башню откатили достаточно далеко от ракеты, чтобы уберечь ее в случае взрыва носителя на старте. Затем последовали площадки № 5 и 6 в 1955-1956 годах.

24 июля 1950 года. Launch Complex 3 (LC-3). Первый ракетный запуск ракеты в космос с Канаверала. "Бампер" №8

6.12.1957. Первый пуск на орбиту в США. Не заладился буквально в первую секунду.

Этот состоящий из двух пусковых площадок стартовый комплекс был важным этапом в развитии полигона на мысе Канаверал и послужил прототипом для многих следующих комплексов. В 1961 году американцы наблюдали за тем, как Алан Шепард и Вирджил Гриссом отправлялись со стартового комплекса № 5 в свои суборбитальные полеты на «Меркуриях», запускаемых посредством носителя «Рэдстоун». У площадок-близнецов была общая система управления, и они могли оказать существенную помощь, в случае если взрыв выведет из строя одну из них. Центральный бункер был мощно укреплен и мог противостоять разрушению в случае взрыва ракеты. Он имел маленькие окна с толстыми стеклами, через которые можно было хорошо видеть обе площадки. Многочисленные разнообразные приборы предоставляли техникам необходимую информацию о различных системах ракеты и ее готовности к старту. Очень важным являлся непрерывный мониторинг подачи жидкого кислорода в ракету; если перед стартом через клапан стравливания давления поступало слишком много охлажденного сжиженного окислителя, топливозаправщик прекращал подачу топлива. Башни обслуживания были подобны башне, установленной на площадке № 4. Стальной трубопровод наземного топливного питания ракеты, идущий от обслуживающей башни за пределы стартовой площадки, обеспечивал ракету-носитель электроэнергией и необходимыми жидкостями; в момент отрыва ракеты от площадки соединительные кабели разлетались в стороны.
Фотография работ на полигоне в эти первые годы представляет типовой запуск в конце 50-х годов. В то время одним из самых важных носителей, проходящих испытания, была МБР «Атлас». Военные рассматривали ее быструю разработку и размещение как основное противодействие возможному советскому нападению. В соответствии с ее статусом для испытаний «Атласа» было построено не менее четырех стартовых площадок, к которым вскоре присоединились еще четыре площадки для второй американской МБР «Титан». Все восемь площадок вместе располагались вблизи Атлантического океана и были известны как «грядка МБР». Они были самым впечатляющим зрелищем, и каждая могла похвастаться огромными стальными кабель-мачтами и соответствующими обеспечивающими сооружениями, окруженными бескрайними просторами, поросшими нетронутыми карликовыми пальмами. Поблизости разрастались все новые стартовые комплексы, которые обеспечивали программы испытаний баллистических ракет средней дальности (БРСД) «Юпитер» и «Тор», «Авангарда» и других ракет.
«Атлас» был создан на одном из заводов (отделение Конвейр) корпорации General Dinamycs в Сан Диего, штат Калифорния. Было нечто нелепое в том, что оружие, способное за полчаса долететь до цели, находящейся за тысячи километров, тащили через всю страну на специальном тягаче с прицепом. Воздушная полиция военно-воздушных сил и множество заводских техников сопровождали этот чудовищный груз на пути в 4300 км в течение недели. Позднее огромные грузовые самолеты военно-воздушных сил стали доставлять 23-метровые ракеты прямо на взлетно-посадочную полосу космодрома Канаверал, которая была известна как «полоса для летательных аппаратов с шасси».
По прибытию «Атлас» доставлялся в монтажно-испытательные ангары для сборки и проверки, которые осуществлялись представителями производителя и подрядчиками, работавшими на полигоне. Большинство из этих сооружений общего назначения, расположенных в производственной зоне полигона, было построено по стандартному проекту. Как только «Атлас» проходил проверку и заводские техники благополучно завершали предварительную подготовку, его, все еще на трейлере, привозили на стартовую площадку, поднимали в вертикальное положение на опорно-установочное кольцо перед 12-этажной кабель-мачтой. Затем семь раздвижных платформ кабель-мачты охватывали ракету, доставляя техникам доступ к огромной ракете, пока они готовили ее к запуску. В первые дни испытаний баллистических ракет на полигоне на эту работу могло уходить несколько недель. И только потом кабель-мачту оттаскивали по рельсам на сотню метров от стартовой площадки, оставляя «Атлас» стоять в одиночестве. Затем ракету наполняли чрезвычайно летучей смесью из ракетного топлива РП-1 на основе керосина и жидкого кислорода, который должен был находиться при температуре около -170 °C.

Так вывозится на старт шаттл А так стартует

Длинный предстартовый отсчет времени, предшествующий запуску, проводился из мощного укрепленного бункера, нашпигованного стойками с измерительными приборами, пультами управления и другим оборудованием, которое использовалось для контроля над ракетой и до и после запуска. Команда в бункере следила за стартовой площадкой через перископы. Цепочка станций слежения, тянувшаяся от полигона через Карибское море и далеко за его пределы, была подготовлена для наблюдения за полетом ракеты. Обычно после ряда задержек, связанных с техническими проблемами, «Атлас» готовился к запуску; его двигатели создавали максимальную тягу, крепления, удерживающие ракету на площадке, натягивались до предела. Ниже стартовой площадки огромные стальные отражатели пламени, каждый из которых был в два человеческих роста, загорались от выбрасываемого пламени двигателей «Атласа» и отлетали в стороны от ракеты. Чтобы охладить горящий выхлоп, дефлекторы поливали водой - до 160 т в минуту - и она превращалась в гигантские клубы пара. Крепления отпускались, и огромная МБР с оглушительным ревом отрывалась от площадки. Команда запуска с волнением следила из бункера за полетом «Атласа». К сожалению, в тот начальный период испытаний американских баллистических ракет дальнего действия вскоре после запуска полеты очень часто заканчивались взрывом, вызванным или внутренними неполадками, или офицер службы безопасности полигона взрывал установленный на борту ракеты заряд. Задача этого офицера заключалась в том, чтобы пристально следить за полетом ракеты и уничтожить ее в случае, если она отклонялась от тщательно разработанного плана полета. Со временем число таких зарегистрированных неудач на полигоне уменьшилось.
В отличие от секретности, окружавшей Байконур, невоенная космическая программа на полигоне Канаверал была полностью доступна общественности и средствам массовой информации. Следить за запусками ракет на близлежащих пляжах собирались, как правило, толпы людей. Хотя вплоть до конца 50-х годов репортеров с фотокамерами не всегда пропускали на территорию самой стартовой площадки, длиннофокусные фотокамеры и бинокли обеспечивали подробное освещение запусков в прессе с самого начала, включая и впечатляющие неудачи. К ним относились взрывы на стартовой площадке полностью заправленных топливом первых «Атласов» и «Торов», а также запомнившаяся первая неудачная попытка американцев отправить на орбиту Земли спутник с помощью ракеты «Авангард» в 1957 году. Не раз люди, наблюдавшие за запусками на полигоне, с ужасом видели, как гигантская ракета разворачивалась в воздухе и направлялась назад на землю. Однажды подобное произошло в июле 1958 года, когда НАСА пыталось запустить спутник «Эксплорер» с помощью ускорителя «Юнона-2», установленного на РН «Юпитер» американских сухопутных сил. Почти сразу после старта «Юнона» резко пошла влево, отклонившись от заданной вертикальной траектории. Офицер службы безопасности уничтожил ракету через пять секунд полета. После взрыва заряда охваченная пламенем ракета врезалась носом в землю.

Так проходило детство космодрома.
С 1963 по 1973 год зона также называлась Мыс Кеннеди. Президент Джон Кеннеди установил цель: высадка на Луну. После его убийства в 1963 году, его вдова, Жаклин Кеннеди, предложила президенту Линдону Джонсону переименовать космический центр. Джонсон посоветовал переименовать весь мыс. В результате 28 ноября 1963 года Линдон Джонсон объявил, что мыс Канаверал будет переименован в мыс Кеннеди в честь президента Кеннеди, который был убит шесть дней назад. Приказ № 11129, выпущенный 29 ноября, также утвердил, что Центр запусков будет переименован в Космический центр Кеннеди.
Несмотря на то, что переименование было одобрено Комиссией по топонимам США в 1964 году, оно не было популярным во Флориде, особенно в городе Кейп-Канаверал. В 1973 году законодательное собрание Флориды приняло закон, восстанавливающий прежнее четырёхсотлетнее имя, комиссия его одобрила. Название мыс Канаверал вновь стало официальным с 9 октября 1973 года. Семья Кеннеди опубликовала письменное заявление, в котором выразила свое понимание в связи с принятием подобного решения. Космический центр Кеннеди сохранил свое название.
Кроме базы ВВС США, на мысе располагаются маяк и порт. Существуют и природные достопримечательности - Лагуна москитов, Индейская река, Национальный заказник дикой природы остров Мерритт и национальное побережье Канаверал.
Именно отсюда начинались важные для США космические исследования. В 1958 году с территории базы ВВС был запущен первый в Америке спутник Земли «Эксплорер-1», отсюда в 1967 году улетел в космос первый «Аполлон» (плоадка LC-34), отсюда были запущены автоматические межпланетные станции для исследования планет Солнечной Системы. Сегодня на территории базы находятся стартовые комплексы для запуска самых мощных американских беспилотных ракет.
Космический Центр Кеннеди расположен на острове Меррит, находящемся в непосредственной близости от самого мыса Канаверал. Он на 6 лет моложе космодрома ВВС.
29 июля 1958 г., президент Дуайт Эйзенхауэр подписал закон 85-568 о создании НАСА. Д-р Т. Кейт Гленнан был приведен к присяге в качестве первого администратора НАСА 19 августа, а 1 октября новое агентство начало работу.
В мае 1961 года президент Кеннеди сформулировал задачу запуска к концу десятилетия человека на Луну. Конгресс США одобрил программу "Аполлон", и НАСА начало масштабный проект расширения базы на Мерритт-Айленд для запуска космических аппаратов. 1 сентября 1961 года, НАСА попросило ассигнования для покупки земли на острове Мерритт для лунной программы. Эта земля будет в конечном итоге стала Космическим центром Кеннеди (KSC). У штата Флорида управлением было куплено 570 кв км земли, на которой был создан центр по запуску ракет Сатурн-V лунной космической программы Аполлон.
7 марта 1962 года Центр управления запусками (LOC) был создан в качестве независимого центра НАСА, расположенного на острове Мерритт.
Для программы Аполлон был создан Стартовый комплекс-39, который включает в себя две стартовые площадки LC-39A и LC-39B, Здание вертикальной сборки и транспортный путь Crawlerway, по которому собранный вместе космический аппарат доставляется к месту старта с помощью гусеничного транспортёра. За время программы Аполлон было сделано 13 запусков Сатурн-V и 4 Сатурн-1B.
Потом отсюда запускали "Скайлэб", стартовали шаттлы. Сейчас ВВС и НАСА настолько интегрировались в единый комплекс, что не трудно различить границу. Космопорт, названный так официально, имеет все шансы на великое будущее.

Современность: Вид с самолёта Музей

вперёд к файлу 43-1

назад к файлу 42-1