4. ПРЫЖОК В ВЫСОТУ

— Ты что, Михаил?! — закричал на этот раз уже я.

— Не нервничай, штурман, — отпарировал Коршунов. Я знаю, что делаю.

А сделал он следующее: 1) развернул «Кон-Тики» кормой вперед и 2) включил на несколько секунд маршевый двигатель. Топлива, правда, на этот странный маневр ушло всего килограммов семь, но результат не замедлил сказаться: дистанция, отделявшая нас от станции «Юрий Гагарин», постепенно увеличивалась. Кроме того, мы начали терять высоту, набранную с таким трудом, — она уменьшалась все быстрее и быстрее.

Минут пятнадцать я не без успеха делал вид, что мне все понятно и что я полностью разделяю экстравагантную линию командира «Кон-Тики», но потом не выдержал.

— Допустим даже, что я полный невежда в вопросах навигации и высшего пилотажа, — сказал я ему в некотором смысле так оно и есть. — Но не кажется ли вам, командир, что, удаляясь от цели, мы нисколько к ней не приближаемся?

О следующей четверти часа вспоминать неприятно. Коршунов читал лекцию, мне оставалось слушать и иногда кивать в знак того, что все понимаю. Он рассказывал, что космическая навигация — это не речное судовождение, она полна парадоксов, с одним из них, причем далеко не последним, я и столкнулся. Смысл стандартного маневра, который мы сейчас выполняем, в том, что в результате торможения наша орбита укоротилась; стало быть, на полный виток мы затратим меньше времени, чем станция, и после его завершения вплотную приблизимся к ней. Кроме укорочения орбиты, здесь действует дополнительный парадоксальный фактор — чем ниже высота, тем выше скорость, это знал еще Кеплер. Дистанция, выигрываемая за виток, примерно впятеро больше разности высот в перицентре самой низкой точке траекторий. Поэтому, если учесть, что высота орбиты «Гагарина» 50 км, получилось очень удачно, что мы отставали всего на 250 км. Пятью пять двадцать пять — закон природы. Чтобы догнать станцию, нам достаточно одного оборота. Вот будь дистанция побольше, витка не хватило бы, и желанный финиш надолго бы отодвинулся. Вообще у него, у Коршунова, есть простые формулы, которыми он руководствуется в подобных случаях, и мне, как штурману «Кон-Тики», невредно было бы вызубрить их наизусть...

И так далее в том же духе. В продолжение этого монолога скорость спуска неуклонно возрастала, причем выглядело это куда грознее, чем в прошлый раз, при встрече с масконом. Если отвлечься от того, что мы еще и неслись по орбите, мы по-настоящему падали — вертикальная скорость достигла уже почти ста километров в час. Высота уменьшилась вдвое — если со скоростью ничего не случится, спустя десяток-другой минут мы врежемся в лунные скалы. Конечно, разумом я понимал, что потом скорость уменьшится: в перицентре она должна сойти на нет, — тем не менее наш стремительный спуск вызывал неприятное ощущение, я слушал Коршунова, что называется, вполуха, и до меня не сразу дошел смысл его слов насчет 50 км, на которые мы собираемся спуститься, чтобы достать станцию

— Погодите, командир, — сказал я. — О каком это пятидесятикилометровом запасе вы толкуете? Какая же высота будет у нас в перицентре? Ноль?

— Естественно, — кивнул он. — Ну, не совсем ноль, но около того. Точный ноль означал бы контакт с поверхностью на орбитальной скорости, что нежелательно. Практически мы пройдем над Луной в километре-двух, а то и меньше. Но там нет никаких вершин, не беспокойся, штурман. На карту я глянул.

Я промолчал, сдержался, но внутри у меня вскипело. Он «глянул» на карту! В таких случаях нужно не просто «глянуть», а изучать ее долго и внимательно. Он, видите ли, «глянул»! А что он мог углядеть?!

— Или ты предпочтешь, чтобы мы финишировали на два часа позже? — добавил Коршунов. — Мне лично это болтание на орбите уже порядком наскучило.

Он называл это «болтанием на орбите»! Мы по-прежнему неслись вперед с колоссальной скоростью. «Кон-Тики» погрузился во мрак, окружавший обратную сторону Луны. Скорость спуска падала, но высота была уже меньше десяти километров. Все было примерно как в первом орбитальном полете, только на этот раз я не испытывал особого страха. В конце концов, говорил я себе, если так суждено, то ничего не поделаешь. Если это случится, мы ничего не успеем почувствовать...

Так я себя уговаривал, но, как сейчас понимаю, сохранял спокойствие отнюдь не благодаря этим уговорам; просто, видимо, уже тогда внутренне поверил Коршунову — его знаниям, опыту и интуиции.

Мы летели в полном мраке; над поверхностью Луны, судя по данным альтиметра, проскочили всего в нескольких сотнях метрах — вертикальная скорость в этот момент, как ей и положено, занулилась — и снова пошли вверх. Результаты маневра начали сказываться — теперь станция опережала нас всего на полтораста километров. Расстояние быстро сокращалось, и когда, наконец, мы вырвались на дневную сторону, она уже была видна совершенно отчетливо без всякого бинокля. Впрочем, мы увидели ее раньше — сначала показалась она, а Солнце — спустя какое-то время. Мы шли еще в лунной тени, а она уже купалась в его лучах — висела впереди и вверху, сверкающая и красивая, словно елочная игрушка, и казалось, что до нее можно дотянуться рукой.

— Ну, штурман, признавайся, — сказал Коршунов. — Натерпелся страху? Только смотри у меня, говори правду!

Он был весел и оживлен, будто выиграл партию у чемпиона мира. Хотя что такого было сделано? Рутинный маневр на сближение, как сам он изволил выразиться. К тому же маневр этот далеко не был закончен. Прямо по курсу над горизонтом поднималось Солнце, за ним, как привязанная, волочилась Земля, а между ними висела станция, похожая теперь на заколдованную башню из слоновой кости. Именно заколдованную — так мне почему-то подумалось. Она медленно росла, мы приближались к ней с каждой минутой.

Пожалуй, даже лучше, подумал я, что все эти лихие бреющие рейды над лунной поверхностью приходятся у нас на ночную сторону. Можно смотреть на индикаторы и воображать что душе угодно. По крайней мере, не видишь этих жутких скал...

Когда до станции осталось километров десять — в высоту она казалась уже вдвое больше Земли, а чтобы закрыть Солнце, хватило бы и торца, — Коршунов вновь взялся за рычаги управления.

— Будем исправлять допущенные ошибки, объяснил он. — Мои формулы очень простые, зато не очень точные. Смотри, штурман, и учись, как это делается.

Он вновь включил двигатель, истратив на этот раз килограммов, наверное, десять. К моему удивлению, теперь мы шли не прямо на станцию, а несколько в сторону.

Я не преминул указать ему на это обстоятельство.

— Когда же, штурман, ты наконец поймешь, что мы в космосе, а не на автодроме? — рассмеялся он. — Здесь не бывает прямых путей к цели. Ты не учитываешь центробежных сил — раз; он принялся загибать пальцы, — кориолисовых сил — два; приливных сил — три... Они подкрутят «Кон-Тики» прямо в ворота. Видал когда-нибудь «сухой лист»?

Он опять засмеялся, даже не надо мной, а просто от хорошего настроения, но мне стало стыдно. Все эти силы действительно есть, их изучают в школе, не говоря об институте. И то, что с ними не так часто встречаешься, не может служить для меня извиняющим обстоятельством...

Минуты текли медленно. Наша скорость относительно цели почти не менялась, но ее вектор выворачивался прямо на станцию.

— Причаливание — самая приятная операция, — сказал Коршунов. — Ответственность как при посадке, но есть время для размышлений. А при орбитальных переходах, наоборот, слишком долго ждать результата. Виток, два витка, иногда больше. Причем каждый виток — это полтора часа, два... Вот и крутишься. Изматывает...

Станция быстро росла. Я уже упоминал, что «ЮГ» — это цилиндрическая башня высотой шестьсот метров, диаметром около шестидесяти. Она стоит в пространстве вертикально — за счет стабилизирующего действия приливных сил. Сейчас перед нами, словно исполинская стена, вырастала ее боковая поверхность, почти сплошь одетая солнечными батареями и антеннами.

— Где же у них причальные площадки? — задумчиво сказал Коршунов. — Я полагаю, на торцах... Или все-таки на борту? Не хотелось бы «вляпаться» во что-нибудь этакое...

— А что может случиться? — поинтересовался я.

— Я впервые на этой луне, откуда мне знать? — пожал он плечами. — У нас на периферии, например, стреляют без предупреждения.

— На случай пиратского нападения? — понимающе подмигнул я.

— На случай метеоритов, — спокойно пояснил он. — Охрана строгая, роботы. «Стой, стрелять буду!» — не говорят. Их можно понять...

Станция выглядела уже неприступной крепостной стеной поперек неба. Мы приближались к «Гагарину» с умеренной скоростью — метра два с половиной, до стены оставались считанные десятки метров... И вдруг что-то там шевельнулось.

— Вот это да! — восхищенно произнес Коршунов. — Вот что значит столица Солнечной системы! Соображаешь, что происходит?

Я, конечно, ничего не понимал. Какая-то гигантская суставчатая конструкция разворачивалась нам навстречу, что-то вроде громадного складного манипулятора с раскрывающимся четырехпалым захватом. В этих металлических пальцах запросто уместился бы грузовой лайнер, не то что миниатюрный «Кон-Тики»!

— До чего дошли наука и техника! — продолжал восторгаться Коршунов. — Я встречал такие приспособления только в романах. Это, очевидно, причальный манипулятор. Пилоту не надо теперь тормозить, заботиться о разных там скоростях и углах. Эта штука сама нас подхватит и перенесет куда следует. Смотри, штурман!

Я и так глядел во все глаза. Колоссальные захваты приближались... вот они загородили все небо... сомкнулись на корпусе «Кон-Тики»...

— Приехали! — весело, сияя гагаринской улыбкой, воскликнул Коршунов. И вдруг...

На нас обрушился страшный удар! Наши кресла жалобно застонали! Звезды завертелись огненными кругами! Когда я пришел в себя, кругом было небо, Коршунов нависал над пультом, и мы опять шли к станции — до нее было метров сто. Лицо Коршунова искажала неприятная гримаса. Механическая рука схватила нас и бросила прочь, как бросают забравшуюся за шиворот букашку!

— Ну, станция, погоди! — прохрипел Коршунов, хищно нацеливаясь пальцем в клавиатуру. И мы снова ринулись на штурм заколдованной башни... Короче говоря, когда получасом позже Коршунов зашел с нижнего торца и пришвартовался к магнитному причалу — тот плавно принял нас почти в центре площадки, — топлива в баках «Кон-Тики» оставались жалкие граммы.

Настроение у Коршунова испортилось. По-моему, он сильно переживал. Но я не стал брать реванш за прошлое. За мелкими неприятностями нельзя забывать о главном: мы все-таки сделали это! Первый этап путешествия завершен!

Но когда мы, пристегнув к подошвам магнитные присоски, выбрались наружу, нас ожидало новое испытание. Прямо над нашими головами, подобно куполу цирка, нависал испещренный кратерами лунный диск. Вокруг простиралось обширное металлическое поле — нижний торец станции «ЮГ». Мы стояли на нем как бы вверх ногами, но не ощущали неудобства — слово «вниз» означало для нас направление к станции, куда тянула нас магнитная подстилка причала.

Мы стояли рядом с «Кон-Тики», привязанные к нему длинным страховочным тросом. Коршунов озирался по сторонам. Я не сразу понял, что его беспокоит.

— Где же этот проклятый тамбур? — произнес наконец он.

Только тут до меня дошло. Площадка, на которой мы стояли, действительно была абсолютно гладкой — этой гладкости не нарушала ни одна надстройка. Как же попасть внутрь?

Мы обошли вокруг «Кон-Тики». Без посадочных опор суденышко выглядело непривычно. Коршунов шагал как на прогулке, мне же каждый шаг давался с трудом: нога, оторванная от магнитного настила, становилась куда угодно, кроме точки, в которую я намеревался ее поставить. Никаких, впрочем, результатов наш поход не принес: единственное, что удалось обнаружить, это несколько заправочных штуцеров. Контроль заправки, по всей видимости, располагался внутри — снаружи не было ничего, кроме гофрированных металлических шлангов.

— Выходит, это техническая площадка, — задумчиво проговорил Коршунов. — Причалил, тебя заправили — и лети дальше. Но нас такой вариант не устраивает...

Мы стояли на краю площадки, под нами зияла звездная пропасть. Звезды уносились под станцию, исчезая из виду, — мы стояли как бы «на носу», по ходу движения. У меня возникла четкая иллюзия: мы в океане, на борту привязного буя, сейчас ночь, внизу черная вода и течение несет навстречу мерцающие планктоном волны. На мгновение мне показалось даже, что я ощутил свежий порыв океанского ветра...

Но иллюзия тут же развеялась. Коршунов как ни в чем не бывало перешагнул через срез торца и стоял теперь на боковой поверхности станции перпендикулярно направлению «вверх-вниз»! Мы все-таки были в космосе. Я последовал его примеру. Теперь перед нами блистали звезды, а позади монолитной стеной громоздилась Луна.

— Пошли на балкон! — скомандовал Коршунов.

Я не понял, что он имеет в виду, но послушно последовал за ним. Путь нам преграждала двухметровая стена, этакий металлический барьер, обойти который не было возможности, — он, очевидно, опоясывал станцию по всему периметру. Кое-где в нем зияли круглые отверстия метрового поперечника. Коршунов приблизился к одному из них, пригнулся и полез туда, опираясь руками. Я остался один на один с космосом, но страховочный трос нетерпеливо дернулся — командир звал за собой. Я осторожно просунул в отверстие голову, повернул ее влево, вправо... и взгляд мой наткнулся на его башмаки! Коршунов стоял прямо на этом барьере, опять-таки перпендикулярно — в моем понимании — направлению «верх-низ»!

— Лезь смелее, штурман! — ободрил он меня. — Но учти — магниты здесь только на балконе. Дальше соображай сам.

Я протиснул туловище в отверстие и встал рядом с ним. Мы действительно находились на нешироком балкончике, опоясывающем станцию. Звезды были теперь вверху, Луна внизу, а Солнца и Земли не было видно, их заслоняла возвышавшаяся над нами 600-метровая башня. Вверх тянулась узенькая лесенка, окруженная ажурным заграждением.

— Как тебе это нравится, штурман? — Коршунов выбрал страховочный трос до ближайшего карабина, расстегнул его и защелкнул на заграждении лестницы, так что я оказался привязанным к ней — Теперь придется тащиться туда, — он показал вверх, — 600 метров. Не могли лифт провести! На какой-то идиотский манипулятор соображения у них хватило...

Но это легкие 600 метров, — попытался возразить я. — Все-таки невесомость.

Вот именно, невесомость — Он посмотрел вверх. — Подумать только, хватило бы одного прыжка...

Он замолчал и задумчиво, как мне показалось, перевел взгляд вниз. Там простиралась девственная панорама Луны. Движение станции ощущалось отлично. Кратеры резво бежали навстречу и скрывались из виду, ныряя под край балкона.

— Как можно о таком говорить! — возмутился я. — Пришлось бы прыгать абсолютно параллельно стене, самое малое отклонение — и навсегда затеряешься в космосе. — Я зябко поежился. — Вот будь у нас ранцевые двигатели...

Он поморщился:

— Ну, с ранцем смог бы не только Коршунов, но и какой-нибудь Слизняков... Ты знаешь, Перепелкин, каким людям давали в древности птичьи фамилии?

— И каким же?

Он снял с себя бинокль и повесил его мне на шею. Потом медленно отстегнул от своего пояса страховочный карабин. Посмотрел на меня сквозь прозрачное стекло шлема и широко усмехнулся.

— Да тем, которые умели летать... Смотри, штурман!

Я не успел шевельнуть пальцем — а до последнего момента был убежден, что идет очередной розыгрыш, как он мгновенно присел, сильно оттолкнулся и пулей полетел вверх! Мне оставалось только провожать его взглядом и мысленно прикидывать, какие возможности у меня есть, чтобы в случае чего прийти на выручку. Получалось, что никаких. По лестнице я его не догоню, связаться с местным персоналом не успею, баки «Кон-Тики» пусты... Я с остановившимся сердцем следил за его полетом. Он несся параллельно стене, но вдруг мне показалось, что он все-таки от нее удаляется...

Еще через десяток секунд это стало очевидно. Он просчитался в момент толчка! Расстояние, отделявшее его от стены, постепенно увеличивалось. Пять метров, десять, пятнадцать... Неумолимая сила инерции несла его в космическое пространство, а мне оставалось стоять, задрав голову, и провожать его взглядом!..

Записал Михаил ПУХОВ

КЛУБ ЭЛЕКТРОННЫХ ИГР

МЯГКОЙ ПОСАДКИ!

Смертельный номер! Лунный Коршун, сильно оттолкнувшись ногой от нижнего балкона станции «Юрий Гагарин», уносится в космическое пространство!.. Впрочем, те из наших читателей, кто следит за перипетиями рекордного рейса «Кон-Тики» при содействии программируемых микрокалькуляторов «Электроника Б3-34» или «МК-54», могут без труда убедиться, что ситуация, быть может, не столь уж трагична. Да поможет им в этом программа «ОС-2»:

00.Сх 01.Fx<0 02.21 03.ИП7
04.ИПА 05.ПП 06.82 07.Fx<0 08.21
09.ИПВ 10.Fx² 11.ИП0 12.Fx² 13.+
14.F√ 15.÷ 16.П2 17.ИП3 18.С/П
19.БП 20.38 21.С/П 22.П9 23.П8
24.П2 25.÷ 26.ИП6 27.× 28.ИПД
29.ИП8 30.- 31.Fx≥0 32.00 33.ПД
34.ИП5 35.+ 36.÷ 37.П8 38.ИП0
39.ИП8 40.ИП9 41.Fsin 42.× 43.ИПВ
44./-/ 45.ПП 46.89 47.+ 48.П0
49.ПП 50.93 51.2 52.÷ 53.ИПС
54.+ 55.ПС 56.ИПВ 57.ИП9
58.Fcos 59.ИП8 60.× 61.ИП4 62.Fx²
63.ИПА 64.× 65.3 66.× 67.+ 68.ИП0
69.ПП 70.89 71.+ 72.ПВ 73.ПП 74.93
75.2 76.÷ 77.ИПА 78.+ 79.ПА 80.ИП1
81.ИПС 82.Fx² 83.F√ 84.+ 85.ИП3
86.XY 87.× 88.В/О 89.2 90.× 91.ИП4
92.× 93.+ 94.ИП2 95.× 96.В/О

Программа «ОС-2» предназначена для численного моделирования маневров космических кораблей в непосредственных окрестностях орбитальных станций, имеющих, подобно «Юрию Гагарину», форму цилиндра, ось которого совпадает с направлением местной вертикали, на торцах располагаются причальные площадки, а боковая поверхность оборудована защитой от непрошеных гостей — метеоритов.

Некоторые постоянные и переменные величины остаются теми же, что и в программе «ОС-1». В регистр 5 вводится масса космического корабля без запаса топлива (кг); в регистр 6 скорость истечения продуктов сгорания (м/с); в регистр В вертикальная скорость корабля (м/с); в регистр Д запас топлива (кг); в регистр 3 сигнал о причаливании (1 -00), который формируется следующим образом (см. также предыдущий выпуск): 10 /-/ КСх (ЕГГОГ) ВП F10^x ВП /-/ 20 П3. Остальные параметры задаются по-другому — это связано в первую очередь с тем, что теперь необходимо учитывать конечные размеры станции и ее собственное вращение (стабилизированная гравитацией станция, подобно Луне, совершает за один виток полный оборот вокруг поперечной оси). В регистр А вводится вертикальная координата космического корабля относительно геометрического центра станции (м); она положительна, если корабль находится выше станции, и отрицательна в противном случае. В регистры С и 0 вводятся соответственно горизонтальные координата (м) и скорость (м/с) относительно продольной оси станции. В регистр 7 засылается полувысота станции (м) со знаком «минус», в регистр 1 — радиус ее основания (м), тоже со знаком «минус». Наконец, в регистр 4 вводится отношение скорости полета станции к радиусу ее орбиты (с^-1). Для этого нужно набрать на клавиатуре величину ускорения силы тяжести на поверхности планеты в м/с² (для Луны, как мы знаем, оно равно 1,62), отдать команду F√, набрать радиус планеты в м (для Луны 1 738 000), отдать команды × FВх, набрать высоту полета станции в м (для «Юрия Гагарина» 50 000) и отдать последовательность команд + ÷ FВх F√ ÷ П4. Теперь, как обычно, нужно нажать В/О и С/П — программа «ОС-2» к работе готова.

Маневр задается той же командой, что и в «Лунолете-3» («ТМ» № 9) и «ОС-1» («ТМ» № 10): (угол отклонения вектора тяги от вертикали, градусы) ПП (расход топлива, кг) ПП (время, с) С/П. При останове на индикаторе высвечивается расстояние до боковой поверхности станции или до ближайшего торца в м (последнее имеет место только в тех случаях, когда корабль находится в створе торца, над или под причальной площадкой). При первом останове (после начальных В/О С/П), а также при блокировке из-за перерасхода топлива на индикаторе горит 0. Причаливание к станции производится со стороны торцов, аналогично тому, как в предыдущих программах выполнялась посадка. При причаливании на индикаторе загорается сигнал (1 -00), при его появлении нужно нажать С/П. Загорание нуля после одного или нескольких появлений сигнала о причаливании означает, что стыковка завершена. При заходе на причаливание со стороны боковой поверхности корабль, как правило, оказывается отброшенным от станции на десятки и сотни метров — срабатывает автоматическая защита.

Программы «ОС-1» и «ОС-2» дополняют одна другую — первая позволяет произвести взлет с поверхности планеты и выйти в окрестности станции, вторая хорошо моделирует маневры в ее непосредственной близости. По этой причине полную операцию по встрече и стыковке со станцией лучше всего проводить посредством последовательной работы с двумя программами. Делать это рекомендуется следующим образом:

1. Пользуясь программой «ОС-1», выйти в район станции (на расстояние 10–20 км от нее).

2. При очередном останове нажать В/О, перейти в режим программирования и ввести в ПМК буферную программу, пересчитывающую переменные для «ОС-2»:

00.П7 01.ИП0 02.ИП4 03.- 04.ИП4
05.ИП1 06.÷ 07./-/ 08.П4 09.ИПА
10.× 11.- 12.П0 13.ИПС 14.ИП1 15.÷
16.ИПА 17.× 18.ПС 19.ИПА 20.ИП1
21.- 22.ПА 23.С/П 24.П1 25.С/П

3. Вернуться в режим вычислений (F АВТ), нажать В/О, набрать на клавиатуре значение полувысоты станции со знаком «минус» и нажать С/П. После останова набрать радиус станции со знаком «минус» и снова нажать С/П.

4. После останова нажать В/О, перейти в режим программирования, ввести программу «ОС-2», вернуться в режим вычислений, нажать В/О и С/П. Теперь можно продолжать операции по стыковке — уже по программе «ОС-2».

Не исключено, что в будущем появятся и станции сферической формы; кроме того, небольшие спутники планет, чьим тяготением можно пренебречь, также, как правило, шарообразны. Для численного моделирования полетов в окрестностях таких тел, включая посадку на их поверхность, служит программа «ОС-3»:

00.Сх 01.Fx<0 02.15 03.ИПВ 04.Fx²
05.ИП0 06.Fx² 07.+ 08.F√ 09.÷ 10.П2
11.ИП3 12.С/П 13.БП 14.32 15.С/П
16.П9 17.П8 18.П2 19.÷ 20.ИП6 21.×
22.ИПД 23.ИП8 24.- 25.Fx≥0 26.00
27.ПД 28.ИП5 29.+ 30.÷ 31.П8 32.ИП0
33.ИП8 34.ИП9 35.Fsin 36.× 37.ИПВ
38./-/ 39.ПП 40.90 41.+ 42.П0 43.+
44.2 45.÷ 46.ИПС 47.ИП1 48.÷ 49.ИПВ
50.ПП 51.93 52.ИПС 53.+ 54.ПС
55.ИПВ 56.ИП9 57.Fcos 58.ИП8 59.×
60.ИП4 61.Fx² 62.ИПА 63.× 64.3 65.×
66.+ 67.ИП0 68.ПП 69.90 70.+ 71.ПВ
72.ПП 73.94 74.2 75.÷ 76.ИПА 77.+
78.ПА 79.Fx² 80.ИПС 81.Fx² 82.+
83.F√ 84.ИП7 85.- 86.ИП3 87.XY 88.×
89.В/О 90.2 91.× 92.ИП4 93.× 94.+
95.ИП2 96.× 97.В/О

В обращении эта программа почти ничем не отличается от «ОС-2». В регистр 7 вводится радиус станции (спутника) в м, в регистр 1 — радиус орбиты станции, тоже в м. При останове на индикаторе загорается текущее расстояние до поверхности станции в м (при первом останове и при блокировке из-за перерасхода топлива — ноль). В адресуемых регистрах находятся те же переменные, что и при работе с программой «ОС-2». Правила обращения с программой остаются прежними. Допустима и работа с программами «ОС-1» и «ОС-3» пакетным способом. Буферная программа остается прежней (последние две команды не обязательны); после ее ввода и перехода в режим вычислений нужно нажать В/О, набрать на клавиатуре радиус станции, нажать С/П, а после останова нажать В/О, перейти в режим программирования и ввести программу «ОС-3». Теперь можно продолжать операции по посадке на спутник. Программа «ОС-3» позволяет произвести посадку (причаливание) в произвольной точке его поверхности.

При работе с программами «ОС-2» и «ОС-3» очень полезно (а на первых порах даже необходимо), нарисовав станцию на листке миллиметровки, отмечать на нем координаты корабля (или космонавта) после каждого совершенного маневра (они индицируются командами ИПА и ИПС). А теперь наше очередное задание.

1. Программа «ОС-2». Повторить прыжок М. Коршунова. Комплект исходных данных: 300 /-/ П7 ПА 30 ПС /-/ П1 150 П5 0 ПД П6, регистры 3 и 4 заполнить согласно инструкции. Считая, что скорость командира «Кон-Тики» в момент прыжка составляла 5 м/с, а угол отклонения от вертикали 6° (6 Fsin 5 × П0 6 Fcos 5 × ПВ), проследить за его полетом через каждые 10 с (маневр при этом задается командой 0 ПП ПП 10 С/П). Варьируя начальные скорость и угол, добиться того, чтобы полет завершился на краю верхнего торца станции (в точке с горизонтальной координатой 30, вертикальной координатой 300). Попытаться совершить обратный прыжок. Проделать то же самое для «задней» (по ходу движения) стороны станции (горизонтальная координата -30). Объяснить полученные результаты.

2. Совершить облет станции «Юрий Гагарин» с ранцевым ракетным двигателем, стартовав из центра верхней причальной площадки. Комплект исходных данных: 300 ПА /-/ П7 30 /-/ П1 180 П5 3660 П6 20 ПД 0 ПС П0 ПВ, регистры 3 и 4 заполнить согласно инструкции. Написать краткий отчет о своем полете.

3. С помощью программ «ОС-1» и «ОС-3» совершить самостоятельный перелет на корабле класса «Кон-Тики» с космической станции, вращающейся на высоте 300 км над поверхностью Марса, на его естественный спутник Фобос. Радиус Марса принять равным 3394 км, ускорение силы тяжести на его поверхности 3,72 м/с², радиус орбиты Фобоса 9380 км, радиус Фобоса 11 км, тяготением Фобоса пренебречь. Комплект исходных данных для программы «ОС-1» формируется как обычно: 0 ПВ 2250 П5 3660 П6 3500 ПД 3394000 П7 3 ВП 5 + ПА 938 ВП 4 П1 3,72 ИП1 ÷ F√ ИП7 × /-/ П4, регистр 3 заполнить согласно инструкции. Остались начальные горизонтальная скорость и горизонтальная координата корабля относительно Фобоса (она в программе «ОС-1» отсчитывается по орбите Фобоса). Относительная скорость равна разности скоростей Фобоса и станции: 3,72 ИПА ÷ F√ ИП7 × ИП4 + П0. Расстояние же можно задать, например, так: 15 /-/ ВП 6 ПС (это соответствует ситуации, когда Фобос в начальный момент опережает станцию примерно на четверть оборота), но разрешается заменить его любым удобным для вас отрицательным числом (кстати, если на какое-то время отложить старт, то есть задать маневр с этим временем и нулевым расходом, начальное расстояние сократится — станция будет догонять Фобос. Ваша задача: стартовать с орбиты станции, по выходе в окрестности Фобоса перейти на программу «ОС-3», продолжить сближение и произвести мягкую посадку. Написать краткий отчет (3–4 стр.) о своем путешествии.