О.Г.Большаков. История Халифата. ТN.3-4 с комментами
Рейтинг с комментариями. Часть 047

692 г. - Восстановление Халифата. Абдалмалик. История Халифата. 685 - 700 гг.

Абдуль-Малик (Абдалмалик) ибн Марван Родился в июле/августе 644 или в июне/июле 647 года в доме своего отца Марвана ибн аль-Хакама в Медине в Хиджазе (западная Аравия). Его матерью была Аиша, дочь Муавии ибн аль-Мугиры. Его родители принадлежали к бану Умайя, один из самых сильных и богатых кланов племени курайшитов В 685 году после смерти отца Марвана I унаследовал престол. Новый халиф направил войска под командованием эмира аль-Хаджжаджа на восстановление владычества Омейядов на всей территории Халифата, утерянной в 683 году после смерти Язида I. Аль-Хаджжадж покорил Басру и устремился в Хиджаз. В Мекке он разгромил и убил Ибн аз-Зубейра и победил в Ираке его сторонников, в Дамаске — аль-Ашдака. В 697 году было подавлено начавшееся в 692 году выступление хариджитов. Государственное единство халифата было восстановлено. Кроме того был завоёван ряд новых земель, особенно в Средней Азии и Северной Африке. Во всех землях халифата был проведён ряд реформ, укрепивших власть арабов: вместо греческого и среднеперсидского в канцеляриях был повсеместно введён арабский язык, византийские и сасанидские деньги были заменены арабскими монетами новой чеканки, была проведена налоговая и финансовая реформа. пожалуй, впервые на арабских монетах увековечен портрет халифа. Как это сообразуется с кораном? По повелению Абд аль-Малика в Иерусалиме на месте разрушенного римлянами Иерусалимского храма в 687—691 годах был воздвигнут «Купол Скалы» (Куббат ас-Сахра), заключающий в себе выступ скалы, с которого по преданию пророк Мухаммед совершил вознесение на небо (мирадж). Был широко образованным человеком. жена - Атихат бинт Язид, Дети - Валид I, Хишам ибн Абд аль-Малик, Язид II, Сулейман ибн Абдул-Малик, Маслама ибн Абдул-Малик и Абдуллах ибн Абду-ль-Малик.

Ибрахим ибн аль-Аштар Ибрахим был сыном Малика аль-Аштара ибн аль-Харита ан-Нахаи, великого полководца войск первых халифов и халифа-имама Али ибн Аби Талиба. Семья принадлежала к племени бану наха. Бану Наха были частью большого племени Мадхидж. У Ибрагима был брат от той же матери, но от другого отца по имени Абд аль-Рахман ибн Абдалла ан-Нахаи, который также был воином. Как и его отец, Ибрагим также, как говорят, сражался вместе с Али против омейядовв битве при Сиффине в 657. Известность Ибн аль-Аштара возросла после того, как он стал соратником лидера антиомейядов аль-Мухтара аль-Такафи. Тот захватил Куфу в 685/86 и вскоре после этого столкнулся с вторгнувшийся армией Омейядов из Сирии под командованием Убейдаллаха ибн Зияда. Аль-Мухтар поручил Ибн аль-Аштару командовать его войском в основном из персов мавали. Ибрахим нанес сокрушительное поражение Омейядам, лично убив Убайдаллаха, в то время как другие командиры Омейядов, такие как Хусейн ибн Нумайр аль-Сакуни, также были убиты. Их головы были отправлены к аль-Мухтару. В 687 году аль-Мухтар назначил Ибн аль-Аштара губернатором завоёванного Мосула. В том же году аль-Мухтар и его войско были осаждены в Куфе братом Ибн аль-Зубайра Мусабом и аль-Мухтар был убит в последовавших за этим столкновениях. Впоследствии Ибн аль-Аштар перешел на сторону Зубайридов, несмотря на усилия омейядского халифа Абд аль-Малика, чтобы привлечь его на сторону Омейядов. Ибн аль-Аштар был в конечном счете убит, сражаясь вместе с Мусабом в битве при Маскине в октябре 691 года, во время которой Омейяды победили Зубайридов и впоследствии завоевали Ирак. После битвы тело Ибн аль-Аштара было найдено и сожжено Омейядами. Его сын Нуман служил командиром отряда в войсках Куфана Язида ибн аль-Мухаллаба во время восстания последнего против Омейядов в 720 году.

Иоанн Бар Пенкайе Год рождения неизвестен, VII век. Происходил из семьи уроженцев селения Пенек (Фенек; отсюда его прозвище) в области Бет-Забдай на р. Тигр, к северу от Мосула. Был иноком монастыря Иоанна Камулайи (Камульского), позднее анахоретом при обители Мар-Бассима в Кафар-Тута, к юго-западу от Мардина. Скончался и погребен в монастыре Иоанна Камулайи. Иногда отождествлялся с восточносирийским писателем VIII в. Иоанном Сабой (Дальятским). Он автор всемирной хроники на сирийском языке («Началословие», «Начальная хроника», «История преходящего мира»), посвященной Савришо, видимо настоятелю монастыря Иоанна Камулайи. В главах 1-4 излагается история от Сотворения мира до правления царя Ирода, в гл. 5 говорится о бесах, главы 6-8 касаются типологического толкования Ветхого завета, гл. 9 описывает языческие культы (подробно зороастризм), главы 10-13 посвящены жизни Христа и апостолов, в гл. 14 рассказывается о периоде до араб. завоевания, гл. 15 охватывает последние десятилетия (до 686). Особенностью повествования является стремление показать действие Провидения в мире. По мнению Пенкайе арабы одержали победу над Сасанидами и византийцами согласно Божественному плану: первых наказали за их гордость, а вторых - за измену вере (с позиций богословия Церкви Востока). Арабы «послужили орудием гнева Божия», но и они в свою очередь должны быть наказаны. Хроника является важным источником для уточнения данных др. писателей, как хронистов, так и апокалиптистов. Также составил ряд трактатов и поэм о монашестве и об аскетизме

Аль-Мухаллаб ибн Аби Суфра Герой сериала "Аль-Мухаллаб ибн Аби Суфра" Аль-Мухаллаб родился в ок. 632 г. Большинство мусульманских источников считают, что его отец, Абу Суфра, был арабом из племени азд, а историк IX века аль-Балазури утверждал, что он принадлежал к одному из благородных кланов племени, Атик Дибба. Однако, по словам другого историка IX века, Абу Убайда, Абу Суфра был персидским ткачом, который мигрировал из Харака (район Карачи) в Оман, прежде чем поселиться в арабском гарнизонном городе Басра в Ираке. Согласно этой версии, он был принят племенем Азд благодаря смелости, проявленной им в битве. Азд доминировали в Омане с доисламской эры и были известны как «Азд Оман». Аль-Мухаллаб и его отец первоначально жили в арабском военном поселении Тавадж в Фарсе. Там, вероятно, и было начало военной карьеры аль-Мухаллаба. Воевал в Систане в 653/54, во время правления халифа Усмана (644-656 ). В 656, во время правления халифа Али (656-661) Аль-Мухаллаб и его отец были переведены в Басру. Имел такой большой авторитет, что порой его называли главой племени азд. И снова он сражался в Ахвазе. Между 662 и 665, халифа Муавии (661-680 ), Аль-Мухаллаб провел военную кампанию в Систане, доходил до Синда. В 664 он атаковал ал-Ахвар (Лахор). Там он принял индийскую традицию подстригания хвостов своих боевых лошадей. После его кампании в Систане его перевели на неопределенный срок в 670 г. в Харасан, где он сражался под командованием аль-Хакама ибн Амр аль-Гифари. Он вернулся туда же при губернаторе Хорасана Саиде ибн Утмане в 676 году, а затем снова в 681 году в компании других авторитетных военных, призванных новым губернатором Салмом ибн Зиядом. На этот раз он оставался в провинции три года, после чего власть Омейядов в Хорасане и большей части Халифата рухнула. Сальм бежал из провинции, первоначально назначив аль-Мухаллаба своим заместителем г, но власть быстро перехватил Абд Аллах ибн Хазим ас-Сулами, имевший поддержку Бану Тамим, могущественной племенной фракции в войске Хорасана, в то время как аль-Мухаллаб не имел племенной поддержки, поскольку аздитов в провинции было мало. Ирак и Хорасан с ним, в конце концов попал под власть мекканского халифа Абдаллаха ибн аль-Зубайра (683-692), который назначил Аль-Мухаллаба губернатором Хорасана. Между тем, аздиты из Омана мигрировали в Басру между 679 и 680, объединились с аздидами других кланов и образовали сильный союз с племенным объединением Рабия, главной фракции басрийского гарнизона. Во время второй фитны губернатор Убайдаллах ибн Зияд был изгнан, в городе развернулись настоящие сражения между тамимитами и аздитами в союзе с рабиитами, междуусобица быстро перекинулась на Хорасан. Аль-Мухаллаб начал сражаться с хариджитами и буквально спас Басру. В течение многих месяцев азракиты грабили районы между Басрой и Ахвазом, убивая тех, кто отказывался принять их учение. Даже тамимиты, захватившие власть в городе, признали, что одолеть азракитов сможет только аль-Мухаллаб (представитель враждебного племени). Знать Басры подделали письмо от Ибн аль-Зубайра, приказывающее его отказаться от своего назначения в Хорасан и сражаться с хариджитами. И тот сам занял денег на снаряжение войска (и сумел расплатиться) и нанёс ряд поражений фанатикам в бассейне Тигра в 685 году. Азракиды отступили на восток в Фарс. Брат Ибн аль-Зубайра, Мусаб, стал губернатором Басры и назначил аль-Мухаллаба губернатором Фарса, который ему пришлось отвоёвывать. Добить азракидов ему не дали, срочно перебросили на другой фронт, против шиитов Куфы, объединившихся под властью аль-Мухтара аль-Такафи. Бежавшие из Куфы арабы просили поддержки у Мусаба в Басре. Но тот отказался, если аль-Мухаллаб не согласится присоединиться. Ибн аль-Ашат (глава партии беглецов из Куфы) лично убедил аль-Мухаллаба в этом отношении, и войско прибыло в Басру, поразив басрийцев не только численностью, сколько порядком, снаряжением и вполне финансовым благополучием. Металлические стремена X века из Англии. Аль-Мухаллаб упоминается мусульманскими историками и за то, что он ввел такие стремена в армии Халифата. Заодно он приказал стричь хвосты лошадям по индийскому обычаю, словом, был талантлив и в деле реформ Шииты были разбиты в двух битвах, Куфа захвачена, аль-Мухтар погиб. В начале 687 года Мусаб назначил аль-Мухаллаба губернатором Мосула, Джазиры, Армении и Адзербайджана (все территории ещё надо было отвоевать). Он успешно противодействовал вторжениям со стороны Сирии и добивал остатки шиитской власти в Джазире. Он был отозван с поста наместника Мосула - азракиты возродились и возобновили набеги на Ахваз, и Ибн аль-Аштар сменил его на посту губернатора. Несмотря на интенсивные усилия аль-Мухаллаба, азракитов удерживали лишь на рубеже реки Дуджейл. В 690 году, через восемь месяцев после его назначения на войну против азракидов, Мусаб был побежден и погиб в битве с Омейядами при Маскине. Абдальмалик вторгся в Ирак большими силами. В то время аль-Мухаллаб сражался против азракидов в окрестностях Ахваза. Услышав известие о победе Абдальмалика и завоевании Ирака, аль-Мухаллаб немедленно перешёл на его сторону и заставил свои войска поклясться в верности омейядскому халифу. Родственник Абдальмалика и его наместник в Басре, Халид ибн Абдаллах, отстранил аль-Мухаллаба от командования (на всякий случай) и поручил ему собрать харадж (земельный налог) Ахваза. Брат наместника, Абд аль-Азиз, был назначен на место аль-Мухаллаба, и был разгромлен азракидами. Халиф упрекнул Халида за то, что он не использовал аль-Мухаллаба, "который удачлив в суждениях, хорош в управлении, искусен и опытен в войне". В 693/94, Абдальмалик непосредственно назначил аль-Мухаллаба главным в войне против азракидов, но в Басре опять сменилась власть и войска отошли. К концу 694 года Абдальмалик назначил наместником Куфы и Басры аль-Хаджажа ибн Юсуфа, и тот решительно поддержал кампанию аль-Мухаллаба. При поддержке аль-Хаджажа тот выбил азракитов из Ахваза в Фарс, а затем и дальше, в Керман. Они укрепились в Джирофе и разделились на две фракции - одна Абд Рабби Аль-Кабира, другая во главе с Катари ибн Аль- Фуджаа, который направился на север в сторону Табаристана. Аль-Мухаллаб победил фракцию Абд Рабби в Джирофе к 696 году, перебив их полностью. Именно в это время ему приписывают введение железных стремен на седлах военных лошадей его армии вместо деревянных. Стремена изобретение довольно древнее, но чаще оераничивались ременной петлёй, куда просовывали большой палец своей босой ноги. Поэтому современные стремена появились там, где холодно и распространена обувь - севернее и в горах. Катари и его группа были позже побеждены Суфьяном ибн Абрадом аль-Калби в 698/99. Это был конец опаснейших исламских фанатиков. В 697/98 году Хорасан был подчинён аль-Хаджажу, и он назначил аль-Мухаллаба заместителем наместника провинции. Восстания хариджитов не затронули Хорасан, но там тамимиты сформировали самую сильную военную группировку в провинции и стали неуправляемыми. Поэтому аздита аль-Мухаллаба он туда и назначил. Это ознаменовало отход от традиции Омейядов по назначению курайшитов на пост наместника Хорасана. Благодаря своей репутации на поле боя и решительной поддержке аль-Хаджжажа аль-Мухаллаб добился лояльности войск Хорасана. Он вновь сосредоточил свое внимание на мусульманских завоеваниях в Трансоксиане, собственно, ради военных трофеев, переводя армию на самообеспечение. В 698 году, подготовив армию в столице провинции Мерва, в 699 году, оставив своего сына аль-Мугиру во главе Мерва, он возглавил эту армию в экспедиции по завоеванию Трансоксианы. Он захватил крепость Замм, охраняющую реку Окс (Аму-Дарью). Перейдя через Окс, аль-Мухаллаб достиг своей главной цели - крепости Киш в Согдиане. Он осаждал его в течение двух лет, несмотря на советы отказаться от него и идти дальше в Согдию. Из своего лагеря за пределами Киша он часто отправлял отряды под командованием своих сыновей в соседние районы, хотя их успехи были незначительными. После известия о смерти своего сына аль-Мугиры в Мерве в 701 году, он заключил соглашение с защитниками Киша и отступил к столице провинции. Хотя традиционные мусульманские источники обычно связывают его уход с печалью от гибели сына, более вероятна версия заговора мударитов в войске, уставших от осады. Кроме того, восстал наместник Систана Абд аль-Рахман ибн Мухаммад ибн аль-Ашат. В 700 году всё это привело аль-Мухаллаба к «возвращению в Мерв, чтобы навести порядок в своем собственном доме, прежде чем пытаться сделать какие-либо шаги в Трансоксиане». Войска Ибн аль-Ашата промаршировали на запад через Фарс и мгновенно получили контроль над Куфой и Басрой, прежде чем аль-Хаджадж и его сирийские войска сумели подавить мятеж в 701 году. Аль-Мухаллаб оставался лояльным Омейядам во время мятежа. Он умер в Марв аль-Рудх, по дороге в Мерв, в 702 году в возрасте примерно 70 лет. Пожалуй, главным в деятельности аль-Мухаллаба было то, что некрупное племя азд сравнялось и превзошло группировку тамимитов в богатстве и знатности. Потомки аль-Мухаллаба и его отца Абу Суфра, известные как Мухаллабиды, стали уважаемой семьей. Они потеряли свои состояния со смертью своего покровителя, халифа Сулеймана (715-717 ), а некоторые из них погибли во время неудавшегося восстания Язида против халифа Язида II (720-724 ). Но позже они вернули авторитет во время Третьей фитны, во время которой они восстали против Омейядов, и многие из их членов занимали высокие посты при различных халифах династии Аббасидов, которые свергли Омейядов в 750 году. Аль-Мухаллаб так понравился современным мусульманам, что лично про него они создали не только сериал, но и мультфильмы, где он изображается вовсе не воином, а умным и даже остроумным политиком. В финале он (лёжа при смерти) зовёт своих сыновей (четырёх) и просит сломать вязанку хвороста, наглядно демонстрируя, что пока они будут вместе, их не победят, а в отдельности ломают, как отдельный прутик. Эту притчу плагиатили все, кому не лень со времён Хаммурапи до Льва Толстого включительно, что совершенно не мешало братьям немедленно после похорон отца забывать об нравоучениях и вспоминать только перед самой смертью, собрав сыновей.

Восстание ал-Мухтара
Ал-Мухтар и Ибрахим б. ал-Аштар договорились начать восстание сбором сторонников в ночь с 18 на 19 октября 685 г. Начальник полиции Ийас б. Мудариб о подготовке восстания, разумеется, узнал (утаить такое у арабов весьма сложное дело), он стал совершать ночные объезды центра города, а Абдаллаху б. Мути посоветовал ставить с вечера на вторник посты из верных ему людей.
Подавленных в зародыше восстаний было много и это восстание ожидала бы неказистая судьба, но история учудила и на этот раз. Восстание неожиданно для всех началось на один день раньше, вечером с 17 на 18 октября. Этим вечером, как всегда, Ибрахим поехал к ал-Мухтару. Его сопровождала сотня соплеменников в кольчугах и с мечами, спрятанными под плащами. Ибрахим, человек молодой и горячий, поехал через центр города и встретился с разъездом, возглавляемым самим Ийасом. Ийас остановил его и потребовал поехать во дворец к наместнику и объяснить, зачем едет с таким количеством людей ночью. Ибрахим увидел в сопровождении Ийаса своего приятеля, подозвал его, выхватил у него копье и заколол Ийаса. Стража сразу разбежалась, а Ибрахим с головой начальника полиции приехал к ал-Мухтару и сказал: «Мы договорились выступить в четверг на следующую ночь, но случилось дело, из-за которого мы должны выступить этой ночью». Для этого Ибрахим вызвался поехать в свой квартал, уничтожить там пост, собрать своих сторонников и с ними ехать по кварталам, призывая к восстанию. Ал-Мухтар одобрил его, но просил по возможности избегать кровопролития.
Всю ночь в отдельных кварталах Куфы шли беспорядочные столкновения между сторонниками наместника и ал-Мухтара. К утру ситуация прояснилась: ал-Мухтар собрал силы в ас-Сабахе, на юго-востоке Куфы, и Абдаллах б. Мути создал оборону вокруг дворца и главной мечети. К ал-Мухтару собралось 3800 человек, в распоряжении наместника оказалось вдвое больше. Восставшие оборонялись, но тут Ибрахим б. ал-Аштар убил в схватке Рашида б. Ийаса, сына начальника полиции, командовавшего одним из двух основных отрядов наместника. После этого его отряд дружно бежал, а Ибрахим прорвался на помощь ал-Мухтару; они соединенными силами пробились к центру города и осадили Абдаллаха б. Мути во дворце.
Осада длилась три дня. Куфийская знать, оставшаяся с Абдаллахом б. Мути, настояла на сдаче, получила от ал-Мухтара гарантию неприкосновенности и согласилась присягнуть ему. Принимая присягу на следующий день, ал-Мухтар так определил её условия: «Присягайте мне на условии [следовать] Книге Аллаха и обычаю Пророка, и отмщения за кровь членов его семьи, и сражения с нечестивцами, и защиты слабых, и войны с теми, кто будет воевать со мной, и быть в мире с теми, кто в мире со мной, и быть верными нашей присяге; ни вы, ни мы не расторгнем ее».
Ал-Мухтару досталось в казне 9 млн. дирхемов, из которых он тут же вознаградил участников восстания: те, кто сражался с начала, до осады дворца, получили по 500 дирхемов (их было 3800 человек), а те, кто присоединился во время осады, - по 200 дирхемов (таких оказалось 6000). Абдаллах б. Мути до вечера не появлялся на людях, не мог поступить по примеру своих подчинённых. Вечером ал-Мухтар, когда-то бывший в дружбе с ним, не дождавшись присяги, прислал 100 000 дирхемов со словами: «Я знаю, единственное, что мешает тебе уехать, - отсутствие средств для отъезда». Ибн Мути понял намек и быстро уехал. Куфа, столица востока Халифата, перешла в руки шиитов.
После этого ал-Мухтар как амир всех областей, подчиненных Куфе, будто бы назначил Абдаллаха б. ал-Хариса б. ал-Аштара наместником Армении, Мухаммеда б. Умайра б. Утарида - наместником Азербайджана, а Абдаррахмана б. Саида - наместником Мосула. Сад б. Хузайфа б. ал-Йаман с 2000 всадников был послан в Хулван охранять главную дорогу в Северный Иран. Были сменены и наместники округов Ирака. Первые два назначения были чисто номинальными, так как Армения в эти годы совершенно вышла из подчинения Халифату, а положение Азербайджана и вообще неизвестно. А Мосул ещё надо было завоевать.
Когда Абдаррахман б. Саид подошел к Мосулу, наместник Ибн аз-Зубайра покинул его и уехал в Текрит. Мосул был потерян для Ибн аз-Зубайра в начале зимы 685-86 г. В то же время Абдалмалик, укрепившись в Дамаске, послал Урву б. Унайфа к Медине с шеститысячным отрядом, приказав в Медину не вступать и никого не трогать. В Медине было плохо и без внешних врагов. Стараниями потомков Пророка святой город был доведён до состояния, когда "прежде чем ограбить, надо было сначала хотя бы одеть" (с). Там царствовали голод и болезни. Мудд пшеницы (812 г) стоил 2 дирхема, т. е. примерно в 50 раз дороже обычного. Наместник Ибн аз-Зубайра, ал-Харис б. Хатиб, бежал из Медины и город остался ничейным. Урва по пятницам приходил в Медину и молился со всеми, но в город не вступал. Через месяц он получил приказ возвратиться, тогда в Медину вернулся ал-Харис. Воспользовавшись отступлением Урвы, Ибн аз-Зубайр послал от себя наместника в Хайбар и Фадак.
В ответ Абдалмалик послал своего двоюродного брата Абдалмалика б. ал-Хариса к Медине, придав ему 4000 воинов. Он дошел до Вади-л-Кура и остановился там, а затем послал отряд, который завладел Хайбаром и Фадаком.
В это время Наджда (глава хариджитов) уже контролировал значительную часть Йамамы, отрезав от Ибн аз-Зубайра Бахрейн, а с ним и связь с Южным Ираном, а азракиты подошли к Басре. Положение Ибн аз-Зубайра значительно осложнилось. И тут вмешалась и четвёртая сторона - ал-Мухтар вдруг решил послать против Ибн аз-Зубайра трехтысячный отряд, который после занятия Медины должен был пойти на Мекку.
В этом отряде под командованием хамданита Шурахбила б. Варса было только 700 арабов, остальные - плохо вооруженные мавали. Ибн аз-Зубайр получил разведданные и послал Аббаса б. Сахла с 2000 воинов на перехват. Оба отряда встретились в ар-Ракиме около Медины. Аббас предложил Шурахбилу соединиться и пойти против общего врага (сирийцев), окопавшегося в Вади-л-Кура. Шурахбил ответил, что прежде должен войти в Медину и дождаться приказа своего амира. Аббас решил не гадать о последствиях. Он узнал, что куфийцы израсходовали все продукты, и прислал им по овце на 10 человек и муку. Куфийцы набросились на еду, забыв об обороне и тут 1000 мекканцев вдруг атаковали их. Шурахбил и 70 человек с ним пали с оружием в руках, около трехсот человек, по-видимому в основном арабы-хамданиты, спаслись бегством, остальные сдались на милость победителям. Милости они не дождались - свыше двух тысяч были казнены. В конце-концов мекканцы устали рубить головы пленным и отпустили около двухсот человек, но большинство из них погибло по дороге в Куфу.
Ал-Мухтар решил получить от Ибн ал-Ханафии письменную просьбу о помощи войском (он как бы числился его ставленником), но Мухаммед, как обычно, уклончиво ответил, что всё по воле аллаха.
Ал-Мухтар в Куфе с трудом балансировал меж двух противостоящих и враждебных друг другу сил: арабской племенной верхушки, поставлявшую лучшую вооруженную силу, и толпы бедняков-арабов и особенно мавали и беглых рабов, которым была обещана свобода. На приемах ал-Мухтар окружал себя знатью, что вызывало недовольство основной массы восставших. На их недоуменные вопросы он отвечал: «Я с вами, я - ваш», а знать требовала возвращения беглых рабов и, как когда-то при Али, возмущалась тем, что мавали получали жалованье из казны, которую считала исключительно своей. Кроме того, верхушка шиитов возмущалась элементами язычества, возродившегося в верованиях низов.
Ал-Мухтар возглавил восстание как уполномоченный Мухаммеда б. ал-Ханафии, и шиитской верхушке этого было достаточно, а массам был нужен вождь, наделенный сверхъестественными способностями; пойти на верную смерть легче за пророком, чем за чьим-то уполномоченным. Ал-Мухтару приходилось искать для себя атрибуты, единящие его с Али, который для многих уже представлялся полубогом. Своеобразным знаменем стало подлинное или выданное за него кресло (курси) Али. Украшенное парчой, оно стало священной реликвией, у которой испрашивали победы и дождя (последнее было особенно актуально в засушливом 686 г.). То-есть, сидение, которое некогда продавливал своим задом внук Пророка, вполне уже заменяло собой и аллаха.
И тут неустойчивую ситуацию подтолкнули извне - Убайдаллах б. Зийад вторгся в восточную часть Джазиры в начале лета 686 г. Численное превосходство войска Убайдаллаха заставило Абдаррахмана оставить Мосул без боя и отойти в Текрит. Ал-Мухтар послал навстречу Убайдаллаху Язида б. Анаса ал-Асади с тремя тысячами кавалеристов. Они прошли форсированным маршем вдоль северного склона горной гряды Хамрин, лучше обеспеченной водой, до Банат Тали, где-то в районе Мосула.
Убайдаллах б. Зийад выслал навстречу два отряда по 3000 человек. Первым столкнулся с куфийцами Рабиа б. ал-Мухарик. Язид к этому моменту тяжело заболел, судя по скоротечности - чумой, но, поддерживаемый с двух сторон из-за слабости, руководил боем до победного конца. Куфийцы победили. Но наутро в бой вступил второй отряд сирийцев. И тоже был разгромлен. К Язиду подвели 300 пленных - у него хватило сил только для того, чтобы показать знаком - отрубить им головы. Вечером он умер. Головы пленным отрубили.
Преемник Язида не имел его боевого духа и, посовещавшись с верхушкой, решил отступить. В Куфе никто не мог понять, в чем дело. После такой победы войско начало отступление! Ал-Мухтар послал Ибрахима б. ал-Аштара с 7000 человек встретить и завернуть обратно победоносное войско. А куфийцы решили, что Язид убит (похоже, своими), и предъявили все свои претензии ал-Мухтару: он назначает командующих, не советуясь с ними, приблизил к себе их мавлей, позволил им ездить на конях, дает им жалованье и пропитание из их, арабов, собственности (фай), их рабы восстали против них, и все это повредило сиротам и вдовам. Он выслушал их представителя и спросил: если он вернет им их мавлей и их долю жалований, будут ли они сражаться вместе с ним против Омейядов и Ибн аз-Зубайра? Тот ответил, что надо посоветоваться, и больше не появился. Куфийская знать решила, что пришёл её час, войско ушло и надо бы избавиться от ал-Мухтара. Когда Ибрахим б. ал-Аштар дошел до Сабата (три или четыре дня пути), в Куфе началось восстание знати.
Восставшие собрались в своих кварталах и потребовали, чтобы ал-Мухтар явился к ним. Он, разумеется, был не настолько глуп, затеял переговоры, а тем временем послал гонца вслед Ибрахиму с приказом немедленно вернуться. Гонец прибыл в Сабат утром третьего дня, еще дня три потребовалось Ибрахиму, чтобы спешно вернуться. Все это время для восставшие потеряли бездарно: они блокировали центр, перекрыли воду, дважды затевали схватки, но уже заранее стали делить власть, вспыхнул племенной сепаратизм, восставшим некогда было прикончить почти беззащитного ал-Мухтара до возвращения Ибрахима. Тот вернулся с войском и судьба мятежников была решена. 22 июля 686 г. началось подавление мятежа.
Мятежники сконцентрировались в двух местах: мудариты - в ал-Кунасе, а йеменцы - в квартале ас-Саби. Ал-Мухтар взял на себя подавление собратьев Ибрахима, а тот расправился с мударитами. Все завершилось в один день. Сопротивление было подавлено сравнительно легко. Затем начались казни. Казнили даже не за восстание, а во имя осуществления мести за кровь Хусейна. Разбежавшихся по домам вылавливали и со связанными руками приводили к ал-Мухтару, который выявлял участников убиения Хусейна и его родичей. Таких набралось 250 человек. Один из главных конкретных виновников трагедии в Кербеле, Шимр ибн Зиль-Джавшан, прославившийся тем, что лично обезглавил Имама Хусейна, пытался бежать из города, но был застигнут Ибрахимом аль-Аштаром и убит; были казнены Хармала ибн Кахиль, убивший Али аль-Асгара, младшего сына Имама, Санан ибн Анас и другие. Умар б. Сад б. Абу Ваккас участия в восстании не принимал, но, как враг Хусейна, был убит в своем же доме начальником полиции, посланным ал-Мухтаром. Головы главных виновников были посланы Ибн ал-Ханафии.
Сразу после расправы с мятежом знати ал-Мухтар снова отправил Ибрахима б. ал-Аштара к Мосулу против Убайдаллаха б. Зийада. Столкновение между ними произошло в 30-35 км восточнее Мосула на реке Хазир 6 августа 686 г. Сирийцы переправились на восточный берег и завязали бой. Иракцы сражались упорно, отступали, но снова возвращались. Битва была ожесточённой. Погибли и предводители - Убайдаллах б. Зийад, ал-Хусейн б. Нумайр и Шурахбил б. Зу-л-Кала. Сирийское войско обратилось в бегство, потеряло при переправе больше людей, чем в бою, и перестало существовать, как войско. Ибрахим вступил в Мосул, затем продвинулся до Нисибина.
Сирийский церковный историк Бар Пенкайе сообщает, что армия Ибрахима насчитывала 13 000 человек, была плохо снабжена и вооружена и состояла в значительной части из освобожденных рабов (у него явное преувеличение: «все пешие, без оружия и снаряжения, без лошадей и палаток, но каждый с копьем, мечом или палкой»).
Ибрахим остался в Мосуле, а своего брата по матери Абдуррахмана б. Абдаллаха с частью войска отправил дальше на запад, и он подчинил себе территорию до Дара включительно, избрав резиденцией Нисибин. Бар Пенкайе: «Эти рабы, которых звали шурте - а это [прозвание] отмечает их рвение к справедливости, - пришли и захватили Нисибин. Они распространились по всей Месопотамии, и при каждом столкновении с врагами победа была на их стороне. Когда они вступили в Нисибин, Абрахам (Ибрахим б. ал-Аштар) оставил им главой своего брата, а сам ушел в Акулу (Куфу). Но поскольку нисибинцы хотели главу из своего города, а Абрахам и его брат были арабами, они восстали против последнего и убили вместе с его людьми и выбрали себе правителем человека из своей страны по имени Абу Кариб».
Армия рабов и освобожденных из тюрем под предводительством Абу Кариба Язида ал-Хашаби после этого в течение двух лет удерживала район Нисибина как независимое государство.
Утвердившись в Мосуле, Ибрахим б. ал-Аштар фактически порвал с ал-Мухтаром, стал независимым, что во многом предрешило исход всего восстания шиитов.
Многие куфийцы, даже не участвовавшие в мятеже, бежали от "черни" в Басру к Мусабу б. аз-Зубайру, по прозвищу аль-Джаззар (мясник), недавно назначенному её наместником. Рассказы о жестокой расправе над знатными и почтенными людьми вызвали негодование басрийской верхушки, которая прежде только посмеивалась над призывами ал-Мухтара присягнуть ему. Вожди пяти басрийских племенных объединений призвали Мусаба выступить против ал-Мухтара. Мусаб не решался брать на себя организацию похода, если им не будет командовать ал-Мухаллаб. Последний, увлеченный успехами в борьбе с азракитами, хотел сначала добить их, чтобы уговорить его переключиться с азракидов на шиитов, пришлось к нему поехать Мухаммеду б. ал-Ашасу.
Узнав о подготовке басрийцев и куфийских беглецов к походу на Куфу, ал-Мухтар стал готовить ответные действия. Во главе войска, отправившегося к Басре, был поставлен Ахмар б. Tyмайт. Мавли в нем составляли отдельный отряд, которым командовал мавла племени урайна Кайсан, бывший до этого начальником стражи ал-Мухтара. Оба войска встретились около Мазара. Среди куфийцев не было прежнего единства, некоторых арабов возмущало, что мавли пойдут в бой наравне с ними верхом на конях, и они настояли, чтобы те спешились, якобы для того, чтобы сражались упорнее и имели бы меньше соблазна обратиться к бегство.
Все же сначала бой шел на равных и куфийская пехота выдерживала атаки басрийской конницы. Но блестящий полководец ал-Мухаллаб применил испытанный приём - обманное бегство конницы, заманившей куфийцев в окружение. Куфийцы бежали. Пленных не брали, особенно жестоки были куфийские беглецы.
Гражданская война продолжалась, становясь всё более и более жестокой.
Гражданская война, гражданская война.
Где жизни грош цена и Богу грош цена
Пылает за межой неубранная рожь,
Где свой, а где чужой, никак не разберешь.
Басрийцы прошли через Каскар, оттуда конница пошла по суше, а пехота на судах по каналам добралась до места разветвления каналов южнее Куфы. Ал-Мухтар закрыл сток, и лодки басрийцев сели на дно в обмелевшем канале. Басрийцы пробились к запруде и раскрыли ее. Ал-Мухтар отошел к ал-Харура, укрепился там и дал бой; он длился до вечера, бились насмерть, лишь военное мастерство ал-Мухаллаба, пустившего в ход свежий отряд в точно расчитанный критический момент, помогло переломить ход боя и обратить мухтаровцев в бегство. На узких улицах Куфы схватки продолжались всю ночь, в этих схватках погиб Мухаммед б. ал-Ашас. Наутро ал-Мухтар укрылся во дворце.
Ал-Мухтар с несколькими сотнями последних сторонников оказался осажденным в центре города без всякой надежды на помощь извне, лишенный доставки продовольствия и воды. Первое время водоносы ухитрялись проносить воду и продавать по динару за бурдюк, и жены осажденных, делая вид, что идут в мечеть, проносили мужьям еду и питье. Потом и этот путь был пресечен. Остался только колодец (или цистерна) с тухлой водой, которую приходилось сдабривать мёдом.
Осада затянулась на четыре месяца. Осажденные предпринимали вылазки, но ни прорваться, ни тем более разгромить осаждавших не могли. Басрийцы не собирались уходить, а куфийцы разочаровались в проигравшем вожде. 3 апреля 687 г. ал-Мухтар предложил всем выйти и погибнуть почетной смертью с оружием в руках. На его призыв откликнулось только 17, 19 или 29 человек, которые дорого продали свою жизнь. По разным данным ал-Мухтар был убит или попытался скрыться, но был узнан, оборонялся и был убит.
Оставшиеся во дворце так и не решились умереть с оружием в руках и вступили в переговоры с Мусабом. Он не дал гарантии сохранения жизни (амин) и предложил сдаться не торгуясь. Осажденным ничего другого не осталось - они капитулировали. Победители начали спорить об их участи. Одни предлагали казнить мавлей и рабов, а арабов простить, другие считали, что казнь рабов нарушит права их хозяев, поэтому их следует вернуть хозяевам, а те уж сами решат, что делать. Но - раз уж восставшие требовали равноправия, то решили пойти им навстречу и казнили всех, за редким исключением. Число казненных (6-8 тыс. человек) либо преувеличено, либо туда включены все казненные в эти дни мухтаровцы.
Противникам ал-Мухтара мало было уничтожить его физически, его надо было опорочить и как идеолога движения. С этой целью жен ал-Мухтара заставили засвидетельствовать, что он объявлял себя пророком. Одна из них подтвердила это и была отпущена с миром, вторая (Умра) сказала, что он был праведным мусульманином и была отправлена в тюрьму (по другим данным убита), а Ибн аз-Зубайру было направлено письмо с утверждением, что они обе засвидетельствовали, что ал-Мухтар выдавал себя за пророка. Это не смогло задушить идею, выдвинутую ал-Мухтаром, об имамате Мухаммеда б. ал-Ханафии. Страстный проповедник мавли Кайсан и его поклонники продолжали едва ли не молиться на далёкого и почти безучастного ал-Ханафию. Эти почитатели Мухаммеда б. ал-Ханафии получили наименование кайсанитов (кайсанийа).
Мусаб б. аз-Зубайр, получивший теперь власть над всем Ираком, предложил Ибрахиму б. ал-Аштару присягнуть Абдаллаху б. аз-Зубайру с сохранением за ним наместничества Джазиры, а после победы над Абдалмаликом б. Марваном предлагалась власть над всей западной частью Халифата. Письмо с противоположным предложением получил он и от Абдалмалика. После некоторых колебаний Ибрахим принял сторону Ибн аз-Зубайра. После гибели ал-Мухтара, объявлявшего себя защитником Мухаммеда б. ал-Ханафии, Ибн аз-Зубайр стал настойчивее требовать от последнего принесения присяги, но тот решительно отказывался принять чью-либо сторону до единения общины. Ибн аз-Зубайр принимал в отношении его какие-то принудительные меры: упоминается арест в ограде Замзама и домашний арест в родовом квартале талибидов. Ничего не помогало.

Хариджиты
После победы над ал-Мухтаром Мусаб прибыл в Мекку лично отрапортовать об успехе и, несомненно, привез деньги, которых не так-то много поступало в Мекку. Абдаллах задержал брата у себя и назначил вместо него наместником Басры своего сына Хамзу. Он оказался недалеким и вздорным человеком, то неумеренно расточительным, то неуместно скупым, да вдобавок - истерично вспыльчивым настолько, что зарубил местного дихкана Марданшаха за задержку уплаты хараджа.
При нем оживились хариджиты, Наджда б. Амир разбил ополчение племени абдалкайс и завладел ал-Катифом. Дальнейшее его продвижение на север угрожало уже непосредственным интересам Басры. Хамза выслал против него Абдаллаха б. Умайра ал-Лайси со значительным войском (ал-Балазури говорит о 14 и даже 20 тысячах, но это - явное преувеличение). Наджда встретил его в заранее укрепленном лагере, за которым был берег моря, так что его воинам не приходилось надеяться на спасение в бегстве. Воины Наджды устояли в бою с превосходящими силами басрийцев, который длился до темноты. Наутро Наджда сам атаковал басрийцев и обратил их в бегство. Победителю достался лагерь противника со всем имуществом и припасами.
После этого Наджда послал Атийу б. ал-Асвада в Оман, и тот легко овладел им. Теперь Наджда стал контролировать всё побережье залива от Бахрейна до современного Кувейта и собирать садаку (закат) с обитавших здесь бедуинов. Одно из тамимитских племен пыталось воспротивиться, но в столкновении под ал-Казимой потеряло 30 человек и смирилось с необходимостью платить Наджде.
Можно думать, что поражение Абдаллаха б. Умайра стало последней каплей, переполнившей чашу терпения басрийцев. Ал-Ахнаф б. Кайс от их лица написал Абдаллаху б. аз-Зубайру, чтобы он отозвал Хамзу и вернул им Мусаба. Абдаллах удовлетворил их просьбу и сместил сына. Тот напоследок забрал все наличные деньги и уехал в Медину, там роздал их, якобы, под проценты. А должники, якобы, долг не вернули. (Вообще странно, ну, развал морали и устоев, но не настолько же! В коране категорическо запрещено заниматься ссудой и получать проценты)
Правление Хамзы было недолгим: Мусаб уехал в Мекку не раньше шаввала 67 (конец апреля - начало мая 687 г.), а восстановлен был в 68 г.х., и явно не в конце.
Тем временем Наджда обратил свой взор на юг Аравии. С небольшим отрядом он отправился в Йемен, достиг Сана и принял присягу от йеменцев. Через некоторое время жители Сана, опасавшиеся, что за Надждой следует многочисленное войско, обнаружили, что он располагает только тем отрядом, с которым прибыл в город. Тем не менее вступать с ним в бой не стали. Это свидетельствует о том безразличии, которое овладело мусульманским обществом за годы гражданской войны.
Вероятно, это начало 688 г. Во всяком случае, в начале 688 г. Наджда считал себя вправе собирать садаку с Йемена, Хадрамаута и ас-Сарата вплоть до Табалы. Это позволило ему чувствовать себя хозяином всей Аравии, а халиф Ибн аз-Зубайр был какой-то... лишний. Вернувшись из Хиджаза (это уже во второй половине 688 г.), он решил воздействовать на Ибн аз-Зубайра и хиджазцев, уже не только идейными аргументами, но и более весомыми - он пресёк доставку продовольствия из Йамамы и Бахрейна.
В том же году и азракиты оправились после поражения, нанесенного им наместником Фарса Умаром б. Убайдаллахом в Сабуре и под Истахром. Обойдя Фарс с севера, они вернулись в Сабур, а оттуда - в Арраджан. Умар б. Убайдаллах, сидевший в Истахре, оказался в глубоком тылу неприятеля. Он пытался догнать азракитов, чтобы навязать им бой и не допустить их до Басры, но не догнал. Мусаб, своевременно узнав о случившемся, поднял басрийцев и вышел навстречу азракитам. Аз-Зубайр б. Али уклонился от встречи, повернул на север и пошел по степной полосе севернее Тигра к ан-Нахравану. Мусаб не стал его преследовать, предоставив дальнейшие заботы об азракитах наместнику Куфы ал-Харису ал-Куба. Тот оказался ещё трусливее Мусаба. Азракиты беспрепятственно взяли ал-Мадаин и вышли к Сабату. Весь район к северу от канала ас-Сарат стал добычей азракитов. Они не ограничивались грабежами и убийством мужчин, но убивали также детей и женщин, вспарывали животы беременным, во славу аллаха сеяли на своём пути смерть, а ал-Куба всё не решался поднять куфийцев в поход против них. Но Ибрахим б. ал-Аштар настоял, он все-таки собрал войско, вышел из Куфы и остановился в Дейр Абдаррахман в одном переходе от Куфы и не пошел дальше. Тут уже сами воины возмутились промедлением и буквально заставили сделать следующий переход. И на следующих стоянках повторялось то же самое. Рядовые чуть ли не силой тащили к бою своего командира. В результате куфийцы преодолели 110 километров до Сабата ж за 10 дней. Азракиты спокойно ожидали их, увидев численное превосходство куфийцев, разрушили мост через канал и отошли к ал-Мадаину. Там произошла небольшая схватка у моста, после чего азракиты стали отходить на восток, не вступая в бой. Преследовавшие их 600 куфийцев под командованием Абдаррахмана б. Михнафа даже не пытались навязать им сражение, а сопровождали их, как почетный эскорт, до границ области Исфахана, а потом возвратились в Куфу с сознанием выполненного долга.
Азракиты осадили Исфахан. Его небольшой гарнизон держался несколько месяцев, затем комендант города решился на дерзкую вылазку, в предрассветные часы напал на лагерь осаждавших, застал азракитов врасплох и нанес им тяжелое поражение. В этом бою погиб предводитель азракитов аз-Зубайр б. Али. Азракиты ушли в Керман, избрали своим вождем ал-Катари, который позже был провозглашен ими халифом и чеканил в Кермане и Сиджистане монеты со своим именем. При нем политика набегов сменилась политикой создания собственного государства.
Как это всё напоминает ИГИЛ...

Усмирение Джазиры. Абдалмалик
Абдалмалик - 3 года правления. Кроме предупреждающего рейда в сторону Медины и неудачного похода Убайдаллаха б. Зийада ничего не сделано для объединения Халифата.
Значительная часть кайситов Сирии (не говоря уж об откровенно враждебной группировке Зуфара, обосновавшейся в низовьях Хабура) не имела желания участвовать в военных предприятиях Абдалмалика. К тому же Абдалмалику остро не хватало денег: дань византийцам в 365 000 динаров ежегодно отнимала у него возможность содержать целую армию кавалеристов – 6–7 тыс. человек.
Внимание же калбитов было отвлечено конфликтами на Среднем Евфрате: между Евфратом и Тадмуром и на Хабуре. После разгрома Убайдаллаха б. Зийада Зуфар перестал опасаться нападения на Киркисийа и совершил несколько набегов на калбитские кочевья, доходя до Тадмура. В этих набегах участвовали и таглибиты Джазиры. Кайситский вождь Хумайд б. Хурайс б. Бахдал в отместку напал на кочевья бану нумайр, хотя они в нападении на калбитов участия не принимали.
Затем начались столкновения между таглибитами и кайситами Зуфара, занявшими часть их земель. Конфликт обострялся засушливостью последних лет. Большинство столкновений не было кровопролитным, но постоянная напряженность, тревога за сохранность скота и безопасность семей, которые могли быть взяты в плен, все больше накаляли обстановку. Эти стычки превратились в настоящие сражения, после того как каиситы убили в столкновении у Маскина около полутысячи таглибитов. После этого в междоусобицу были вовлечены племена, кочевавшие между Хабуром и Текритом. И каиситы и таглибиты искали помощи и поддержки у своих собратьев в Куфе и Басре, но те были заняты собственными проблемами. Битвы велись со все большим ожесточением, убитых уродовали, доставалось даже женщинам. Хаос царил даже в некогда спокойной Сирии.
Таглибиты в этой ситуации были естественными союзниками Абдалмалика, но он не мог воспользоваться этим. В 688 г. истек срок действия договора с Византией, и она начала наступление на границах Сирии и в Армении. Тут уже не до долины Хабура, вести войну на два фронта при нехватке средств и в условиях жестокого голода, разразившегося в Сирии и Джазире, было невозможно.
В ответ на вторжение византийского полководца Леонтия в Армению в 687 г. Абдалмалик в 688 г. послал свое войско, которое проникло до Аракса, но потерпело поражение от ишхана Армении Ашота Багратуни. Видимо, в том же году Абдалмалик отвоевал Антиохию, а посланный им против мардаитов Сухайм б. ал-Мухаджир сумел дипломатическими способами расколоть этих опасных противников и часть истребить. Юстиниан, которому в это время стали угрожать болгары, поспешил возобновить мирный договор, на этот раз на более выгодных для арабской стороны условиях: продолжая выплачивать дань, арабы стали получать половину налогов Кипра и половину (?) налогов Армении, главное же – император взял на себя переселение беспокойных мардаитов из Сирии в опустошенные районы Армении. Многочисленным беглым рабам, присоединившимся ранее к мардаитам, Абдалмалик предложил свободу и жалованье, если они запишутся в его армию.
Этот договор скорее всего был заключен во второй половине 689 г. (в начале 70 г.х., так как весна, осень и зима 69 г.х. были настолько дождливыми и слякотными, что военные действия были невозможны, и Абдалмалик сократил воинам жалованье на 20 процентов). В конце 69/весной 689 г. Абдалмалик возглавил поход против Киркисийа, но был вынужден возвратиться в Дамаск, так как Амр б. Саид ал-Ашдак изгнал из Дамаска наместника халифа и заявил о своих правах на халифат, обещанных Марваном. Абдалмалик вступил в переговоры, убедил Амра впустить его в город, а затем обманным путем изолировал от союзников и близких, разоружил и лично убил его. Вероятно, июнь 689 г.
Расправившись с внутренней оппозицией, Абдалмалик наконец смог решить проблему подчинения Киркисийа, несколько раз безуспешно осаждавшейся его войсками. Город успешно оборонялся несколько недель, несмотря на применение против него большого числа осадных машин. Упорство осажденных определялось вполне оправданным страхом кайситов перед местью калбитов, составлявших ядро войска Абдалмалика, за своих собратьев, убитых в междоусобицах предыдущих лет. Не желая тратить время и губить своих людей во время штурма, Абдалмалик вступил в переговоры с Зуфаром б. ал-Харисом и предложил такие выгодные условия, что тот не мог их не принять: кроме гарантии неприкосновенности ему и его людям он получил заверение, что не будет принуждаем воевать против Ибн аз-Зубайра, которому присягал на верность, и, несмотря на это, он и его люди будут получать равное со всеми жалованье. Калбиты были недовольны такой снисходительностью халифа, так как жаждали расправиться с кайситами при штурме города.
Заключая такое соглашение, Абдалмалик избавлялся от опасного противника, беспокоившего его несколько лет, не возбуждая враждебных чувств у кайситов, которые возникли бы после кровавого штурма города, и, кроме того, создавал условия для прекращения их вражды с таглибитами. Чтобы окончательно привязать к себе Зуфара, Абдалмалик женил своего сына Масламу на одной из дочерей Зуфара, демонстрируя этим, что считает его равным себе.
Следующей целью Абдалмалика становился Нисибин, второй по значению после Эдессы (Руха) город Джазиры того времени. Он в это время находился во власти некоего Абу Кариба Язида, возглавлявшего войско беглых рабов и бедняков, в основном христиан или бывших христиан.
Успех Абу Кариба породил в местном населении надежду на скорое избавление от мусульманской власти. Семь лет гражданской войны, от которой страдали не столько её участники, сколько мирное население, подвергавшееся поборам, конфискациям и насилиям, усугубились двумя волнами чумы и несколькими голодными годами, когда хлеба то сгорали, то вымокали. Казалось, что хуже быть уже не может и должен наступить конец всему – пришествие Антихриста и Страшный суд. В эти годы появился Апокалипсис, приписываемый епископу Мефодию, принявшему мученичество в 312 г. Наиболее вероятная датировка этого Апокалипсиса - 688-691 гг. После картины падения нравов, предшествующего второму пришествию, красочно описывается ситуация, характерная для конца 80-х годов VII в.:
«В седьмую неделю*, когда их победа будет полной, мученья увеличатся. Двойное наказание постигнет людей, скот и диких зверей, наступит великий голод, и многие умрут; их тела будут брошены, как мусор, на улицах, так как некому будет их погребать. В один из этих дней мучительства будут посланы на людей, по два и три в один день. Человек ляжет спать вечером, а утром увидит у своих дверей двух или трех человек, которые будут требовать силой дань или деньги. Все расчеты, что было дано и получено, исчезнут на земле. В это время люди будут продавать свою медь, и железо, и погребальные одежды. В эту седьмую неделю, когда все будет израсходовано, люди станут отдавать неверующим своих сыновей и дочерей за деньги…
*Неделей здесь называется десятилетие, имеется в виду истечение седьмого десятилетия мусульманской эры, отождествляемого с продолжительностью арабского господства над христианами.
После этих мучений и испытаний со стороны сынов Исмаила, в конце этой недели, когда люди будут брошены на муки истязаний и когда не будет надежды на избавление от этого жестокого порабощения, когда они будут преследуемы и мучимы, задавлены голодом и жаждой, истязаемы жестокими наказаниями, эти варварские тираны будут наслаждаться роскошными яствами и питием в свое удовольствие, чванясь своей победой и тем, как они разрушили и опустошили персов и армян, киликийцев, исаврийцев, каппадокийцев, африканцев, сицилийцев, людей Эллады и тех, кто живет в земле ромеев и на всех островах моря. Они будут разодеты, как женихи, и разукрашены, как невесты, и будут богохульствовать, говоря: „Нет у христиан Спасителя!»
И вот тогда совершенно внезапно боль страданий исчезнет, как у родившей женщины, и царь греков выйдет против них с великой яростью; он пробудится, как „исполин, побежденный вином…», которого они считали мертвым, и пойдет на них. Он двинется на них со стороны Моря Кушитского и станет сеять опустошение и разрушение в пустыне Йасриба и сердцевине обиталища их предков. И сыновья царей греков пойдут на них из стран Запада и прикончат мечом оставшихся из них в Земле Обетованной. Будут они страшиться всех, кто вокруг них. Они сами, их жены, их вожди, их поселения, вся пустынная страна, принадлежавшая их предкам, будут отданы в руки царей греков: они предадут их мечу и разрушению, пленению и избиению. И иго их порабощения будет в семь раз тяжелее их ига. И будут они жестоко страдать от голода и изнурения, будут они работать вместе со своими женами и детьми, и будут они в рабстве у тех, кто служил им. Их рабство будет в сто раз тяжелее, чем то, которое налагали они».
*Кушитское море - Средиземное море
Бар Пенкайе очень надеялся на сообщество Насибина: «Прибытие этих шурте, о которых мы говорили, и их победа были деяниями Господа, и я верю, что они будут причиной уничтожения исмаилитов. Воистину, рука арабов покорила всех людей, а эти шурте объединили у себя мужей всех народов, что есть под небом. И я верю, что через них царству арабов будет положен конец»
Вопреки надеждам Бар Пенкайе сборище в Насибине отнюдь не было намерено спасать христиан, так как они были и считали себя мусульманами, хотя и с очень своеобразными взглядами на желаемое устройство мусульманского общества. Их мессианские настроения связывались с Мухаммедом б. ал-Ханафией, которого они никогда не видели и могли представлять себе как угодно. В Нисибин после гибели ал-Мухтара прибыл даже сын Ибн ал-Ханафии, Хасан, которого нисибинские последователи ал-Мухтара избрали своим главой. Но отряд, посланный зубайридским наместником Мосула в конце 687 – начале 688 г., разгромил и взял Хасана в плен, а потом отослал в Мекку, где он был отправлен в тюрьму Ибн аз-Зубайром. А восставших возглавил Абу Кариб.
Город был осаждён, но дипломатический талант Абдалмалика и тут решил исход дела. 2000 повстанцев во главе с Абу Карибом «признали имамат Абдалмалика» и присоединились к его войску. Из этого можно заключить, что религиозного фанатизма тут не было. Сначала они искало выхода в вере в имамат Ибн ал-Ханафии, а потом удовлетворилось превращением в воинов халифа, восставшие рабы, согласившиеся стать воинами, получали свободу.
Теперь Абдалмалик мог смело направляться на юг Месопотамии, где, ещё имелись силы, готовые поддержать Абдалмалика, чтобы обрести уверенность в завтрашнем дне, утраченные за последние годы. А в лагере Мусаба начались распри. Мусаб арестовал Захра б. Кайса, истратившего налоги провинции Куфы на нужды своих соплеменников-мазхиджитов; Убайдаллах б. ал-Хурр, хлопотавший о его освобождении, сам оказался в тюрьме. Возмущенные мазхиджиты освободили его. После этого Ибн ал-Хурр превратился в разбойника. С небольшим отрядом отборных головорезов он перебирался из одного района Ирака в другой, перехватывал конвои с деньгами, которые из провинций везли в Куфу, делил их между своими людьми, жег дома и поместья своих врагов.
Начало этой эпопеи относится к весне 688 г. Наконец, Ибн ал-Хурра совсем было загнали в угол, а он обратился за помощью к Абдалмалику (в 690 г.) и получил обещание военной помощи. Воспользоваться обещанием ему не пришлось: на обратном пути около Анбара Ибн ал-Хурр столкнулся с большим отрядом кайситов и был убит.
Ибн ал-Хурр не был единственным противником Мусаба. Абдалмалику симпатизировали (или считали меньшим злом) мазхиджиты и хамданиты Куфы. В Басре бакриты и аздиты были в оппозиции к тамимитам, поддерживавшим Мусаба. Летом 689 г в Басре произошло восстание из-за задержки жалованья. Контактам недовольных басрийцев с Абдалмаликом способствовал Халид б Абдаллах б. Халид из умаййадского рода ал-Иса, коренной житель Басры. Будучи выслан Мусабом из города, он приехал в Сирию к Абдалмалику и стал убеждать его захватить Басру. Вернувшись в Басру, Халид начал вербовать сторонников среди бакритов и бахилитов. Абдалмалик прислал небольшое подкрепление из сирийцев во главе с басрийцем Убайдаллахом б. Зийадом б. Забйаном. Восстание началось в конце мая – июне 689 г. Основное ядро состояло из аздитов и бакритов. Среди восставших были такие известные в Басре люди, как Убайдаллах б. Абу Бакра, Мугира б. ал-Мухаллаб и Малик б. Мисма. Общая численность восставших, видимо, была невелика, да и сама обстановка в зачумленном городе, полном больных, не способствовала развитию массового движения. Основная надежда была на одновременное наступление Абдалмалика на Ирак. Эта надежда не оправдалась – Абдалмалик вынужден был покинуть Джазиру и вернуться в Дамаск, чтобы покончить с мятежом ал-Ашдака. Собственных сил наместника Басры оказалось недостаточно, чтобы справиться с восставшими, и Мусаб прислал из Куфы тысячный отряд. Восставшие продержались 24 дня, потом начали переговоры с наместником Умаром б. Убайдаллахом. Он согласился простить их, если они вышлют Халида из Басры. Пришедший к этому времени отряд Убайдаллаха б. Зийада ничего изменить уже не мог.
Мусаб был разгневан этим либерализмом. Казнить повстанцев он не мог в силу гарантии, данной им Умаром б. Убайдаллахом, но зачинщики получили по сто ударов плетью, были обриты и с позором провезены по городу; им было приказано развестись с женами и больше не жениться на родовитых арабках, а это означало прекращение чисто арабских аристократических родов. Понятно, что после такой расправы многие в Басре с нетерпением ожидали прихода Абдалмалика. И он пришёл.
Абдалмалик занял Мосул без какого-либо сопротивления и двинулся на юг по древней дороге вдоль правого берега Тигра. Мусаб вышел ему навстречу и стал лагерем у Маскина (в районе Дейр Джасалик и Баджумайра). Абдалмалик остановился в 18 км от него.
Сражение произошло 17 октября 691 г. Исход ее решила гибель вождя мазхиджитов Ибрахима б. ал-Аштара, после чего они перешли на сторону Абдалмалика, их примеру последовали многие другие. Мусаб сражался до последнего с горсткой оставшихся верными сторонников и был убит вместе с сыном.
Абдалмалик заранее подготовил себе почву в Ираке, ведя тайные переговоры с арабской племенной верхушкой, поэтому после гибели Мусаба не встретил в Ираке сопротивления. Куфийцы и басрийцы, утомлённые сражениями друг с другом и восстаниями, хотели теперь порядка и стабильности, регулярной и полной выплату жалований и поступления доходов от недвижимости.
И Абдалмалик не обманул их надежды. Не было казней и арестов. Единственным пострадавшим стал Йахйа б. Саид, брат ал-Ашдака, бежавший после разгрома его мятежа под покровительство мазхиджитов Куфы: Абдалмалик добился его выдачи, но обещал сохранить ему жизнь. Он пробыл в Куфе несколько недель, разбираясь в делах Ирака. Большинство наместников дальних провинций, например Хамадана и Реййа, он оставил на своих местах, но Куфу поручил своему брату Бишру б. Марвану, а Мосул с подчиненными ему Азербайджаном и Арменией получил другой брат, Мухаммед. Наместником Басры был назначен Халид б. Абдаллах б. Халид, получивший приказ отозвать ал-Мухаллаба с поста командующего операциями против хариджитов и назначить его наместником Ахваза, а его сыновей – наместниками Фарса и Арраджана.
В Басре весть о победе Абдалмалика вызвала борьбу за власть в городе между Хумраном б. Абаном и Убайдаллахом б. Абу Бакрой, который обосновывал свои права тем, что помогал восстанию деньгами, и добился того, что стал заместителем Халида б. Абдаллаха.
Халиду б. Абдаллаху предстояла трудная задача наведения порядка во всем обширном наместничестве, от Бахрейна до Амударьи. Первая же попытка расправиться с бахрейнскими хариджитами окончилась плачевно: Халид послал против них своего брата Умаййу, тот потерпел сокрушительное поражение и позорно бежал в Басру. Войско, посланное против азракитов, которым командовал другой брат Халида, Абдалазиз, было разгромлено прямо на марше около Дарабджерда сравнительно небольшим отрядом ал-Катари.
Победа над Умаййей б. Абдаллахом оказалась последним успехом Наджды. Сначала от него откололся Атийа б. ал-Асвад, потом произошла ссора между Надждой и бахрейнским кайситом Абу Фудайком Абдаллахом б. Саурой, к которому присоединилась значительная часть сторонников Наджды. И правитель почти всей Аравии вынужден был скрыться. Абу Фудайк послал на его розыск десяток своих людей, которые нашли и убили Наджду. Это произошло примерно в 691–92 г.
Лишь в 73/692–93 г. большое, чуть ли не двадцатитысячное войско из Куфы и Басры под командованием Умара б. Убайдаллаха ат-Тайми смогло разгромить Абу Фудайка и уничтожить практически все его войско. Примерно в то же время прежний шейх Омана изгнал Атийу б. ал-Асвада, тот бежал сначала в Керман, а оттуда через некоторое время – в Сиджистан.

Гибель Абдаллаха б. Аз-Зубайра
С потерей Ирака у Абдаллаха б. аз-Зубайра осталась лишь небольшая часть Аравии: Неджд и, возможно, часть Йемена, где власть Наджды после первых попыток сбора хараджа и садаки вряд ли закрепилась надолго. 10 лет халифат Ибн аз-Зубайра расширялся, а потом сжимался и, наконец, пришёл к логическому концу. В Аравии было мало людских и материальных ресурсов, а фанатизм выдохся, единоверие погибло окончательно, а всё богатство состояло из генеалогических связей с Пророком и исламских святынь. А они явно потеряли в цене.
Еще находясь в Куфе, Абдалмалик в конце ноября 691 г. отправил против Ибн аз-Зубайра двухтысячный отряд во главе с ал-Хаджжаджем б. Йусуфом. К Таифу он подошел только в январе 692 г., затратив на дорогу вдвое больше времени, чем обычно, что можно объяснить только тем, что по пути ему приходилось приводить к повиновению отдельные бедуинские племена, привыкшие к безвластию, или подавлять остатки рассеявшихся хариджитов.
От Таифа ал-Хаджжадж пошел не обычным караванным путем через Зат-Ирк и Карн ал-Маназил, а прямой дорогой через высокий горный перевал к Арафату. Здесь произошло несколько стычек со сторонниками Ибн аз-Зубайра. Затем, получив согласие Абдалмалика на введение войска в харам Мекки, в марте 692 г. он начал осаду Мекки. Ал-Хаджжадж не спешил - во-первых, был рамадан, во вторых, неясна была обстановка в Сирии и нужны были подкрепления.
В апреле Тарик б. Амр, давно стоявший в Вади-л-Кура, подошел к Медине; наместник Ибн аз-Зубайра немедленно покинул город. Тарик вступил в Медину, а затем 24 апреля подошел к Мекке с севера. Началась осада Мекки. В том же месяце из Египта морем через Джидду прибыл отряд Малика б. Шарахила. В общей сложности в осаде приняло участие 6–8 тыс. человек.
В распоряжении Ибн аз-Зубайра были гораздо меньшие силы. Мекканцы могли выставить около 2000 воинов при поголовном участии всего мужского населения, чего в данном случае трудно ожидать. По некоторым сведениям, Ибн аз-Зубайра поддерживали окрестные бедуины и старые союзники курайшитов, ахабиш. Но наиболее надежными защитниками были и оставались курайшиты его рода асад, а также родственных зухра и махзум. Но всего вместе с их мавлами они могли насчитывать 300–400 взрослых мужчин.
Кроме того Мекка никогда не имела оборонительной стены, при таком перевесе сил можно было бы завоевать Мекку в полдня. Но ал-Хаджжадж сдерживался приказами далёкого халифа, который не хотел ронять свой только что народившейся авторитет кровавой бойней на священной территории. Сопротивление мекканцев надо было подавить другим способом.
Положение Мекки и до осады было незавидным: подвоз зерна из Египта прекратился давно, подвоз из Сирии и Палестины также пресекся, доставка из Йамамы была неустойчивой, оставался один Йемен. Больших запасов зерна в городе не было. Только Ибн аз-Зубайр имел большой запас пшеницы и сорго, из которого стал выдавать своим воинам количество, достаточное для поддержания жизни. К концу осады мудд (812 г.) сорго (дурра) стал стоить 20 дирхемов (90 г. серебра)*. Потом запасы зерна кончились и у Ибн аз-Зубайра, и, чтобы поддержать последних защитников, ему пришлось пожертвовать своим конем. А в лагере ал-Хаджжаджа, обильно снабжаемым со всех сторон, демонстративно пировали и когда ал-Хаджжадж предложил помилование всем, кто покинет Ибн аз-Зубайра, многие ушли от него, даже его сын Абдаллах.
* Цены на сорго для раннего периода неизвестны. Судя по данным мамлюкского времени, в голодные годы цена на сорго приближалась к цене на пшеницу, но в нормальных условиях была вдвое ниже её, при таком соотношении указанную цену на сорго следует признать выше нормальной в 1000 раз.
Как и во время первой осады, укрепленной цитаделью для Ибн аз-Зубайра стала мечеть, которая его стараниями была расширена примерно на треть к югу. Когда именно вся территория, подвластная Ибн аз-Зубайру, сузилась до периметра стен мечети – сказать трудно. Возможно, что дороговизна и голод касался лишь защитников Каабы, а не всей Мекки.
Снова, как и в первую осаду, на горе, господствующей над мечетью, был установлен камнемет. Это было сделано перед самым хаджжем. Ибн аз-Зубайр попросил прекратить обстрел на время тавафа (обход кругами вокруг Каабы). Ал-Хаджжадж позволил совершить таваф, а потом возобновил обстрел. Точность прицела баллисты была, конечно, невелика, и отдельные камни задевали Каабу, что потом постоянно припоминали ал-Хаджжаджу как самый тяжкий его грех, а порой приписывали ему и сожжение Каабы, случившееся в 683 г.
Оставшись с горсткой верных соратников, Абдаллах б. аз-Зубайр бросился с ними в последнюю атаку, чтобы умереть почетной смертью с оружием в руках. И это ему вполне удалось. Относительно даты смерти в источниках существуют значительные разногласия. Более вероятно - 5 ноября 692 г.
Тело Ибн аз-Зубайра было распято в Мекке, а головы его и его ближайших соратников были сначала продемонстрированы в Медине, а потом доставлены Абдалмалику.
Кончина Абдаллаха б. аз-Зубайра ликвидировала главную причину раскола Халифата. Его обычно до сих пор называют «антихалифом», но это неправда, Абдаллах б. аз-Зубайр объявил себя халифом в момент, когда никакого другого халифа не было. Его права на этот титул были не меньше, чем у Марвана или любого другого из Омейядов, и религиозный авторитет «сына апостола посланника Аллаха», да вдобавок и внука Абу Бакра по матери, был достаточно велик. С его гибелью потерпел поражение и патриархальный ислам. От Абдаллаха б. аз-Зубайра не осталось и следа в религиозно-политической жизни Халифата – число почитателей Али и его потомков росло, а Ибн аз-Зубайр остался в истории лишь какой-то мятежник.
Лозунг мести за Усмана, с которым он выступил сначала, давно стал неактуальным, а идея выбора халифа советом мусульман, которая могла бы увеличить число его сторонников, была забыта им самим, когда он провозгласил себя халифом, оттолкнув поддерживавших его первое время хариджитов. Он мог бы еще добиться успеха, выйдя из добровольного мекканского заточения, но остался в тихом углу, считая, что обладание мусульманской святыней делает его главной фигурой. В борьбе за власть он не смог взять в союзники или одолеть два новых религиозных течения - шиизм и хариджизм и конец его был закономерен.
Практика назначения на высшие посты при Ибн аз-Зубайре, когда Ираком управлял то брат, то сын, а Йемен был отдан другому брату, показала племенной и мусульманской аристократии, что в этом отношении Ибн аз-Зубайр будет для них не лучше Абдалмалика. Абдалмалик победил в этой борьбе благодаря тому, что в самый трудный момент имел безусловную поддержку значительной части сирийских арабов, он также сумел, опираясь на эту поддержку, наращивать успех, что было уже результатом его политического таланта, проявлявшегося и в том, что он умел находить дельных и надежных исполнителей. Одним из них был ал-Хаджжадж.
ал-Хаджжадж
Ал-Хаджжадж б. Йусуфа ас-Сакафи, безвестный командир небольшого войска неожиданно вышел на первый план политической жизни Халифата из безвестности. Он был отмечен назначением на почетный пост наместника Мекки, а затем и Медины и в этом качестве два года руководил хаджжем, что при Муавии было прерогативой представителей рода Умаййи. Ал-Хаджжадж был деятелен и непреклонен в исполнении воли халифа, не был связан пиететом к мусульманской аристократии, мухаджирам и ансарам и их потомкам.
В Мекке он сразу же принялся за возвращение Каабе первоначального вида: разрушил до основания постройку Ибн аз-Зубайра, которая включала в себя Хиджр и имела две двери в противоположных стенах, и восстановил старую квадратную постройку с одной дверью. Из-за этой перестройки во время хаджжа 73 г.х. таваф не совершался.
К мединцам он проявил явную недоброжелательность и, как сообщают, распорядился отметить печатями и повешенными на шею свинцовыми бирками тех из них, кто был наиболее враждебен к Омейядам. Есть свидетельства, что печать была на руке сподвижника пророка Джабира б. Абдаллаха и на шее у Анаса б. Малика, мальчиком прислуживавшего Мухаммеду во время похода к Бадру. Определенное обвинение мы знаем только относительно Сахла б. Сада – ему была навешена свинцовая бирка за то, что в свое время не помог Усману б. Аффану. Вряд ли ал-Хаджжадж решился бы сам заклеймить сподвижников Пророка как рабов, – здесь явно чувствуется месть Абдалмалика, которого мединцы изгоняли вместе с отцом из города.
Сложнее было умиротворить обширную часть Ирана к востоку от линии Рейй-Исфахан-Арраджан, которая находилась либо под властью Абдаллаха б. Хазима, остававшегося верным присяге Ибн аз-Зубайру, либо группировок хариджитов.
После смерти Язида Салм б. Зийад поспешил покинуть беспокойный Хорасан, поручив его сначала ал-Мухаллабу б. Абу Суфре, а потом Абдаллаху б. Хазиму. Три года после этого в Хорасане шла ожесточенная борьба между мударитами Абдаллаха б. Хазима и тамимитами, в которой погиб его сын. Она кончилась победой Ибн Хазима, но различные столкновения не прекращались. Абдаллах б. аз-Зубайр утвердил его на посту наместника Хорасана, и он оставался верен присяге даже после победы Абдалмалика в Ираке и отверг предложение оставить за ним в кормление Хорасан на семь (или десять) лет, если принесет ему присягу. Ат-Табари приводит сведения о присылке Абдалмаликом головы Ибн аз-Зубайра, которую Ибн Хазим омыл, умастил и отослал родственникам Ибн аз-Зубайра в Медину.
Получив отказ Ибн Хазима, Абдалмалик предложил пост наместника Хорасана Букайру б. Вишаху, управлявшему Мервом от имени Ибн Хазима. Букайр принял это предложение, и его поддержали арабы Мерва. Ибн Хазим, в очередной раз воевавший с тамимитами, не решился бороться сразу с двумя противниками и отправился искать убежища у своего сына Мусы в далеком Термезе. Тамимиты преследовали его, настигли в селении Шахмигад в 8 фарсахах от Мерва и убили. Глава тамимитов Бахир тотчас же сообщил об этой победе Абдалмалику, но не послал голову Ибн Хазима. Букайр б. Вишах отобрал её у него и заточил Бахира в темницу в Мерве. Недовольство тамимитов заставило его освободить Бахира, но это не принесло примирения с тамимитами.
Нейтральная часть хорасанцев обратилась к Абдалмалику с просьбой прислать наместником какого-нибудь курайшита, который стоял бы над племенными пристрастиями. Абдалмалик поручил эту область Умаййе б. Абдаллаху б. Халиду. Бахир узнал о прибытии Умаййи в Нишапур, нанял проводника из местных жителей и обходным путем прибыл к нему, чтобы настроить его против Букайра б. Вишаха. Умаййа выслушал его, но карательных мер против Букайра не принял, даже предложил тому пост начальника полиции, на что Букайр очень обиделся.
В Сиджистане после короткого периода межплеменных распрей после смерти Талхи ат-Талахата наместником от Ибн аз-Зубайра стал Абдалазиз б. Абдаллах б. Амир, которого поддержал глава тамошних тамимитов Ваки б. Абу Суд. Абдалазиз успешно отразил нападение рутбила Кабула (который погиб в бою), но потом был изгнан другой группой тамимитов. Вмешательство и поддержка Ваки снова возвратили его в Кабул. В 74/693–94 г. Умаййа б. Абдаллах назначил наместником Сиджистана своего сына Абдаллаха.
Фарс, часть Кермана и области Исфахана находились в руках азракитов. Керманом с 70/689–90 г. правил Атийа б. ал-Асвад, правление которого хорошо зафиксировано для 70–75 гг.х. монетами с его именем. Судя по ним, в 75 г. ему принадлежал и самый восточный округ Фарса, Дарабджерд.
Борьбу с азракитами возобновил Бишр б. Марван, назначенный наместником всего Ирака в конце 74 г.х. В апреле 694 г. он прибыл в Басру. Бишр не был человеком, способным справиться с трудной ситуацией, он был пьяницей, но ему хватило ума понять, кто в состоянии помочь ему, и он попросил брата назначить командовать войной с азракитами ал-Мухаллаба б. Абу Суфру, предоставив ему право отбора воинов в Куфе и Басре.
Набрав воинов в Басре, ал-Мухаллаб не стал дожидаться подхода куфийцев и вышел к Рамхурмузу, став лагерем против азракитов. Позже подошли куфийцы во главе с Абдаррахманом б. Михнафом и встали отдельным лагерем в миле от басрийцев. Не успел ал-Мухаллаб начать военные действия, как через десять дней после прибытия куфийцев пришло известие о смерти Бишра – пьянство и тяжелый климат Басры доконали его. Дата его смерти неизвестна, сообщается только, что он правил четыре или шесть месяцев и, следовательно, умер в июле-сентябре 694 г.
Весть о смерти наместника вызвала массовое дезертирство куфийцев. Заместитель Бишра в Куфе пытался их образумить и вернуть к исполнению долга, но ничто не помогло.
Оставшиеся в Куфе и Басре заместители Бишра явно не справлялись с ситуацией, тогда Абдалмалик решил поручить управление всем востоком Халифата ал-Хаджжаджу. Он прибыл в Куфу в раджабе 75/26 октября – 24 ноября 694 г.
На первой же встрече с куфийцами в мечети он произнес грозную речь, не менее знаменитую, чем речь Зийада б. Абихи, перемежая ее стихами: «Клянусь Аллахом, я возложу на зло его поклажу, пойду по его следам и воздам ему подобным ему. Воистину, вижу я созревшие головы, время жатвы которых наступило. Я уже вижу кровь между чалмами и бородами… А я, иракцы, буду брать вас в руки не так, как берут инжир, и не шумите мне старыми бурдюками. Я уже проверил возраст по зубам и достиг того, к чему стремился. Повелитель верующих, Абдалмалик, высыпал [стрелы] из своего колчана, испробовал древки и нашел, что я – самое лучшее и крепкое на излом, и послал меня к вам. Вы ведь – хлеб, который замесили смуты, и вы заточили зубы преступлений. Я обдеру вас, как обдирают кору с деревьев, и забинтую повязками смирения. Я буду бить вас, как верблюда, отбивающегося от стада, и, клянусь Аллахом, не отстану, пока не добьюсь своего. Берегитесь же этих сборищ и пересудов, кто да что сказал. Вам-то какое до этого дело? Клянусь Аллахом, я наставлю вас на путь истины или же займусь телом каждого из вас.
Я пролью кровь каждого из посланных к ал-Мухаллабу, кого найду через три дня».
В эти дни к нему пришел престарелый Умайр б. Даби ат-Тамими, прося заменить его в этом походе сыном. Присутствующие пояснили, что этот человек прыгнул на тело убитого Усмана б. Аффана и сломал в трупе два ребра. Ал-Хаджжадж приказал немедленно казнить его за это и тут же объявил через глашатая, что казнил его за задержку сверх трех дней. Толпы надеявшихся отсидеться кинулись к мосту, чтобы успеть уйти из Куфы. Ал-Мухаллаб, узнав о решительных действиях ал-Хаджжаджа, сказал: «Пришел в Ирак настоящий мужчина».
В том же раджабе ал-Хаджжадж прибыл в Басру, где припугнул людей примерно такой же речью и приказал дезертирам немедленно вернуться к ал-Мухаллабу, а затем сам с дополнительным отрядом куфийцев и басрийцев направился в Ахваз и стал лагерем в Рустакабаде в 18 фарсахах от Рамхурмуза, прикрывая тыл ал-Мухаллаба и являясь на случай поражения ал-Мухаллаба надежным заслоном для Басры. Здесь он объявил, что отменяет добавку к жалованью в 100 дирхемов в год, введенную Мусабом, «прибавку лицемера и нечестивца». Абдаллах б. ал-Джаруд возразил, что прибавка была подтверждена Абдалмаликом, но нарвался на грубый ответ. Ал-Хаджжадж не испытывал ни малейшего пиетета ни перед кем, никаких заслуг за аристократией не числил и даже родство с Пророком не ставил ни в грош. В связи с этим в среде басрийской знати возник заговор с целью изгнания ал-Хаджжаджа из Ирака.
14 декабря 694 г. ал-Мухаллаб выбил азракитов из Рамхурмуза и в конце декабря подошел к Казеруну. Ал-Мухаллаб с басрийцами сразу же окопал свой лагерь рвом, а куфийцы, гордясь перед басрийцами храбростью, проявленной под Рамхурмузом, заявили: «Наш ров – наши мечи». И рыть ров не стали. Ночью азракиты напали на лагерь басрийцев, наткнулись на ров и быстро перенесли удар на неукрепленный лагерь куфийцев. Куфийцы сражались упорно, но понесли большие потери, среди убитых оказался и их командующий Абдаррахман б. Михнаф. Несмотря на этот успех, азракиты не смогли переломить ситуацию и оттеснить ал-Мухаллаба.
Куфийская историческая традиция объясняет причину поражения куфийцев и гибели Абдаррахмана б. Михнафа несколько иначе: а именно, что в трудный для ал-Мухаллаба момент боя Абдаррахман послал ему на помощь значительную часть своих сил, хариджиты воспользовались этим и напали на лагерь куфийцев.

Наступательные действия Халифата разворачивались и на других направлениях. В конце 690 г., как сообщает Феофан, Юстиниан начал переселение жителей Кипра на материк (окончившееся трагически – в бурю большинство судов погибло), Абдалмалик счел это нарушением договора, но о возобновлении им военных действий в этом году не сообщается. Возможно, с ними связано непонятное сообщение Халифы о набеге в 71/690–91 г. на Фараста (?), которую не удается локализовать. Широкомасштабные военные действия развернулись лишь летом 692 г., когда Юстиниан с большим войском, в значительной части состоявшим из славянских переселенцев (будто бы 30 000), предпринял поход против арабов. Мухаммед б. Марван, управлявший Джазирой и Арменией, встретил его у Севастополя* или у Кесарей в Каппадокии, сумел подкупить вождя славян и привлечь значительную часть их (около 7000) на свою сторону; Юстиниан вынужден был отступить, оставшихся ему верными славян он казнил на обратном пути за измену их собратьев.
*Местом сражения назван Севастополь Приморский. Возможно, он был в Киликии
В том же году Усман б. ал-Валид с четырехтысячным войском нанес византийцам поражение в Армении, после чего ишхан Армении Смбат Багратуни ради безопасности страны признал вассальную зависимость от Халифата.
В 74/693–94 г. Мухаммед б. Марван столкнулся с византийцами в верховьях Большого Заба, а затем нанес им поражение в Андарлии (?). Видимо, эта же летняя кампания упоминается Феофаном в десятом году правления Юстиниана II, когда Мухаммед нанес поражение византийцам в Четвертой Армении и захватил много пленных. Летом 694 г. византийцы нанесли ответный удар из Мараша в сторону Антиохии. Арабы под командованием Абана б. ал-Валида б. Укбы остановили их в ал-Амаке (ал-Амк) и в джумаде I 75/28 августа – 26 сентября 694 г. разгромили. Из арабских историков о походе Мухаммеда б. Марвана на византийцев в 695 г. из Малатии упоминает только Халифа. Феофан, возможно, не говорит о нем, поскольку его затмило более важное событие того года – свержение Юстиниана и воцарение Леонтия, а для арабских историков доминирующим стал рассказ о восстании хариджитов в Месопотамии.
Его поднял в Дара в двадцатых числах мая 695 г. суфрит Салих б. Мусаррах. В отличие от азракитских вождей, питавших патологическую ненависть к инакомыслящим мусульманам, Салих призывал своих сторонников сражаться с мусульманами, только если они нападают, и не захватывать их имущество. Число восставших было немногим более ста человек, но их выступление вызвало большое беспокойство в соседних городах Джазиры, хорошо помнивших недавнее восстание бедноты и рабов при ал-Мухтаре.
Первый отряд, посланный Мухаммедом б. Марваном на подавление восстания, несмотря на численное превосходство (в нем было 1000 человек), потерпел поражение. Второе, трехтысячное, войско одержало верх над хариджитами. Потеряв несколько десятков человек, Салих отошел к Ханикину и Джалула, встретил там сопротивление и отступил к области Мосула. В очередном столкновении с правительственными войсками он был тяжело ранен и умер 29 августа или 28 сентября 695 г. Во главе восставших встал Шабиб б. Язид.

Северная Африка. Наместники Северной Африки за пределами Египта подчинялись непосредственно халифу и от него, а не от наместника Египта во многом зависела организация завоевательных походов в Северной Африке.
В 68/687–88 г. Абдалмалик послал Зухайра б. Кайса в поход на Ифрикию, подкрепив его деньгами и присылкой отряда сирийцев. При его приближении Касила покинул ал-Кайраван. Зухайр преследовал его, навязал сражение и разгромил. Касила погиб, арабы захватили большую добычу, но закрепиться в Ифрикии Зухайр не смог, так как узнал, что византийцы высадились в Барке, и поспешил туда. В сражении с византийцами он со своим отрядом погиб под Дарной. Все же местные арабы совместно с фустатцами, бежавшими в Барку от чумы, сбросили византийцев в море.
А в 68/688–89 г. Абдалмалик послал в Ифрикию Хассана б. ан-Нумана, который будто бы захватил Карфаген, разрушил его и, двигаясь на запад, в горах Аврас на вади Тарда встретился с берберами под предводительством Кахины («прорицательницы»), потерпел поражение и вынужден был отступить в Барку. В 72/691–92 или 73/692–93 г. он снова совершил поход на Ифрикию, захватил Карфаген, разрушил его, а затем в тех же горах Артас разгромил берберов и убил Кахину. Берберы должны были признать свою зависимость, принять ислам и обязаться поставлять 12 000 всадников для участия в дальнейших походах арабов. Власть Хассана простиралась теперь примерно на 350 км к западу от ал-Кайравана, только в Баджа (Баджаия) осталось независимое христианское владение, куда укрылась часть карфагенцев. Далее до конца правления Абдалмалика Хассан занимался укреплением своей власти в Ифрикии и организацией сбора налогов, не предпринимая новых походов.

Реформы Абдалмалика
К 695 г. Халифат был восстановлен почти в тех же границах, исключая территории за Араксом, в каких оставил его Муавийа. И хотя внутреннее положение в некоторых районах оставалось нестабильным, власть Абдалмалика уже не оспаривалась никем, кроме хариджитов. Хадж Абдалмалика в 75 г.х. (конец марта 695 г.) должен был закрепить этот факт в сознании мусульман. В Медине он был встречен без восторга, и даже щедрая раздача жалованья не смягчила мединцев. Недовольство курайшитов Медины вызвало то, что на кошеле с деньгами для них была надпись «из садаки», что ставило их в положение благодетельствуемых, а не получающих законную долю доходов из общего достояния мусульман (фай). Иными словами, их не признали мусульманами и они отказались принять эти деньги. При этом, несомненно, произошел обмен взаимными обвинениями. Выступая с речью после этого инцидента, Абдалмалик сказал:
«О, курайшиты! Правил вами Умар ибн ал-Хаттаб, и был он суров и груб с вами, но вы слушались его и повиновались ему, потом правил вами Усман и обходился с вами мягко, уважительно и щедро, но вы были враждебны к нему и убили его. Мы послали к вам Муслима в день ал-Харры, и вы убили его. Курайшиты! Мы знаем, что вы никогда не полюбите нас, а мы будем помнить убиение Усмана».
Пребывание Абдалмалика в Мекке не сопровождалось какими-либо инцидентами, да, впрочем, у мекканцев, в отличие от мединцев, и не было таких, как у тех, претензий к халифу, хотя особый статус мекканского храма был несколько унижен сооружением в Иерусалиме помпезной мечети «Купол скалы» (Куббат ас-Сахра). Какое значение придавалось ей в те годы, неясно до сих пор.
Историк конца IX в. ал-Йакуби писал, что Абдалмалик воздвиг её для того, чтобы заменить её посещением паломничество к Каабе, во время которого Ибн аз-Зубайр принуждал паломников из Сирии присягать ему. Век спустя географ ал-Мукаддаси писал, что его дядя объяснял постройку Куббат ас-Сахра желанием Абдалмалика превзойти своей постройкой храм Гроба господня. В известной мере прав и тот и другой, во всяком случае в свете реформ Абдалмалика, о которых будет сказано ниже, идея возвеличения ислама над христианством при возведении этой постройки существовала.
Куббат ас-Сахра была воздвигнута над скалой, на которой, по преданию, Авраам собирался принести в жертву Исаака, а затем находилась святая святых первого и второго Иерусалимского храмов. Скалу окружила колоннада из четырех каменных столбов и 12 колонн (по три между каждым из них), на которую опирается барабан купола диаметром 20,5 м, что соответствует диаметру купола храма Гроба господня. Подкупольную часть окружают два концентрических восьмиугольных коридора, разделенных колоннадой. Эти коридоры действительно наводят на мысль о тавафе, ритуальном обходе вокруг священного камня, с которого Мухаммед будто бы возносился на небо (неясно только, существовала ли эта легенда в конце VII в.).
Облицованная мозаикой изнутри и снаружи (снаружи при Османах она была заменена изразцами), Куббат ас-Сахра со своим золоченым куполом стала архитектурной доминантой Иерусалима, но… сооружение ее не стало событием для современников, во всяком случае ни один из ранних историков не упоминает о её строительстве, а в первом упоминании этой постройки у ал-Йакуби дата расплывчата: в дни Ибн аз-Зубайра. Между тем время начала постройки могло бы помочь нам понять, насколько идея постройки была вызвана соперничеством с Ибн аз-Зубайром.
Мозаичная надпись во фризе внутреннего обходного коридора, состоящая из коранических цитат, содержала имя строителя и дату: имя Абдалмалика ал-Мамун приказал сбить и заменить своим, а дата по недосмотру сохранилась: «…построил этот купол раб Аллаха Абд[аллах ал-имам ал-Мамун] амир верующих в году семьдесят втором». Несмотря на это документальное свидетельство, некоторым исследователям кажется сомнительным, чтобы Абдалмалик взялся за это монументальное строительство в трудные для него в финансовом отношении годы и что дата может означать не завершение, а начало строительства.
Единственное свидетельство о начале постройки содержится у автора XIII в. Сибта б. ал-Джаузи, согласно которому строительство было начато в 69/688–89 г. и закончено в 72/691–92 г.. Совпадение второй даты со свидетельством надписи вызывает доверие и к первой. Косвенно её подтверждает сообщение Феофана, что на шестом году правления Юстиниана (690/91 г.) Абдалмалику для постройки храма в Мекке понадобились колонны и он хотел взять их из построек в Гефсимане, но его секретарь-христианин Сарджун отговорил от этого. Феофан, конечно, ошибается, говоря о храме в Мекке, – ал-Масджид ал-Харам была в то время в руках Ибн аз-Зубайра; колонны, скорее всего, нужны были для Куббат ас-Сахра, а Гефсиман, находящийся всего в полукилометре от нее, был удобен для транспортировки оттуда колонн.
Достоверно в этом сообщении и то, что колонны для Куббат ас-Сахра были не специально изготовлены, а все-таки взяты из старых античных построек – они разной высоты, имеют различные по стилю капители, и строителям приходилось их подравнивать разными по высоте кубическими каменными подставками.
Строительство первого культового здания, явно рассчитанного на то, чтобы служить символом величия ислама в глазах иноверцев в священном для христиан и евреев городе, знаменует начало нового этапа в истории Халифата.
Еще более важным мероприятием в этом отношении была денежная реформа, начатая Абдалмаликом в начале 90-х годов и завершенная в 77/696–97 г. Существование в Халифате в течение полувека одновременно двух монетных систем с чуждой государству идеологической символикой было совершенно противоестественным и могло объясняться только тем, что арабы издавна сжились с ними. В условиях наступления Византии и необходимости выплаты ей дани использование монеты с портретом императора или императоров-соправителей делало хождение подобной монеты в Халифате просто неприемлемым.
Арабские историки датируют появление монеты нового типа (без всяких изображений, с одними только надписями на арабском языке) 74 или 76 г.х., однако монеты этого типа указанных годов пока не найдены. Наиболее ранний динар с именем Абдалмалика и датой относится к 76/695–96 г. Он представляет собой компромисс между предыдущими динарами византийского типа с арабскими религиозными формулами и чисто эпиграфическими мусульманскими динарами. На лицевой стороне этого динара изображен стоящий халиф с мечом на перевязи и треххвостым бичом. Надпись по кругу гласит: «Во имя Аллаха, нет божества, кроме Аллаха, он – единственный, Мухаммед – посланник Аллаха». На обороте в центре еще осталось изображение деформированного креста на трехступенчатом возвышении, а надпись по кругу гласит: «Во имя Аллаха чеканен этот динар в году семьдесят шестом». В различных коллекциях имеется еще два десятка похожих динаров, различающихся по качеству изображения, разного веса и размера, чеканенных в Аммане, Джибрине, Иерусалиме, Киннасрине, Курусе, Мааррат Мисрине, Манбидже, Сармине и Халебе. Несколько особняком стоят 34 динара с фигурой халифа, но без имени и даты, в легенде которых употреблено характерное выражение «халифату-л-лахи». Принципиальное сходство с упомянутыми выше позволяет думать, что они относятся к самому первому этапу поисков нового типа мусульманской монеты: они могут быть теми динарами, которые, по свидетельству Феофана, в 690/91 г. отказывался принимать в уплату дани Юстиниан II.
В 77/696–97 г. в Дамаске началась чеканка чисто эпиграфических динаров с многозначительной круговой надписью на лицевой стороне: «Мухаммед – посланник Аллаха, он послал его с руководством и истинной религией, чтобы он возвысил ее над всеми религиями» (Коран, 9:33). В отличие от предшественников они имели стандартный вес 4,25–4,27 г, будучи легче на 1/24 полновесной византийской номисмы (4,45–4,48 г).
Одновременно или несколько позже ал-Хаджжадж начал чеканку дирхемов эпиграфического типа. Надписи на них были несколько пространнее, чем на динаре, 33-й айат 9-й суры приводился целиком: «над всеми религиями, хотя бы это было ненавистно безбожникам», а в круговой надписи указывалось место чеканки, отсутствовавшее на новых динарах. О том, из каких соображений вес новых дирхемов был установлен на четверть меньше арабо-сасанидских (3 г вместо 4 г), до сих пор ведется спор. Теперь обменный курс динара по отношению к дирхему стал равен 1:14. Резкое уменьшение веса дирхема должно бы было сказаться на уровне жизни, но сведений о недовольстве в рядах получающих жалованье в источниках не имеется, так же как нет сведений об изменении размера жалований пропорционально снижению веса монеты.
Единственное свидетельство о недовольстве новыми дирхемами, приводимое ал-Балазури, довольно туманно: "Чеканил ал-Хаджжадж дирхемы "баглийа", на которых было написано "бисми-л-лахи ал-Хаджжадж", а через год стал писать: "Аллаху ахад Аллаху-с-самад", – и вызвало это отвращение факихов, и были они (дирхемы) названы „отвратительными». А говорят, что инородцы (ал-ааджим) испытывали к ним отвращение из-за недостатка их веса и прозвали их "отвратительными""
В ходе реформы появилась новая весовая единица – дирхем, равный 3,125 г, связь которого с употреблявшимися ранее драхмами или сиклями установить не удается. Этот дирхем можно связать с весом византийского солида (4,68 г), от которого он составляет ровно 2/3, но можно найти и иные пропорции к другим единицам веса, которые будут столь же гадательны. Новая единица веса стала эталоном для соизмерения многочисленных мер, употреблявшихся на территории Халифата.
Этот дирхем составил пару с монетным дирхемом, так же как солид-мискаль составлял пару с динаром, причем вес монеты в обоих случаях был ровно на 1/24 меньше: 3,125 г и 2,985 г, 4,68 г и 4,27 г. При общеупотребительной системе деления денег, единиц веса и объектов купли-продажи на 24 доли это расхождение вряд ли может быть случайным. Напрашивается предположение, что здесь имеет место различие между весом металла, поступающего в чеканку, и весом монеты, проще говоря, разница должна была покрывать расходы на чеканку и давать доход государству. Следует признать, что это – довольно высокая цена чеканки, например, в Фатимидском Египте на монетном дворе разница между весом драгоценных металлов, поступавших в работу, и весом монеты составляла от 1/34 до 1/30, а на московском монетном дворе в XVI в. – 1/48 (правда, техника чеканки была примитивнее, и работа должна была стоить меньше), впрочем, есть сведения, что отчисления на каирском монетном дворе в начале XII в. составляли даже 1/20.
Существование тесной связи между одноименными единицей веса и монетой может свидетельствовать о замене системы расчета по монетной стопе (т. е. по числу монет, чеканимых из фунта или иной аналогичной меры веса) на расчет по числу одноименных малых единиц, хотя следует признать, что в различных средневековых наставлениях по финансам и монетному делу, где рассматриваются вопросы добавки лигатуры и выявления примесей, переход от расчетов в весовых дирхемах к дирхемам-монетам не оговаривается.
Одной из целей денежной реформы должно бы было быть установление единого весового стандарта, однако вес новых дирхемов колеблется в больших пределах: от 3 до 2,5 г (если не считать очевидных полудирхемов), монетные гирьки дают такой же разброс. Приходится признать, что перед нами пока больше вопросов, чем ответов.
Чеканка новых дирхемов в Месопотамии, Армении и части Ирана не прекратила хождения и выпуска монет прежнего типа на территории Восточного Ирана; лишь постепенно, по мере исламизации происходило сокращение ареала их чеканки.
В том же направлении замены христианской символики мусульманской было изменение так называемого протокола в начале папирусных свитков, изготовлявшихся в Египте, в которых крест и греческая надпись сменились мусульманскими религиозными формулами на арабском языке. Арабские авторы считают смену протокола одномоментной, но сохранившиеся папирусы показывают, что это происходило постепенно.
Забегая немного вперед по сравнению с изложением политической истории, следует упомянуть реформу налогообложения в Сирии и Джазире. За 10 лет гражданской войны в центре страны произошли значительные демографические изменения: из-за голода и эпидемий сократилось население, многие бежали в более благополучные места, бросая дома и земли. Прежние кадастры перестали соответствовать реальности, и возникла необходимость провести перепись людей и земель. В Сирии и Джазире это было поручено в 697 г. ад-Даххаку б. Абдаррахману ал-Ашари, а по сведениям сирийских источников, некоему Атийе. «История» Псевдо-Дионисия сообщает о нем следующее: «В 1003 г. греков Абдалмалик наложил на сирийцев тадил, издав строгий приказ, чтобы каждый прибыл в свою область и город и в дом отца своего и записал свое имя и имя отца своего, и виноградник свой, и оливы свои, и стадо свое, и сыновей своих, и все, что принадлежит ему. С этого времени стали налагать джизйу (гезита) на головы взрослых мужчин. От всего этого произошли беды люда христианского. Предыдущие цари налагали налог на землю, а не на мужчин. С этого времени сыны Агари стали обращать людей Арама в египетское рабство. Но это – наша вина: из-за того, что мы грешили, рабы стали нашими хозяевами. Это был первый тадил, проведенный арабами».
Никаких конкретных сведений о размере обложения христианский автор не дает, об этом мы узнаем от мусульманского юриста конца VIII – начала IX в. Абу Йусуфа Йакуба. «Когда стал править Абдалмалик б. Марван, то послал ад-Даххака ибн Абдаррахмана ал-Ашари, который счел, что взимаемое с них мало, и пересчитал их по головам. Он принял их всех за работающих своими руками, сосчитал, что зарабатывает работник за год, потом вычел [из этого] его расходы на еду и приправу, одежду и обувь, вычел все праздничные дни в году и нашел, что после этого каждый получает четыре динара, и он обязал их платить это и сделал это одним разрядом. Потом обложил владения (ствол) в соответствии с их близостью и отдаленностью и возложил на каждые сто джарибов посевов, что вблизи, динар, а на каждые двести джарибов, что вдали, динар, и на каждую тысячу корней винограда, что вблизи, динар, а на две тысячи корней, что вдали, динар, а на маслины, на каждые сто деревьев, что вблизи, динар, а на каждые двести деревьев, что вдали, динар. А граница дальнего у них – день пути и два дня и то, что больше того, а то, что меньше дня, [считается] близким. И была так обложена Сирия, и Мосул был обложен таким же образом».
Из обоих сообщений следует, что перерасчет проводился исходя из численности налогоплательщиков, при резком, в 15–20 раз сокращении поземельного налога. Утверждение о равных ставках джизйи в 4 динара с человека вызывает сомнение, так как все поденщики и ремесленники, работавшие по найму, получавшие менее динара в месяц, не могли уплачивать такую сумму в год. Видимо, это была единица исчисления для определения налоговых обязательств податных округов, внутри которых налог раскладывался соответственно состоятельности. Увеличение подушной подати при резком снижении поземельного налога призвано было побудить землевладельцев обратиться к обработке заброшенных земель, чтобы доходами с них компенсировать потери в бюджете из-за увеличения подушной подати. В документе на греческом языке из Нессаны (Южная Палестина), относящемся к концу VII в., также упоминается обмер земли, проведенный арабами («геометриа тон саракенон»).
Реформы Абдалмалика обозначили начало нового этапа в истории Халифата, переход от использования унаследованных от завоеванных государственных институтов к формированию собственной административно-фискальной системы и от государства, державшегося на этноконфессиональной солидарности, к централизованному военно-бюрократическому государству. На этом пути Халифату предстояло пройти еще более полувека острых социальных конфликтов.

Халифат Абдалмалика
Административно-финансовые реформы Абдалмалика, начавшиеся около 696 г., знаменовали конец периода борьбы за власть и разброда в мусульманском обществе, но о мире приходится говорить только в самом общем плане, как об отсутствии военных действий в центре Халифата. На окраинах состояние войны было постоянным: кончалось подавление мятежей или сепаратистских выступлений — начинались завоевательные походы.
Иран. После победы ал-Мухаллаба б. Абу Суфры над хариджитами под Рамхурмузом весь Южный Иран к востоку от Казеруна все же оставался во власти хариджитов. В Фарсе распоряжался Катари б. Фуджаа, провозгласивший себя халифом, это подтверждает титул «амир верующих», сопровождающий его имя на монетах. Чеканку своей монеты — важнейший прокламационный акт любой новой власти — он начал в 69/688-89 г. и продолжал довольно интенсивно в течение девяти лет. Серебряные монеты с его именем свидетельствуют не только о титуле, но и о примерном размере территории под его контролем — Ардашир Хварре (Истахр), Бишапур, Йезд, Дарабджерд, Таввадж.
За Дарабджердом начинались владения другого хариджитского вождя, Атийа б. ал-Асвада, изгнанного из Омана. Чеканить свою монету он начал, видимо, чуть позже, в 70/689-90 г. Она чеканилась в Джируфте, Хурмузде (?), Вардашире (Бардасире) и Хабидже. О взаимоотношениях между этими двумя вождями ничего не известно. На монетах Атийи титул «амир верующих» отсутствует, свидетельствуя о его меньших политических амбициях, но никаких признаков вассальной зависимости от Катари нет. Большинство монет обоих правителей соответствует обычному стандарту арабо-сасанидских драхм — 3,7-4 г, свидетельствуя о нормальном состоянии экономики этих областей.
О том, что творилось на самой дальней восточной окраине Халифата, в Синде, ничего не известно. Синд был отрезан хариджитскими владениями, и связь с ним была возможна только по морю, из Омана или Басры.
Принимаясь за борьбу с хариджитами, ал-Хаджжадж не ограничился посылкой подкреплений ал-Мухаллабу, но сам встал со значительным войском в Рустукбаде для обеспечения тыла и необходимой помощи в экстренном случае.
Ал-Мухаллаб, продвинувшись в начале 695 г. до Казеруна, долго не мог сдвинуться с места. Ему противостояло не менее чем пятнадцатитысячное войско Катари, обеспечивавшееся ресурсами богатой области, а не разрозненные отряды религиозных фанатиков. Осторожный военачальник, ал-Мухаллаб не рисковал необдуманно углубляться во вражескую территорию. Это раздражало ал-Хаджжаджа, бесцельно терявшего время в Рустукбаде, и он требовал решительных действий.
Беспокойство ал-Хаджжаджа понятно: для войны с хариджитами из Куфы и Басры были выведены лучшие воины, остававшиеся в распоряжении наместников этих городов силы могли оказаться недостаточными в случае обострения обстановки. Особенно ненадежной была Басра с пестрым по национальному составу населением, с многочисленным портовым сбродом. Пока ал-Хаджжадж стоял в Рустукбаде весной 694 г., некий хариджит из Бахрейна по имени Дауд б. ан-Нуман поднял восстание на степном плато около Басры (Тафф ал-Басра), объявил себя халифом, а свою резиденцию назвал «Дар ал-хиджра». Впрочем, его претензии оказались значительно больше реальной силы — в первом же столкновении с отрядом конницы, посланным начальником полиции Басры, Дауд был разгромлен и убит.
Опаснее оказалось восстание черных рабов, зинджей, работавших в именьях богатых басрийцев в округе ал-Фурат, севернее Басры. Его возглавил чернокожий раб, Рийан, прозванный его последователями за храбрость Шир-и Зинджи (перс. «Лев зинджей»). Его прозвище показывает, что в сельской местности по соседству с Басрой господствовал персидский язык. Он объявил себя амиром верующих, а свою жену «матерью верующих», как величали жен Мухаммада. Правитель рустака, Курз б. ас-Сулами не смог справиться с восставшими и бежал в Басру. К восставшим зинджам присоединилась городская беднота, рабочие порта, поденщики и уборщики улиц. Начальник полиции Басры Зийад б. Амр ал-Атаки послал на усмирение восставших своего сына, но тот погиб, а отряд разбежался.
Существовала опасность, что восстание может перекинуться на Хузистан и образовать единый фронт с азракитами, хотя три претендента на халифство вряд ли сумели бы объединиться. Ал-Хаджжадж не мог оказать помощь Басре, так как сам оказался в критическом положении. Отмена прибавки к жалованью в размере 100 дирхемов (в год), установленной Мусабом б. аз-Зубайром, породила глухое недовольство в его войске, которое не утихло и после его обещания восстановить ее. Недовольство рядовых воинов, для которых эта прибавка много значила, использовала командная верхушка, когда убедилась, что новый наместник не идет на компромиссы и не собирается ей мирволить.
Ал-Хаджжадж был ненавистен как безродный выскочка. Никогда еще иракскими центрами не правил такой человек — не курайшит, не представитель исламской или племенной элиты. Даже жесткий правитель Зийад б. Абихи при всем его темном прошлом был более приемлемым представителем власти: он рос вместе с Басрой, до наместничества лет двадцать ведал ее финансами, стал местным богачом — словом, во многих отношениях был своим человеком. А тут вдруг появился неведомый выходец из Таифа и сразу встал над всеми, мало того, не желал ни под кого подлаживаться. В отличие от пышно одетой иракской знати он демонстративно носил простой черный плащ и черную чалму. В этой одежде простого воина он являлся и во дворец к ал-Валиду, где жена ал-Валида Умм Банин говорила мужу: «Приятнее мне было бы видеть тебя беседующим с ангелом смерти, чем с ним». Как черный ворон в стае павлинов был он в своем лагере в Рустукбаде, суровый, непреклонный и ненавистный. Ему ничего не стоило сказать при всех завзятому франту ал-Хузайлу б. Имрану, недавнему компаньону и собутыльнику Бишра б. Марвана, щеголявшему в одежде, волочащейся по земле и явно неуместной в военном быту: «Подбери одежду!» Обидевшийся ал-Хузайл огрызнулся: «Таким, как я, амир, такого не говорят!» — «Нет, клянусь Аллахом, говорят и даже рубят головы».
Счет обидам, большим и малым, нарастал, и через полгода стояния в Рустукбаде, в рабиа II 76 г. (19.VII-16.VIII.695 г.) недовольство вылилось в открытый мятеж. Поводом стал вопрос о той же надбавке в 100 дирхемов в год. На новое требование ал-Хаджжадж также ответил отказом. Командная верхушка собралась у Абдаллаха б. Джаруда и пришла к выводу, что терпеть ал-Хаджжаджа больше невозможно, необходимо изгнать его из Ирака и просить Абдалмалика назначить другого наместника, а халиф им не откажет в этом, так как нуждается в них для борьбы с хариджитами. Присутствующие присягнули Ибн ал-Джаруду как вождю и даже составили соответствующий документ.
Ал-Хаджжадж узнал об этом и предпринял меры предосторожности: разделил расположения куфийцев и басрийцев, разместил между ними свою стражу (шурша) и перевез казнохранилище в свою ставку.
Неясно, сколько времени прошло между присягой заговорщиков и открытым мятежом, который вспыхнул в раби‘ II 76 г. Он начался с того, что Абдаллах б. ал-Джаруд поутру вывел в боевом порядке, со знаменами возглавляемую им группу абдалкайс; его примеру последовали другие вожди. Абдаллах разрушил мост, соединявший ставку ал- Хаджжаджа с казнохранилищем, и завладел им. Ал-Хаджжадж оказался блокированным с небольшим числом личной гвардии, родственников и приближенных. Ал-Хаджжадж потребовал, чтобы Ибн Джаруд немедленно явился к нему с повинной, угрожая репрессиями родственникам. Тот ответил, что если ал-Хаджжадж добровольно не покинет свой пост, то будет изгнан силой. Ал-Хаджжадж отказался подчиниться, тогда мятежное войско напало на его ставку, разграбило её, были захвачены верховые животные и даже две его жены. Ал-Хаджжадж остался непреклонен и требовал, чтобы мятежники немедленно повинились. Видимо, он с оставшимися верными ему людьми укрылся в каком-то укреплении, иначе трудно понять, почему его не тронули во время разгрома ставки.
Один из предводителей мятежников, ал-Гадбан б. ал-Кабасар, посоветовал Ибн ал-Джаруду немедленно напасть на ал-Хаджжаджа, пока он беспомощен: «Поужинай козленком, пока он не позавтракал тобой». Тот ответил, что дело близится к вечеру и начинать сражение поздно, лучше отложить до утра.
В распоряжении ал-Хаджжаджа оказалась целая ночь, и он ее максимально использовал, не поддаваясь малодушным советам своего окружения. Вместо того, чтобы последовать совету начальника полиции Басры сдаться под гарантию безопасности (аман) и уехать к халифу, он начал индивидуальные переговоры с главами отдельных групп об их немедленной сдаче. Такая непреклонность заставляла некоторых задуматься. Ему помогло и аристократическое высокомерие вождей мятежников: некий Аббад б. ал-Хусайн ал-Хабати присутствовал как равный при разговоре Абдаллаха б. ал-Джаруд а с Абдаллахом б. Хакимом и ал-Хузайлом б. Имраном, и ему было сказано, что таким людям, как он, нечего делать, когда разговаривают о делах люди почтенные, Аббад оскорбился и с сотней своих воинов перешел к ал-Хаджжаджу. Это сразу изменило настроение в стане мятежников, колеблющиеся стали переходить на сторону наместника: за Аббадом последовал бахилит из Басры Кутайба б. Муслим с 30 воинами, а за ним — амиры более крупных отрядов. Когда наутро Ибн Джаруд решил напасть на ал-Хаджжаджа, тот уже располагал примерно равными с ним силами. После непродолжительной схватки Ибн Джаруд пал, пронзенный стрелами, его воины утратили боевой дух, и ал-Хаджжадж объявил, что все сложившие оружие будут помилованы, кроме зачинщиков мятежа. Бой тут же прекратился. Знатные мятежники поспешили бежать: кто поспешил в Сирию, искать защиты у халифа, кто — укрыться в дальних провинциях, Хорасане или Омане. Ал-Хузайл был схвачен и, несмотря на заступничество Аббада и Кутайбы, обезглавлен.
Несмотря на одержанную победу, ал-Хаджжадж не стал искушать судьбу, оставаясь в Рустукбаде, когда в Басре и Куфе подавление мятежа могло аукнуться более серьезными волнениями. К тому же требовалось расправиться с восстанием зинджей. Уход из Рустукбада резервной армии ослаблял позиции ал-Мухаллаба, поэтому ал-Хаджжадж приказал наместнику Исфахана Аттабу б. Бараке идти на помощь ал-Мухаллабу и взять на себя командование всеми куфийцами. Суть этого приказа заключалась в том, что Исфахан входил в зону, завоеванную куфийцами и соответственно подчинялся Куфе, а ал-Мухаллаб был басрийцем и действовал в областях, подчиненных Басре, и куфийцами мог командовать только по особому распоряжению, что не прибавляло бы симпатий куфийцев, да и амиру Исфахана было не очень приятно подчиняться басрийцу. На всякий случай ал-Хаджжадж оговорил в приказе, что пока военные действия будут вестись в зоне, подчиненной Басре, верховным командующим будет ал-Мухаллаб, а если перекинутся в куфийские районы, то командующим станет Аттаб — это в какой-то мере ослабляло горечь подчинения ал-Мухаллабу.
Вернувшись в Басру, ал-Хаджжадж выбранил басрийскую верхушку за трусость: «Ваши рабы и подметальщики восстали, а вы не можете с ними справиться!» Главам племенных объединений (ахмас) было приказано выделить определенное число воинов; командовать этим войском был назначен правитель ал-Фурата Кураз б. Малик. Он вытеснил повстанцев из ал-Фурата в сторону Ахваза и добил их около Даврака, в этом бою погиб и «Лев Зинджей».
А ал-Хаджжадж продолжал расправляться с руководителями мятежа. Одни из них подверглись аресту, другие поплатились имуществом. Конфискация коснулась даже имущества погибших в том бою. В частности конфисковано было поместье погибшего в бою Абдаллаха б. Анаса, сына сподвижника пророка, который, будучи девятилетним мальчиком, прислуживал ему во время похода к Бадру. Отец Абдаллаха, Анас б. Малик, пришел к ал-Хаджжаджу и обвинил его в беззаконии, тот обругал его старым бунтовщиком и прогнал. Анас пожаловался халифу, и Абдалмалик резко выговорил ал-Хаджжаджу в послании и велел впредь с уважением относиться к сподвижникам Пророка (которых, заметим, к этому времени оставались считанные единицы). Ал-Хаджжаджу пришлось вернуть старику конфискованное имение сына.
Ситуация в Басре была улажена, рабы приведены в повиновение. Зато в Северном Ираке возникла новая угроза.

Восстание Шабиба б. Язида
В конце лета 695 г., когда ал-Хаджжадж был занят подавлением мятежа, на северной границе Ирака в районе Ханикина и Джалула появился отряд хариджитов, выбитых из Джазиры. Получив отпор в Ираке, они ушли к Мосулу, и там в сражении с правительственными войсками погиб их предводитель Салих. Отряд возглавил его помощник Шабиб б. Язид, который снова повел свой отряд в Ирак, начав с набега на собственных соплеменников бану шайбан где-то в среднем течении Диялы с целью увезти от них свою мать. Согласно хариджитскому информатору, при этом Шабиб с 12 спутниками обратил в бегство 3000 бану шайбан. Нет нужды принимать на веру такие числа, но всё-таки...
Шабиб принадлежал к умеренному суфритскому крылу хариджитского движения. Он был суфритом. Суфриты не считали, как азракиты, мусульман, не разделявших их взгляды, врагами ислама и не призывали убивать их и грабить их имущество.
Появление Шабиба на главной дороге в Иран не могло не обеспокоить ал-Хаджжаджа, и он приказал Суфйану б. Абу-л-Алийа, возвращавшемуся из Табаристана после заключения с ним мирного договора во главе тысячи всадников, расправиться с Шабибом. В помощь ему из Куфы был послан ал-Харис б. Умайра, а из Ахваза — Савра б. Абджар с 500 всадниками. Суфйан не стал дожидаться их, как было приказано, в Даскаре (40 км южнее Джалула), а решил действовать в одиночку, надеясь на свое численное превосходство и не желая делить честь победы с другими. Он настиг Шабиба около Ханикина. Шабиб оставил в засаде своего брата Масада, а сам имитировал бегство. Когда Суфйан оказался между Шабибом и засадой, Масад неожиданно напал на него сзади. Эта неожиданная атака вызвала панику, и значительная часть отряда Суфйана разбежалась, сам он с оставшимися двумя сотнями воинов упорно сражался в окружении, был сбит с коня и спасен своим мавлой, отдавшим ему коня и прикрывшим его отступление. Израненный Суфйан с остатками отряда укрылся в Бабил Махрузе (между современными Бакубой и Эль-Микдадией). Оттуда он отправил ал-Хаджжаджу донесение такого содержания:
«А после [приветствия] сообщаю амиру, да устроит его Аллах, что я преследовал этого негодяя и настиг его у Ханикина, и сразился с ним, и побил Аллах их лица, и мы одолели их, и при таких обстоятельствах вдруг подошли к ним люди, которые были спрятаны. Они напали на [моих] людей, и они бежали. Я остался с людьми религии и стойкости, и сражался с ними, пока не свалился среди убитых. Меня увезли и привезли израненного в Бабил Махруз. И вот — я здесь. А войско, которое амир прислал ко мне, прибыло, кроме Савры ибн Абджара, а он не прибыл и не участвовал в сражении вместе со мной. А когда я оказался в Бабил Махрузе, то пришел ко мне, и говорит непонятно что и просит извинить за то, за что нельзя извинить. И мир».
Ал-Хаджжадж ответил:
«А затем. Ты проявил себя превосходно и решил то, что было на тебя возложено. И когда облегчатся твои страдания, то поедешь вознагражденный к своей семье. И мир».
Эта переписка, по стилю и содержанию вызывающая доверие, рисует несколько иную картину, чем повествование ат-Табари, построенное на рассказе внука Суфьяна. Оказывается, что отряд из Куфы успел подойти, что бой был упорный и до нападения из засады. Сомнительно, чтобы исход боя могло изменить нападение с тыла только 50 человек. Можно было бы допустить, что Суфйан несколько преувеличил свои заслуги, но мягкий тон ответа сурового ал- Хаджжаджа свидетельствует, что Суфйан имел дело не с мелкой шайкой хариджитов, а с серьезным, многочисленным противником.
Ал-Хаджжадж выговорил Савре за опоздание, приказал отобрать в Мадаине 500 воинов и преследовать Шабиба. Но время было упущено, и Шабиб ускользнул от преследования, обошел Савру и оказался у него в тылу, около Мадаина, где его совсем не ожидали и откуда ушли лучшие воины. Преодолев слабое сопротивление мадаинцев, Шабиб вошел в город, захватил войсковых лошадей и при известии о приближении Савра отошел к ан-Нахравану, где со своими воинами посетил могилы убитых в сражении с Али б. Абу Талибом, затем перешел на восточную сторону канала, разрушив за собой мост. Савра остановился, не доходя до ан-Нахравана в селении Катрайа, и, получив от разведчиков сведения о местонахождении Шабиба и о том, что у него, якобы, менее сотни воинов, решил напасть на него той же ночью. 300 отборных воинов двинулись к лагерю Шабиба, но охранение было бдительно, их своевременно заметили и контратаковали. Как и почему «менее сотни воинов» Шабиба заставили отступить тысячный отряд Савры к Мадаину — неясно. Шабиб проник в город, но был встречен градом стрел и камнями с крыш домов и предпочел уйти в Калвазу, где захватил много лошадей, принадлежавших ал-Хаджжаджу, и направился к Тикриту.
(Типичный партизанский рейд по оккупированной территории)
А в Мадаине ширились страшные слухи, что Шабиб вот-вот ворвется в город, слухов оказалось достаточно, чтобы большая часть гарнизона и войска Савры сбежала в Куфу. Ал-Хаджжадж выговорил Савре и назначил нового командующего карательной операцией, Усмана б. Саида ал-Кинди, по прозвищу ал-Джазл («Красноречивый»). Ал-Хаджжадж посоветовал ему не горячиться и быть осторожным. Ал-Джазл стал лагерем в Дейр Абдаррахман и начал набирать войско. Главам племенных объединений (арба*) было приказано выделить по тысяче воинов, состоящих на жаловании. Приказ был выполнен, и ал-Джазл вышел во главе этого достаточно многочисленного войска на поимку и уничтожение отряда Шабиба. После трехдневной остановки в Мадаине ал-Джазл повернул в Джуху вслед за Шабибом, но тот ввиду явного превосходства противника боя не принимал и переходил с места на место, тем более что ал-Джазл, памятуя наставления ал-Хаджжаджа, каждый раз, останавливаясь, окапывал лагерь рвом, постоянно запаздывая с преследованием. Зато и Шабибу не удавались его дерзкие ночные налеты. Один из основных информаторов о подвигах Шабиба, Фарва б. Лакит, сражавшийся в его отряде, подробно описывает две безуспешные попытки ночного нападения на лагерь куфийцев, находившийся где-то севернее Джалула на магистральной дороге, после которых Шабиб ушел через Бараз Руз на Джарджарайа.
Снова началась безнадежная погоня, результатом которой стало сокращение налоговых поступлений из районов, затронутых передвижением войск, а этого ал-Хаджжадж не любил больше всего; командующий, строго следовавший инструкциям своего повелителя, получил от него грозное послание:
«Вот я послал тебя во главе витязей и благородных этого столичного города (миср) и приказал тебе преследовать этого негодяя, заблудшего в заблуждениях, настигнуть его, а не прятаться от него, чтобы ты сражался с ним и уничтожил его, а ты нашел, что пребывания в селеньях и разбивки палаток за рвами для тебя легче, чем следовать моему приказу о противодействии им и борьбы с ними. И мир».
Ал-Джазл получил это послание, находясь у Катраса и Дейр Абу Марйам. Он сразу двинулся к ан-Нахравану, где находился Шабиб, и снова устроил лагерь, окопанный рвом. В этот момент сюда прибыл новый командующий, Саид б. ал-Муджалид, с приказом немедленно напасть на Шабиба, как только представится возможность. Саид оставил ал-Джазла с пехотой в лагере под ан-Нахраваном, а сам с конницей пустился вдогонку за хариджитами, ушедшими к Бараз Рузу. Шабиб укрылся за стенами городка Катитайа, затем совершил неожиданную вылазку; воины Саида бросились в бегство, сам он с горсткой храбрецов упорно сражался и пал в бою. Затем Шабиб атаковал ал-Джазла, построившего свое войско в боевом порядке перед лагерем. Ал-Джазл был тяжело ранен и увезен в Мадаин, а сильно потрепанное войско ушло в Куфу.
Узнав о случившемся, ал-Хаджжадж оценил осторожность ал-Джазла и, чтобы загладить свою вину, прислал ему врача и 1000 дирхемов на лечение.
Шабиб тоже направился к Мадаину, убедился, что на этот раз его непросто захватить и прошел к Карху (который через полвека станет районом Багдада), вел себя там миролюбиво, сделал покупки, необходимые его отряду, и на третьи сутки неожиданно оказался около Куфы. Ал-Хаджжадж выслал навстречу ему Сувайда б. Абдаррахмана с 2000 всадников, остальное войско собралось в ас-Сабахе, между Куфой и Евфратом. Шабиб обошел Сувайда и переправился через Евфрат у Дар ар-ризк (на северной окраине города). Сувайд последовал за ним. Шабиб обошел город с востока и вышел к Хире, у Хаффана повернул на запад и степью, через Куткутану, направился к Анбару и далее, через Дакук, к Азарбайджану.
Успокоенный этим, ал-Хаджжадж уехал в Басру (обычно наместники Ирака перебирались туда осенью). Управлять Куфой остался Урва б. Мугира б. Шуба. Но вскоре его покой был нарушен сообщением из Махруза, что Шабиб снова направляется к Куфе и находится в Ханиджаре (район современного Туз Хурмату). Урва тут же известил ал-Хаджжаджа, тот помчался в Куфу, «сокращая остановки», и успел вовремя — в полдень того дня, вечером которого Шабиб переправился через Евфрат у Куфы.
Этот налет на столицу грозного наместника в оппозиционной среде оброс легендарными деталями: Шабиб будто бы подъехал к воротам дворца, постучал в них своей железной палицей и вошел в мечеть, где убил четырех человек, названных поименно, а его жена Газала поднялась на минбар и прочитала две самые длинные суры Корана — «Корова» и «Имран» и провела моление. Видимо, это не случайно, ведь хариджиты-суфриты считали возможным, чтобы имамом на молитве была женщина. Затем он выехал из города, попутно убив еще несколько человек, в том числе начальника полиции. Ни о его сопровождении, ни о реакции горожан ничего не говорится. Видимо, в этой дерзкой выходке принимало участие очень малое число людей, отчего они и могли незамеченными въехать и выехать из города, а остальные силы находились где-то в окрестностях. После этого легенды о неуловимости и бесстрашии Шабиба должны были приобрести еще большее впечатление.
Ал-Хаджжадж поднял тревогу. Глашатай со стены дворца призвал горожан к оружию. Около дворца и мечети собрались вооруженные люди, охранявшие их до утра. Наутро ал-Хаджжадж распорядился сформировать несколько отрядов, численностью от одной до двух тысяч человек. Кроме того, Мухаммаду б. Мусе, назначенному наместником в Сиджистан и задержавшемуся для сбора добровольцев, также было приказано включиться в борьбу с Шабибом. Семь отрядов, т.е. около 10 000 человек, собрались где-то в районе нынешних Файсалии и Эль-Шафии. Шабиб ушел от них к Кадисии. Ал-Хаджжадж собрал еще 1800 конников и послал их вдогонку. Шабиб пошел им навстречу и в столкновении у Сайлахина разгромил их. Затем он поодиночке расправился с остальными семью отрядами, находившимися в Нижнем Бехкубаде около Наджрана. В этих боях погибло несколько командиров, в том числе и Мухаммад б. Муса, так и не увидевший назначенного ему Сиджистана. Куфа осталась без серьезной защиты. Воины Шабиба советовали немедленно напасть на Куфу, но он не решился ввязаться в бои в большом городе с войском, понесшим ощутимые потери в последних боях, повел его для пополнения и отдыха на север Ирака через Ниффар. Такое направление движения вызвало у ал-Хаджжаджа опасение за Мадаин, и он заменил сидевшего там губернатора, опозоренного прежней сдачей города, более решительным и энергичным Усманом б. Катаном, а преследовать Шабиба назначил Абдаррахмана б. Мухаммада б. ал-Ашаса, вождя киндитов, поручив ему набрать 6000 воинов.
Узнав о переменах в руководстве Мадаином, Шабиб, подошедший уже к Сабату, повернул к Багдаду и через Дакук ушел в Шахразур. Ибн ал-Ашас преследовал его до границы мосульского наместничества. Затем остановился, опасаясь вторгнуться в сферу ведения другого наместника. Тогда ал-Хаджжадж разрешил его сомнения, объяснив, что все подчиняется халифу. Когда Ибн ал-Ашас все-таки настиг Шабиба, тот попробовал применить свой излюбленный прием — ночное нападение, но Ибн ал-Ашас был настороже, и нападение было отбито. Тогда Шабиб, пользуясь большей подвижностью своего отряда, стал уходить от преследования, держась на дистанции в два-три дня пути, изматывая своих противников, вынужденных на каждой стоянке предпринимать меры предосторожности.
Все это разыгрывалось на обширной предгорной полосе от границ мосульского наместничества до верховьев Диялы, подрывая хозяйство района. В начале марта 696 г., когда Шабиб вновь ушел на мосульскую территорию, Абдаррахман остановился на левом берегу речки Хавлайа. Усман б. Катан сообщил, что Ибн ал-Ашас, бесплодно гонясь за Шабибом, изрыл рвами всю подвластную ему территорию и разорил ее. Ал-Хаджжадж тут же поставил Усмана во главе карательной экспедиции, а губернатором Мадаина сделал Мутаррифа б. Мугиру б. Шу'бу.
Приближался праздник жертвоприношения, и Шабиб обратился к Ибн ал-Ашасу с предложением перемирия на дни общего для обеих сторон праздника. Ибн ал-Антас охотно согласился. Вечером 18 марта 696 г. к войску прибыл Усман б. Катан. С перемирием он согласился, но распорядился сразу после праздников напасть на Шабиба. Войско явно не горело желанием сражаться и упросило отложить сражение на день, а на следующий день поднялся ветер, мешавший стрельбе, и сражение пришлось перенести еще на день. Примечательно, что жители селения ал-Бутт, в котором расположился Шабиб, попросило его выйти из селения, чтобы избегнуть репрессий из подозрения в содействии, и Шабиб выполнил их просьбу. Видимо, для местного немусульманского населения (упоминается церковь) Шабиб представлялся меньшим злом, чем правительственное войско.
23 марта войско наконец выстроилось в боевом порядке, но сражение начали хариджиты, переправившись через речку, и вступили в бой с явным удовольствием: несмотря на свою меньшую численность, они опрокинули фланги и окружили центр, где находился Усман б. Катан, он храбро сражался и пал в бою, после этого сражение рассыпалось на отдельные схватки. Оставшимся в живых Шабиб предложил помилование, если они присягнут ему как халифу, и многие пошли на это. Киндиты потеряли в этом бою 200 человек, Абдаррахман б. ал-АнТас также был активным участником сражения и ему удалось спасти часть войска, отведя его в монастырь Абу Марйам. Там воины смогли получить пищу, фураж и отдых. Сколько их осталось в распоряжении Ибн ал-Аитаса, не сообщается, понятно только, что они были деморализованы и преследовать с ними Шабиба было невозможно. Ибн ал-Антас возвратился с ними в Куфу к величайшему неудовольствию ал-Хаджжаджа.
Вскоре началась летняя жара, Шабиб ушел в прохладные горные районы, богатые подножным кормом. Через три месяца, не ранее сентября, когда жара спала, он вновь появился на берегах Тигра. За это время ал-Хаджжадж сделал два важных шага: во-первых, убедившись в низкой боеспособности (или просто нежелании воевать) куфийцев, он попросил Абдалмалика прислать на помощь сирийские войска, а во-вторых, отозвал из Фарса ал-Мухаллаба Аттаба б. Бараку с его конным отрядом.
Постоянные победы Шабиба над превосходящим по численности противником заставляют задуматься над их причинами. Несомненно, Шабиб был талантливым командиром, мастером ночных атак и неожиданных решений, несомненно и то, что его воины были отчаянными людьми, но эти качества могли полностью проявиться только в столкновениях с войском, не желавшим воевать, заранее готовым к поражению, возможно даже, что часть куфийцев втайне сочувствовала хариджитам; и уж во всяком случае, большинство ненавидело ал-Хаджжаджа. Идея хариджитов о том, что весь доход Ирака должен доставаться иракцам, имеющим право на жалование, конечно, находила отклик в сердцах этих иракцев.
В тот момент, когда Шабиб вновь переправился через Тигр у Багдада, Аттаб уже прибыл в Куфу и был направлен против него со своими 3000 всадников, а на подходе, в Хите, уже были 5000 сирийцев. Шабиб оказался в треугольнике между сирийцами, Аттабом и гарнизоном Мадаина. Он пошел к Мадаину и занял его правобережную половину, Селевкию (Бахурасир), чтобы обеспечить путь к отступлению. Губернатор Мадаина Мутарриф распустил наплавной мост, но вместо дальнейшей подготовки к обороне послал к Шабибу человека с просьбой послать к нему знающих людей, которые разъяснили бы причины их борьбы против ал-Хаджжаджа. Посланцы разъяснили, что сражаются за жизнь по книге Аллаха и сунне Пророка, за то, чтобы военная добыча (фай) целиком делилась между мусульманами данной страны, против тирании и несправедливости. Мутарриф сказал, что это соответствует его убеждениям, если только они согласны с тем, что халиф, избираемый советом, должен быть из курайшитов. Последнее возмутило хариджитов, и они уехали советоваться с Шабибом. Тот решил, что переговоры с таким человеком в любом случае полезны, и наутро вновь направил переговорщиков. Но вопрос о халифе оказался камнем преткновения — ни та, ни другая сторона не готова была поступиться принципами. Мутаррифу было сказано, что если он не признает право любого араба быть избранным халифом, то станет их врагом. Мутарриф сказал, что ему надо подумать и ответ он даст утром. Вечером он собрал людей, которым доверял, изложил содержание переговоров и в заключение сказал, что если хариджиты уступят в вопросе о праве на халифство, то он готов вместе с ними выступить против ал-Хаджжаджа и Абдалмалика. Выслушав мнение присутствующих, он отдал приказ покинуть Ктесифон и уйти в Даскару. Так, не уступив в принципиальном вопросе хариджитского вероучения, Шабиб добился свободы выхода из возможного окружения.
В Даскаре Мутарриф объявил войску, что отвергает Абдалмалика и ал-Хаджжаджа, будет бороться за восстановление благочестия и справедливость до избрания мусульманами угодного им халифа, кто хочет того же, пусть идет с ним, кто не хочет — может возвратиться в Куфу. Часть пожелала вернуться, а с оставшимися он пошел к Хулвану.
Шабиб же немедленно после его ухода восстановил мост, оставил в Ктесифоне своего брата Масада с частью войска, а сам, невзирая ни на что, пошел к Куфе. Аттаб тем временем успел окопать свой лагерь рвом и приготовился его встретить. Шабиб обнаружил какую-то дамбу, по которой можно было миновать ров, и с наступлением сумерек повел по ней свою конницу. Его расчет на опыт своих воинов смело действовать в условиях темноты оправдался. Войско Аттаба стояло в боевом порядке, но хариджиты смяли фланги и окружили центр, в котором до конца сражался Аттаб. После его гибели организованное сопротивление прекратилось, часть воинов разбежалась, часть согласилась присягнуть Шабибу. Ему достался лагерь со всем имуществом. Теперь он не нуждался в прикрытии для отступления и вызвал к себе Масада. Через два дня после сражения он продолжил марш на Куфу.
За это время в Куфу успело прийти сирийское подкрепление, и ал-Хаджжадж почувствовал себя увереннее и смог позволить себе обратиться к ненадежным куфийцам с презрительной речью: «Куфийцы, не возвеличит Аллах того, кто захочет достигнуть величия с вашей помощью. Уходите от нас и не участвуйте вместе с нами в сражениях против наших врагов. Переселяйтесь в Хиру и селитесь вместе с иудеями и христианами. Будет сражаться с нами только тот, кто служил нам и не участвовал в сражении с Аттабом б. Баракой!». Шабиб остановился на другом берегу Евфрата у Хаммам Айам. Ал-Хаджжадж выслал против него отряд полиции, подкрепленный 280 сирийцами, всего около 1000 человек. Отряд не выдержал удара хариджитов, его командир был убит, а остатки отряда отошли в Куфу.
Шабиб переправился по мосту и стал перед ним лагерем и как символ уверенности в победе соорудил какую-то временную мечеть, что-нибудь вроде огороженного участка с навесом у киблы и возвышением для имама. Ал-Хаджжадж прикрыл входы в магистральные улицы вооруженными людьми и устроил военный совет, на котором Кутайба б. Муслим будто бы резко упрекал его за бездействие. На следующий день ал-Хаджжадж сам стал во главе войска, вышедшего против хариджитов. На этот раз их атаки не приносили успеха, не удалось сломить ни один фланг, возможно, определенную роль в этом сыграли сирийцы. Сорвалась и попытка обойти с тыла через соседние улицы — их остановили воины заслонов и жители соседних домов, стрелявшие в хариджитов с крыш и кидавшие камни.
Отбив все атаки, войско ал-Хаджжаджа само перешло в наступление и оттеснило хариджитов к Дар-ар-Ризк. Они спешились, чтобы в каре, выставив копья, успешнее отбивать наскоки конницы. В это время отряд наемников (чакиров; термин обозначает наемную гвардию) напал на лагерь хариджитов, охраняемый Масадом, братом Шабиба, убил его и Газалу и поджег лагерь со всем имуществом. Это сломило хариджитов, и они обратились в бегство. Шабиб прикрывал это отступление. Значительная часть его воинов при этом разбежалась. С жалкими остатками отряда Шабиб отошел в Мадаин. За ним по горячим следам бросился в погоню Халид б. Аттаб, желавший отомстить за отца. Шабиб укрылся за стенами монастыря в Ктесифоне в двух фарсахах от Тигра. Халид осадил монастырь, но Шабиб совершил излюбленную ночную вылазку, рассеял осаждавших и ушел на север набирать новых сторонников.
Ал-Хаджжадж объявил амнистию всем шабибовцам, кто явится с повинной. Многие из разбежавшихся по Саваду мятежников воспользовались этой возможностью. Теперь, когда Шабиб не представлял больше опасности и у ал-Хаджжаджа были развязаны руки, настало время расправиться с мятежным сыном Мугиры б. Шубы.
Видимо, поначалу Мутарриф не намеревался покидать Ирак, надеясь отсидеться до падения ал-Хаджжаджа в горах Хулвана. Однако губернатор этой области не позволил ему остаться здесь и лишь пообещал не препятствовать проходу по легко контролируемой горной дороге. На перевале у Каср-и Ширин на Мутаррифа напали курды, он легко справился с ними, миновал Хулван, затем свернул влево и остановился в Динаваре. Оттуда он обратился к своему брату Хамзе, наместнику Хамадана, с просьбой помочь деньгами и оружием. Брат ответил, что это повредит ему в глазах ал-Хаджжаджа, но все же просьбу выполнил. Усилившись таким образом, Мутарриф прошел, не задерживаясь, через Хамадан и вышел к Куму и Кашану. Дальнейшей целью его был захват Исфахана и организация восстания против ал-Хаджжаджа. Он написал в Рей двум оппозиционно настроенным знакомым с призывом выступить против тирании за возвращение к книге Аллаха и сунне пророка. Они откликнулись на его призыв и привели с собой около сотни сторонников.
Наместник Исфахана ал-Бара б. Кабиса, узнав о намерении Мутаррифа, обратился за помощью к ал-Хаджжаджу. Тот отреагировал немедленно, используя для быстроты переброски почту, посылая воинов группами по 10-20 человек. Это обеспечивало скорость переброски около 200 км в сутки, хотя и растягивало время сбора войска. Через несколько дней ал-Бара в дополнение к своим 2000 воинам получил еще 500.
Тем временем начальник полиции Хамадана Кайс б. Сад известил ал-Хаджжаджа, что Хамза ненадежен и тайно помог своему брату. В ответ он получил приказ арестовать Хамзу и грамоту на управление Хамаданом. Кайс с удовольствием выполнил приказ: арестовал Хамзу, заменил прежнюю администрацию своими людьми, а вдобавок, отчитываясь о выполнении приказа, изъявил желание участвовать в подавлении мятежа. Ал-Хаджжадж, естественно, принял это предложение. Приказ выступить против Мутаррифа получил также наместник Рея с разрешением использовать для этого наличное войско, он же был назначен командовать всей операцией. В его распоряжении оказалось около 6000 человек, в том числе 700 сирийцев.
Мутаррифу отрезали все пути отхода и навязали бой с превосходящими силами. Мутарриф пал в бою вместе с несколькими верными помощниками. Бой на этом прекратился, часть воинов разбежалась, часть сдалась в плен и получила помилование по настоянию соплеменников.
По-видимому, в это же время Шабиб набрал на севере Ирака новый отряд и вновь появился в Саваде. Против него с 3000 воинов был послан Хабиб б. Абдаррахман ал-Хаками. Шабиб, как всегда, смело атаковал Хабиба с наступлением темноты, но на этот раз потерпел неудачу: то ли новые его воины были уже не те, то ли развеялась наводившая панику убежденность в его непобедимости. Потеряв около 30 человек убитыми, Шабиб вышел из боя и увел свой отряд за Тигр. Эта неудача показала, что время легких побед миновало и нужно искать что-то новое. Шабиб через Басит и Ахваз ушел в Кирман, находившийся во власти хариджитов. Здесь он, по выражению источника, «оперился» и через три месяца вновь появился в Ахвазе.
Ал-Хаджжадж выслал навстречу ему Суфйана б. ал-Абрада с 4000 куфийцев и приказал наместнику Басры выставить такой же отряд басрийцев. Столкновение с Шабибом произошло около моста через Дуджайл (Карун). Шабиб переправился через реку и напал на иракцев. Его кавалерия неоднократно налетала на строй пехоты, но та не подавалась и постепенно прижимала хариджитов к реке. В конце дня Шабиб с сотней воинов спешился, чтобы копьями отбиваться от иракской конницы и прикрыть отход основных сил по мосту. Иракцам долго не удавалось одолеть этот заслон, пока Суфйан не направил против него команду лучников, издали засыпавших воинов Шабиба дождем стрел. Шабиб атаковал стрелков, убил 30 человек, остальные отступили. Исход битвы решило наступление темноты. Противники разошлись, мост остался в руках Шабиба, и он спокойно стал переправлять свой маленький отряд, замыкая его. И тут судьба сыграла с ним злую шутку: он упал с моста и утонул. Было темно, ехал он последним, и очевидцев его гибели не оказалось. По одной версии, его жеребец наскочил на ехавшую перед ним охочую кобылу, по другой — он просто споткнулся. Некоторые не исключали даже злостной порчи моста. Но эта такая же легенда в оправдание героя, как то, что он дважды выныривал и успевал каждый раз произнести короткую цитату из Корана.
Командование растерявшимся войском взял на себя ал-Батин, старый соратник Шабиба. Он сразу снялся с моста, бросив лагерь со всем имуществом. Наутро иракцы с изумлением увидели брошенный лагерь, а вскоре от смотрителя моста узнали, что командир хариджитов утонул. Суфйан послал ныряльщиков, и они вытащили тело Шабиба. Его обезглавили, и голову вместе с победной реляцией послали ал- Хаджжаджу. Ал-Батин вскоре сдался Суфйану под обещание помилования, но ал-Хаджжадж аннулировал обещание Суфйана и казнил ал-Батина.
Эти события произошли, скорее всего, в марте 697 г.
Прослеживая ход двухлетних бесславных попыток военачальников могущественного и решительного наместника, способного мобилизовать добрый десяток тысяч воинов, состоявших на жаловании, справиться со сравнительно небольшим отрядом мятежников, невольно задаешься вопросом: в чем причина? Военачальники, руководившие карательными операциями, имели боевой опыт, их воины тоже не были новичками, командующие сражались до последнего, а воины — разбегались, оказывая слабое сопротивление. При любых попытках объяснения на первый план выходит нежелание большинства сражаться на стороне ал-Хаджжаджа. Можно также догадаться, что Шабиб не был сродни тем первым хариджитам, которые с крайней жестокостью расправлялись с инакомыслящими. Конечно, он не упускал случая отомстить обидчикам, но убийства мусульман-нехариджитов не упоминаются, поэтому мусульмане Ирака относились к нему с меньшей враждебностью, чем к своему наместнику. Гибель Шабиба не изменила положения в этом отношении.

Разгром азракитов
Ал-Мухаллаб на рубеже 694-695 гг. продвинулся от Рамхурмуза до Казеруна и там на какое-то время задержался. Достаточно обширные источники содержат в основном рассказы во славу ал-Мухаллаба и его сыновей, а общий ход операций служит лишь фоном, для которого не нужны точные даты.
Определенно говорится только, что в один из двух месяцев джумада 76 г. х. (16.VIII—14.Х.695 г.) к ал-Мухаллабу, стоявшему под Сабуром, для подкрепления прибыл Атийа б. Барака с отрядом исфаханцев. Совместными усилиями им удалось к зиме вынудить Катари ночью тайком вывести все свое войско с семьями и имуществом к Истахру. Произошло это поздней осенью или в самом начале зимы. Таким образом, первый заметный успех был достигнут почти через год после сражения у Рамхурмуза, да и то он означал продвижение на каких-то двадцать километров. Наступившая зима приостановила военные действия до весны, до Дня жертвоприношения (20 марта 696 г.). В эти месяцы 76 г. ал-Мухаллаб начал чеканку монет от своего имени на монетном дворе Сабура.
Весь этот год ал-Хаджжадж посылал ал-Мухаллабу грозные письма, требуя не стоять на месте, а воевать, угрожал отставкой и напоминал, что это ответственное и почетное задание доверено ему, представителю второстепенного племени азд, его предпочли более достойным кандидатом, он должен сознавать это и оправдывать оказанное ему доверие. Оправдывать это доверие надо не сбором налогов, чем он занимается, а войной с хариджитами. Ал-Мухаллаб отвечал, что войну вести без денег нельзя, и то, что он делает, необходимо для успешного ведения войны. Ал-Хаджжадж несколько раз посылал контролеров, которые должны были уличить нерадивого командующего в бездействии. Источники, естественно, рассказывают, какие успешные бои с хариджитами вели то один, то другой сын Мухаллаба.
Характер источников определил отсутствие в них каких-либо упоминаний об Аттабе б. Бараке, несомненно принимавшем участие в боях под Сабуром; упоминается он только в другой связи — из-за конфликта с выплатой жалованья воинам: ал-Мухаллаб регулярно платил своим басрийцам и задерживал (или задержал) выплату куфийцам Аттаба. Аттаб пожаловался ал-Хаджжаджу, прося вывести его из подчинения ал-Мухаллаба. Тогда этому прошению не был дан ход, но оно могло вспомниться, когда для борьбы с Шабибом потребовались новые и более надежные силы. Ал-Мухаллабу было указано на необходимость платить куфийцам наравне с басрийцами.
Кажущее бездействие ал-Мухаллаба скрывало тихую работу по расколу единства пестрого хариджитского воинства. Он посылал в их лагерь подложные письма с деньгами за якобы оказанные услуги, устраняя этим наиболее опасных людей; подсылал якобы наивных людей с каверзными вопросами, решение которых вызывало споры между хариджитами, и — на их почве — вражду. Эти разногласия теоретического религиозно-правового характера добавлялись к имевшемуся и без того недовольству поведением Катари и его окружения. Многие считали, что он своевольничает, не считается с мнением общины, казнит безвинных и милует виноватых из своего окружения. К этому прибавлялись противоречия между арабами и мавлами, к которым арабы относились с пренебрежением, несмотря на единство убеждений. Между тем мавлы составляли примерно две трети войска Катари. Первые всходы семян раздора, брошенных ал-Мухаллабом в пеструю массу азракитов, начали всходить еще до взятия Сабура и бурно разрастались по мере военных неудач.
Если верить ал-Куфи, военные действия по весне возобновили азракиты, намереваясь напасть на Сабур в День жертвоприношения (20 марта 696 г.). Ал-Хаджжадж вовремя вышел им навстречу и в трехдневном сражении одержал над ними верх. Азракиты отошли к ущелью Бавван в 10-12 км от Наубанджана по дороге в Шираз. Здесь они снова потерпели поражение и отошли в сторону Истахра. Бои под Истахром и его осада продолжались несколько месяцев. В городе кончилось продовольствие, и азракиты, по сведениям ал-Куфи, отошли к хорошо укрепленному городку ал-Байда (ныне Бейза). Перед тем как покинуть Истахр, Катари устроил в городе погром, чтобы наказать его жителей за тайные сношения с ал-Мухаллабом.
Вскоре после этого, но не раньше сентября, ал-Хаджжадж отозвал Аттаба б. Бараку в Ирак на борьбу с Шабибом. Его уход с несколькими тысячами куфийских конников не повлиял на дальнейший ход войны с азракитами, они, видимо, понесли заметные потери и были морально сломлены.
Под ал-Байда произошло несколько боев, после которых азракиты покинули этот город, хотя о деталях его сдачи ал-Куфи ничего не сообщает. Под давлением ал-Мухаллаба азракиты отступают все дальше на восток, не оказывая серьезного сопротивления. Ал-Мухаллаб засылает вперед лазутчиков и ведет переговоры с иранскими феодальными владетелями городов, о чем свидетельствует намерение Катари наказать Фаса подобно Истахру. Его владетель спас город, заплатив Катари 100 000 дирхемов.
Эти поражения подорвали моральный дух азракитов. Тайное недовольство своим вождем вылилось в открытые обвинения и неповиновение. Ему стали предлагать отказаться от халифства и передать руководство общиной более достойному человеку. Он согласился уступить руководство некоему ал-Мукатари ал-Абди. Это вызвало еще большее возмущение и привело к расколу азракитов на три лагеря. 7-8 тысяч человек присягнули Абдраббихи Старшему (или «Большому»), 4 тысячи — Абдраббихи Младшему (или «Маленькому»), а примерно четверть войска, т.е. те же 4 тысячи, остались с Катари. Первые две группы составляли мавлы, а с Катари остались в основном арабы. Узнав о расколе, ал-Мухаллаб произнес с облегчением: «Их раздор опаснее для них, чем я».
Ослабленные расколом, азракиты отступили далеко на восток, в Кирман. Катари обосновался в Джируфте, Абдраббихи Младший — где-то неподалеку, местонахождение Абдраббихи Старшего не указывается. Появление Катари в Кирмане должно было затронуть интересы Атийа б. ал-Асвада, захватившего власть в этой области. У ал-Куфи он появляется во время боев под Истахром и выступает не как ровня Катари, а как один из его военачальников. Это представляется маловероятным для правителя, чеканившего монету от своего имени. В крайнем случае, он мог оказаться в подчиненном положении после прихода Катари в Кирман, хотя в это время тот был уже ослаблен расколом в стане азракитов.
Дальнейшие события излагаются различно. Согласно одной версии, сторонники Абдраббихи Младшего, возмущенные тем, что Катари казнил невинного, по их мнению, человека, напали на него. В этом сражении под городом Джируфтом, в котором потери обеих сторон составляли 2000 человек, Катари потерпел поражение, был изгнан из города и стал лагерем недалеко от Джируфта. Ал-Мухаллаб подослал к нему человека, который посоветовал покинуть лагерь, находившийся между Абдраббихи (в Джируфте?) и ал-Мухаллабом. Катари поддался на провокацию и ушел. Ал-Мухаллаб тут же занял его укрепленный лагерь и, используя его как опорный пункт, стал вести новые военные действия против Абдраббихи.
По другой версии, Катари был осажден ал-Мухаллабом в Джируфте, по настоянию своих воинов вышел из города и напал на осаждающих. Битва затянулась; на третий день боев на помощь ему пришел Абдраббихи Младший, который в этом бою и погиб. Несомненно одно — именно под Джируфтом азракиты потерпели решительное поражение, после которого уже не смогли оправиться. Катари со своим верным соратником Убайдой б. Хилалем и кучкой оставшихся ему верными людей бежал на север в район Рейа, надеясь найти убежище в горах Табаристана, испехбед которого лишь формально признавал власть ислама. На первых порах испехбед оказал ему покровительство. Здесь он рассорился с Убайдой б. Хилалем, который с частью людей ушел в Кумис. Оттуда Убайда прислал стихотворное послание с объяснением причин разрыва и заодно — чтобы задобрить ал-Мухаллаба, в руках которого находилась его семья.
Ночь затянулась, судьба изменилась,
Стрел она ливнем меня поливает.
Рок разлучил нас с тобою, Катари,
Нас за обманную смуту карает.
Вижу Абдраббихи, правду отвергших,
Злоба от истины их отвращает.
Пламя раздувши, они утверждают:
«Это Убайда его разжигает».

Похвалив затем самого себя, Убайда перешел к главному:

Как ал-Мухаллаб, сын Суфры, радеет,
Семьи погибших мужчин опекает,
Ширит он шаг для прощанья с войною,
Руки к добыче свои простирает.
Чада покинуты мною в Джируфте,
Вот моя весть, где семья пребывает.
Если война ал-Мухаллабу в руки
Их отдала — то меня утешает:
Этот старик от беды их избавит,
Их продавать — незаконно, он знает,
Если не зря у людей ал-Мухаллаб
Честью и славой большой обладает.
Стихи точно попали в главную цель — после окончательной победы над азракитами ал-Мухаллаб на собственные деньги выкупил детей Убайды за 50 000 дирхемов.
После бегства Катари хариджиты покинули Джируфт, и ал-Мухаллаб беспрепятственно вошел в него. Теперь все хариджиты объединились вокруг Абдраббихи Старшего, стоявшего в четырех фарсахах от Джируфта, и присягнули ему как халифу. По сведениям ал-Куфи, это вызвало недовольство Атийи, рассчитывавшего, что главенство перейдет к нему. Произошла ссора, в результате которой Абдраббихи убил Атийу. В ту ночь сторонники Атийи покинули лагерь Абдраббихи, явились к ал-Мухаллабу, прося помилования, и получили его.
Даже теперь, имея явное превосходство, ал-Мухаллаб не спешил и ждал дальнейшего развития событий. Только постоянное давление ал-Хаджжаджа через своих посланцев-контролеров вынудило его перейти к активным действиям. Азракиты оказали упорное сопротивление, нанесли ответный удар и захватили Джируфт, но ал-Мухаллаб вывез из него все продовольствие и город превратился в ловушку для Абдраббихи. Вылазки не принесли успеха — город был плотно обложен. Вскоре в городе начался голод. В последней отчаянной попытке вырваться из блокады, когда ал-Мухаллабу пришлось самому взяться за оружие, чтобы поддержать боевой дух своего войска, азракиты были окончательно разгромлены, оставив на поле боя 4000 убитых, среди которых был и Абдраббихи. Уцелевшие разбежались или сдались в плен. Ал-Мухаллаб возвратился в Джируфт, был милостив к побежденным, позволил родственникам взять раненных врагов на излечение, с условием, что они будут убеждать их отказаться от вредных убеждений, а уж если не получится - придётся казнить. Семьи убитых хариджитов стали частью добычи победителей.
Ал-Хаджжаджу была послана законная часть добычи, которую сопровождал красноречивый посланец, восхваливший достоинства и заслуги ал-Мухаллаба и его сыновей. Посланец получил за доставку радостной вести 10 или даже 20 тысяч дирхемов.
Ал-Куфи и Ибн Абу-л-Хадид, сообщающие наиболее подробные сведения о борьбе ал-Мухаллаба с хариджитами, не датируют события с момента взятия Сабура и до бегства Катари; Халифа и ат-Табари умещают весь этот период в 77/696-7 г. Взятие Джируфта ал-Мухаллабом, скорее всего, относится к концу этого года хиджры, поскольку в 77 г. х. Катари еще чеканил свою монету в этом городе.
После разгрома хариджитов ал-Мухаллаб некоторое время оставался в Кирмане, по крайней мере до начала весны 697 г., о чем свидетельствуют письменные источники и монеты, датированные этим годом, чеканенные в Истахре, Бардасире и Джируфте. Затем ал-Хаджжадж вызвал его к себе, разрешив оставить заместителем кого пожелает; ал-Мухаллаб пожелал назначить своим преемником собственного сына Йазида. Сам ал-Мухаллаб был осыпан милостями, сидел во время приемов рядом с ал-Хаджжаджем, его сыновья получили прибавку в 2000 дирхемов к годичному жалованью, получили награды и все воины отряда, в сопровождении которого ал-Мухаллаб прибыл в Ирак.
Добивать Катари, взявшего верх над испехбедом Табаристана, который дал ему возможность укрыться в своих владениях, был послан Суфйан б. ал-Абрад с отрядом сирийской конницы, в Рейе к нему присоединился стоящий там отряд куфийской кавалерии. Никаких подробностей о военных действиях против Катари не сообщается, даже обстоятельства его гибели описываются различно.
По одной версии, в бою конь Катари споткнулся, всадник упал, а затем на него упала лошадь, сломав ему бедро. Беспомощного Катари тут же добили. По другой версии, после разгрома Катари бежал в горы, где, изнывая от жажды, попросил у встречного крестьянина напиться, а тот потребовал плату вперед. У Катари не было ничего, кроме оружия, а его дать вперед он отказался. Тогда крестьянин спустил на него камень, сломавший бедро, и привел его врагов. В обеих историях совпадают: сломанное бедро и имя мавлы, убившего Катари, - Базам.
Затем пришла очередь Убайды б. Хилала. Он еще раньше откололся от Катари и обосновался в Кумисе, здесь в одной из крепостей его и осадил Суфйан б. ал-Абрад. Азракиты стойко держались, на предложение Суфйана получить помилование, убив товарищей, никто не откликнулся, а когда кончились все продукты и были съедены все кони, они вышли из крепости и дали последний бой, в котором пал и Убайда. Все эти события ат-Табари помещает в разделе 77 г. х. (10.IV.696-29.III.697 г.) для сохранения связности повествования, и сам же замечает, что Шабиб, Катари и Убайда погибли в 79 г. х. Халифа всю историю Шабиба излагает под 77 г. х., а гибель относит к 78 г. х.. Думается, что ат-Табари не прав, и только гибель Катари и Убайды можно датировать 79 г. х.
Разгром двух крупных хариджитских движений не означал установления в восточной половине Халифата полного спокойствия. Часть рассеявшихся хариджитов собралась в Сиджистане, образовав там беспокойный форпост воинствующего ислама, другие, в том числе и в Ираке, сбивались в группки, порой истинно разбойничьи шайки, и проявляли себя при первом удобном случае. Все эти мелкие уколы, наносимые государственной власти, редко удостаивались внимания историков. Так, сообщается о восстании в районе ал-Фаллуджи некоего Абу Зийада ал-Муради, при подавлении которого выдвинулся ал-Джаррах б. Абдаллах ал-Хаками, игравший впоследствии не последнюю роль в военной истории Халифата. Затем в Бахрейне появился Абу Ма'бад ал-Кайси, против которого был послан наместник Басры ал-Хакам б. Аййуб. В Мекране власть захватили два сына ал-Аллафа, которые в 78 г. х. убили посланного туда ал-Хаджжаджем наместника. Только на следующий год удалось нанести им поражение и убить одного из братьев. Но в том же году произошло восстание в Бахрейне, в селении Таб' в районе ал-Хатт, возглавленное ар-Раййаном ан-Накари, к нему присоединился хариджит Маймун, пришедший из Омана. Совместно они изгнали наместника, Мухаммада б. Са'са'у ал-Килаби (судя по нисбе - одного из сирийских военачальников ал-Хаджжаджа). Мухаммад б. Са'са'у бежал из Бахрейна по морю, не дожидаясь подхода посланного ему на помощь Йазида б. Абу Кабши. Йазид разгромил повстанцев в 80/699-70 г., ар-Раййан был убит, и с ним некая Джайда, несомненно, одна из предводителей восстания.
Эти неприятные для Халифата инциденты все же затрагивали второстепенные районы. Гораздо важнее было сохранение стабильности в Хорасане и Сиджистане. Отозванный из Кирмана ал-Мухаллаб был лучшей кандидатурой для этого. Возвращать его в Кирман ал-Хаджжадж опасался - там он мог стать слишком самостоятельным. Нужно было лишь решить, куда именно его назначить, ну и, конечно, добиться от него погашения задолженности по налогам.
далее к файлу 048

назад к файлу 046