Павел Иванович Иванов родился в 1909-м в Москве. В возрасте 16 лет он потерял отца и, оставшись единственным кормильцем для полуслепой матери и шестилетнего брата, вынужден был работать на тяжелых работах после 8 классов школы. В середине 1930-х Иванов окончил механико-математический факультет Московского государственного университета (МГУ) им. М.В. Ломоносова.
Работал в ГИРДе по проектированию еще во время обучения в МГУ на общественных началах.
С 1933-го - в РНИИ. Он был участником пуска первой советской жидкостной ракеты «ГИРД-9», участвовал в разработке проекта турбовинтового двигателя, в составлении таблиц для расчета траекторий.
В конце 30-х вместе с А.И.Полярным разрабатывал ракету Р-05 (для подъёма на высоту 50 км), работы над которой были остановлены в 1939-м.
До окончания Великой Отечественной работал начальником группы в НИИ-1 Минавиапрома СССР (бывший РНИИ), отвечавшего за решение практических задач ракетостроения. В 1944-1946 гг. создавал ракету для ФИАН, пуски которой окончились неудачей.
В послевоенный период возглавлял баллистический отдел, в котором работала известная научная группа академика М.К. Тихонравова, занимавшаяся проблематикой создания ИСЗ. Издал в 1948-м брошюру «Таблицы для расчета траекторий». Был женат на родной сестре Игоря Мариановича Яцунского, известного инженера-ракетчика. Они и похоронены рядом, на Николо-Архангельском кладбище. Умер в 1978 г.

Ракета П. И. Иванова (нет фото). В 1943-м Физический институт Академии наук (ФИАН) поставил вопрос о создании ракеты для подъема приборов на высоту до 40 км с целью исследования космической радиации. Пуск ракеты предполагалось осуществить с высокогорной станции Академии наук на Памире, расположенной на высоте 4000 м. Задание было принято, и с апреля 1944-го начались проектные работы. Все расчеты и проектные работы велись под руководством П. И. Иванова и при участии В. В. Абрамова, а потом И. В. Ярополова и были закончены в июне 1945-го.
В октябре 1945-го М. К. Тихонравовым, в лаборатории которого производились работы по проектированию этой ракеты, был сделан доклад на техническом совете. В декабре проект был доложен П. И. Ивановым на совещании в ФИАН у академика С. И. Вавилова.
В обоих случаях проект был одобрен. В марте 1946-го было решено построить к 15 мая 1946-го для ФИАН 10 ракет.
Стратосферная ракета П. И. Иванова принадлежала к типу составных ракет с последовательным отделением ступеней. Ракета состояла из трех пороховых ракет с внутренней геометрией камер ракетного снаряда калибра 132 мм. Камеры были сделаны из дюралюминия и соединены последовательно. Воспламенение последующих ступеней осуществлялось посредством медленно горящего пиротехнического состава, запрессованного в специальной трубке. Наружный диаметр ракет 138 мм, длина всей ракеты 3,42 м.
Ракету ФИАН еще называют «Памирской ракетой», а также «Ракетой Иванова».
Я.Голованов:
Идея посылки ракеты с приборами для выяснения состава атмосферы восходит еще к Циолковскому, а конкретная реализация идеи – к тем временам, когда Королев делал в Ленинграде свой доклад на Всесоюзной конференции по изучению стратосферы – к весне 1934 года. Кроме Королева, на конференции об этом говорили Тихонравов, Ветчинкин, Иоффе. Полярный, Зуев и Корнеев в Москве, Штерн и Разумов в Ленинграде начали проектирование исследовательских ракет, но дело не пошло, застревало на стадии рабочих чертежей, если ракету и удавалось построить, откладывался пуск, а если пускали – результаты получали малоинтересные. Королев до войны этими ракетами не занимался.
В то время, когда он работал в казанской шараге, Физический институт Академии наук поставил вопрос о проектировании ракеты, способной поднять на высоту 40 километров приборы, измеряющие космическую радиацию. В апреле 1944 года под руководством Павла Ивановича Иванова, одного из ведущих сотрудников лаборатории Тихонравова, такую ракету начали проектировать, а в июне проект уже был готов. В декабре в скромном кабинете Сергея Ивановича Вавилова в Физическом институте Академии наук Иванов рассказал о своем проекте. Ракета была пороховой, трехступенчатой и весила на старте 87 килограммов. На высоте 40 километров она вместе с приборами весила уже около 15 килограммов. Но если запускать ее в горах, где-нибудь на высоте около четырех километров, где воздух уже разрежен, она сможет подняться до 48 километров. Как потом выяснилось, ракета эта, названная «210», внешне была очень похожа на ракету «Рейнботе», но Павел Иванович немецкую ракету никогда не видел, и случай этот лишь подтверждает мысль о том, что совпадения технических решений возможны и объяснимы, а потому и обвинения в плагиате не всегда справедливы.
Вавилову ракета понравилась, и идея с горным пуском тоже. Решили построить десять ракет и пускать их на Памире. В июне 1946 года под Ленинградом Иванов запустил три ракеты с аппаратурой, которую сделал 36-летний профессор Сергей Николаевич Вернов со своими сотрудниками. У первой ракеты на старте взорвалась камера сгорания, вторая улетела куда-то вкривь, третья вроде бы хорошо начала набирать высоту, но, как показал локатор, на заданный потолок не вышла. Вернов был очень расстроен, когда докладывал Вавилову об этих результатах: аппаратуру побили и толком ничего не сделали. Ехать с такими результатами на Памир, строить где-то в горах десятиметровый пусковой станок, притом что никаких гарантий успеха нет, – все это показалось Вавилову несерьезным, и работу эту прикрыли. Пороховые ракеты были выбраны исключительно с целью форсирования сроков разработки стратосферной ракеты. В последующем предполагалось отработать такую ракету на жидком топливе.
Для увеличения скорости выхода из пускового станка, который имел направляющие длиной 10,5 м, до 100 м/сек применялась стартовая камера, которая удлиняла ракету до 4,23 м. Вес полностью снаряженной ракеты составлял 87,2 кг. Без стартовой камеры трехступенчатая ракета весила 62,5 кг. При отбрасывании вес соответственно уменьшался до 41,4 кг и, наконец, до 22,1 кг (с порохом). Вес ракеты, достигшей вершины траектории, — 14,9 кг (с приборами).
По расчету ракета должна была достигать высоты 48 км при условии расположения места старта на высоте 4000 м. При пуске с уровня моря высота подъема была бы 35 км.
19 марта 1946-го на полигоне были произведены стрельбы для проверки разделения и устойчивости. Для этих стрельб были взяты модификации ракеты, имевшие стальные камеры сгорания. Результат стрельб был удовлетворительным. Во второй половине июня 1946 г. были произведены опытные пуски стратосферной ракеты П. И. Иванова. В целях экономии испытания велись совместно с ФИАН, который проверял специальную аппаратуру. К пуску были подготовлены три ракеты. У одной из них на старте разорвалась камера сгорания, у второй в момент разъединения камер наблюдались резкие изменения курса. У третьей центр тяжести был искусственно передвинут вперед. Эта ракета полетела хорошо. Но невысоко.
Определение высоты подъема должно было производиться с помощью радиолокатора.
Ввиду малой грузоподъемности ракеты ФИАН в конце лета 1946-го отказался от ее использования. К этому времени работы по ракетам на жидком топливе продвинулись достаточно далеко. В отличие от пороховых, эти ракеты сулили гораздо большие возможности в достижении больших высот и в размещении на них стандартной и разнообразной научной аппаратуры, имеющей большой вес и большие габариты.
Максимальное ускорение при подъеме ракеты достигало 130 g. С учетом этого параметра проектировалось и изготовлялось приборное оборудование ракеты.
Предположительно состоялось шесть пусков модификации ракет, имевших стальные камеры сгорания и не оснащенных геофизичскими приборами. Пуски могли проводиться на Софринском полигоне под Москвой. Три пуска ракет, оснащенных аппаратурой ФИАН могли быть исполнены на Ржевском полигоне под Ленинградом.

Тарас Анатолий Ефимович. От «Агрегата-4» к «Аполлону-11»:
Инженеры Михаил Тихонравов и Николай Чернышов работали в отделе №4 (реактивной техники) Академии артиллерийских наук. В период с ноября 1945-го по начало февраля 1946-го они в инициативном порядке разработали предэскизный проект стратосферной ракеты ВР-190 (высотная ракета — 190 км), предназначенной для изучения комплексного влияния вибрации, перегрузки и невесомости на организм человека.
Суть проекта: в вертикальном полете поднять на высоту 190 км двух пилотов в герметичной кабине, помещенной в головной отсек трофейной ракеты А-4.
Основой для конструкции кабины послужила гондола советского высотного стратостата 1930-х годов. В апогее траектории она отделится от ракеты. В разрежённой атмосфере для стабилизации полёта кабины послужат маленькие реактивные двигатели. Кабина опустится на парашюте.
В феврале 1946-го Тихонравов и Чернышов представили проект секретарю АН СССР академику-механику Николаю Бруевичу, в марте — президенту Академии физику Сергею Вавилову. И - ничего. Поэтому изобретатели решили обратиться на «самый верх». В мае 1946-го они послали письмо Сталину, в котором заявили: Нами разработан проект советской высотной ракеты для подъема двух человек и научной аппаратуры на высоту 190 километров. Проект базируется на использовании агрегатов трофейной ракеты Фау-2 и рассчитан на реализацию в кратчайшие сроки. [...] Помимо научной и технической важности проект, по нашему мнению, содержит элементы громадного политического и общественного значения, своевременная реализация которых позволит нашей Родине вписать страницы славы и бессмертия в анналы истории цивилизации. [...] Изложенное, в силу исключительных перспектив, являющихся следствием дальнейшего, уже продуманного нами, развития проекта, заставляет нас, товарищ Сталин, обратиться к Вам с просьбой о помощи в деле развертывания работ, направленных к росту славы нашей Родины и расширению горизонтов науки. Прочитав письмо, Сталин написал резолюцию:
Предложение интересное — рассмотреть для реализации.
После этого Министерство авиапромышленности немедленно создало экспертную комиссию во главе с академиком-механиком Сергеем Христиановичем для изучения и оценки проекта. Затем его рассмотрели на заседании коллегии. Тихонравов в ходе своего выступления зачитал положительный отзыв от Академии наук, однако это ему не помогло.
В докладной записке на имя Сталина от 20 июня 1946-го («О рассмотрении предложения тов. Тихонравова и тов. Чернышова о создании ракеты для полёта человека на высоту 100–150 километров») М. В. Хруничев доложил о результатах рассмотрения. Сославшись на выводы экспертной комиссии, опыт советских конструкторов, а также на информацию о ракете Фау-2, он сообщил, что «полет ракеты технически возможен». Но сначала надо изучить все имеющиеся материалы по немецкой ракете, затем собрать и испытать в Германии её лётные образцы. И только после этого изготовить 10–15 корпусов ракет с изменениями, предложенными Тихонравовым и Чернышовым, которые следует оснастить трофейными двигателями. При этом Хруничев отметил: Вторая часть проблемы — спуск ракеты — связана с большими техническими трудностями, поскольку не исследованы такие вопросы, как спуск герметичной кабины без ракеты, работа различного рода автоматических устройств, управляющих полетом, отцепление корпуса двигателя от ракеты в момент начала спуска и другие.
Не забыл министр к техническим аргументам добавить и организационные: В письме, адресованном на Ваше имя товарищами Тихонравовым и Чернышевым, назывался срок строительства высотной ракеты, близкий к году, после рассмотрения всех материалов авторы называют уже срок два года. Следует отметить, что срок два года является минимальным и весьма напряженным. Группа инженеров, возглавляемая тов. Тихонравовым, по своему инженерному опыту в этой области не является достаточно сведущей, за исключением тов. Тихонравова, который в области реактивной техники имеет опыт и навык. Если будет предрешен вопрос об организации бюро, эту группу придется усиливать за счет более опытных специалистов. При наличии Вашего согласия организовать работу по созданию высотных ракет и конструкторское бюро для этой цели на заводе Министерства авиапромышленности прошу утвердить прилагаемый проект постановления Совета Министров Союза ССР.
Документы о реакции Сталина на докладную записку не обнаружены. Но известно, что дело не сдвинулось с мертвой точки, так как авторы проекта и Министерство авиапромышленности не смогли прийти к взаимопониманию. Тогда Тихонравов и Чернышов пришли на приём к Александру Нестеренко, начальнику НИИ-4, созданному на базе 4-го отдела Академии артиллерийских наук. Он благосклонно отнёсся к их затее, и в том же 1946 г. взял авторов проекта в свой институт. Для них открыли тему под шифром «Победа».
Сначала работы в рамках темы шли в соответствии с изначальным замыслом — осуществить вертикальный полёт ракеты с пилотами на высоту не менее 150 км. Однако вскоре вокруг проекта сложилась неблагоприятная обстановка, потому что он не вписывался в общую тематику института, занимавшегося конструированием новых реактивных систем залпового огня. Дело дошло до жалоб в ЦК ВКП(б). И в 1948 г. проект передали для реализации в отдел №3 СКБ НИИ-88, то есть к Королёву. Здесь проекту дали название «Ракетный зонд» и определили его целью создание надежных парашютных систем приземления головных частей ракет в процессе испытаний. Тихонравов и Чернышов в этом не участвовали.

Первый запуск А-4, собранной из немецких комплектующих, в СССР состоялся 18 октября 1947-го. Ракеты собирались в советской оккупационной зоне — в институте Нордхаузен. Параллельно велась сборка в Подмосковье, на опытном заводе НИИ-88 под общим руководством С. П. Королева.
В отчете Н. Д. Яковлева по результатам испытаний говорилось, что с 18 октября по 13 ноября было проведено 11 пусков ракет. Предстартовая подготовка, которая длилась около 6 часов, проводилась расчетами бригады особого назначения Резерва Главного командования и советскими гражданскими специалистами при участии немецких ракетчиков.



18 октября 1947 года в 07:47 GMT (в 10:47 по местному времени) со стартовой площадки ракетного полигона Капустин Яр (район села Владимировка, Астраханская область, СССР) стартовыми командами полигона осуществлен пуск баллистической ракеты дальнего действия V-2 (A-4, Фау-2).
Ракета собрана в СССР заново из деталей, привезенных из Германии. Ракета № 010Т.
Ракета поднялась на высоту 86 км, пролетела по дальности 206,7 км, достигнув максимальной скорости 1350 м/сек (4860 км/ч) и упала в районе цели, уклонившись на 30 км влево от директрисы стрельбы.
20 октября 1947 года в 08:14 GMT. Ракета №04Т. Неудача. Ракета поднялась на высоту 46 км, пролетела по дальности 231,4 км, достигнув максимальной скорости 1,420 км/сек. В полёте ракета сильно уклонилась влево и упала на 181 км левее. Причину отклонения ракеты в полёте объяснили наличием посторонних токов, поступавших на рулевые машинки вследствие сильной вибрации корпуса ракеты в полёте.
23 октября 1947 года в 14:05 GMT (в 17:05 по местному времени). Ракета №08Т. Неудача. Вскоре после взлёта ракета вошла в облака и скрылась из виду. Место падения ракеты было обнаружено спустя несколько дней на расстоянии 29,4 км от стартовой позиции с отклонением вправо на 3,9 км от директрисы стрельбы. Ракета упала плашмя, потеряв три стабилизатора в воздухе на полпути до места падения. Причины падения ракеты - отказ системы управления и недостаточная прочность корпуса ракеты.
Пуск баллистической ракеты дальнего действия V-2 на полигоне Капустин Яр 28 октября 1947 года 28 октября 1947 года в 13:47 GMT. Ракета № 03Т. На борту ракеты была установлена телеметрическая система «Мессина-1», с помощью которой на ленте наземного аппарата записывались следующие показатели ракеты в полёте: отклонение газовых рулей, давление в камере сгорания, давление подачи кислорода и спирта, давление пара на входе в турбину, время включения двигателя.
Для исключения влияния посторонних токов, дополнительно были поставлены фильтры-конденсаторы, поглощающие колебания, идущие по проводам от гироприборов в усилитель-преобразователь при возникновении вибрации на ракете. Успешный пуск. Ракета поднялась на высоту 81 км, пролетела по дальности 274,3 км, достигнув максимальной скорости 1508 м/сек и упала в районе цели, уклонившись на 4 км влево.
31 октября 1947 года в 13:41 GMT. Ракета № 06Т. На борту ракеты была установлена телеметрическая система «Мессина-1». Неудача. Вскоре после отрыва от пускового стола ракета стала вращаться вокруг продольной оси. Вращение ракеты сопровождалось колебаниями, и в таком состоянии ракета скрылась в облаках. Падение ракеты происходило с высоты 3 км в горизонтальном положении с оторвавшимися стабилизаторами. Ракета упала плашмя в 2 км от старта с боковым отклонением 1 км влево от директрисы стрельбы. Причины падения ракеты - отказ системы управления и недостаточная прочность корпуса ракеты.
2 ноября 1947 года в 15:14 GMT. Ракета № 14Н ("Н" - означает сборку в Германии, "Т" - в СССР). На ракете была установлена совместно с ФИАН СССР специальная аппаратура для исследования космических лучей в высших слоях атмосферы. Успешный пуск. Ракета поднялась на высоту 72 км, пролетела по дальности 260 км, достигнув максимальной скорости 1450 м/сек и упала, по данным расчета на основании радиолокационных измерений, в районе цели, уклонившись на 5 км влево.
3 ноября 1947 года в 12:05 GMT. Ракета №30Н. Неудача. Вскоре после старта ракета стала уходить влево, затем вращаться вокруг продольной оси, потом у нее оборвались стабилизаторы. и ракета, воспламенившись, стала с высоты 4,8 км плашмя падать на землю. Падение ракеты произошло на расстоянии 2,3 км от места старта с боковым отклонением 0,9 км вправо. Причины падения ракеты - отказ системы управления и недостаточная прочность корпуса ракеты.
4 ноября 1947 года в 15:02 GMT. Ракета №01Т. Успешный пуск. Ракета поднялась на высоту 78 км, пролетела по дальности 268,9 км, достигнув максимальной скорости 1480 м/сек и упала в районе цели, уклонившись на 1,1 км влево.
10 ноября 1947 года в 09:39 GMT. Ракета № 21Н. На ракете помимо приборов автономного управления, была поставлена радиоаппаратура «Виктория-4», удерживающая ракету в полёте по заданному направлению. Направление ракете передавалось с земли радиоприбором «Гавайя».
Неудача. Ракета после крутого подъёма стала уклоняться вправо и упала в расстоянии 24,4 км от старта, на расстоянии 18,2 км вправо от трассы стрельбы. Высота траектории полёта ракеты составила 34 км. Причины падения ракеты те же. Головная часть ракеты была снаряжена только дымовой смесью, воронка при падении оказалась очень большой, имеющей правильную коническую форму с размерами: диаметр основания - 17 м и глубина воронки около 6 м.
13 ноября 1947 года. Ракета №22Н. Успешно. Стартовала в 08:30 GMT. Упала ракета на дистанции 279 км, уклонившись вправо от трасы на 80 м. Высота траектории полёта ракеты составила 78 км. Максимальная скорость полёта ракеты составила 1490 м/сек.
В 14:00 GMT стартовала ракета №19Н. Успешно. Упала ракета на дистанции 262,2 км, уклонившись влево от трасы на 700 м. Высота траектории полёта ракеты составила 76 км. Максимальная скорость полёта ракеты составила 1470 м/сек.

В соответствии с Постановлением СНК СССР №472-191 от 26 февраля 1946 г. и приказом НКАП №157 от 27 марта 1946 г. коллективу ОКБ-155 предписывалось простроить экспериментальный истребитель-перехватчик в трех экземплярах с предъявлением первого на летные испытания 1 ноября 1946 г.
Экспериментальный истребитель-перехватчик «И-270» разрабатывался в ОКБ Артема Микояна для защиты крупных промышленных объектов и военных баз и должен был обладать высотой боевого применения 16–17 километров и скоростью 1100 км/ч. Самолет создавался под влиянием конструкции ракетного перехватчика «Me-263-VI», захваченного в Германии на полигоне в Дассау. Постройку истребителя к установленному правительством сроку (ноябрь 1946-го) завершить не удалось. Первый экземпляр «И-270» («Ж-1») выпущен из производства только 28 декабря 1946 года.
«И-270» представлял собой цельнометаллический свободнонесущий среднеплан с фюзеляжем круглого сечения. Фюзеляж имел разъем для расстыковки на две части. Крыло - неразъемный пятилонжеронный кессон с толстыми металлическими панелями обшивки. Хвостовое оперение выполнено Т-образным. Основные стойки шасси, имевшие очень узкую колею — 1,6 метра, убирались в центральную часть фюзеляжа, в нишу под крылом. Ниша носовой стойки и две пушки «НС-23» калибра 23 миллиметра с боезапасом на 40 патронов располагались под герметичной кабиной летчика. В ходе испытаний они не устанавливались.
Взлетная масса экспериментального истребителя составляла 4120 килограммов. Запаса топлива должно было хватить на 4–9 минут полета.
Силовая установка включала двухкамерный ЖРД «РД-2М-ЗВ» конструкции Леонида Душкина и Валентина Глушко. Этот двигатель являлся развитием ЖРД «Walter HWK 509С-1». Две камеры сгорания были расположены в хвостовой части фюзеляжа одна над другой и развивали суммарную тягу 1450 килограммов. ЖРД работал на смеси азотной кислоты с керосином и 80%-ной перекиси водорода. Общий запас компонентов горючего — 2120 килограммов. Подача топлива и окислителя — насосная. Привод всех насосов — от бортовой электросистемы, куда входили электрогенератор, связанный с турбонасосным агрегатом ЖРД, и один генератор с приводом от небольшого двухлопастного винта в носовой части фюзеляжа, вращающегося от набегающего потока. Топливная система самолета состояла из трех типов баков: четырех кислотных (1620 килограммов), одного керосинового (440 килограммов) и семи для перекиси водорода.
В связи с отсутствием рабочего двигателя испытания «Ж-1» разделили на два этапа. На первом этапе, как обычно, выполнялись буксировочные полеты первого экземпляра с макетным двигателем за бомбардировщиком «Ту-2», которые завершились в июле 1947-го. В полетах происходили расцепки и затем безмоторные посадки, как на планере. Перед первыми полетами на «Ж-1» летчики тренировались на истребителе «Як-9», нагруженном свинцовыми болванками для имитации характеристик продольной и поперечной устойчивости, сходных с расчетными характеристиками «И-270».
После установки 8 мая 1947-го ракетного двигателя «РД-2М-ЗВ» на втором экземпляре «И-270» («Ж-2») начался второй этап испытаний. Однако уже на земле вышла из строя малая камера сгорания и была повреждена хвостовая часть самолета. После ремонта, 2 сентября 1947-го, состоялся первый вылет, который оказался и последним. Во время неудачной посадки самолет, пилотируемый летчиком-испытателем Пахомовым, потерпел аварию и был разрушен. Истребитель решили не восстанавливать.
Вскоре на первом экземпляре «И-270» макетный двигатель заменили на работоспособный, и 2 октября 1947-го летчик-испытатель Юганов выполнил на нем первый полет. Однако из-за трудности эксплуатации ЖРД в зимних условиях было принято решение законсервировать самолет до марта 1948-го.
В 1948-м, вскоре после возобновившихся испытаний, Юганов совершил вынужденную посадку «Ж-1» без выпущенного шасси. Самолет получил повреждения и больше не восстанавливался.
«И-270» показал удовлетворительную скороподъемность и высокую скорость в горизонтальном полете, но одновременно — плохую маневренность и ограниченный радиус действия. В то же время конкурентный истребитель «МиГ-15» с турбореактивными двигателями уже находился на стадии постройки опытного образца и проект «И-270» был остановлен.

Ракета Р-1 - советская одноступенчатая тактическая баллистическая ракета (баллистическая ракета дальнего действия). Создана в НИИ-88 под руководством главного конструктора Сергея Павловича Королева и его первого заместителя Аленсея Яковлевича Щербакова. Ведущий конструктор - Михаил Кузьмич Янгель. Ракета имела жидкостный маршевый двигатель РД-100 конструкции Валентина Петровича Глушко (ОКБ-456 ) тягой у земли 27 тонн. Стартовое устройство - стационарный наземный стол - создано под руководством главного конструктора Владимира Павловича Бармина (ГСКБ Спецмаш). Система управления и наземная проверочно-пусковая аппаратура разработана главным конструктором автономных систем управления Николаем Алексеевичем Пилюгиным (НИИ-885) и Виктором Ивановичем Кузнецовым (НИИ-944). Серийное производство ракеты было развернуто на Южном машиностроительном заводе в Днепропетровске.
14 апреля 1948-го вышло Постановление «О работах по ракетам Р-1 и Р-2». Для запуска Р-1 в производство были задействованы ресурсы 13 научно-исследовательских институтов и 35 заводов. Глушко было поручено изготовить аналог двигателя В-2 - РД-100. Стендовые испытания Р-1 начались в тот же день, когда вышло Постановление (опытные образцы уже прошли заводские испытания в конце 1947 года). Постановление также определило целевые показатели для Р-3.
11 июня 1948-го - Вышло Постановление Совета Министров СССР №2018-791 «О строительстве испытательного полигона для наземных испытаний ракетных двигателей».
7 июля 1948-го - Вышел в свет приказ №256 «О создании филиала №7 НИИ по наземным испытаниям ракетных двигателей»
Имеющуюся конструкцию А-4 следовало усовершенствовать для повышения основных характеристик. Кроме того, теперь ракета должна была полностью производиться на предприятиях Советского Союза. Готовый ракетный комплекс после проведения всех необходимых испытаний должен был поступить на вооружение Советской армии. Ракета отечественной разработки получила обозначение Р-1, а также имя «Победа». После принятия на вооружение ей присвоили индекс 8А11.
Точное копирование готовой ракеты A-4 не представлялось возможным по технологическим причинам. Были использованы другие материалы: в немецкой ракете применялось 86 марок и сортаментов стали и 59 - цветных металлов, в Р-1 - соответственно 32 и 21. Также переработке и совершенствованию подверглись приборный и хвостовой отсеки ракеты.
При разработке двигателя ракеты Р-1 первой серии были использованы двигатели ракеты А-4 (Фау-2) без каких-либо конструктивных изменений, за исключением замены большей части материалов на отечественные. Некоторые резинометаллические детали пришлось позаимствовать из трофейных запасов.
По-прежнему использовалась одноступенчатая архитектура с встроенными баками топлива и окислителя. В качестве горючего использовался 75% этанол, окислитель – жидкий кислород. В баках помещалось 5 т окислителя и 4 т топлива. Турбонасосный агрегат двигателя работал на смеси перекиси водорода и раствора перманганата калия. Запас топлива обеспечивал работу двигателя в течение 65 с.
Ракета должна была использовать инерциальную систему наведения, способную обеспечить попадание в неподвижную цель с заранее известными координатами. Первые ракеты Р-1 оснащались средствами наведения, заимствованными у A-4. Позже эти системы обновили с использованием гироскопов и радиоаппаратуры отечественного производства. В серию пошли изделия с полностью советскими средствами управления.
Р-1 несла неотделяемую фугасную боевую часть массой 1075 кг. Масса заряда – 785 кг. Боевая часть транспортировалась отдельно от собранной ракеты.
Для первой серии ракеты Р-1 была использована без изменений и электрическая схема системы управления ракеты А-4 (Фау-2), однако конструкция и технические характеристики многих приборов претерпели изменения. На базе немецкой телеметрической системы «Мессина» ракеты А-4 (Фау-2) была разработана новая ТМ-система «Бразилионит» с увеличенным числом каналов для ракеты Р-1.
На основе немецких разработок был создан стартовый стол 8У23 с опорным устройством для ракеты и отклоняемой кабель-мачтой. Для транспортировки и установки на стол предлагался специальный транспортер-подъемник на основе двухосного автомобильного прицепа. Также в состав средств ракетного комплекса входили транспортные и вспомогательные машины разного назначения. Подготовка ракеты на технической позиции занимала до 3-4 ч, развертывание комплекса перед стрельбой – до 4 ч.
17 сентября 1948 года на полигоне Капустин Яр произведен пуск советской баллистической ракеты дальнего действия Р-1. Пуск проводился в рамках первой серии заводских испытаний. Прицельная дальность для всех девяти ракет 270 км. Необходимо было попасть в квадрат 20 на 20 км. Ракета собрана на Заводе артиллерийских вооружений №88 (опытное производство НИИ-88, Калининград, Московская область). Заводской номер ракеты - №4. Обозначение пуска I-4.
Пуск завершился неудачей. Старт ракеты был произведен с третьей попытки. Две попытки не удались из-за сброса схемы в положении «зажигание». Как показали снимки старта ракеты и результат обработки осцилограмм телеметрической системы «Бразилионит» (стояла на всех ракетах), запуск двигателя после третьей попытки прошел нормально.
Работа двигателя до его выключения на 31-й секунде полёта была устойчивой. Полёт ракеты в течение 1-й секунды был нормальным, в начале 2-й секунды начался наклон ракеты вперед и вправо от направления стрельбы. Одновременно или на 0,1-0,2 секунды позже началось вращение ракеты вокруг продольной оси по часовой стрелке. Наклон оси ракеты увеличивался непрерывно, а вращение вокруг продольной оси постепенно затухало и прекратилось на 6-й секунде, когда ракета повернулась на 90°.
С 7-й секунды полёта началось вращение ракеты вокруг продольной оси в обратную сторону с постепенно увеличивающейся угловой скоростью, которая к 15-й секунде полёта дошла до одной трети оборота в секунду и дальше не возрастала. Максимальная высота (на 25-й секунде) - 1100 м, Время работы двигателя - 31 сек., Максимальная скорость - 530 м/сек. Время полёта - 40 сек., Дальность полёта - 11800 м, Боковое отклонение - 9130 м Угол плоскости фактического полета с плоскостью прицеливания - 50°46', Глубина воронки - 3,2 м, Диаметр воронки - 14 м на 11 м.
Вершина стартовой мачты, как показывают снимки, нагнулась в ту же сторону на 0,4 метра (штеккер не хотел рассоединяться). Ракета при этом уже поднялась на 0,6 м над столом. Затем кабельная мачта начала двигаться на ракету, уходя под нее своим нижним концом. После пуска стартовый стол был отброшен на 19 метров от своего первоначального места, а согнутая и сломанная кабель-мачта со следами обгорания обнаружена в 40 метрах.
Согласно заключению главных конструкторов, причиной неправильного полёта ракеты явился отказ системы управления полётом. Причину отказа системы управления установить не удалось.
10 октября 1948-го - второй пуск. Заводской номер ракеты - №1. Обозначение пуска I-1.
Успешный пуск. Старт и полёт ракеты был нормальным. Ракета достигла запланированной дальности. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности плюс 17,9 км по направлению и влево 4,3 км. В заданный квадрат ракета не попала.
13 октября 1948 года - третий пуск. Успешный. Ракета достигла запланированной дальности. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности минус 29,7 км по направлению влево 5,1 км. В заданный квадрат ракета не попала.
21 октября 1948 года - четвёртый пуск. Успешный. Ракета достигла запланированной дальности. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности минус 13 км по направлению влево 2,5 км. При пуске сломалась кабель-мачта стартового стола. В заданный квадрат ракета не попала.
23 октября 1948 года - пятый пуск. Успешный. Ракета достигла запланированной дальности. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности минус 15,3 км по направлению влево 0,5 км. При пуске сломалась кабель-мачта стартового стола. После пуска крепление кабель-мачты к пусковому столу доработано. В заданный квадрат ракета не попала.
1 ноября 1948 года - шестой пуск. Успешный. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности плюс 14 км, по направлению влево 1,3 км. В заданный квадрат ракета не попала.
3 ноября 1948 года - седьмой пуск. Ракета достигла запланированной дальности. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности плюс 1,4 км по направлению влево 2,3 км. Ракета попала в заданный квадрат.
4 ноября 1948 года - восьмой пуск. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности минус 61,5 км по направлению влево 0,15 км. В заданный квадрат ракета не попала.
5 ноября 1948 года - девятый пуск. Успешный. Отклонение места падения ракеты от точки прицеливания составили по дальности минус 16,7 км по направлению влево 1,5 км. В заданный квадрат ракета не попала. На первом этапе ЛКИ было испытано девять ракет Р-1, собранных на опытном заводе НИИ-88 в Подлипках. Результаты испытаний были крайне неудачными: из девяти ракет только одна достигла цели. Причины аварий были самые разные, но, в основном, технологического характера: низкое качество изготовления агрегатов и систем ракеты, недостаточный объём проверок узлов и приборов, плохая отработанность некоторых систем. Максимальная дальность полета ракеты достигла 284 км.
По результатам первого этапа испытаний ракеты Р-1 (1948 г.) обнаружены хлопки двигателей при запуске. Причина - пиротехническое зажигательное устройство. ОКБ-456 МАП (главный конструктор В.П.Глушко) разработало новое жидкостное зажигательное устройство двигателя, которое и использовалось позже на Р-1 и на остальных кислородных ракетах.
В следующем 1949-м были организованы новые статические и динамические испытания ракет в существующей конфигурации. С учетом их результатов было решено изменить существующий проект для повышения некоторых характеристик.
Для второй серии ракет в целях повышения её надёжности, пришлось практически заново создать наземную кабельную сеть и внести много изменений в бортовые приборы системы управления. Вторая серия ракет оснащалась вновь созданной телеметрической ТМ - системой «Дон» разработки НИИ-885 (Е.Я. Богуславский).
Для второго этапа лётных испытаний (сентябрь - октябрь 1949 года, Капустин Яр) было подготовлено 20 ракет, из них 10 пристрелочных и 10 зачётных. В ходе испытаний из 20 ракет 17 выполнили свою задачу. Потребовались дополнительные экспериментальные работы, чтобы обеспечить безаварийные пуски ракеты Р-1.
После всех проведенных испытаний постановлением Совета Министров СССР от 25 ноября 1950-го ракета Р-1 была принята на вооружение Советской Армии с комплексом наземного оборудования (войсковой индекс 8А11, классификация НАТО — SS-1 "Scunner"), а в 1952-м запущена в производство небольшой серией на заводе №88. С июня 1952-го начался серийный выпуск ракеты Р-1 на заводе №586 (директор завода Л.В.Смирнов) в г. Днепропетровске.
Серийные ракеты первой партии попали на полигон примерно через год после запуска производства. К этому времени было решено, что Р-1 поступят на вооружение ракетных бригад особого назначения РВГК.
Задачей девяти новых БОН РВГК являлось развертывание ракетных комплексов на позициях и поражение стационарных объектов противника, имеющих оперативное или стратегическое значение. Предполагалось, что бригада сможет осуществлять до 32-36 запусков в сутки. Каждый из трех ее дивизионов мог ежесуточно отправлять к целям до 10-12 ракет. В условиях мирного времени бригады особого назначения регулярно участвовали в учениях и использовали свое вооружение на полигонах.
Серийное производство ракет Р-1 и компонентов ракетного комплекса продолжалось до 1955-го. Вскоре после этого начался процесс замены устаревающего оружия новыми образцами. БОН РВГК списывали ракеты Р-1 и получали вместо них более совершенные Р-2. Последние ракеты «Победа», насколько известно, были запущены на полигонах в 1957-м. С момента начала испытаний и до завершения эксплуатации было проведено 79 запусков ракет. Также состоялось почти 300 тестовых запусков двигателей. К началу шестидесятых годов армия лишилась последних ракет Р-1 и освоила новые ракетные комплексы.

Около двухсот 10Х было доведено и подготовлено к контрольным заводским и государственным испытаниям, которые прошли в период с 15 декабря 1947-го по 20 июля 1948-го на Государственном центральном полигоне Министерства Вооруженных Сил. Если на машинах, испытывавшихся в 1945-м, тип крыла и стабилизатора и регулятор питания оставались такими же, как у немецкого прототипа (V1), то на самолетах-снарядах в 1948-м их заменили на более совершенные отечественные.
Тяга ПуВРД возросла с 270 кг до 325 кг. Из семидесяти трех самолетов-снарядов испытания по полной схеме с инертным снаряжением прошли 64 машины, в том числе четыре с посадочными шасси, по полной схеме в боевом снаряжении - три аппарата и еще шесть - по неполной схеме в боевом снаряжении. Во время испытаний на 10Х произвели ряд доработок и улучшений. В частности, металлические крылья ввиду неровностей их поверхности заменили на деревянные. Самолет-снаряд образца 1948-го по своим характеристикам значительно превзошел немецкую «Kirschkern» ("Вишнёвая косточка", так называли ФАУ-1) и 10Х образца 1945-го. Вероятность попадания 10Х в цель возросла с 36% (1945-й) до 88% (1948-й). По советским документам у V1 она составляла около 70%. Отклонение средней траектории курса уменьшилось с 3°35' до 0,2°.
Несмотря на удовлетворительные результаты военные остались недовольны. По их инициативе в конце 1948-го началась проверка деятельности опытного завода №51 МАП в части создания самолетов-снарядов и целесообразности затрат на эти работы. Главнокомандующий ВВС ВС СССР маршал авиации К.А.Вершинин оценил как несоответствующие современным требованиям скорость, высоту полета и рассеивание 10Х, а также использование в качестве самолета-носителя Пе-8, и выразил отрицательное мнение об освоении этого самолета-снаряда в войсках. Министр авиационной промышленности М.В.Хруничев, напротив, высказался за немедленный запуск 10Х в серийное производство, чтобы в дальнейшем, используя простую материальную часть, армия могла накапливать опыт для перехода к более сложной технике. Он считал, что отказываясь от 10Х руководство ВВС тормозило внедрение нового вида военной техники. На вооружение в Красную Армию самолет-снаряд 10Х так и не поступил.
В 1948-м конструкторское бюро 51-го завода для улучшения точности выдерживания курса и прицельности разработало модификацию самолета-снаряда 10Х с индексом «30». Эта машина, в отличие от прежней 10Х (или просто «10», как она стала называться в 1948-м), имела деревянное прямоугольное в плане крыло с элеронами. Всего было построено десять экземпляров «тридцатой». Для отработки самолета-снаряда «10» с повышенной дальностью в том же году спроектировали и изготовили три аппарата «10ДД», обладавшие большим ресурсом работы двигателей и увеличенным запасом топлива. Возросший вес топлива компенсировали уменьшением веса боевого отсека. «10ДД» мог стартовать как с самолета-носителя, так и с наземной пусковой установки. Еще один специальный вариант аппарата «10» был создан для проведения экспериментов с целью определения основных характеристик работы двигателя на больших высотах.

Челомей Владимир Николаевич родился в 1914-м в семье учителей народной школы города Седлеце Привислинского края Российской империи (ныне — в составе Польши). Начавшаяся Первая мировая война вынудила семью перебраться в Полтаву. Детство Владимир провёл в Полтаве, где общался с А. С. Макаренко, В. Г. Короленко, родственниками Гоголя и потомками Пушкина. В Полтаве учился в 10-й семилетней трудовой школе (1922—1926). В 1926-м семья Челомеев сначала переехала в Днепропетровск, а в 1927-м — в Киев. В 1927—1929 гг. учился в трудовой школе №45. В 1929-м поступил во 2-ю механическую профессионально-техническую школу (с 1931-го — Киевский автодорожный техникум). Учась в техникуме, на третьем курсе работал техником-конструктором в НИИ гражданского воздушного транспорта. После окончания в 1932-м обучения в техникуме работал в Институте промэнергетики конструктором двигателей в отделе двигателей внутреннего сгорания, где разрабатывал и испытывал навесные лодочные забортные двигатели. С 1932-й по 1933-й учился на авиационном факультете Киевского политехнического института. С 1933-го перешел в Киевский авиационный институт, в котором преподавал и после его окончания в 1937-м. Одновременно с учёбой посещал лекции по высшей математике в Киевском университете, а в Академии наук прослушал курс по механике и математике. В свою очередь сам в 1936-м опубликовал пособие по приложениям векторного анализа, а в сентябре-октябре этого года прочитал в Запорожье цикл лекций по теории колебаний специалистам авиазавода имени П. И. Баранова. Консультации Челомея помогли устранить опасные колебания, развивавшиеся в некоторых узлах серийно выпускаемых машин.
В 1937-м с отличием окончил Киевский авиационный институт (КАИ), дипломная работа на тему «Колебания в авиационных двигателях» была оценена государственной экзаменационной комиссией как выдающаяся по уровню научной разработки вопросов проектирования и расчёта двигателей на прочность. После окончания института работает в Институте математики АН УССР старшим научным сотрудником сектора прикладной математики и по совместительству преподаёт в КАИ. В 1939-м в Киевском политехническом институте защитил кандидатскую диссертацию «Динамическая устойчивость элементов авиационных конструкций» и опубликовал её как монографию в Москве. В 1940-м в числе лучших 50 кандидатов наук по представлению союзных республик был принят в докторантуру АН СССР.
В 1941-м вступил в ВКП(б). С июня 1941-го начал работать в Центральном институте авиационного моторостроения в Москве. В 1944—1953 гг. — директор и главный конструктор ОКБ-51. В соответствии с постановлением ГКО СССР В. Н. Челомею было поручено спроектировать и построить самолёт-снаряд (крылатую ракету) 10Х и, позднее 16Х, по типу Фау-1. Крылатые ракеты не были приняты на вооружение из-за невыполнения требований по точности стрельбы и надёжности.
В 1946-м в составе правительственной комиссии под руководством заместителя наркома авиационной промышленности Яковлева А. С. как конструктор по самолётам-снарядам был командирован в Германию. По результатам работы комиссии в СССР было вывезено трофейное оборудование крылатой ракеты Фау-1.
В 1951-м защитил докторскую диссертацию «Динамическая устойчивость элементов цепи авиационных двигателей» и в следующем году избран профессором МВТУ им. Н. Э. Баумана. В 1960-м в МВТУ им. Н. Э. Баумана основал кафедру «Динамика машин», которой руководил до конца жизни. В 1958-м избран членом-корреспондентом, а в 1962-м — действительным членом АН СССР по специальности «механика».
В 1961 году Челомей сменил С.П.Королёва в роли главы Совета главных конструкторов, игравшего важную роль в определении государственной политики в сфере космонавтики и ракетостроения. Он в 1958-м взял в свою фирму и сразу назначил на руководящую должность Сергея Хрущёва, сына главы СССР. А в 1964-м Хрущёва оторвали от власти и он сразу его сына уволил.
Участвовал в создании ряда двигателей и других важнейших аппаратов в области ракетно-космической и авиационной техники. Руководитель разработок РН «Протон», орбитальных станций серии «Алмаз», пилотируемых кораблей ТКС и другой космической техники
Один из создателей ракетно-ядерного щита СССР. С 1962-го коллектив Челомея был привлечён к разработке массовой баллистической ракеты (получившей наименование УР-100), в связи с чем ему были переданы предварительные наработки в этой области КБ М. К. Янгеля.

Возглавляемое Челомеем КБ принимало активное участие в работах по Советской лунной программе, однако после отстранения Н. С. Хрущёва от власти позиции Челомея в руководстве ракетно-космических программ перестали быть лидирующими. Большое негативное значение имели разногласия Королёва и Челомея относительно ракетоносителя для Лунной программы. (Н-1 против УР-700). Потом Королёв умер, Челомей продолжил работу над совершенствованием своей ракеты УР-100, после устранения конструкционных ошибок в двигателях Конопатова, ракеты были приняты на вооружение. В 1965-м Челомей включился в работы по созданию околоземной пилотируемой космической станции. Предполагалось военное назначение станции, расчётное время существования 1-2 года, сменяемый экипаж из 2-3 человек. На предприятии был создан свой отряд космонавтов, но 19 декабря 1981-го, во многом по инициативе Устинова Д. Ф., вышло постановление ЦК КПСС и Совета министров о прекращении всех работ на предприятии Челомея ЦКБМ по космической тематике. Скоропостижно скончался в 1984-м из-за оторвавшегося тромба.

Параллельно с восстановлением в ОКБ-2 немецкого проекта «DFS-346» авиаконструктор Матус Рувимович Бисноват получил задание на создание аналогичного экспериментального ракетоплана.
Появился проект самолета под обозначением «5». Цельнометаллический моноплан со среднерасположенным стреловидным двухлонжеронным крылом с размахом 6,4 метра. На верхней поверхности установили по две аэродинамические перегородки на каждой консоли, предотвращавшие ранний срыв потока с концов крыла. Для изучения распределения давления по крылу на больших скоростях правую консоль дренировали в трех сечениях. Самолет имел фюзеляж овального сечения типа монокок, длиной 9,92 метра. Он имел разъем, позволявший расстыковывать машину для монтажа баков и для других целей. Переднюю часть фюзеляжа занимала гермокабина летчика с катапультируемым креслом. Фонарь кабины вписывался в обводы фюзеляжа. За крылом, по бортам фюзеляжа, расположили тормозные щитки.
В хвостовой части фюзеляжа установили двухкамерный ЖРД «РД-2М-ЗФ» конструкции Леонида Душкина с тягой в 2000 килограммов. Запас рабочих компонентов двигателя (керосин и азотная кислота) и перекиси водорода (для питания турбонасосного агрегата) был рассчитан на двухминутную работу ЖРД при полной тяге.
Так как изначально предполагалось, что самолет «5» будет транспортироваться на высоту самолетом-носителем, посадочные устройства сделали предельно простыми и легкими. Они состояли из подфюзеляжной посадочной лыжи, двух подкрыльных поддерживающих дуг и небольшого костыля в хвостовой части фюзеляжа.
Оперение самолета — стреловидное. Управление всеми рулями самолета жесткое. Стабилизатор управляемый, с размахом 2,4 метра. Система управления имела ряд необычных для того времени нововведений: в случае потери эффективности руля высоты в полете на больших скоростях можно было управлять самолетом при помощи стабилизатора, подключавшегося летчиком к ручке управления.
В качестве самолета-носителя использовали тяжелый бомбардировщик «Пе-8». Под правой консолью его крыла, между фюзеляжем и гондолой внутреннего двигателя, установили специальный пилон, к которому подвешивался самолет «5». При испытаниях самолет «5» буксировали до высоты 7000–7500 метров.
Согласно расчетам, самолет «5» должен был достигнуть рекордной для своего времени скорости 1200 км/ч (1,13 Маха) при потолке в 12–13 километров.
Для снижения риска полеты нового самолета на начальном этапе испытаний проводили без включения ЖРД, в планерном варианте, и по единому плану: пикирование, выход в горизонтальный полет с перегрузкой 2–3 g, торможение до скорости срыва, увеличение скорости и выполнение заданных эволюции: на высоте 1500–2000 метров выполнение задания прекращалось. На этапе посадки самолета изучались особенности устойчивости, управляемости и пилотажные качества на сравнительно небольших скоростях.
Были построены крупномасштабные модели, снабженные двигателем и автопилотом. Предварительную отработку автопилота на одной из моделей провели в аэродинамической трубе ЦАГИ Т-104. Запуски моделей позволили получить большое количество полезной информации еще до того, как самолет «5» вышел на летные испытания. В частности, было определено аэродинамическое сопротивление планера до скорости, соответствующей М = 1,45.
Летные испытания последовательно прошли два самолета «5» под обозначением «5–1» и «5–2». Ведущим по испытаниям назначили летчика Пахомова.
Первый полет самолета «5–1» состоялся 14 июля 1948 года При отделении от самолета-носителя он зацепил за упор фермы подвески на «Пе-8» и повредил обшивку консоли крыла, частично заклинило продольное управление. Но летчику все же удалось совершить посадку, хотя и не на взлетно-посадочную полосу аэродрома. Самолет «5–1», получив значительные повреждения, был отправлен на завод дня ремонта.
В процессе восстановления «5–1» претерпел некоторые изменения. Для предотвращения возможного удара самолета о «Пе-8» был изменен угол крепления «пятерки» относительно оси самолета-носителя (с 0 до -4°). Доработали и систему управления, которая впоследствии действовала безотказно. В таком виде «5–1» совершил еще два полета. Масса самолета «5–1» в ходе испытаний в планерном варианте достигала 1565 килограммов.
Анализ результатов предварительных летных испытаний, а также продувки самолета в натурной аэродинамической трубе ЦАГИ Т-101 показал, что самолет «5–1» обладает неблагоприятным соотношением между поперечной и путевой устойчивостями. Это отчасти послужило причиной аварии «5–1» в третьем полете, состоявшемся 5 сентября 1948 года. Самолет подошел к взлетно-посадочной полосе с креном, вначале коснулся земли одной консолью крыла, затем ударился другой и в конце пробега резко клюнул носом. Летчик остался цел, но самолет был разбит и восстановлению не подлежал.
Произошедшая авария задержала испытания. Они продолжились только в январе 1949-го, когда был выпущен самолет «5–2». Конструктивно он почти не отличался от «5–1», но на нем выполнили ряд доработок. В частности, для улучшения путевой устойчивости увеличили удлинение и стреловидность вертикального оперения, что повлекло увеличение длины самолета до 11,2 метра; подкрыльные дуги заменили специальными амортизирующими костылями, поглощавшими энергию удара в момент касания земли.
Полеты на самолете «5–2» выполнял летчик-испытатель Георгий Шиянов. Первый полет новой машины состоялся 26 января 1949 года, но из-за посадки за пределами взлетно-посадочной полосы закончился аварией. «5–2» был поврежден и нуждался в ремонте. Главная причина неточных приземлений самолетов «5–1» и «5–2» заключалась в трудности построения расчета на посадку, особенно в первом полете, из-за весьма небольшой тогда посадочной полосы Летно-исследовательского института.
В ходе ремонта самолета «5–2» шло его дальнейшее усовершенствование. Посадочную лыжу установили параллельно строительной горизонтали фюзеляжа, это сделало пробег самолета более устойчивым и позволило отказаться от хвостового костыля, а позже на его месте расположить подфюзеляжный киль для увеличения путевой устойчивости.
После ремонта самолета «5–2» испытатель Шиянов выполнил на нем второй полет, закончившийся благополучно. Анализ результатов первого и второго полетов показал, что нужное соотношение между поперечной и путевой устойчивостями все еще не достигнуто. Чтобы улучшить его, конструкторы нашли оригинальное решение: установили на консолях так называемые «ласты».
После всех доработок самолета Шиянов совершил на «5–2» еще шесть полетов, последний из которых состоялся в июне 1949-го. Масса самолета составляла 1710 килограммов, а наибольшая скорость, достигнутая в пикировании на высоте 5400 метров, соответствовала 0,775 Маха. Самолет обладал удовлетворительными пилотажными качествами. Управление с помощью необратимых гидроусилителей (бустеров) практически не отличалось от обычного. Все системы были отлажены и самолет подготовлен для полетов с ЖРД, но было принято решение о прекращении дальнейших работ. К этому времени опытные самолеты с турбореактивными двигателями уже вышли на рубеж скорости 1200 км/ч и необходимость в продолжении испытаний ракетоплана исчезла.
В ходе испытаний самолета «5» и его модификаций впервые в СССР были исследованы особенности отделения летательных аппаратов со стреловидным крылом от самолетов-носителей, а при доводках накоплен практический опыт, использованный при создании новых скоростных самолетов. На базе самолета «5» Бисноват и Исаев создали крылатую ракету «воздух-поверхность» «Р-1».

Капустин Яр - это самый секретный советский ракетный космодром, расположенный в Астраханской области на ее северо-западе. Полное официальное название его: 4-й Государственный центральный межвидовой полигон Российской Федерации (4 ГЦМП).
Административно-жилой центр полигона — город Знаменск (ЗАТО) с численностью населения 26 934 чел. (2017). Именуется полигон по названию расположенного рядом старинного села Капустин Яр, примыкающего с юго-востока к городу Знаменску. Вблизи города Знаменск имеется военный аэродром Капустин Яр.
Полигон был создан в 1947-м для испытания первых советских баллистических ракет. Общая площадь полигона 650 км². Расположен он в России, но занимает также некоторую часть Казахстана, в пределах Атырауской и Западно-Казахстанской областей. Арендованный до 2030-го у Казахстана район занимает 49% площади Бокейординского района. Земли под полигон арендует министерство обороны России и там испытывает свое оружие. Цена аренды 2,33 доллара США за один гектар земли.
Советскому Союзу досталось гораздо меньше трофейной ракетной техники в 1945-м, чем американцам. И осваивать её советские специалисты стали в Германии. А американцы вывезли к себе сразу и трофеи и немецких специалистов примерно в 10 раз больше, чем досталось СССР. И уже в 1945-м начали пуски ракет на Уайт Сэндз, в 1946-м начались пуски и ФАУ-2. СССР отставал с испытаниями, но не очень сильно.
У Голованова есть рассказ об выборе полигона КапЯр:
Поначалу ракетчики прицелились на бывшее стрельбище Ванникова, которое теперь, после войны, было как бы не у дел. Полигон наркома боеприпасов располагался на Таманском полуострове - место ласковое, теплое, опять же море, а главное, там была база: производственные помещения, жилье, водопровод, электроэнергия, короче - готовое хозяйство. Кое-что, конечно, пришлось бы переделать, кое-что достроить, но основа была - не на пустом месте начинать.
И надо же так случиться, что накануне решения вопроса о полигоне один из экспериментальных самолетов-снарядов Челомея сбился с курса и угодил в кладбище на окраине большого города. Сталин об этом узнал и, едва заговорили о Таманском полуострове, перебил сразу:
- Это неподходящее место. Рядом крымские курорты, скопление людей. Можете ли вы ручаться, что ваши ракеты не упадут завтра на наши здравницы, как сегодня они падают на кладбища? Полигон надо создать где-то здесь...
Подойдя к столу, на котором была разложена карта артиллеристов, он ткнул толстым красным карандашом в левобережье Волги южнее Сталинграда.
Вопрос о создании полигона Капустин Яр был решен в течение шести минут.
Чем славен Голованов - пишет красиво, мощно, но насчёт точности - увы... Вопрос о Капустином Яре решался не 6 минут и даже не 6 месяцев. 13 мая 1946-го Постановлением Совета министров СССР для осуществления научных исследований и испытаний ракетной техники был создан Государственный центральный полигон реактивной техники. Примерно в это же время начальником полигона был назначен генерал-майор В. И. Вознюк. Костяк будущего полигона В. И. Вознюк формировал лично в основном из офицеров-фронтовиков гвардейских миномётных частей.
Он с группой офицеров для ознакомления с ракетным вооружением неоднократно выезжал на территорию Германии, где, начиная с июля 1945-го, работала группа отечественных ведущих специалистов в области ракетостроения во главе с С.П. Королёвым.
Также он начал разведку лучшего места. Место для размещения полигона выбиралось из семи вариантов, которые были в кратчайшие сроки тщательно обследованы, собраны и проанализированы материалы по метеорологии, гидрологии, коммуникациям, строительным возможностям и т.д. В итоге наиболее подходящим был признаны районы недалеко от Волгограда, возле села Капустин Яр в Астраханской области и станица Наурская Грозненской области.*
До июня 1947-го., как свидетельствуют архивные документы, предпочтение отдавалось станице Наурской. В одной из докладных записок маршала артиллерии Николая Яковлева говорилось: "Строительство ГЦП в районе станицы Наурской дает возможность проложить трассу испытаний до 3000 километров и обеспечить проведение испытаний не только ракет дальнего действия, но и всех видов сухопутных зенитных и морских реактивных снарядов. Этот вариант потребует наименьших материальных затрат на переселение местного населения и по переводу предприятий в другие районы". Против строительства полигона в Наурской выступил только министр животноводства Козлов, мотивировавший свой протест необходимостью отчуждения значительной части пастбищных земель.
* Грозненская область существовала с 1944 по 1957 г. между депортацией ингушей и чеченцев и их возвращением, а станица Наурская вместе с Наурским районом была отрезана от Ставропольского края и передана в сильно сократившуюся Грозненскую область после того, как её горные районы передали в Дагестан и Северную Осетию.
Но 3 июня 1947-го, постановлением Советом Министров СССР ЦК ВКП (б) №2642-817 местом дислокации полигона был определен Капустин Яр. Думаю, что основным мотивом выбора было вовсе не забота о пастбищных землях и даже не о курортниках, а соображения секретности - подальше от границы с забугорными радарами, подальше от населения.
23 июня 1947-го постановление подписал и Сталин.
На полигон первые офицеры прибыли 20 августа 1947-го. Разбили палатки, организовали кухню, госпиталь. Вместе с гвардейцами Вознюка прибыли военные строители. Условия были тяжелыми, если вообще можно говорить о каких-то условиях в голой степи. Уже на третий день на склоне балки Смыслина в 10 километрах от села началось строительство бетонного стенда для огневых испытаний двигателей А-4, который строился по немецким чертежам и оснащался вывезенным из Германии оборудованием и бункер для наблюдения за ходом испытаний. Позднее это место было названо 1-й площадкой. В сентябре 1947-го из Тюрингии прибыла БОН (бригада особого назначения) генерал-майора Александра Федоровича Тверецкого. Затем два спецпоезда с оборудованием, сформированные в Германии.
Для подготовки и осуществления пусков ракет из числа инженерно-технического состава 1 управления полигона и бригады особого назначения были сформированы техническая и стартовая команды. Начальником стартовой команды был назначен инженер-майор Трегуб Я. И., начальником команды технической позиции - инженер-майор Ханин Б. Г.
За полтора месяца работ к началу октября 1947-го кроме бетонного испытательного стенда и бункера на 1-ой площадке, были построены стартовая площадка с бункером, временная техническая позиция, монтажный корпус. Провели шоссе и 20-тикилометровую железнодорожную ветку с мостом через глубокий овраг, соединяющую полигон с главной магистралью на Сталинград.
Строили много и только для ракеты А-4, которая в списке приоритетов значилась первой. Строительства жилья для персонала на полигоне не велось вплоть до 1948-го, поэтому жили строители и будущие испытатели в голой степи, в палатках, землянках, временных постройках либо квартировались в крестьянских избах. Начальство и специалисты, прибывшие на полигон, жили в спецпоезде "Мессина", который помимо лабораторного оборудования имел вполне комфортабельные вагоны, а также вагон-ресторан, в котором они и питались. К 1 октября 1947-го Вознюк доложил в Москву о полной готовности полигона для проведения пусков ракет. Подумать только - полигон был построен в голой степи за сотню километров от цивилизации за 40 дней! С шоссе и железнодорожными путями!
14 октября 1947-го на полигон прибыла первая партия ракет V-2 (А-4) собранных частично в Германии, частично в Подлипках. В тот же день начались испытания на стенде. В течение двух суток личный состав стартовой команды под руководством инженер-майора Трегуба Я. И. и заместителя главного конструктора по испытаниям Воскресенского Л. А. непрерывно проводил работы на стартовой позиции. 17 октября с утра готовили на технической позиции ракету №010 Т (серия Т была собрана в СССР заново из деталей, привезенных из Германии) для пуска в воздух и доставили ее на старт в 21 час. Всю ночь продолжалась подготовка этой ракеты на старте при свете прожекторов. С утра 18 октября на старте были проведены автономные и генеральные испытания.
По часовой готовности в районе падения («Новая Казанка») поднялись в воздух и ушли на поиск 9 самолетов.
Вот как вспоминает участник первого пу­ска Г.В. Дядин, стартовая команда бригады особого назначения: «Заправка проходит без замечаний. С.П. Королев подает коман­ду: «Предварительная». Проходят секунды, нервы у всех на пределе. И вот, наконец, из сопла двигателя вырывается столб огня. Ракета на одну треть окутывается дымом и огнем, завеса увеличивается. «Главная», - командует С.П. Королев, оператор Н.Н. Смир­ницкий нажимает кнопку на пульте пуска. Ракета поднимается из бушующего под ней моря огня и дыма. Сильный грохот, дрожит земля, и видно, как все быстрее и быстрее с нарастающей скоростью ракета устремляет­ся ввысь».
Первый пуск баллистической ракеты А-4 состоялся в 10 часов 47 минут 18 октября. Пуск был осуществлен расчетом бронема­шины управления в составе Б.Е. Чертока, Н.А. Пилюгина, Л.А. Воскресенского, а также оператором пульта инженер-капитаном Н.Н. Смирницким.
Место падения засек штурман полка Кар­пенко. Из Капустина Яра вылетела комиссия во главе с генерал-полковником И.А. Серо­вым, министром государственной безопас­ности. Был среди них и С.П. Королев.
Первая "настоящая" баллистическая ракета взлетела!
Ракета поднялась на высоту 86 километров и, разрушившись при входе в плотные слои атмосферы, достигла поверхности Земли в 274 километрах от старта с отклонением около 30 км от цели. Первая серия пусков была произведена с 18 октября по 13 ноября 1947-го. В этот период были запущены 11 ракет ФАУ-2 из которых 9 достигли цели (хотя и с большим отклонением от заданной траектории) и 2 потерпели аварию.
На 10 лет (с 1947 по 1957-й) Капустин Яр стал единственным местом испытаний советских баллистических ракет. На полигоне были проведены испытания ракет Р-1 (сентябрь - октябрь 1948-го, сентябрь - октябрь 1949-го), Р-2 (сентябрь - октябрь 1949-го), Р-5 (март 1953-го, Р-12, Р-14, РСД-10, всем известный "Скад" и огромное множество других ракет малой и средней дальности, крылатых ракет, комплексов и ракет ПВО.
Еще во время первой серии пусков в октябре - ноябре 1947-го Капустин Яр начинает использоваться и как место старта геофизических ракет. На стартовавшей 2 ноября 1947-го ракете V-2 были установлены научные приборы. С тех пор эта традиция поддерживалась до тех пор, пока не были созданы специализированные геофизические ракеты В-1 и В-2. Однако местом старта геофизических ракет остался Капустин Яр. В дальнейшем к геофизическим ракетам прибавились метеорологические ракеты. В июне 1951-го состоялась первая серия пусков ракет с собаками на борту.

В начале 50-х кроме активной программы пусков ракет шло становление и развитие испытательной базы полигона, строились стартовые и технические комплексы. 20 февраля 1956-го на полигоне Капустин Яр было проведено испытание ракетно-ядерного оружия. Стартовавшая ракета Р-5М доставила ядерную боеголовку в приаральскую степь, где и прогремел ядерный взрыв. На полигоне Капустин Яр проходили пуски межконтинентальной баллистической ракеты "Буря" в 1957 - 1959 гг. 16 марта 1962-го Капустин Яр стал космодром. В тот день был осуществлен запуск спутника "Космос-1". Вот тут хотелось бы подробнее.
В ноябре 1958-го маршал М.И. Неделин принял решение о строительстве на ГЦП-4 двух опытных шахт для натурного эксперимента с пуском ракеты Р-12. В течение месяца специалистами НИИ-88, НИИ-4 МО, ЦПИ-31МО, ОКБ-586 и ГСКБспецмаш произведена рекогносцировка и выбрано место для строительства опытных ШПУ.
В сжатые сроки была построена экспериментальная шахта "Маяк" с подземным бункером для проверочно-пусковой аппаратуры, удаленным от шахты на расстояние около 150 метров.
В целях ускорения и удешевления создания шахты, чтобы не привлекать специальную технику и оборудование для выкапывания ствола, стакан заглубили в землю не на всю высоту, а снаружи до верхнего уровня засыпали грунтом. Правда иную точку зрения на причину неполного заглубления в землю ствола шахты высказывал будущий командир Н.Ф. Шлыков, бывший в то время начальником штаба капьярского полигона: "При создании первых двух шахтных пусковых установок на полигоне строители на глубине примерно 20 м столкнулись с плывуном. Так как в то время еще не были отработаны методы прохождения плывунов, приняли решение нарастить шахту вверх, насыпав грунт в виде кургана высотой около семи метров. В этом случае ракета полностью погружалась в ствол шахты".
При первом пуске после установки ракеты на пусковое устройство на старт прибыл начальник полигона генерал Вознюк В.И. Он только что вышел на службу после инфаркта. Прибыв на комплекс, он решил спуститься в шахту для осмотра оборудования. Спуск в шахту на этом комплексе осуществлялся по вертикальной лестнице на глубину несколько десятков метров. Даже молодые солдаты и офицеры после нескольких спусков и подъёмов чувствовали определённую усталость. Генерала пробовали отговорить от спуска, но он настоял на своём. На него надели пожарный пояс, прикрепили канат, и он стал спускаться в шахту. Сверху через отверстия в коробе было видно, что спускается он очень медленно, часто отдыхает. Генерал в шахту спустился, осмотрел оборудование и поднялся наверх.
Первый в истории ракетной техники старт ракеты из шахтной пусковой установки, доказавший возможность реализации революционной по своему содержанию идеи, состоялся 2 сентября 1959-го. Утром перед работой было построение личного состава боевого расчёта. Перед строем выступил Главнокомандующий ракетными войсками Главный маршал артиллерии Неделин М.И. Он поздравил личный состав с предстоящей работой и заметил, что до него дошли сведения о сомнениях личного состава в надежности конструкции комплекса. Главный маршал сказал: "Михаил Кузьмич Янгель уверен в надёжности конструкции комплекса, а поэтому работу будем продолжать".
Работы на «Маяке» по подготовке ракеты к пуску выполнялись стартовой командой под руководством начальника команды капитана А.Т. Кубасова. И вот пуск. Присутствующие увидели небывалое, величественное зрелище. Из вершины кургана поднялся столб огня и дыма. Из этого огненного столба медленно появилась сначала верхняя часть ракеты, а затем и вся ракета. Однако выяснилось, что ракета буквально вырывалась из шахты, повредив "стакан" и обломав стабилизаторы. Улетела она не слишком далеко. Была возведён ещё один курган с шахтой - "Маяк-2". Первые два пуска Р-12 из него были произведены 21 и 27 декабря 1959 г. и оба были успешными. Как память об этих работах в степи остались насыпные курганы объекта "Маяк".
Затем построили настоящие шахты и появилась идея совмещать испытания с запусками КА. В августе 1960 г. было подписано постановление правительства о создании ракеты-носителя 63С1 на базе боевой ракеты Р-12. Постановлением разрешалось изготовление десяти ракет и запуск на них различных, не повторяющихся по задачам и составу аппаратуры космических аппаратов. Запуск должен был осуществляться с временного экспериментального шахтного старта на ГЦП-4. Постановлением правительства о разработке РН 63С1 было предусмотрено также создание десяти космических аппаратов, запускаемых при помощи этого носителя... К осени 1961 г. были изготовлены и отправлены на ГЦП-4 два экземпляра КА ДС-1. Первый пуск состоялся 27 октября 1961-го и оказался аварийным из-за отказа автомата стабилизации при движении ракеты в шахте. Спецнаборовец офицер А.Н. Куделенский, отвечавший за систему управления данной ракеты, предположительно определил причину потери устойчивости - обрыв (в месте припайки) под действием вибрации проводов блока питания автомата стабилизации. Моделирование полностью подтвердило правоту Куделенского. Но представитель разработчика системы управления (СКБ В.Г. Сергеева) не согласился и отказался подписать заключение. Моделирование повторили уже в СКБ, с участием Малышева. Всё подтвердилось вновь. Указанный дефект был подтвержден позже и на вибростенде в Ленинграде. Главный конструктор Сергеев был вынужден подписать заключение о причине аварии. СКБ провело доработку, и аварий по этой причине больше не было.
Моделирование также показало, что ферма, соединяющая первую и вторую ступени, при принятых разработчиком прочностных характеристиках не выдерживает нагрузки в момент перехода ракетой звукового барьера. «Южмаш» безоговорочно согласился с этим заключением. Вторая ступень со спутником упали в 385 км от старта приблизительно на 70-й сек.
Через два месяца, 21 декабря 1961 г. стартовала вторая ракета (2ЛК) со вторым спутником ДС-1. Первая ступень отработала нормально, но ЖРД второй ступени выключился за 5 с до программного времени - на 354 секунде от старта. Телеметрическая информация показала, что горючее израсходовано полностью. Оказалось, что из-за неучета степени прогрева жидкого кислорода неправильно была рассчитана доза заправки. Досадная ошибка привела к потере второго спутника ДС-1 (последнего!), который упал где-то в районе Индонезии... Что породило шутку: "Стреляли гарно, а попали в Сукарно". Было принято решение продолжить ЛКИ на третьем носителе, срочно изготовив для этого новый спутник, которому ставилась минимальная задача - констатировать факт выхода на орбиту и провести, по возможности, зондирование ионосферы и атмосферы радиоизлучением на фиксированных частотах. Такой спутник под названием ДС-2 был спроектирован и изготовлен в рекордно короткий срок - около двух месяцев. Спутник массой 47 кг, представлявший собой сферический контейнер со стержневыми антеннами, внешне напоминавший первый ИСЗ - ПС-1, был снабжен передатчиком системы "Маяк" с питанием от аккумуляторных батарей. Этот спутник оказался счастливым.
Пуск РН 63С1 16 марта 1962-го, по счету третий, прошел успешно во всех отношениях... "Космос-1" стал родоначальником огромного семейства разнообразнейших космических аппаратов.
С космодрома Капустин Яр стартовали небольшие исследовательские спутники, для запуска которых использовались ракеты-носители небольшой мощности.
14 октября 1969-го с полигона Капустин Яр состоялся запуск спутника Интеркосмос-1, созданного специалистами социалистических стран. С теперь уже международного космодрома также ушли в полёт индийские спутники "Ариабхата" и "Бхаскара", французский спутник "Снег-3". Большую роль сыграл Капустин Яр в подготовке квалифицированных кадров испытателей ракетно-космической техники и руководящих кадров для новых космодромов. Космодром Капустин Яр взял на себя роль космодрома для "малых" ракет и "малых" спутников Земли исследовательского плана. Эта специализация сохранялась до 1988-го, когда потребность в запусках таких спутников резко сократилась и космические пуски с космодрома Капустин Яр были прекращены. Кроме того, подписанный в 1987-м договор о сокращении ракет средней дальности привёл к почти полному прекращению испытательных работ на полигоне. Стартовые и технические позиции были законсервированы около 10 лет, но постоянно поддерживались в работоспособном состоянии. Последний известный испытательный пуск был произведен 22 июня 1988-го. Это был шестой по счету и последний полёт проекта БОР-5.
В 1998-м наступило возрождение полигона и космодрома. После долгих лет бездействия с космодрома был произведен коммерческий запуск ракеты-носителя "Космос 11К65М", нёсшего в качестве дополнительной нагрузки французский спутник, а 28 апреля 1999-го был осуществлен запуск спутников "ABRIXAS" и "Megsat-0". Кроме того на полигоне возобновились испытательные работы. В 1999-м на полигон были передислоцированы испытательные полигоны с Эмбы и Сары-Шагана.
Капустин Яр - маленький посёлок близ полигона - вырос в современный город (более 30 тыс жителей). Когда осенние холода 1947-го стали вымораживать из палаток, начали расселяться по крестьянским дворам, ютились по углам, в каждой щели. Офицеры приехали с детьми. Когда на следующий год построили два первых кирпичных дома, комнату давали семье, в которой было не менее трёх детей. Сначала здесь появились бараки, вслед за ними, в 1949-м, так называемые финские дома. С 1951-го в военном городке активно начато строительство жилья, административных зданий. Самая первая школа открылась в городе в 1951-м. Немногим позже своих учеников приняла новая школа, здание для которой построили на ул. Ватутина. Первый детский сад открылся в 1953-м. Его назвали "Солнышко". В 1954-м в военном городке появилась фильтровальная станция, через два года - водопровод с насосными станциями, очистные сооружения, линия электропередач. В 1957-м состоялся первый набор в детскую музыкальную школу. 11 января 1962-го Указом Президиума Верховного Совета РСФСР был образован город Капустин Яр. С этого момента начинается наиболее интенсивный период в развитии города. Строятся жилые дома, появляются здания больницы и поликлиники, библиотеки и детской музыкальной школы, асфальтируются улицы. В 1966-м в городе было уже три школы, кинотеатр "Юность". В 1965-м прошла первая конференция ДОСААФ, в 1968-м детская музыкальная школа получила красивое и просторное здание. С каждым годом город становился все краше. В 1992-м в соответствии с Постановлением Верховного Совета РФ "О порядке введения в действие закона РФ "О ЗАТО" городу придан статус закрытого административно-территориального образования, которое включено в состав Астраханской области как самостоятельное муниципальное образование. 27 января 1993-го Капустин Яр переименован в Знаменск.
Лет 15-20 назад моим напарником был Лёша Поленцов. Он служил на КапЯре в 1964-1965 гг. и его рассказ я хотел бы привести. В далёком 1964-м Лёше было 18 и угораздило его попасть в КапЯр. Надо думать, полигон с жестокими морозами, страшной жарой и пыльными ветрами показался ему адом после благодатного Ростова.
К слову сказать, что такое заволжские степи я и сам испытал. В 1972-м после 1-го курса попал я в стройотряд, который строил кошары для овцеводческого комплекса в 5 км вглубь степей близ посёлка Приморск, что имеет место быть на левом берегу Волги несколько севернее Волгограда. Ну, жара, ни одного дождя за лето, степь превратилась в пустыню, ни одной былинки - это пустяки. Но потом начались пыльные бури, когда в пяти метрах не было видно человека и даже в закрытых бараках можно было дышать только через марлю (ничего другого не было), а пыль с кроватей сгребали горстями. Потом началась эпидемия дизентерии, которая отряд в сотню человек скосила поголовно, причём я оказался едва ли не первым. Хорошо помню, как градусник показал что-то выше 41°, после чего уже ничего не помню (но и выздоровление - после пары уколов - пришло столь же стремительно, через сутки).
Но Лёше пришлось намного хуже - на полигоне полным ходом испытывалась техника на разных ядовитых топливах типа гептила. Травились люди ежедневно, нередко и насмерть. И тут Вознюку пришла идея создать оркестр. Он выстроил на плацу первогодников и спросил, есть ли тут музыканты. Лёша немедленно признался в умении. "На чём играешь?" - спросил Вознюк. "На тромбоне!" - ответил Лёша, вызвав всеобщее уважение. Пока тромбон доставали (два месяца), Лёша овладел азами нотной грамоты и дальше служба стала не в пример легче. Оркестр был создан и ездил даже на гастроли, даже на Байконур, а жена Вознюка лично кормила музыкантов осетриной (впрочем, тогда с осетрами проблем не было).
Иногда Лёша всё же вспоминал и чисто воинские подробности - ракеты "Казбек" и "Эльбрус", например. (Ракет таких не было, так называли ракетные комплексы). Видел он и приехавшего Королёва. И внезапно добавил: "А приехал он с Клеймёновым". Тут уж я был сильно озадачен. Бывшего начальника Королёва Лёша знать не мог. С другой стороны Клеймёнов был расстрелян ещё в 1937-м и сыновей или братьев у него вроде бы не было. Да и не было у Королёва особой любви к Клеймёнову, чтоб спустя 30 лет привечать его родственников. Лишь позже я узнал, что в ОКБ-1 был один ведущий конструктор с фамилией Клемёнов. Однофамилец, надо думать. Кстати говоря, об однофамильцах - один из начальников полигона был Михаил Королёв...

Василий Иванович Вознюк родился 20 декабря 1906-го (1 января 1907-го по новому стилю), в г. Гайсин, Подольской губернии в семье артистов Харьковского драматического театра Вознюк Ивана Васильевича и Варвары Фёдоровны. Украинец. Отец был актёром изначально, а мать 7 лет преподавала украинский язык и литературу, а потом перешла в театр к мужу. Подольская губерния, если кто не знает - была такая на Украине с центром в Каменец-Подольском, в 1914-м центром назначили Винницу, а в 1925-м губернию поделили между Винницкой и Хмельницкой областями. Детство получилось весьма бурным. Родители часто были в разъездах и определили сына в Харьковский пансион. В 1914-м Василий поступил в Харьковскую гимназию, но проучился всего 3 с половиной года - война империалистическая переросла в войну гражданскую. В самом Гайсине большинство населения составляли евреи и сразу с отречением царя начались еврейские погромы. В 1918-1920 гг. они преобрели характер откровенного геноцида. В них принимали участие части Добровольческой и Красной армии, и Директории, и гетмана, но особенно зверствовали многочисленные банды. Власть в Гайсине менялась непрерывно. И каждая новая власть непременно кого-то расстреливала. Впрочем, родители c Василием уже уехали из Гайсина, но по всей Украине было ничуть не лучше.
Гражданская кончилась, родители выступали на сценах провинциальных театров. Сохранилась афиша 1918-го: в комедии И.Карпенко-Карого «Суета» роли исполняли сразу все Вознюки: отец, мать и их совсем юный сын. Подрабатывал Вася и суфлером Украинского народного театра (г.Харьков). Знал на память множество пьес, водевилей и оперетт. С родителями-актерами объездил всю Украину, побывал и во многих городах России.
Вознюк писал о своей юности: «Работать я начал с 12 лет…. В 1923-м удалось поступить в Мариуполе на пароход каботажного плавания, где я и проработал несколько месяцев. Как говорят, «понюхал море». В 1925 году по путёвке ЦК комсомола Украины я был направлен на учёбу в Ленинград в военно-морское училище им. Фрунзе. Но, к сожалению, мне, как и многим другим, в училище поступить не удалось. Для поступления в училище требовалось среднее образование, а я доучился только до половины четвёртого класса (что соответствовало теперешнему пятому). Все непоступившие подали рапорта о зачислении добровольно на флот рядовыми матросами. Сначала вопрос решился положительно, и мы все попали во 2-ой Балтийский экипаж. Но вскоре всем нам сказали, что служить мы не будем, так как большинству было ещё мало лет - не более 17, а тогда в армию и на флот призывали тех, кто имел 21 год. Мы все, пять человек, пришедшие по путёвкам ЦК ЛКСМУ из Харьковской губернии, решили поступить в нормальную среднюю школу (нынешнее военное училище)…. И я стал курсантом 10-ой Ленинградской артиллерийской школы имени Красного Октября, которую окончил третьим по списку (то есть по успеваемости)».
Затем он служил в 30-м артиллерийском полку (30-я стрелковая дивизия, Харьковский военный округ), дислоцированного в Днепропетровске, на должностях командира взвода, командира батареи, начальника полковой школы, помощника начальника штаба полка.
В 1931-м женился на Марте Яковлевне Данильченко, с которой прожил всю жизнь. Они вместе вырастили трёх сыновей: двух родных и одного приёмного - сына погибшего на войне друга. Все трое стали офицерами.
С 1937-го - на должности начальника штаба этого полка, временно исполнял должность командира полка.
С 1938-го по 1939-й был преподавателем Пензенского артиллерийского училища, помощником начальника учебного отдела с одновременным исполнением обязанностей командира одного из дивизионов данного училища.
Воевал с июня 1941-го на разных фронтах, встретив войну в звании майора и должности начальника штаба 7-й противотанковой бригады (Западный фронт). В сентябре 1941-го он стал ракетчиком - начал создание соединений ракетных миномётов - БМ-13. Уже 14 сентября "катюши", тщательно замаскированные, своим ходом вышли из Москвы на юг. Накануне начальника группы ГМЧ полковника А.Д. Зубанова и В.И. Вознюка принял И.В. Сталин. Разговор продолжался три минуты. "Вы подчиняетесь Ставке, - сказал он, - и для врага, и для всех - это оружие совершенно секретное". С апреля 1942-го В.И. Вознюк возглавляет оперативную группу гвардейских минометных частей на Брянском, Воронежском, Юго-Западном и, наконец, на 3-м Украинском фронтах. Его направляют туда, где необходимы высокие профессиональные знания, боевой опыт и организаторские способности.
В мае 1942-го уже известный в своей области военачальник становится полковником, а в декабре того же года ему присваивается высокое воинское звание генерал-майор артил­лерии.
В 1944-м был назначен на должность заместителя командующего артиллерией 3-го Украинского фронта по гвардейским миномётным частям.

1944-й. Румыния. Вознюка всегда можно узнать по улыбке

Пишет доктор технических наук, полковник в отставке Ю.А. Борисевич:
«Вспоминается сотрудничество с начальником полигона генерал-полковником Вознюком В.И. Это был очень умный и опытный организатор, который много времени уделял прибытию, становлению, воспитанию и карьерному росту молодых офицеров. В дальнейшем я не встречал такого внимательного, вдумчивого организатора отработки комплексов. Он всегда смотрел в корень и находил те моменты и подходы к отработке ракетной техники, которые, на первый взгляд, скрывались под какими-то мелочами, тенью других наслоений, остававшихся за кадром и известных только конструкторам.
Например, при испытании первой советской твёрдотопливной ракеты РТ-1 произошло следующее. Эта ракета проходила очень тщательную отработку в ОКБ, система управления проходила отработку на предприятии Н.А. Пилюгина. По прибытии на полигон вроде бы не вставало никаких вопросов по успешному пуску. Однако Василий Иванович сказал, что это наша первая твёрдотопливная ракета, поэтому необходимо собрать всех специалистов, изучить рабочую документацию, отработанность всех узлов, особенно системы управления. При анализе документации нами было выявлено, что запасы устойчивости по системе управления малы. Об этом было доложено Вознюку В.И., который сразу же сказал, что мы должны разобраться - по чьей вине может быть сорван первый пуск. Когда разобрались, оказалось, что ошибка была допущена специалистами от Н.А.Пилюгина. При первом пуске эта ракета должна была упасть. Полигон написал своё заключение о том, что пуск данной ракеты из-за выявленных недоработок надо отложить.
С.П. Королёв вместе с Н.А. Пилюгиным начали возмущаться по этому поводу. Мол, кто вы такие, чтобы давать такие заключения и задерживать сроки, назначенные партией и правительством? И настаивали на пуске.
Василий Иванович всё равно подписал решение, что категорически против пуска, но Королёв вместе с Пилюгиным всё равно пошли на пуск.
Практика показала, что первая твёрдотопливная ракета была действительно не отработана и при пуске она упала. После этого мнение специалистов полигона стало более авторитетным в кругах таких ведущих ОКБ, как ОКБ-1 Королёва, НИАП Пилюгина и других».




В 1954-м Вознюк работал председателем рекогносцировочной комиссии по выбору места для космодрома Байконур.
Он был бессменным начальником на протяжении 27 лет. За этот период полигон стал крупнейшим испытательным и исследовательским центром. Вознюк неоднократно был председателем и членом Государственных комиссий при запусках новых образцов ракетного вооружения и искусственных спутников Земли.
Заслуги генерала В.И.Вознюка в создании первого ракетного полигона как мощного научно-исследовательского и учебного центра - исключительные. Особое уважение и признание ракетчиков он заслужил тем, что был не только достойным начальником полигона, но и настоящим, рачительным хозяином своего детища: сделал все, чтобы испытатели жили по-человечески, в современном городе с парками и бульварами, магазинами и столовыми, детскими садами и школами, кинотеатрами и библиотеками, стадионами и бассейнами. Ветераны помнят: Вознюк первым начал сажать деревья, закладывать парки, вырастил у своего дома чудесный сад.
Назначая В.И.Вознюка председателем Специальной комиссии по выбору места будущего космодрома Байконур, М.И.Неделин и С.П.Королев надеялись, что В.И.Вознюк возглавит и новый космодром, превратит его в такой же зеленый оазис, каким стал Капустин Яр. После длительных поисков место определили, утвердили, но Василий Иванович категорически отказался уезжать из КапЯра: «Силы уже не те, чтобы начинать все «с нуля». Вознюк, конечно, лукавил: он просто прикипел к своему детищу и гордился им. Ему предложили высокую должность в столице - снова отказ. Центр испытаний нового поколения ракетных комплексов переместился в Байконур, но «хозяйство Вознюка» не осталось без дела: появились новые разработки М.К.Янгеля, В.Н.Челомея, В.П.Макеева, А.Д.Надирадзе, М.Ф.Решетнева. И все они начинали путь со стартовых площадок КапЯра.
Между тем на КапЯр собрался приехать лично Хрущев. К приезду «главного ракетчика страны» готовились четыре месяца. От бессмысленной работы и сумасшедшего перенапряжения в августе 1958 г. у Василия Ивановича Вознюка случился инфаркт. До приезда «дорогого Никиты Сергеевича» оставался месяц. Темпы подготовки к операции «ТОПОЛЬ» (так закодировали приезд Н.С.Хрущева в Капустин Яр) не снижались... В Капустином Яру Н.С.Хрущев пробыл три дня. Его сопровождал новый министр обороны СССР Р.Я.Малиновский, сменивший на этом посту Г.К.Жукова, которого Хрущев снял и отправил на пенсию. Операция «ТОПОЛЬ» удалась: Н.С.Хрущев сиял! «Ни авианосцы, ни бомбардировщики нам не нужны! - горячился Хрущев. - Бомбардировщики до Америки не долетят - их собьют, корабли - потопят... У нас единственный выход - развивать ракетно-ядерную мощь! Ракета - это наш щит и меч!» В Капустин Яр Н.С.Хрущев приезжал еще несколько раз. В госпиталь, где после инфаркта лежал Вознюк, передали две записки. «Дорогой Василий Иванович! У Вас все прошло хорошо. Освобожусь - заеду. М.Неделин». Вторая была написана рукой С.П.Королева: «Дорогой Василий Иванович! Желаем тебе скорейшего выздоровления, здоровья и многих сил для дальнейшей работы. Сожалеем, что не привелось встретиться, но эта встреча не за горами. Поправляйся и приезжай к нам в Москву. Крепко жмем руку. С.Королев, В.Глушко, М.Рязанский, Н.Пилюгин, В.Бармин. 10 сентября 1958 г.»
Хрущев в госпиталь к Вознюку приезжал сам.
Выписавшись из госпиталя, Вознюк начисто забыл о советах врачей жить в щадящем режиме - работал, как и прежде, по 12 - 16 часов в сутки.
17 июня 1961-го (с грифом: «Не подлежит опубликованию») Вознюку присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот».
В апреле 1973 года гвардии генерал-полковник артиллерии Василий Иванович Вознюк вышел в отставку. Жил в Волгограде, где и умер 12 сентября 1976 года в возрасте 69 лет (обидно - три года мы жили в одном городе и я этого не знал). В соответствии с личным завещанием он был похоронен в Комсомольском парке города Капустин Яр. На могиле установлен бронзовый бюст.
Награды: Медаль «Серп и Молот»; 5 орденов Ленина (1943, 1954, 1956, 1959, 1961); 5 орденов Красного Знамени (1941, 1942, 1942, 1946, 1956); Орден Суворова 2 степени (1944); Орден Кутузова 2 степени (1943); Орден Богдана Хмельницкого 1 (1945) и 2 (1944) степеней; Орден Отечественной войны 1 степени (1945); Два ордена Красной Звезды (1944); Медали.
Все награды В. И. Вознюка по желанию родственников были переданы на вечное хранение в музей Днепропетровска (Украина), где прошла молодость будущего военачальника, и в освобождении которого он принимал участие.
Одна из улиц Знаменска названа в честь генерал-полковника Василия Ивановича Вознюка. В музее полигона «Капустин Яр» имеется отдельный зал, посвященный его жизни и деятельности. 25 декабря 2006 года в Волгограде на фасаде дома №6 по улице Краснознаменской, в котором в конце жизни прожил генерал-полковник В. И. Вознюк, была открыта мемориальная доска в память о нём.
Из книги Я.Голованова "Записки современника":
(время поездки в КапЯр - начало 1970-го)
Вознюку - под 70, уже было 2 инфаркта. Приехал в голую степь в 1946-м и всё здесь построил сам. Уезжать отсюда никуда не хочет, хотя ему предлагали в Москве должность заместителя командующего ракетными войсками. На работу может прийти в 6 утра. Уходит обычно в 7-8 вечера. Диктатор. Решает всё за всех. Вникает во все дела. Я слышал, как он по телефону распекал интендантов:
- Пришлите хорошей обуви! Пришлите дорогого женского белья! Чтобы трусики снимать было приятно!
Сам разбирает все склоки и кляузы. Сам придумывает даже названия: гостинице («Уют»), кафе («Родная хата»), магазину («Хозяйка»), столовой («Стряпуха»). Построил два книжных магазина. В одном продают книги из Москвы, в другом - из Астрахани. Собирается строить третий, для книг из Волгограда. В магазинах есть специальные столы, на которые выкладывают по одному экземпляру всех новинок. Приезжает адъютант Вознюка и отвозит с этих столов все книги ему домой. Он отбирает. Остальные отвозят обратно в магазин. В месяц на книги тратит более 100 рублей. Дома в его библиотеке - около 10 тысяч томов. Выписывает 4 газеты и 28 журналов.
Рассказывали, что родители Вознюка - актёры из Петербурга. Сам он признает только серьезную драму, на концерты и в кино ходит крайне редко. О футболе и хоккее говорит брезгливо. Гуляет очень редко. Дом его находится в 5 минутах ходьбы от штаба полигона. Дома он ест, читает и спит. Кажется, у него нет даже среднего образования, но офицеры говорили мне, что ракетную технику он знает несравненно лучше специалистов с докторскими званиями. Многословен. А может быть, стал многословен в старости. У него три взрослых сына-офицера в Москве. Живёт с женой и внуком в отдельном доме, который стерегут собаки. Друзей даже среди высших офицеров у него нет. Официален даже со своими заместителями, которые работают у него десятки лет. Входя, они спрашивают: «Разрешите, товарищ генерал?» Очень строг с подчинёнными. Переделывает приказы, только усиливая наказания.
Грузен, широк в плечах, большеголов, с быстрыми умными глазами. Большой мясистый нос, губастый. Лицо грубой лепки, чем-то неуловимо напоминает лицо французского актёра Мишеля Симона. Говорит громко, словно боится, что его не услышат. А возможно, сам уже плохо слышит. Редко ругается матом. За все дни, что я наблюдал его в разной обстановке, по большей части в сугубо мужских армейских компаниях, лишь один раз слышал: «А на хера нам это надо?..» О нём говорят, как о человеке добром, жестоком, внимательном, властолюбивым. Понять, любят ли его здесь, я так и не смог.
Убежденно врал мне, что ракета, которую первый раз пустили на полигоне в октябре 1947 года, вся, «до последней проволочки, до последнего винтика», была сделана советскими специалистами из советских материалов на советских заводах. Показывал мне даже записку, написанную рукой Сталина по этому поводу. Записке можно верить. Но относится она не к осени 1947 года. В октябре - ноябре 1947 года пускали 11 немецких ракет Фау-2: 5 раз удачно, 6 раз неудачно. Их советский аналог - ракета Р-1 - впервые был запущен лишь 17 сентября 1948 года. Из 30 наших ракет только 9 удалось запустить. Всё это происходило на глазах Василия Ивановича, он был непосредственным участником всех этих событий. Я всё это знаю точно, но не хотел спорить со стариком. Зачем он мне врал, не понял.