Объект 06/3 в январе 1937-го был переименован в "проект 216". Модель имела Н-образное хвостовое оперение, расположенное выше камеры сгорания и сопла. Стартовый вес - 80 кг. На аппарат поставили кислородно-спиртовой двигатель 02 (он же КПД-1) - улучшенный Душкиным ОР-2 Цандера. Топливо - этиловый спирт и жидкий кислород. Жидкий кислород находился в трубчатых баках, расположенных перпендикулярно фюзеляжу, и служивших лонжеронами крыла. Спирт хранился в продольном баке в нижней части корпуса. Сжатый воздух вытеснением из двух баллонов подавал эти компоненты в двигатель. Гироскопический автопилот ГПС-2 конструкции Пивоварова через пневмоприводы изменял положение установленных в хвостовом оперении рулей высоты и элеронов на законцовках крыла. По замыслу Королева, ракетоплан после выгорания топлива должен перейти в планирование и, постепенно снижаясь, двигаться к цели, удаленной на расстояние до 50 км. Отклонение от точки прицеливания он определил в 1/60 дистанции: на дальности 50 км не более одного километра в любую сторону. Для испытаний построили 5 экземпляров, 4 из них запустили в 1936-37 гг. с той же катапульты. Все они оказались крайне неустойчивыми на траектории и летели не дальше одного километра! Причиной назвали «низкую надежность агрегатов». Проект закрыли.

В 1935-м Королев и Щетинков решили заняться выбором оптимальной аэродинамической схемы ракетопланов. В 1935–36 гг. они построили 5 вариантов небольшого ракетоплана, под общим названием «объект 48», с простыми пороховыми двигателями. Они поставили крылья различной конфигурации, в том числе «бесхвостку». Запускались с коротких направляющих.

В 1935-м была разработана теория ракетной авиационной бомбы и испытаны опытные образцы таких бомб весом в 25 кг бомбометанием с самолёта Р-5. И испытание опытных образцов ракетных бомб этого типа, но весом до 1000 кг должна была производиться в 1936-м. А вот производились ли - неизвестно. Смысл оснащения падающей бомбы РД - она проникает в грунт намного глубже, уничтожая укрепления и точность попадания может быть выше. Стрелок лучше видит цель, если самолёт пролетает почти над ней.
В 1936-м в Севастополе успешно прошла полигонные испытания 203-мм ракетная авиабомба с дополнительной скоростью и на неё был выдан опытно-валовый заказ заводу №78 для проведения войсковых испытаний. Помимо указанного, специалисты Института разработали ракетную часть 254 и 305 мм ракетных авиабомб, опытные образцы которых подлежали испытанию в первой половине 1938-го. Образцы были расчитаны на пробивание брони до 170 мм, а в перспективе имелась возможность довести бронепробиваемость ракетной авиабомбы до толщины, равной калибру бомбы.

В РНИИ в 1935-м стараниями Клеймёнова всякие опыты ракет с ЖРД были сведены к нулю, а остатки работ ГИРД были фактически выброшены. Но группа энтузиастов штурма стратосферы с помощью ракет осталась. Они выпросили эти остатки и начали создавать ракету на общественных началах в нерабочее время. 5000 рублей выделила на работы «АвиаВНИТО» (Авиационное Всесоюзное научное инженерно-техническое общество) - ячейка энтузиастов, спонсируемых наркоматом гражданской авиации. Команда планировала поднять приборы на высоту 10,4 км.
Для ракеты были использованы: а) двигатель 12к конструкции Л. С. Душкина с тягой 300 кг и продолжительностью работы 60 сек, работавший на жидком кислороде и 96%-ном спирте; б) ракета 05 ГИРДа, сконструированная М. К. Тихонравовым, построенная осенью 1933 г. под двигатель ГДЛ ОРМ-50, но не использованная.
Стабилизаторы ракеты 05 были заменены на стабилизаторы ракеты РНИИ конструкции Зуева. Крылья этих стабилизаторов были профилированные, пустотелые.
Ракета весила 100 кг, из которых 32 кг приходилось на топливо. Двигатель «12к» конструкции Леонида Душкина (жидкий кислород/спирт) развивал удельную тягу 205—207 кг. (самый мощный спиртовой ЖРД в СССР в то время). Вес РД - 15 кг.
По расчету при первом пуске ракета должна была подняться на высоту 3800 м. В головной части ракеты размещался парашют весом 8 кг, а в самой ракете был установлен прибор конструкции С. А. Пивоварова для замера высоты подъема, представлявший собой упрощенный барограф.
Первый пуск ракеты Авиавнито был осуществлен 6 апреля 1936-го на полигоне, с пускового станка, сделанного для ракеты 07 ГИРДа конструкции М. К. Тихонравова. У станка специально были удлинены направляющие. Ракета поднялась на высоту только около 500 метров, после чего успешно опустилась на Землю на парашюте.
Тихонравов, бывший на испытании главным, остался недоволен результатом, отметив запоздание зажигания двигателя и необходимость в дальнейшей регулировке механизмов подачи топлива.
При следующем пуске, намеченном на 2 августа 1937-го, использовалась деревянная мачта высотой 48 метров с направляющей планкой. При пуске не сработал манометр максимального давления в баках, вследствие чего пуск пришлось отменить. 15 августа 1937-го при повторном запуске ракета успешно поднялась. При падении после раскрытия парашюта произошёл обрыв его крепления, и ракета разбилась. Найденный уцелевший прибор записи высоты показал значение высоты в 2400 м. Эта высота соответствовала высоте раскрытия парашюта, а визуальные наблюдения показали, что ракета поднялась выше точки раскрытия парашюта. Таким образом, были основания считать, что ракета достигла высоты большей 3000 м.
Стартовая масса ракеты составила 97 кг (из них масса топлива — 32,6 кг, масса полезного груза — 10 кг); длина ракеты 3,225 м, диаметр 0,3 м, размах стабилизатора 1 м. Тяга двигателя 2942 Н, время работы 21 с.
Важно отметить, что это была попытка создать мирную геофизическую ракету во времена, когда всё создавали военные.

Михаил Клавдиевич Тихонравов родился в 1900-м во Владимире. Отец Клавдий Михайлович, почётный гражданин города Владимира, юрист. Мать Александра Николаевна закончила Санкт-Петербургские высшие Бестужевские курсы.
Когда Михаилу было полтора года, его родители переехали в Санкт-Петербург, где он окончил 3-ю классическую гимназию. В девятилетнем возрасте, побывав на авиационном представлении, на всю жизнь заболел небом, начал запоем читать книги по теории воздухоплавания. В совершенстве владел латынью и читал в подлиннике античных авторов, знал французский язык.
В 1919-м служил в РККА. В 1920-м он поступил в Институт инженеров Красного Воздушного Флота (ныне Военно-воздушная инженерная академия имени Н. Е. Жуковского). В учебных мастерских института вместе с известным впоследствии авиационным инженером-конструктором Вахмистровым Владимиром Сергеевичем спроектировал и построил планер, названный «Змеем Горынычем», он представлял советский планеризм на международных соревнованиях в Германии в 1925-м, показав превосходные результаты: поднялся на высоту 265 метров и пролетел 11 километров. Окончив учёбу в 1925-м, Михаил Тихонравов работал на нескольких авиационных предприятиях. Конструктор ряда планеров. Тихонравов познакомился в секции планеризма при ОСОАВИАХИМе с Сергеем Павловичем Королёвым, их знакомство перешло в тесное сотрудничество. По предложению Королёва он возглавил работы по созданию баллистических ракет на жидком топливе.
В 1932-м работал начальником бригады в Группе изучения реактивного движения, в ходе которой разрабатывал первый советский двухступенчатый ракетный двигатель. В 1933-м руководил созданием первой советской ракеты с двигателем на гибридном топливе. С 1934-го работал Начальником отдела Реактивного института.
С 1938-го занимался исследованием жидкостных ракетных двигателей, разработкой ракет для изучения верхних слоёв атмосферы, однако в конце тридцатых годов работы по созданию жидкостных баллистических ракет были свёрнуты и Тихонравов занялся разработкой снарядов для РСЗО. В 1940—1943 гг. возглавлял конструкторскую группу, разрабатывавшую (под общим руководством А. Г. Костикова) опытный истребитель-перехватчик «302» с силовой установкой, состоящей из ЖРД и двух ПВРД.
Тихонравов вполне оправдывал свою фамилию, в лидеры не рвался. Оттого уцелел в период репрессий. После войны он оказался одним из главных сторонников развития космонавтики, когда все лихорадочно создавали ракеты военные.
В середине 1940-х годов Тихонравов создал в РНИИ группу сотрудников для разработки проекта пилотируемого аппарата, вертикально запускаемого одноступенчатой ракетой (типа Р-1) на высоту до 200 км (проект ВР-190)
Дальнейшие достижения М. К. Тихонравова в научной и инженерной областях сложно отделить от деятельности руководимой им группы.
В 1946-м работы над проектом ВР-190 были переданы из РНИИ во вновь созданный НИИ-4 Академии артиллерийских наук (ААН), в последующем НИИ-4 Минобороны СССР. Соответственно туда же, вместе с группой сотрудников, был переведён и Тихонравов, назначенный заместителем начальника НИИ-4 по одной из ракетных специальностей.
В её состав на то время входили Н. Г. Чернышов, П. И. Иванов, В. Н. Галковский, Г. М. Москаленко и др.
В 1947-м в НИИ-4 пришёл молодой талантливый военный геодезист И. М. Яцунский, который также был включён в группу и быстро стал первым помощником Михаила Клавдиевича.
Первоначально Тихонравов непосредственно руководил работами по проекту ВР-190, однако в 1947-м эти работы вместе с частью группы были переданы в другое подразделение НИИ-4, Михаил Клавдиевич постепенно отошёл от них и создал новый отдел во главе с П. И. Ивановым. Проект ВР-190 осуществлён не был.
В отделе П. И. Иванова Тихонравов, помимо других работ, предложил исследования составных ракет. В отделе стали разрабатывать приемлемые способы расчёта траекторий полёта составных ракет пакетной схемы, отыскания оптимальных конструктивно-баллистических параметров ракет, вести исследовательские расчёты.
На ручных арифмометрах, однако.
В начале 1948-го был получен ряд результатов, свидетельствующих о возможности создания составных ракет в недалёком будущем. Тихонравов сообщил об этом С. П. Королёву, с которым продолжал поддерживать постоянную связь.
Придавая важное значение этим результатам, Тихонравов решил выступить на заседании Учёного совета института с докладом «Пути осуществления больших дальностей стрельбы» и сделал это сообщение в начале лета 1948-го в присутствии специалистов и учёных из других учреждений.
К этому времени в ОКБ-1 С. П. Королёва была создана ракета Р-1 с дальностью полёта около 300 км (на основе немецкой Фау-2), разработана новая ракета Р-2 на дальность порядка 600 км, прорабатывалась ракета на дальность примерно 1000 км (так называемая «тысячная ракета»). Практическую возможность достижения ещё больших дальностей в то время почти никто, особенно в кругах военных специалистов, не признавал. Поэтому сообщение Михаила Клавдиевича о том, что «пакет» из разрабатываемых в ОКБ-1 «тысячных ракет» способен достичь любых дальностей полёта, и даже вывести на орбиту искусственные спутники Земли (ИСЗ), взбудоражило зал, вызвало бурю язвительных откликов и выступлений.
Очень немногие специалисты поняли принципиальную ценность доложенных Тихонравовым результатов и высказывались с поддержкой его замыслов. Это были С. П. Королёв, президент ААН А. А. Благонравов, сочувственно к докладу относился и начальник НИИ-4 генерал А. И. Нестеренко. Благодаря заинтересованной помощи этих крупных учёных доклад М. К. Тихонравова был повторён 14 июля 1948-го на годичном заседании Академии артиллерийских наук, выслушан с огромным вниманием, однако отклик участников заседания, в основном, был подобен реакции большинства членов учёного совета НИИ-4.
Участник этого совещания И. М. Яцунский свидетельствовал о многочисленных критических и даже оскорбительных выступлениях в адрес Михаила Клавдиевича. Голосов же в поддержку принципиальных идей Тихонравова были очень немного.
Одним из следствий указанных докладов Тихонравова явилось то, что вышестоящее руководство упразднило в НИИ-4 отдел П. И. Иванова, как занимающийся неактуальными проблемами. Для продолжения исследований составных ракет по настоятельной просьбе Тихонравова было разрешено оставить одного только И. М. Яцунского. Сам Тихонравов был переведён на должность научного консультанта института.
Доклад Тихонравова при деятельной поддержке С. П. Королёва и А. А. Благонравова всё же был обнародован в журналах «Доклады Академии артиллерийских наук» (М., 1949, вып. 6), «Ракетная техника»[9] и позже (уже в 1995 г.) в сборнике статей из истории авиации и космонавтики.
С. П. Королёв, узнав об упразднении отдела П. И. Иванова, выдал НИИ-4 в поддержку Тихонравова официальный заказ на выполнение НИР по дальнейшим исследованиям составных ракет. С этого времени начался новый этап работ этой группы.
Обосновав (по официальному заказу С. П. Королёва) необходимость расширения состава группы для проведения исследований, Тихонравов в конце 1949-го добился включения в неё молодых инженеров Г. Ю. Максимова, Л. Н. Солдатовой, Я. И. Колтунова и А. В. Брыкова. Первые трое только что окончили МАИ (все участники стратосферного студенческого кружка, созданного Я. И. Колтуновым), а А. В. Брыков — МВТУ. Г. Ю. Максимов, Л. Н. Солдатова и А. В. Брыков проработали в группе до конца её существования, Я. И. Колтунов в 1951-м перешёл на работу в другое подразделение института, занявшись, в частности, совершенствованием стартовых сооружений для запуска ракет, в чём весьма преуспел.
В 1950-м к работе в группе М. К. Тихонравова был вновь привлечён Г. М. Москаленко, пришёл также Б. С. Разумихин. Г. М. Москаленко участвовал в работе группы до 1953-го, а Б. С. Разумихин — до 1952-го. В 1950-м в группу были направлены для подготовки дипломных проектов и последующей работы студенты МАИ О. В. Гурко и И. К. Бажинов, которые проработали в ней до конца её существования, как и возвратившийся туда в 1953-м В. Н. Галковский.
В марте 1950-го в НИИ-4 предполагалась научно-техническая конференция по вопросам ракетной техники. М. К. Тихонравов при деятельной поддержке С. П. Королёва предложил в программу конференции свой доклад «Ракетные пакеты и перспективы их развития». В нём Тихонравов развил идеи, изложенные им ранее, дополнив их новыми результатами и впервые прямо сказал о ближайших перспективах создания искусственных спутников Земли, вплоть до полётов на них человека.
Так, по техническому заданию С. П. Королёва в группе был рассмотрен двухступенчатый «пакет» из трёх ракет Р-3, каждая из которых должна была переносить боевую часть массой порядка 3 т на дальность 3000 км. Было показано, что «пакет» может обеспечить не только перенос тяжёлой боевой части на любую дальность, но и вывод на орбиту спутника, масса которого может оказаться достаточной для полёта на нём человека. На конференции присутствовал С. П. Королёв.
К 1953-му С. П. Королёв принял основные решения по облику МБР Р-7, и в ОКБ-1 развернулись соответствующие широкие опытно-конструкторские работы. В 1954-м по этому поводу было принято правительственное постановление, согласно которому к работам привлекалась широкая кооперация смежных предприятий.
К 1953-му у большинства руководителей вооружённых сил и военно-промышленного комплекса уже выработалось понимание огромного значения боевых баллистических составных ракет и перспективности создания и применения искусственных спутников Земли. Поэтому предложение Тихонравова об открытии в НИИ-4 особой НИР по упомянутой задаче, поддержанное С. П. Королёвым, при участии заместителя начальника НИИ-4 Г. А. Тюлина было принято командованием (А. И. Соколов), и в 1954-м в институте первая такая тема под номером 72 была открыта. Научным руководителем работ был назначен Тихонравов, ответственным исполнителем И. М. Яцунский. Все участники группы отвечали за различные разделы темы. Её утверждение явилось прямым свидетельством признания идей и плодов усилий Тихонравова и его группы.
Уже в 1954-м М. К. Тихонравов с сотрудниками предложили свою программу освоения космического пространства, от запуска первого спутника, через создание пилотируемых кораблей и станций, к высадке на Луну.
1956-й стал временем окончания работы группы Тихонравова в НИИ-4 Минобороны. Заметим, что она административно никогда не выделялась в самостоятельное подразделение. Сначала группа включалась в отдел П. И. Иванова (которому были поручены и другие работы, не связанные с тематикой группы), затем Н. Д. Найды, Н. В. Егиазарова, С. Г. Гриншпуна и т. д. Однако вследствие большого авторитета Тихонравова в научно-тематическом отношении группа была самостоятельна. В связи с развёртыванием работ над ИСЗ в ОКБ С. П. Королева (согласно указанному выше постановлению) в 1956-м в ОКБ-1 ушли работать сначала Л. Н. Солдатова, затем Г. Ю. Максимов.
В 1956-м ушёл работать в ОКБ-1 к Королёву и сам Тихонравов, создав там знаменитый отдел №9. В НИИ-4 из группы Михаила Клавдиевича остались к этому времени только И. М. Яцунский, А. В. Брыков, О. В. Гурко, В. Н. Галковский и И. К. Бажинов (ряду сотрудников группы не разрешили, как военнослужащим, перейти в другое учреждение вслед за своим руководителем). На основе остатков группы в НИИ-4 была создана новая лаборатория №14, начальником которой был назначен П. Е. Эльясберг. Её пополнили и новые сотрудники.
В 1956-м Тихонравов работал в ОКБ-1, на должности начальника отдела проектирования различных искусственных спутников Земли, пилотируемых кораблей, космических аппаратов для исследования Луны и планет Солнечной системы. За успешные запуски «Спутника-1» и спутника с живым существом на борту, Тихонравов в 1957-м был удостоен звания лауреата Ленинской премии.
Тихонравов принимал деятельное участие в работах по запуску первого пилотируемого космического корабля, за что 17 июня 1961 года ему присвоено звание Героя Социалистического Труда (указ не публиковался).
В дальнейшем отдел под руководством Тихонравова участвовал, в частности, в разработке ТМК, создаваемого для пилотируемого полёта на Марс.
С 1931-го Тихонравов по совместительству читал в Московском авиационном институте курс «Моторные установки». Позже с перерывами преподавал в МАИ (в 1930—1931 годах и в 1960—1974 годах) (с 1962 года — профессор).
В 1944—1947 гг. — в Артиллерийской Академии имени Ф. Э. Дзержинского.
В 1948—1950 гг. — на Высших инженерных курсах в Московском Высшем техническом училище имени Н. Э. Баумана.
С 1950-го по 1953-й, в связи с уменьшением загруженностью работой в НИИ-4, заведовал кафедрой в Академии оборонной промышленности.
Умер в 1974-м

Леонид Степанович Душкин родился в 1910-м четвертым ребенком в семье мещанина Степана Васильевича и Елизаветы Степановны Душкиных в железнодорожном поселке Спирово под Тверью. В 1931-м окончил Тверской педагогический институт (физико-техническое отделение), а потом годичные краткосрочные курсы аспирантуры НИИ математики и механики при МГУ, он был направлен наркоматом преподавать в далекий сибирский город Иркутск. Но ехать туда не хотелось. От своих друзей он узнал, что в подвале дома по Садово-Спасской улице на общественных началах можно найти какой-нибудь заработок. Так с октября 1932 года он стал работать в ГИРД неприметным помощником Фридриха Цандера по расчетно-теоретическим вопросам.
В своей опубликованной работе «Основные положения общей теории реактивного движения» исследовал вопросы принципиальной осуществимости космического полёта в будущем. Первой практической работой Леонида было участие в испытаниях ЖРД ОР-1, сконструированного Цандером для его ракеты ГИРД-X. После смерти Цандера создал новый спирто-кислородный двигатель ОР-10, с которым 25 ноября 1933-го был осуществлён первый успешный пуск первой отечественной ракеты ГИРД-Х с ЖРД.
Тухачевский, соединив два института в РНИИ, возможно, нанёс больше вреда, чем пользы. Два коллектива отнюдь не слились, а начали враждовать, в основном по выбору топлива для ЖРД (азотка против кислород-керосин). Начальник отдела (где работал Душкин) Андрей Костиков приблизительно в середине марта 1937 г. написал заявление в партком ВКП(б) о вредительской деятельности начальства РНИИ. Клеймёнов и Лангемак арестованы. 20 февраля 1938 г. прошло заседание бюро инженерно-технического состава. Больше всего выделялся в своих высказываниях на фоне других Леонид Душкин: «…Глушко не выступал на собраниях в печати об отношении к врагам народа Лангемаку и Клейменову… Если Глушко не признает своих ошибок, не перестроится, то мы должны поставить вопрос о Глушко со всей большевистской прямотой».
Андрей Костиков лично бросил в огонь книгу "Ракеты, их устройство и применение" (Глушко и Лангемака). 15 августа 1939-го Глушко арестовали,
Глушко: «с 1938 г., в связи с репрессией в РНИИ руководителя разработок ЖРД, использующих азотнокислотные окислители, Леонид Душкин, ранее активно проявлявший негативное отношение к азотнокислотному направлению, переключился на разработку ЖРД этого класса и впоследствии почти только ими и занимался. Этот этап своей деятельности Душкин начал с того, что снял с ракетопланера РП-318 и без нужды переделал доставшийся ему азотнокислотный двигатель ОРМ-65, прошедший доводочные, официальные стендовые испытания, присвоил двигателю свой шифр, и с ним в 1940 г. были проведены летные испытания этого ракетопланера. То, что замена двигателя не вызывалась необходимостью, следует также из того, что еще в начале 1939 г. ОРМ-65 успешно прошел двукратные летные испытания на крылатой ракете 212. Более того, двигатель, поставленный на ракетопланер вместо ОРМ-65, был хуже по основной характеристике ЖРД — удельной тяге (194 вместо 210 сек при номинальной тяге 150 кг)»
Имеется ввиду РДА-1-150, установленный на ракетопланере РП-318-1 в 1940-м.
Однако...
Специалисты сравнили два двигателя — ОРМ-65 Валентина Глушко и РДА-1-150 Леонида Душкина — и пришли к выводу, что «Глушко для регенеративного охлаждения использовал кислоту, и то только для сопловой части КС. КС от головки до сопла была без внешнего охлаждения. Душкин использовал для внешнего охлаждения оба компонента. Сопло с критической частью охлаждалось горючим (там наибольшие тепловые потоки), а охлаждающая способность керосина лучше, чем у кислоты. КС от форсуночной головки до сопла охлаждалась окислителем. Эта схема стала классической и частично используется до нашего времени. У Глушко внешнее охлаждение было только окислителем. Душкин применил ступенчатый запуск, когда сначала воспламеняется незначительное количество горючего, а потом в образовавшийся факел поступает основной расход компонентов».
До конца своих дней Валентин Глушко не мог простить Леонида Душкина за содеянное преступление. Об этом человеке ничего не написано в «Красной» энциклопедии космонавтики под редакцией академика Валентина Глушко. Его имени нет даже в статьях, посвященных БИ-1 и Гирд-Х. Причем имена всех других конструкторов были перечислены.
И Душкин - взаимно. Во время "оттепели" Леонид Душкин дал несколько интервью, где рассказал о ситуации в РНИИ. Он открыто ненавидит своих противников: «Порочные действия руководства РНИИ и ошибочные прогнозы В.П.Глушко дорого обошлись нашей стране».
В период с 1932-го по 1960-й под руководством Л. Душкина были созданы более двадцати оригинальных конструкций ЖРД и комбинированных реактивных двигателей.
Двигатель Д-1-А-1100 для БИ-1 был самым мощным советским ЖРД, разработанным в предвоенный период. Он имел номинальную тягу 1100 кгс, давление в камере сгорания 19 ат, удельный импульс 200 с, массу 48 кг и работал на азотной кислоте и керосине. Двигатель имел дроссельную систему, обеспечивающую пусковой режим и позволяющую изменять тягу в диапазоне 400-1100 кгс.
Испытания ракетного самолета БИ проводились после эвакуации института в Свердловск. Душкин вёл дневник и в малейших подробностях описал день трагического полёта Бахчиванджи, вплоть до одежды и настроения. Полёт должен был стать звёздным часом Душкина. А оказалось - всё наоборот.
После гибели летчика Г.Я. Бахчиванджи Государственная комиссия отстранила Душкина от работ по двигателю (не высказав претензий), разработка которого была продолжена коллективом Алексея Исаева (он сделал лучше). Гораздо позже выяснилось, что двигатель Душкина не имел никакого отношения к катастрофе самолета БИ.
После возвращения коллектива НИИ-3 из эвакуации в Москву, Душкин приступил к разработке двигателя для ракетного самолета 302П главного конструктора Андрея Костикова. Разработка не удалась. В 1944-м был образован НИИ-1 НКАП, в этом же году создано ОКБ-1 при НИИ-1 НКАП, которое возглавил Душкин. Там велись разработки ЖРД для истребителей Е-55, МИГ-19 и ЯК-28В главных конструкторов Микояна и Яковлева. Наиболее отработанным двигателем этого периода был вспомогательный форсажный ЖРД С-155 для самолета Е-55. В 1947-м было образовано самостоятельное ОКБ-1 МАП, главным конструктором которого стал Душкин. С 1957-го по 1959-й ОКБ-1 Душкина находилось в составе ОКБ авиаконструктора Архипа Люльки. С 1964-го по 1967-й в ОКБ разрабатывались ЖРД для космических ракет-носителей. В 1967-м ОКБ-1 МАП утратило самостоятельность и вошло в состав ОКБ-670 МАП, возглавляемое Михаилом Бондарюком. На базе объединенного ОКБ-670 было образовано МКБ «Красная звезда» МАП. Коллектив Душкина продолжал работать у Бондарюка до 1972-го. Душкин перешел на преподавательскую работу в МАИ. С 1955-го занимал должность профессора кафедры теории двигателей.
Умер в 1990-м.

Работы по крылатым ракетам производились под руководством С.П.Королева. Ведущими инженерами работали: по пороховым ракетам - инженер М. П. Дрязгов, по жидкостным ракетам - инженер Е. С. Щетинков, по автоматике - инженер С. А. Пивоваров, по устойчивости - инженер Б. В. Раушенбах.
Разработка крылатых ракет на порохе - объект 217 - производилась по заказу и тактико-техническим требованиям Центральной лаборатории проводной связи. Работы были согласованы с ВВС и Управлением связи Красной Армии.
Ракеты 217 предназначались для поражения с земли движущихся воздушных целей, причем стабилизация и управление в полете, а также приведение в действие взрывателей должно было осуществляться телемеханическими приборами, при полете ракет по световому лучу от прожектора, освещающего цель.
В целом работа носила чисто экспериментальный характер и распределялась следующим образом: ракеты разрабатывались и испытывались в полете без телемеханических приборов НИИ, а вся телемеханическая часть и соответствующие летные испытания осуществлялись Институтом телемеханики.
Для разрешения поставленной задачи ракеты 217 были выполнены в двух вариантах.
Первый вариант 217/1 представлял собой ракету по нормальной самолетной схеме (конструктор Королёв). Корпус ракеты имел цилиндрическую форму с обтекаемой носовой частью и слегка коническим отсеком на хвосте. Крыло свободно-несущего типа имело нижнее расположение. Хвостовое оперение состояло из стабилизатора, рулей высоты, киля и руля направления.
В центральной части корпуса была расположена камера порохового ракетного двигателя типа, применяемого на современных ракетных снарядах.
Носовой отсек предназначался для размещения телемеханических приборов, а в головной части - для взрывчатого вещества. Запуск ракеты предусматривался со специального пускового станка, позволяющего делать грубую наводку на цель.
Длина 227 см, размах крыла 220 см, рабочая дальность принималась равной 7 км.

Щетинков родился в 1907-м в Вязьме, в семье железнодорожного машиниста. В 1924-м окончил школу в Минске, затем работал учеником столяра, в 1926-м поступил в МВТУ, в 1930-м закончил МАИ. Работал старшим инженером на авиационном заводе №3 НКАП в отделе прочности Центрального аэрогидродинамического института. Королёв соблазнил его работой в ГИРДе. В 1932-1933 гг. работал старшим инженером ГИРДа; в 1934-м становится Начальником бригады и отдела крылатых ракет РНИИ. Под руководством Королева Щетинков участвовал в создании всех первых ракетопланов (от РП-1 до РП-3). В 1934-1936 гг. самостоятельно разработал и испытал в полете крылатую ракету «216». Он же создан и испытал крылатую ракету «217» с РПД на твёрдом топливе. В 1936-1937 гг. вместе с Королёвым разработал проект реактивного истребителя-перехватчика. На базе этого истребителя с ЖРД («объект 218») был создан первый в СССР ракетоплан РП-318-1. С 1938-го Щетинков начал заниматься ПВРД. В 1941-м за работы в области течений больших скоростей получил степень кандидата технических наук. В 1942-м он был вместе с другими сотрудниками НИИ-3 эвакуирован в Билимбай, где работал в ЦКБ завода №293 и возглавил обширную программу научно-исследовательских работ по аэродинамике и камерам сгорания воздушно-реактивных двигателей. В 1944-м на базе НИИ-3 и этого завода был образован НИИ-1. Вернувшись из эвакуации, Щетинков проработал в нём почти 25 лет. В 1945-1948 гг. он читал лекции в МАИ, вел первый в СССР курс по прямоточным воздушно-реактивным двигателям.
1952-1964 гг. - заведующий кафедрой МФТИ. В 1957-м выдвинул и обосновал идею создания ГПВРД. В 1960-х руководил созданием воздушно-реактивных двигателей для первого межконтинентального сверхзвукового летательного аппарата - КР «Буря». В 1968-м вернулся в ЦАГИ и стал начальником отдела.
Щетинков был одним из немногих сотрудников РНИИ, принципиально отказавшихся свидетельствовать против Королева в период репрессий 37-го. После развода Королева, Щетинков в 1952-м женился на Ксении Максимилиановне Винцентини и удочерил Наталью Королёву. Умер в 1976-м.

Второй вариант ракеты - 217/II (конструктор Дрязгов) - принципиально отличается от первого и от общепринятых самолетных схем.
Ввиду специфических условий и особенностей, заключающихся в том, что, преследуя подвижную цель, ракета должна была быть весьма маневренной и быстро отклоняться от траектории установившегося движения в любую сторону, возникла мысль о схеме ракеты, симметричной в аэродинамическом отношении относительно продольной оси.
Второй вариант 217/II представлял собой четырехкрылую бесхвостую ракету с малым удлинением и симметричным расположением и профилем крыльев. Корпус и размещение в нем порохового двигателя и отсеков для телемеханики и боевого груза аналогичны I варианту. Длина 220 см, размах крыла 78 см. Рули были расположены на конце каждого крыла и соединены специальной системой управления.
Летные испытания начались 19 ноября 1936-го на Софринском полигоне под Москвой. Было выполнено много пусков моделей и несколько пусков полномасштабных ракетопланов, но без автопилотов. Их запускали с направляющей, смонтированной на лафете от зенитного орудия. Ракетопланы 217/I, пролетев 1 км от места старта, отклонялись от заданного направления полёта более чем на 100 м, переходили в плавный вираж и падали. Ракетопланы 217/II летели точно по направлению, заданному пусковым станком, не уходя в сторону. Они развивали скорость около 260 м/сек. Кроме того, симметричная четырехкрылая схема обеспечивала им хорошую маневренность. Но по проекту наибольшая высота полета ракетоплана 217/II была 3,27 км, дальность по наклонной траектории 19 км. А на испытаниях наибольшая дальность составила 1 км, при максимальной высоте подъема не более 500 м. Как зенитные - не годились. И - полный провал с системой управления. Для ракетопланов 217 руководство РНИИ заказало Институту телемеханики АН СССР систему телевизионного управления по лучу прожектора, освещавшего цель с земли.
Это телемеханики не осилили

Ракету ТР-2 и двигатель к ней построили в 1936–37 гг. в мастерских НИИ Гражданского воздушного флота на средства института, но не испытывали даже на стенде. Двигатель ракеты был из дюраля, с охлаждением водой, которая затем поступала в камеру сгорания. Топливом служила нефть, окислителем — жидкий кислород. Добавление воды снижало температуру в камере сгорания, но почти не влияло на тягу. Из-за воды топливо назвали трехкомпонентным. В ракете был предусмотрен парашют (с пороховым вышибным зарядом) для того, чтобы обеспечить сохранность регистрирующих научных приборов.

Нистратов родился в 1910-м. В 1931-м начал работу в ГИРД. Был слушателем курсов ГИРД. Затем работал в НИИ гражданского воздушного флота. Он сумел добиться открытия темы по разработке первой метеорологической ракеты. Двигатель для неё разрабатывался на жидкостном топливе. Нистратову на разработку новой ракеты выделили мизерные средства, всего 500 рублей. Работа двигалась в основном за счёт энтузиазма её создателя. Называлась ракета ТР-2 и должна была служить метеорологическим целям. Тема была закрыта. Затем Алексей Федорович активно работал над созданием ракеты РВ-3, которая делалась группой энтузиастов, работавших на общественных началах. Руководил группой Игорь Меркулов (ракета с ПВРД). Она успешно стартовала в 1939-м.
Нистратов участвовал в редактировании сборников статей «Реактивное движение» №2 в 1936-м и №3 в 1938-м. Это были последние открытые публикации по ракетной тематике перед войной
В конце 1930-х годов Советское правительство закупило в США большую партию станков. Первые поставки оказались низкого качества и не позволяли обрабатывать детали с большой точностью. Было решено сформировать несколько бригад специалистов для приёмки станков непосредственно на заводах-производителях.
В одну из таких бригад был включён беспартийный Алексей Нистратов. Бригада в 1939-м через Европу поехала в США. Работали на заводах в Чикаго.
После войны Алексей Фёдорович стал станкостроителем. Защитил кандидатскую диссертацию. Работал начальником отделов в ЦБКМ, ВНИИМетмаше и ЦНИИТМаше. Преподавал. Много печатался в научных журналах: «Авиация и космонавтика», «Крылья родины», «Вестник машиностроения», «Стандартизация».
Умер в 1986-м.

Весной 1935-го в РНИИ возник конфликт, обусловленный различными взглядами на перспективы разработки ракетопланов (идеи Королева), баллистических ракет с ЖРД (Глушко) и ТРД. В результате объём работ по ЖРД сократили, Королёва понизили в должности с зам. начальника НИИ до ведущего инженера, Глушко из руководителя группы превратился в рядового инженера.
Зам. наркома обороны, начальник вооружений РККА М. Н. Тухачевский своим приказом от 8 августа 1935-го учредил КБ №7, которое должно было заниматься только ракетами с ЖРД. В ведомственном отношении оно подчинялось ГАУ Наркомата обороны.
Сотрудниками КБ стали две группы людей:
1) ряд членов бывшей бригады №1 МосГИРД — конструкторы Л. С. Душкин и Э. П. Шептицкий, руководитель аэродинамической группы П. И. Иванов, механики М. Г. Воробьев и А. С. Раецкий, некоторые другие специалисты.
2) члены Реактивной группы ОСОВИАХИМ — В. А. Сытин, И. А. Меркулов, Н. Н. Краснухин, К. К. Федоров, Нуждин, Оганесов, Радюкин. Начальником КБ назначили Леонида Корнеева, его заместителем и главным инженером — Александра Полярного.
КБ №7 разместилось в подвале московского планетария, потом его перевели на испытательную станцию на полигоне в Нахабино. Эту станцию спроектировали в Военно-инженерной академии им. В. В. Куйбышева и построили за 6 месяцев. Она имела мастерскую для сборки ракет, железобетонную башню для огневых испытаний двигателей, отдельное помещение (пультовую комнату) с приборами управления, измерения и контроля, электротехническую и керамическую лаборатории (с 1937 г.); баки с компонентами топлива, баллоны со сжатым воздухом и компрессор; подсобные помещения. Для подготовки ракет к пуску и его осуществления предназначались передвижная мастерская на автомашине и передвижной пульт на автоприцепе.
Научно-исследовательские институты и кафедры московских ВУЗов изготовили ряд приборов. Испытания на стенде удалось начать со второй половины 1936-го

Александр Иванович Полярный родился в 1902-м в крестьянской семье. В 1927-м окончил инженерный факультет Тимирязевской сельскохозяйственной академии. В 1931-м, работая в НИИ Гражданского воздушного флота, проектировал пороховую метеорологическую ракету с высотой подъёма 6 км. Реализовать эту конструкцию не удалось в связи с переходом в Институт авиационного моторостроения (ИАМ), в группу Ф. А. Цандера.
В конце 1931-го участвовал в организационном собрании Центральной группы изучения реактивного движения (ЦГИРД)* и встретился с Цандером; который привлёк его к работе в ИАМе. Под руководством Цандера занимался термодинамическими расчетами ракетного двигателя, выполнял отдельные конструкторские работы и проводил эксперименты с двигателем ОР-1. В апреле 1932-го группа, переименованная в бригаду №1, переехала в помещение ГИРДа. Одним из направлений работ бригады Цандера было создание ракетного двигателя ОР-2 на жидком кислороде для ракетоплана РП-1. Другим направлением работы бригады было создание ракеты на жидком кислороде, получившей обозначение ГИРД-Х. Полярному приходилось вести расчетные, конструкторские и экспериментальные работы по двигателю ОР-2 и ракете ГИРД-Х.
* 13 ноября 1931 г. организовался ГИРД в Ленинграде, а вскоре Осоавиахим начал вести работу по созданию ГИРДов в других местах. Московский ГИРД получил название Центрального — ЦГИРД, и ему было поручено руководство всеми остальными группами.
Вскоре после смерти Цандера начальником бригады был назначен Л. К. Корнеев. В 1934-м ГИРД и ГДЛ вошли в состав РНИИ. В 1934-м Корнеевым, Полярным и Душкиным независимо от РНИИ был разработан эскизный проект ракеты КПД-1 на жидком кислороде и этиловом спирте. Из-за отсутствия средств реализовать эту ракету не удалось.
В 1935-м Полярный - главный инженер КБ-7. В 1937-м Корнеева арестовали, КБ-7 присоединили к НИИ-3, Полярный продолжил работы по ракетной технике практически рядовым инженером. В октябре 1941-го был эвакуирован с женой и двумя детьми в Свердловск, где продолжал исследования до марта 1943-го, после чего вернулся в Москву.
В 1950-м директор института М. В. Келдыш назначил А. И. Полярного руководителем группы по разработке «изделия большой мощности» для генерального конструктора С. П. Королёва. При защите проекта в 1951-м получил хорошую оценку Государственной комиссии.
Постановлением Совета Министров СССР от 10 марта 1952-о Полярный назначен заместителем главного конструктора НИИ-1 МАП.
В конце 1963-го Александр Иванович ушёл на пенсию.
В 1966-м Полярного пригласили в НИХТИ на должность руководителя группы.
Умер в 1991-м. Похоронен в городе Лобня.

Корнеев и Полярный с помощниками занялись доводкой ракет Р-03 и Р-06 до летных испытаний. Решили создать боевые баллистические ракет тактического уровня. При этом они были похожи, но Р-06 считалась ракетой Полярного, а Р-03 - Корнеева. С 11 апреля 1937-го по январь 1938-го группа запустила под разными углами к горизонту 10 ракет Р-03. Максимальная дальность составила около 6 км. Что совершенно не устроило военных.

Яков Матвеевич Терентьев родился в 1897-м в Казани в семье бедного крестьянина-батрака. Занимался самообразованием, в 1913-м экстерном окончил высшее начальное училище. В 1915-1917 гг. - участник первой мировой войны, получил офицерское звание. В 1917-м подпоручик Терентьев стал выбранным командиром роты 32-го Сибирского стрелкового полка. В 1918-м добровольно вступил в Красную Армию. Участвовал в гражданской и борьбе с бандитизмом в Вятской губернии, на Урале, Ново-Николаевской губернии, Ойротской автономной области в качестве командующего частями особого назначения. Служил в должности заместителя начальника строевого отдела Сибирского военного округа. С 1919-го член партии большевиков. Поступил в Москве на военно-академический факультет Института народного хозяйства имени Плеханова в 1926-м. Вуз окончил в 1930-м в звании военного инженера 1 ранга. В начале 1932-го при начальнике вооружений РККА М.Н. Тухачевском, в системе его Технического штаба был создан специальный сектор по руководству большим количеством образовавшихся особых конструкторских бюро, экспериментальных баз, полигонов. Начальником сектора назначили Терентьева. Летом 1932-го в Управление военных изобретений РККА, в котором работал Терентьев, пришли Королев и Корнеев. Они попросили через Терентьева помощи у наркомата военных и морских дел СССР. Потом Терентьев приехал в подвал ГИРД на Садово-Спасской и сделал ГИРД военной организацией.
Он и предложил Тухачевскому объединить ГДЛ и ГИРД. Терентьев подготовил служебную записку на имя М.Н. Тухачевского и в ЦК ВКПб с предложением создать на базе ГДЛ и ГИРД Реактивный научно-исследовательский институт.

Первая жена Якова Терентьева погибла от туберкулеза, оставив дочь. Терентьев женился на вторично, Александра Урвичева работала в отделе кадров газеты "Известия". У них было трое детей, с "революционными" именами - Спартак, Ким (коммунистический интернационал молодёжи) и Роза (в честь Розы Люксембург), жили на Плющихе. Терентьев после ареста сам потребовал от жены, чтобы она с ним развелась, ни в какой благоприятный исход не верил. После освобождения через 10 лет, на Чукотке женился на Анфисе Никитичне Шарыповой. Спартак погиб на фронте, Ким в 16 лет убежал на фронт и пропал без вести.
В 1938-м Якова Матвеевича арестовали и больше двух лет он содержался в Таганской и Бутырской тюрьмах, а в 1941-м "за участие в антисоветском военном заговоре" Особым совещанием НКВД СССР был осужден на пять лет исправительно-трудовых лагерей. Лагерь находился на берегу Чаунской губы (Чукотка), прииск "Красноармейский". Основная работа заключалась в снятии верхнего слоя почвы - "торфа" и добыче каситерита - оловянной руды. После освобождения из лагеря в 1946-м, Терентьев работал начальником буро-взрывных работ и старшим инженером Чаун-Чукотского горно-промышленного управления и Геолого-разведочного управления до 1953-го. В 1955-м Терентьев получил реабилитацию. Его восстановили в партии и в звании генерал-майора. Они с женой переехали в Ульяновку, под Ленинградом. 11 августа 1965 г. к нему в гости неожиданно нагрянул Королёв. Привёз глобус Луны. Пили водку, вспоминали свои лагеря. Скончался Терентьев в 1983-м.
А вот про Корнеева я знаю ещё меньше. Он тоже был арестован и получил 10 лет.

С 1936 г. в КБ-7 пытались усовершенствовать ракетный двигатель, улучшить топливо и обеспечить устойчивость ракет на траектории полета. Для решения проблемы устойчивости в полете была создана ракета 04, вращающаяся в полете вокруг своей оси. Её длина 110 см, диаметр 16 см, тяга двигателя 45 кг. Подачу компонентов топлива обеспечивало давление паров кислорода. Перед стартом ракету вращением пускового станка раскручивали до 2000 оборотов минуту. А установленные в её носовой части четыре пороховые шашки должны были вращать ракету в полете. Но работа не продвинулась дальше стенда.

Ракета Р-06 Полярного была, вероятно, увеличенной копией его метеоракеты, не доведённой до испытаний в НИИ Гражданского воздушного флота. Он заменил пусковую арматуру и применил двухступенчатое включение двигателя вместо одноступенчатого. С 25 июля 1937-го по февраль 1938-го были запущены 9 ракет Р-06. Максимальная дальность ракеты Р-06 составила около 5 км.

Приказом Наркома обороны от 11 сентября 1939-го КБ-7 передали из подчинения ГАУ Наркомата обороны в подчинение РНИИ Наркомата боеприпасов — якобы «в целях ликвидации параллелизма в работе».

Уже там создавали ракету Р-07м. На этой ракете попробовали обеспечить устойчивость в полете путем сообщения ей большой скорости при вылете с пускового станка. Шесть пусков Р-07м по вертикали показали, что при скорости взлета не менее 40–50 м/сек и наличии оперения (стабилизаторов) ракета показывает удовлетворительную устойчивость в полете.

В 1938-м создали ракету АНИР-5. Она представляла собой Р-06, в которой по предложению П. И. Иванова смонтировали гироскоп, жестко связанный с корпусом, и изменили геометрию стабилизаторов. Перед стартом гироскоп раскручивали мотором до 19 тысяч оборотов в минуту. Скорость вращения гироскопа падала до 4500 оборотов только через 7 минут, но ракеты так долго не летали.
Для проверки устойчивости АНИР-5 в вертикальном полете летом 1938-го изготовили 6 экземпляров ракеты. Они были невелики, по 12 кг. Летные испытания показали, что гироскоп, жестко связанный с корпусом ракеты, обеспечивает приемлемую устойчивость в полете. Однако расчеты показали, что при увеличении размеров и массы ракеты такой способ становится менее экономичным, чем в проекте ракеты АНИР-6, у которой гироскоп имел привод на рули. Планировалась продувка модели АНИР-6 в аэродинамической трубе ЦАГИ, однако проект закрыли раньше, чем построили модель.
Ракета Р-05 проектировалась по заказу Геофизического института АН СССР. Весной 1934-го в Ленинграде прошла всесоюзная конференция по изучению стратосферы, на которой были высказаны соображения о возможности исследований стратосферы с помощью ракет. По инициативе О. Ю. Шмидта и геофизического института Академии наук СССР поступил заказ на разработку ракеты с высотой подъёма до 50 км. По проекту, который завершили к концу 1937-го Полярный и Иванов, ракета должна была нести целый комплекс научных приборов: автоматический фотоаппарат, два барометра, термометр, манометр, радиопередатчик и разные дамчики. Длина 225 см, диаметр 20 см, стартовый вес с ускорителями 60,5 кг (без них 55 кг), полезная нагрузка 5 кг, вес топлива 30 кг, тяга двигателя 185 кг. Двигатель М29 сконструировал Ф. Л. Якайтис. Он работал на этиловом спирте и жидком кислороде.
В конце 1937-го А. И. Полярный совместно с П. И. Ивановым создал и запустил первый прототип ракеты.
В 1938-м были проведены масштабные переработки. Вес ракеты решили уменьшить за счет подачи компонентов топлива (13 литров спирта, 20,5 кг жидкого кислорода) в камеру сгорания пороховым аккумулятором (ПАД), создававшим давление в пределах 25-28 атмосфер. А устойчивость на траектории полета обеспечить увеличением скорости вылета из станка с помощью двух стартовых пороховых двигателей (тяга каждого до 200 кг), сбрасываемых после окончания их работы, рассчитанной на 2,5 секунды. Корпус ракеты, двигатель и систему подачи топлива построили в 1938-м. Летные испытания не состоялись, т. к. двигатель на стендовых испытаниях не развивал проектную тягу и вообще плохо работал.
По организационным причинам в апреле 1939-го все работы по ракете Р-05 были прекращены. В начале 1940-го работы возобновились в МВТУ. Гидрометеослужба при СНК СССР стала финансировать эту работу. Окончательное закрытие проекта произошло из-за начавшейся войны.
Для достижения максимально возможной высоты подъема в 1938-м и начале 1939-го в КБ-7 проектировали двухступенчатую ракету Р-10 с высотой подъема 100 км! Проектные характеристики: Первая ступень: диаметр 32 см, стартовый вес 100 кг, тяга двигателя 160 кг, скорость в конце работы ускорителей 250 м/сек, в конце работы ЖРД первой ступени 560 м/сек, высота подъема в этот момент 21,2 км. Вторая ступень: диаметр 25 см, стартовый вес 56 кг, тяга двигателя 4,2 кг. Р-10 должна была достичь значительной высоты подъема при сравнительно небольших затратах; выявить наиболее целесообразный способ обеспечения устойчивости на вертикальной траектории; позволить отработать разъединение первой и второй ступеней ракеты и спуск на парашюте с больших высот.
Но строительство этой ракеты и двигателя не было начато. В апреле 1939 г. деятельность группы проверила правительственная комиссия и оценила её как неудовлетворительную. Но работа велась почти до самого конца 1939-го.
Итоги его работы следующие: спроектировали 7 экспериментальных ракет, 5 из которых построили и испытывали на стендах или в полете. Кроме того, разработали несколько вариантов ЖРД и гибридных двигателей, которые прошли огневые испытания.
Начальника бюро Л. К. Корнеева летом 1939-го арестовали и осудили на 10 лет лишения свободы как «вредителя». Бюро ликвидировали, его сотрудников перевели в НИИ-3 (бывший РНИИ) вместе с незавершенными темами, но при этом работы по проектам Р-05 и Р-10 прекратили. Полярный стал рядовым инженером в группе Л. Душкина.

В 1937-м Королев спроектировал ракетоплан 301 под двигатель Глушко ОРМ-65. Он предназначался для пуска с ТБ-3 по наземным объектам на дистанцию до 10 км. Ракетоплан имел следующие габариты: длина 320 см, диаметр фюзеляжа 30 см; размах крыла 220 см; стартовый вес 200 кг (в т. ч. 70 кг топлива и 35 кг взрывчатки). Крыло находилось сверху корпуса, курсовой руль — снизу (как у бомбы ПРАБ-203, логично для сброса с самолёта). Предполагалось, что наводить ракетоплан на цель будет оператор с самолета при помощи системы радиоуправления профессора Александра Шорина (1890–1941). Ракетоплан должен выполнять команды правый/левый повороты, выше/ниже, подрыв БЧ. Команды задавались акустическими тонами и транслировались на несущей частоте: такое решение было стандартным для изделий Шорина. Летные испытания состоялись в 1938 г., после чего проект закрыли. Причина не в аресте Королева, а в принципиальных недостатках проекта:
(1) С момента запуска ракетоплана самолет-носитель должен был лететь по прямой линии и невысоко, чтобы оператор в его кабине не терял из вида ракету и цель. А это делало тихоходный самолет крайне уязвимым от огня зенитной артиллерии и атак истребителей.
(2) Запуски полноразмерных макетов ракетопланов с ЖРД с наземной пусковой установки показали их неустойчивость по крену.
(3) Запуски варианта с ТРД с бомбардировщика ТБ-3 оказались полностью неудачными в смысле точности. Оператор из остекленной кабины штурмана с большим трудом отслеживал полет ракетоплана и наводил его на цель, чтобы в момент наибольшего сближения (определяемого издалека «на глаз») дать команду «подрыв». Вскоре стало ясно, что ручное наведение ракетоплана с удаления более двух километров от цели абсолютно невозможно. Оператор даже с помощью оптики не мог определить его положение относительно цели. Подрыв БЧ в нужный момент тоже оказался невозможным: никакая оптика не способна определить расстояние между ракетопланом и целью с такой точностью, чтобы оператор успел в нужную секунду нажать кнопку подрыва.
(4) Боевому применению ракетоплана также препятствовала небольшая масса заряда ВВ. Осколочно-фугасная БЧ весом менее 50 кг дает слишком малый радиус поражения, чтобы при неточном попадании надеяться на разрушение цели. А на прямое попадание полагаться было нельзя.
После неудач с него сняли двигатель, топливные баки и превратили в планирующую управляемую авиабомбу Б-212 массой 210 кг (заряд ВВ увеличили до 75 кг). Вероятно, она осталась в виде нескольких опытных образцов.

Широкорад: В феврале 1938 года в НИИ-3 под руководством А. Г. Костикова были начаты работы по созданию средств для залпового огня или стрельбы очередями реактивных снарядов с химическими боеголовками. В это время НИИ-3 по заказу ГАУ разрабатывал индивидуальные пусковые станки для стрельбы реактивными снарядами с химическими боеголовками. Первоначально техническим заданием ГАУ предусматривалось создание легких пусковых станков, которые можно было бы транспортировать на огневую позицию на автомобиле, снимать и устанавливать вручную на линии огня с временем подготовки к стрельбе не более одного часа.
В июне 1938 года конструктор Е. С. Петров разработал чертежи такого станка по традиционной, ранее уже испытанной схеме. Однако проект этот был забракован заказчиком и техническим советом института.
5 июля 1938 года в институте приказом директора Б. М. Слонимера был объявлен закрытый конкурс на создание лучшей конструкции пускового станка, в условиях которого оставалось прежнее техническое задание ГАУ. В конкурсе приняли участие 18 специалистов института.
27 августа 1938 года инженер И. И. Гвай предоставил проект мобильной многозарядной залповой установки для стрельбы реактивными химическими снарядами. В проекте была обоснована не только конструкция установки, но и тактика применения принципиально нового боевого средства: заряженная установка скрытно занимает боевую позицию, время подготовки к стрельбе составляет 3-4 минуты (вместо одного часа по заданию), длительность залпа из 24 снарядов — несколько секунд; после последнего выстрела установка сразу же покидает позицию и тем самым становится неуязвимой для ответного огневого удара противника.
В официальных письмах директора НИИ-3 В.М. Слонимера, направленных в 1938-1939 годах наркому боеприпасов СССР И. П. Сергееву, инициатором идеи создания механизированной установки для химического нападения, одновременно открывающей возможность в связи с этим применения ракетных снарядов в сухопутных войсках РККА, назван главный инженер института А. Г. Костиков.

Слонимер Борис Михайлович родился в 1902-м в Одессе. В 1936-1937 годах — технический эксперт и советник Испанской Республики по производству боеприпасов и вооружения. С 30 октября 1937 года по ноябрь 1940 года — директор Реактивного института (НИИ-3, РНИИ). Являлся одним из руководителей работ по созданию реактивных миномётов «Катюша». В 1941-1945 годах — главный инженер военных заводов, производивших боеприпасы и другую военную технику. Умер в 1980 году в Москве. 21 июня 1991 года — Герой Социалистического Труда (посмертно), как один из участников создания «Катюши». Голованов: Начальником НИИ-3 НКБ - так с конца 1936 года назывался институт, отданный Орджоникидзе вновь организованному Наркомату боеприпасов, 14 октября 1937 года назначен был Борис Михайлович Слонимер.
Это был толстый, спокойный, рассудительный человек и неплохой химик. В ракетной технике он ничего не понимал. Очевидно, он был из породы "везунов", потому что, вернувшись из республиканской Испании, где он работал техническим экспертом, не был объявлен испанским или каким-либо другим шпионом, а, проработав несколько месяцев в институте, награжден орденом Ленина за реактивные снаряды, в создании которых не принимал решительно никакого участия. Слонимер очень мало говорил, чтобы не сказать лишнего, ни с кем не ссорился, чтобы не нажить себе нечаянно врагов, и старался принимать как можно меньше самостоятельных решений, чтобы не делать ошибок, тем более там, где он не считал себя компетентным. Уже то было хорошо, что он это понимал и использовал любую возможность, чтобы "подковаться" в беседах со своими сотрудниками. Узнав, что Раушенбах, хоть и имеет строгий выговор за потерю бдительности, но читает в библиотеке иностранные журналы, он вызвал его к себе и попросил с подкупающей откровенностью:
- У меня совершенно нет времени читать, и я вас очень прошу: приходите ко мне раз в неделю и рассказывайте, что делается на белом свете...
Как в данный момент руководить институтом, Слонимер тоже не знал, писать доносы на своих подчиненных не хотел, положение его было очень сложное. Человек трезвый и объективный, Борис Михайлович сколько ни искал, не находил во вверенном ему учреждении ни беспечности, ни самоуспокоенности, ни бахвальства, ни зазнайства, а следовательно, не находил для врагов "благоприятного поприща", и даже в размышлениях своих доходил до того опасного рубежа, когда ему начинало казаться, что никаких врагов, возможно, в институте вообще нет. Разумеется, мыслями этими он ни с кем не делился - его могли неправильно понять. Не снижая тем не менее личной бдительности, он посчитал, что коль скоро враг где-нибудь притаился, его отыщут люди более опытные, и внутренне к открытию такому был готов постоянно, поскольку врагом мог оказаться каждый. А потому со всеми держался Борис Михайлович приветливо, но не более. Когда к нему пришла жена Клейменова и попросила вернуть ее собственные облигации, которые хранились в сейфе Ивана Терентьевича, Слонимер мог предположить, что этот визит - своеобразная проверка его бдительности и ответил твердо, что никаких облигаций врагам народа он возвращать не будет и просит оставить его в покое.

Юрий Александрович Победоносцев родился в 1907-м в Москве. В марте 1921 года стал рабочим совхоза железнодорожного общества потребителей на станции Копачи (ныне Херсонская область). В июне-сентябре 1923 года работал в Полтаве подручным механиком по сборке автомашин, слесарем авторемонтных мастерских; в июне-сентябре 1924 года — дежурным по дизелю на электростанции в Полтаве. Одновременно учился и в июне 1924 года окончил химико-механическое отделение Полтавской индустриально-технической профсоюзной школы по специальности рабочий высокой классификации.
С марта 1925 года в ЦАГИ: чертежником-конструктором, с 1927 года - механиком-лаборантом полетов, с 1929-го — инженер, с 1930-го — старший инженер. В 1926 году поступил на аэромеханический факультет МВТУ им. Баумана, с которого в 1928 года был переведен на самолётостроительный факультет МАИ.
В 1932 года совместно с Ф. А. Цандером, С. П. Королёвым и М. К. Тихонравовым участвовал в создании ГИРД. С ноября 1933-го — в РНИИ (потом НИИ-3) в Москве и в 1941-1942-м в эвакуации в Свердловске: начальник отдела, начальник лаборатории, помощник главного инженера, начальник филиала. Одновременно по совместительству вел педагогическую работу: в феврале-июне 1932 года — на кафедре аэродинамики МГУ. С октября 1939 года по сентябрь 1941 года — профессор Военно-воздушной инженерной академии им. Н. Е. Жуковского. В январе 1940 года — октябре 1941 года руководил дипломным проектированием в МВТУ и в МАИ. В октябре 1941 года руководил эвакуацией РНИИ вместо сбежавшего Костикова во время паники. В январе 1941 - декабре 1949 года по совместительству работал в МВТУ (профессор и заведующий кафедрой). В 1945—1946 гг. был откомандирован в Германию (в Гамбург) для изучения ракетной техники, являлся заместителем уполномоченного в Германии по реактивной технике.
С августа 1946 года по декабрь 1949 года — главный инженер, заместитель директора НИИ-88 Министерства вооружения. В декабре 1949 года — ноябре 1956 года — заведующий кафедрой и проректор по научной работе Академии оборонной промышленности. Вел научную работу в ряде научно-исследовательских институтов.
Автор около 100 печатных работ в научных трудах институтов и журналах, как отечественных, так и зарубежных. Заложил основы теории внутренней баллистики реактивных снарядов на бездымном порохе. Учёная степень доктора технических наук присуждена Победоносцеву по ходатайству академиков Н. Н. Семенова, Я. Б. Зельдовича и А. И. Лейпунского без защиты диссертации. Он руководил проектированием и созданием прямоточного воздушно-реактивного двигателя, провел его первые испытания в полете. Участвовал и в создании гвардейских минометов «Катюша». Во время Великой Отечественной войны по заданиям правительства неоднократно выезжал на фронты, в действующую армию. С ноября 1956 года по 1962 года — профессор на факультетах вооружения и самолётостроения МАИ. С 1962-го работал в промышленности: начальник проектно-конструкторского отдела НИИ-125 в поселке Дзержинского Люберецкого района Московской области. С 1962 года - профессор-совместитель кафедры летательных аппаратов МАИ. С августа 1969 года — на пенсии. Скончался 8 октября 1973 года в Баку, куда он приехал на Международную конференцию по астронавтике, где должен был выступить с докладом.